Убедившись, что аппарат искусственной вентиляции легких в порядке, Людочка бросила быстрый взгляд на неподвижно лежащего на кровати молодого симпатичного мужчину, опутанного сетью проводов, и вышла из палаты.
В коридоре ее окликнула дежурная врач.
— Ну как он? — спросила Берсенева, глядя на медсестру строгим взглядом. — Всё еще, в коме?
— Увы, да!
Врач вздохнула, покