Поскольку я полночи не мог заснуть, думая то о Маше, то о Жанне, утро у меня началось в полдень. Завтрак остыл, родители вяло переругивались у себя в комнате. Когда я дожевывал яичницу, напоминавшую по консистенции стирательную резинку, раздался телефонный звонок.
– Дима! – крикнул из прихожей папа, взявший трубку. – Тебя!
– Кто? – удивился я.
– Не знаю, невеста какая-то.
Я подбежал к телефону, думая о Жанне. Отошел от родительской комнаты, насколько позволял провод и, прикрыв микрофон рукой, негромко сказал:
– Да?
– Привет, – послышался голос Маши. – Не занят?
– Я? А... Ну, как бы, нет, а что?
– Да так... У меня папа с утра уехал на какую-то встречу, и я подумала, может, ты сегодня придешь? Ты же хотел поучиться танцевать. Время есть, место тоже.
Сердце рухнуло в область копчика. Такого стремительного развития событий я не ожидал. По правде говоря, я уже всерьез начал верить, что произойдет какое-нибудь стихийное бедствие и заставит всех забыть об этом проклятом бале. Но Маша оказалась не в курсе насчет бедствия.
– Сегодня? – переспросил я.
– Ага. Если ты, конечно, не занят.
– Да нет... Я приду, да. Скоро.
– Хорошо! – Я не мог не заметить эту радость у нее в голосе; радость, больно полоснувшую мне по сердцу. – Буду ждать. Адрес знаешь?
***
Направляясь к Маше, я выдумал четкую стратегию. Бала не будет! Я буду заниматься танцами, создавать видимость нетерпения перед Жанной, а за пару дней до бала наберу полную ванну холодной воды и простужусь к чертовой матери. Если очень повезет, то у меня даже начнется воспаление легких и меня положат в больницу. Идеально!
Вид Маши в домашнем халате и плюшевых тапочках меня несколько ошеломил. Все-таки к одноклассникам хоть и привыкаешь, но представить их вне школы и улицы весьма затруднительно. А ведь они все живут в своих квартирах, пьют, едят, спят, принимают ванну и много чего еще.
– Заходи, – улыбнулась Маша. – Чай будешь?
– Нет, спасибо! – Утруждать ее еще и чаем я не хотел.
– Сразу к делу?
– Ну, наверное, да.
– Хорошо. Пойдем в зал.
Залом называлась просторная комната, вдоль одной из стен которой тянулись шкафы, а на противоположной висел пестрый ковер. Третья стена обладала огромным окном, выходящим на солнечную сторону, благодаря чему комната купалась в солнечных лучах. Посмотрев вниз, я увидел палас, скатанный в рулон. Маша, очевидно, подготовилась к занятию и даже вымыла пол. Так стыдно мне еще никогда не было.
– Давай сперва послушаем музыку, – предложила Маша.
Я не возражал. Она подошла к проигрывателю, на котором уже стояла пластинка. Игла нашла канавку, из колонок донеслось характерное потрескивание.
– Просто слушай, – сказала Маша. – Мелодию, ритм...
Комнату заполнили звуки вальса. Я неоднократно слышал такую музыку, но сейчас она оказала на меня какое-то странное воздействие. Музыка одновременно мягкая и грозная. Она жила, извивалась, будто доисторическое чудовище, сверкала чешуйками. Столько силы в этих звуках, что казалось, стены сейчас рухнут под неистовым напором.
– Вот с этим придется работать, – сказала Маша, выключая проигрыватель. – Начнем тренироваться без музыки, так будет легче привыкнуть к движениям. Ну, иди сюда.
Она протянула руки мне навстречу. Я внезапно осознал, что мне придется ее коснуться. Мало того – еще и практически обнять. Это уже сродни изнасилованию...
– Ну давай, я не кусаюсь!
Я подошел к ней. Ноги совершенно онемели, я их не чувствовал. Незаметно обтер о джинсы вспотевшие ладони. Ну и как я должен танцевать в таком состоянии?
– Первым делом успокойся, – велела Маша. – Вдохни глубоко!
– Да я не...
– Я тебя не обвиняю. Просто ты взволнован, а с этим нужно справиться. Ну представь, что я мальчик! – Она засмеялась. – Это же просто танец, Дима! Нас никто не увидит.
"Вот именно!" – подумал я. Тем не менее, набрал в грудь воздуха и медленно его выдохнул.
– Полегчало?
– Вроде.
– Хорошо. Тогда начнем. Держи мою руку, вот так. А правую руку кладешь вот сюда. Да не бойся ты!
Возложение ладони на ее талию стоило мне еще одного глубокого вдоха. Левая рука Маши легла мне на плечо.
– Ну вот, это основная позиция, – тоном учительницы продолжала Маша. – В принципе, даже если ты научишься танцевать только так, этого будет достаточно. Запомнил, куда руки девать?
– Запомнил, – улыбнулся я, подвигаясь чуть ближе. Маша немедленно отстранилась.
– Нет-нет, – сказала она. – Когда вальсируешь, между тобой и партнером должно оставаться небольшое расстояние.
– Да просто неудобно, – оправдывался я.
– Поначалу – да, а потом привыкнешь. Итак, перейдем к движениям. Самое элементарное – квадрат. То есть, танцуя, мы должны как бы очертить квадрат на полу. Ты шагаешь вперед левой ногой, я отступаю. Одновременно мы поворачиваемся. Ну, давай!
Я опустил глаза вниз и увидел босые ступни Маши – она, оказывается, успела скинуть свои смешные тапочки. Это зрелище снова меня взволновало, но я держал себя в руках. Осторожно двинул ногой вперед, и ножка Маши, словно спасаясь от нападения, скользнула прочь. Одновременно она потянула меня за собой, и я чуть не упал.
– Не так уж плохо, – подбодрила меня Маша. – Только это не я тебя должна тянуть, а ты меня толкать. Это называется "вести". В танце девушка полностью тебе подчиняется. Если, конечно, это не танго. Теперь другой ногой.
Мы топтались по полу, наверное, около часа. За это время я привык к необычным движениям и даже добился некоторого автоматизма. Но под конец так устал, что начал спотыкаться на ровном месте. Неутомимая Маша легко и непринужденно скользила в танце, негромко задавая ритм: "Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три".
В какой-то момент я все же потерял равновесие и начал падать прямо на нее. Мы умудрились удержаться на ногах, но когда опасность миновала, я обнаружил, что обнимаю Машу и крепко прижимаю ее к себе. А что больше всего меня поразило – она не делала попыток освободиться. Сквозь халат я чувствовал жар ее тела, разгоряченного танцем.
– Прости, – сказал я, отстраняясь.
– Да ничего...
Голос слегка хриплый, будто от волнения. Посмотрев на нее, я увидел порозовевшие щеки и взгляд, направленный в сторону. Наверное, в такой ситуации кто-то один должен знать, что делать. Мы не знали. И я решился взорвать разом все воздушные замки.
– Извини, – прошептал я.
– Да брось ты, это ерунда! – Улыбка у Маши вышла невеселой.
– Я не об этом. Я обманул тебя. Дело в том, что на бал я пригласил Жанну. А она сказала, что пойдет, только если я буду уметь танцевать. Потому я тебя и попросил. Я не думал, что так... Ну, что вот так получится... Я так не могу. Прости.
Я не смотрел на нее во время этой спотыкающейся речи. Договорив, я повернулся и пошел к выходу. Маша молчала. Ах, если бы началось землетрясение или война... Но воскресный день оставался тихим, солнечным и умиротворенным.
Уже зашнуровывая ботинки, я услышал легкие шаги. Маша вошла в прихожую, снова надев тапочки, и оперлась о стену, глядя на меня. Я не мог встретить ее взгляд.
– Во вторник после уроков?
Мне показалось, я ослышался.
– Что?
– Я говорю, во вторник после уроков придешь? Есть время? Когда ты с Жанной геометрией занимаешься?
– В понедельник...
Лицо Маши непроницаемо. Тот контакт, что был между нами все эти годы, куда-то исчез.
– Ну тогда во вторник приходи.
– Зачем?
– Что значит, "зачем"? Учиться танцевать. Ты же за этим сюда пришел.
Хотелось по-детски зареветь и убежать.
– Маша, я не пойду на бал, – сказал я. – Скажу, что я заболел, или еще что-то придумаю...
– Не слишком ли большая жертва? – Ее взгляд чуть-чуть потеплел. – Ведь ты по ней с первого класса сохнешь. А тут – такой шанс. Может, единственный в жизни. И ты вот так просто отступишь? Почему?
– Потому что это подло по отношению к тебе.
– Дима, не надо так поступать. Да, конечно, мне неприятно было это узнать. Но если ты не пойдешь на бал из-за меня, то мне будет еще неприятнее. Я, может, и не самая умная брюнетка в мире, но понимаю, что обидеть меня ты не хотел. Так получилось. Бывает. Я научу тебя танцевать, как и обещала. А ты пойдешь на бал с Жанной, как и обещал.
– А ты?
– А я могу пойти с кем-нибудь еще. Или одна. В конце концов, какая разница, с кем под ручку ты зайдешь туда? Это просто бал, а не ЗАГС.
Я стоял молча и смотрел на нее, как нищий, вымаливая улыбку или еще хоть что-то, что доказало бы, что между нами не все кончено, что есть еще эта тоненькая связующая нить. Маша улыбнулась.
– Иди, – сказала она. – Не волнуйся за меня. Я в порядке.
***
Понедельник выдался мрачным во всех отношениях. Небо хмурилось тяжелыми тучами, в расписании громоздилась сплошная физика с математикой, Рыба не упускал случая влепить мне подзатыльник, проходя мимо, а Маша словно не замечала моего существования.
На большой перемене ко мне подошла Жанна. Она вгляделась мне в лицо и нахмурилась.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего. – Я отвернулся.
– Когда?
Я поморщился, но ответил:
– В пятницу.
– Когда от меня домой пошел?
Я кивнул. Жанна продолжала вглядываться мне в лицо.
– Тот, о ком я думаю? – спросила она.
Ответить я не успел. В класс зашел Рыба, и Жанна тут же отошла от меня. Она в мгновение ока очутилась рядом с Рыбиным и перегородила ему дорогу.
– Ты чего? – удивился тот.
Жанна молчала и Рыба начал нервничать.
– Чего ты на меня смотришь? – буркнул он и попробовал обогнуть Жанну, но она сделала шаг в ту же сторону.
В класс зашел Петя. Рыба, заметив его, крикнул:
– Э, староста! Уйми свою девчонку.
Петя отреагировал мгновенно: подскочил к Жанне, взял ее за руку и потащил прочь, что-то негромко говоря. Рыба протиснулся мимо и занял свое место. Я, растерянный, смотрел на то, как Петя с Жанной о чем-то переговариваются. До меня не долетело ни слова из их диалога, а потом прозвенел звонок, и они разошлись.
Последним уроком значилась химия, и мы все, до смерти уставшие, с радостью, свойственной только школьникам, восприняли весть о том, что учительница заболела. Радость немедленно омрачил Петя, заявивший, что ему поручена организация Осеннего бала, и сейчас у нас по этому поводу будет классный час.
Мы заняли пустующий кабинет. Петя с блокнотом сел за учительский стол и окинул собравшихся важным взглядом.
– Короче, так, – начал он. – Во-первых, по одежде. Пацаны – в костюмах, девки – в платьях.
– Что это за "девки"? – возмутилась Ирина Ульина.
– Ну, "девочки", какая разница, – отмахнулся Петя. – Бал в субботу тридцатого сентября. Репетировать начнем через неделю. Короче, нужно минимум пять пар для первого танца, потом по фигу. Это будет конкурс с параллельным классом. Кто лучше станцует – там какие-то призы будут. Надо отнестись со всей ответственностью. Короче, давайте пары выбирать.
Поднялся шум. Девчонки со смехом тыкали пальцами в парней, а те, отчаянно мотая головами, всеми силами пытались выразить презрение к самой идее каких-то там танцев и тем более пар. Рыба орал, что надо просто диджея с ДК позвать и на фиг все эти конкурсы. В общем, гвалт стоял невообразимый.
Наконец, Пете удалось установить подобие порядка. Он стал писать на доске имена тех, кто должен пойти. Сначала – парней. Антонов Петр возглавлял список, следом шли Семен Волохин, Илья Киров, Сергей Маклаков и Антон Дрокин. Потом стали распределять девочек. С Антоном проблем возникло больше всего – никто не желал стать парой для человека с такой фамилией. Надо отдать Антону должное – он сидел с высоко поднятой головой и умело делал вид, что задумался о чем-то постороннем и, очевидно, великом.
Себя Петя оставил напоследок. Наблюдая за его действиями, я понял, что Петя решил упрочить свой авторитет, высмеяв всех, кого можно. Сделав вид, что отчаялся спарить Антона с кем-либо (можно подумать, не знал, что так получится!), Петя посмотрел мне прямо в глаза и громко заявил:
– Дима! А может, ты?
Не дожидаясь ответа, он стер Дрокина с доски и написал: "Семенов Дмитрий". Даже по его спине я чувствовал, как он ждет реакции. И класс его не подвел. Сперва заржал Рыба: "Да, Димыч – первый Казанова на селе!", потом его смех подхватили остальные.
Улыбающийся Петя повернулся к классу, дождался, пока смех утихнет, и спросил:
– Ну, Дима? С кем пойдешь?
Класс замер. Они готовились встретить любую мою фразу очередным взрывом хохота. Я встал, ощущая гулкие удары в висках, не зная, покраснел я или побледнел, и сказал:
– Жанна Львова.
Это был прыжок в неизвестность. Жанна не смотрела на меня, она сидела впереди, на соседнем ряду. Я видел лишь ее затылок, ее взбалмошную прическу и руки, лежащие на парте. Сейчас она может засмеяться вместе со всеми и сказать: "Да ни за что на свете!"
Петя согнулся от хохота, и класс поддержал его. Пожалуй, не смеялись только четверо. Я, внимательно смотрящий на затылок Жанны. Жанна, невозмутимо глядящая на Петю. Маша, смотрящая в окно, и Боря, вечно сияющий взгляд которого охватывал, казалось, весь класс.
– Ну, Жанна, защищайся! – воскликнул Петя, встав в стойку фехтовальщика.
Когда стихли последние смешки, Жанна подала голос:
– Что? Забыл, как мое имя пишется?
Петя замер, глядя на нее.
– В смысле... А...
– Нет, сначала – "Ж". Потом "А". Двойное "Н". И снова "А".
– В смысле, мне записать? – Все еще не мог поверить несчастный староста.
– Ну, можешь нарисовать, если тебе так проще, – пригвоздила его Жанна.
Петя повернулся к доске и стал выводить имя Жанны. Больше никто не смеялся. Начали шептаться, поглядывая то на меня, то на Жанну. Сидящая рядом с ней Зина Яковлева так и вовсе окатила меня взглядом, полным презрения, после чего принялась что-то горячо шептать на ухо соседке. Жанна только отмахнулась от нее.
– Мне даже возвращаться расхотелось, – услышал я шепот.
Повернувшись к Боре Брику, я всем своим видом выразил непонимание.
– Да тут у вас так интересно, – пояснил он. – Вся эта коллективная психология, психология толпы... Боюсь, Бориного мозга не хватит, чтобы постичь все то, что мне хочется!
Я вспомнил тот вопрос, который хотел ему задать, и уже раскрыл рот, но тут нас отвлекли. Видимо, шепот Брика достиг ушей старосты, который как раз закончил писать фамилию Жанны. Он повернулся и уставился на Борю.
– Борис Брик! – воскликнул, видимо, надеясь взять реванш. – А как насчет тебя?
В классе захихикали. Боря, конечно, был тем еще кавалером – коротышка, да еще и склонный к полноте. Подлый Петя вывел на доске: "Маленький Принц", после чего класс засмеялся на несколько децибел громче.
– Ну что, Маленький Принц? Выберешь себе принцессу?
– Вроде как нужно было пять пар, – невозмутимо ответил Боря. – Я совсем не умею танцевать. В этом нет никакого смысла.
– Ну как же! – всплеснул руками Петя. – Чтобы не подумали, что мы новенького притесняем. Нет уж, давай-ка выбирай свою даму сердца!
Боря все так же спокойно окинул взглядом хихикающих девчонок, ни одна из которых не выразила желания даже в шутку назваться его партнершей.
– Я бы предпочел воздержаться, – сказал Брик. – На бал я, безусловно, приду, но...
– Мария Шибаева!
Петя и Брик одновременно повернули головы в сторону Маши. Я, раскрыв рот, тоже глядел на нее.
– Ты? – чуть ли не прохрипел Петя.
– Ну да, я.
– С Бриком?
– Почему бы не потанцевать с Маленьким Принцем? – улыбнулась Маша. Ее лицо оставалось таким же непроницаемым, как и вчера, когда я уходил от нее.
– Ну... ладно, пусть так.
Поверженный Петя написал на доске имя и фамилию Маши. Потом заполнил единственную пустую строку, вписав напротив своего имени Настю Елизарову. Немного помолчал, глядя на готовый список, и пожал плечами:
– Ну, все тогда. Через неделю сообщу о репетициях. Все, расходимся!
Я задержался, стараясь поймать взгляд уходящей Маши. Тщетно: она не повернула голову в мою сторону. Не посмотрела ни на меня, ни на Брика. Зато меня тут же взяли в оборот с двух сторон, и при этом одновременно.
– Ну что, пойдем? – подошла с правой стороны Жанна.
– Дима, мне опять нужна твоя помощь! – поднялся слева Брик.
Я закрутил головой, определяя приоритеты.
– Я через минутку подойду, ладно? – сказал Жанне. Она кивнула и отошла, смерив Борю надменным взглядом.
– Что случилось? – спросил я друга, полагая, что он засыплет меня вопросами о предстоящих танцах.
– Мне нужно найти работу, – признался Брик.
– Работу? Зачем?
– Дело в том, что запас денег заканчивается, а мое восстановление завершилось только на десять процентов. Можешь помочь?
Я немного подумал, а потом кивнул.
– Ну, есть один вариант. Сегодня поговорю.
– Спасибо. Ладно, не буду тебя задерживать.
Жанна сидела, болтая ногами, на учительском столе. Повернувшись, я увидел подошедшего к ней Петю. Он что-то тихо говорил, разводя руками. Не без удовольствия я заметил румянец у него на щеках. Жанна не удостоила его и взглядом. Я сделал несколько шагов к ней, и Петя, заметив меня, повернул вспять.
– На будущее. – Жанна повысила голос, обращаясь к Пете. – Спички детям – не игрушка.
Петя не обернулся, а я осмелился спросить:
– О чем вы?
Жанна нахмурилась и посмотрела в сторону.
– Заигрался, – негромко сказала она.
– В смысле?
– Готов? – Она смотрела на меня с таким заразительным весельем, что я сразу же забыл все свои вопросы.
– Да, пойдем!
В этот раз все было немного лучше. Простые действия по открыванию дверей уже не вызывали паники. По дороге у нас с Жанной даже завязался разговор.
– Кажется, Мария была расстроена, – сказала она.
– Думаешь? Почему? – Я "включил дурака".
– Не знаю даже. Может, потому что рассчитывала идти на бал с тобой.
Бал! Опять этот чертов бал. Я внезапно представил себе кружащихся в танце Борю и Машу. Это зрелище заставило меня содрогнуться. Он – равнодушно впитывающий новые ощущения и информацию, и она – с каменным лицом. Неправильно это, не должно так быть.
– Но я ведь уже иду с тобой.
– Я тебя не держу. – Жанна вдруг посмотрела мне прямо в глаза. – Серьезно. Ты можешь пойти с Марией, никаких проблем. Я все равно приду, и ты сможешь пригласить меня на танец, если захочешь.
– Ты не хочешь идти со мной? – упавшим голосом спросил я.
Жанна вздохнула и отвернулась.
– Дима, сказать тебе честно? Я вообще туда идти не хочу. Абсолютно. И не пошла бы, даже не знала бы, в какой день это все будет. Если тебе хочется пригласить меня на свидание, то, как по мне, интереснее в кафе посидеть.
Пригласить на свидание! Я был поражен. Неужели все так просто: подойти и пригласить на свидание? И она бы согласилась? И вчера, и неделю, и год назад? Все это время я был в одном шаге от своей мечты, и только трусость помешала мне сделать этот шаг!
– То есть, ты согласилась только ради меня? – Теперь я чувствовал себя виноватым.
– Я думала, ты понял. Ну, так что? Твое решение?
Мне не нужно было долго размышлять над ответом:
– Я уже принял решение.
Набравшись смелости, я взял ее за руку. Ощутил тепло и прохладу тонких пальцев, которые слегка дрогнули, а потом осторожно сжались. Жанна искоса посмотрела на меня и вроде бы слегка улыбнулась. Так мы и шли, молча пиная желтые листья, которых все больше становилось на тротуарах.
***
Когда с геометрией было покончено, я вернулся домой и достал из ящика стола позабытый сотовый телефон. Мне подарили его летом, на день рождения. Поигравшись пару недель, я бросил его в стол за ненадобностью. Звонить оказалось некому. Друзей нет, родственники пользуются домашним телефоном.
Найдя в списке контактов двоюродного брата, я нажал на "вызов" и принялся слушать гудки. Уже после третьего в динамике послышался отдаленный визг пилы.
– Димон! – басом поприветствовал меня брат. – Сколько лет, сколько зим?
– Привет, Коля, – улыбнулся я. Он был старше меня на десять лет, но общался всегда как с равным.
– Привет-привет! Как оно?
– Да потихоньку. Учеба-дом, дом-учеба.
– Тоска. Давай к нам, бросай это гиблое дело!
Коля бросил школу после восьмого класса и, насколько я мог судить, ни разу об этом не пожалел.
– Я вот как раз об этом. Вам там работник на неполный день не нужен? Школьник.
– Чего, по деньгам прижало?
– Да это не мне. Другу заработать надо.
– Ну, подъезжайте завтра.
– Хорошо! – обрадовался я и тут же нахмурился. – Блин, Коля, завтра не выйдет. У меня завтра танцы.
– Танцы? – удивился Коля. – Ну, танцы так танцы. В среду?
– В среду клуб, – вздохнул я, вспоминая выбранного мной Олдоса Хаксли.
– Блин, танцы, клуб.., – проворчал Коля. – Прямо джентльмен английский. А в четверг чего? Гольф?
– Нет, в четверг только школа, – улыбнулся я в трубку. – Да, получается, в четверг приедем.
– Договорились. Давай, начальник орать сейчас начнет!
Он сбросил звонок раньше, чем я успел попрощаться. Положив телефон, я задумался. Еще недавно один мой день не отличался от другого, и вот... Танцы, клубы, отношения с двумя девушками, напоминающие голливудскую комедию. Я тихонько засмеялся в пустой комнате.
***
Уже стемнело за окном, когда в дверь постучали. Я слышал из своей комнаты, где, лежа на кровати, перелистывал "О дивный новый мир", как папа, шаркая по полу тапками, подошел к двери. Щелкнул замок, послышались голоса. И вдруг постучали ко мне.
Открыв дверь, я увидел серьезного отца и перепуганную мать.
– Что случилось? – спросил я, перебирая в голове все свои действия за последнее время, которые могли привести к каким-то страшным последствиям.
– Тут с тобой милиционер поговорить хочет, – сказал отец.
Я увидел за его спиной человека в милицейской фуражке. Лицо его выглядело бесстрастным и бледным. Словно не живой человек, а зомби или робот. У меня пересохло во рту от непонятного страха.
– Дмитрий Семенов? – бесцветным голосом произнес блюститель закона.
– Да, я. – Встал и вышел в прихожую, притворив за собой дверь.
– Мне нужно задать несколько вопросов. Это не займет много времени.
Он говорил, будто не вкладывая никакого смысла в слова. Словно исполнял некий ритуал, в необходимость которого сам не верил ни на грош.
– Хорошо. – Я пожал плечами, наслаждаясь сознанием того, что не совершил ничего противозаконного и скрывать мне совершенно нечего.
– Вы знали Павла Мартынова?
Я не сразу понял, о ком говорит милиционер. Этого человека в нашем поселке звали Мартыном или Мартынкой. Ему было лет двадцать и, кажется, он родился с какой-то травмой. Частенько можно было видеть его вихляющуюся походку: он ходил, словно пьяный, размахивая руками и что-то бормоча. Разумеется, никогда не учился и не работал. Его содержала немолодая уже мать, а отец сбежал от них много лет назад.
– Ну, видел его, – признал я. – Так, вообще, незнаком.
Взгляд милиционера сверлил меня, словно пытаясь проникнуть вглубь черепной коробки. В фильмах менты как-то подобрее выглядят.
– Что вы делали вчера вечером? – Еще один равнодушный вопрос.
– Вечером? Да ничего. Дома сидел.
– Мы это можем подтвердить, – вставил отец, взглянув на маму. – Мы весь вечер были дома, все.
– Хорошо, – кивнул милиционер. – Я вам верю. Еще один вопрос. И просьба. Не встречал ли ты, Дмитрий Семенов, в последнее время странных людей?
"Кроме вас – нет!" – хотелось сказать. Но я сдержался.
– В каком смысле "странных"?
– Которые ведут себя не так, как принято. Говорят необычные слова. Осуществляют необычные действия.
Признаться, в этот момент мысль о Боре меня не посетила. Он, конечно, был странным, но все свои странности объяснил, и они как-то смазались, влившись в общую схему жизни. Лишь много дней спустя я понял, что нечаянно спас Брику жизнь.
– Может быть, какие-то новые люди в поселке, которые ведут себя необычно?
Я смотрел в темные пустые глаза милиционера и видел в них вечность, бесконечность холодных космических бездн. На какой-то миг я лишился дара речи. Панический ужас охватил меня, поднявшись откуда-то снизу, стиснув сердце, парализовав гортань и заставив волосы подняться дыбом.
– Н-нет, – выдавил я. – Ничего такого необычного.
Милиционер пожал плечами. Ему будто было все равно, какой ответ он получит.
– Простите за беспокойство, – сказал он и повернулся к двери.
– А что все-таки случилось? – спросил отец.
Милиционер повернул к нему лицо, похожее на гипсовый слепок.
– Павел Мартынов убит вчера вечером. Свидетели видели с ним подростка, предположительно – школьника.
Он ушел. Отец запер замок. Сначала на один оборот, как обычно, потом, подумав – на второй.
– Черте что, – проворчал он. – Кому могло понадобиться убивать Мартынку? Он же мухи не обидит.
– Мать – бедолага, – вздохнула мама. – Сколько с ним намучилась...
– Да, может, и к лучшему, – возразил отец. – Хоть поживет спокойно на старости лет.
Я вернулся в комнату, но читать уже не мог. Из головы не шел безжизненный взгляд. Может, все это – игра воображения? Просто какой-то отморозок вроде Рыбы убил Мартына, и милиция проводит обязательную проверку, опрашивает всех.
Но, как бы я себя ни успокаивал, заснуть мне удалось лишь глубоко за полночь. Во сне я кружился в вальсе с Жанной. Она смотрела на меня, и ее глаза сияли. А потом, когда музыка смолкла, мы с ней поцеловались, и вокруг засияли яркие звезды.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/06/236
Хотите читать в удобном формате? Полную версию романа можно приобрести здесь: https://vk.cc/7rUsQD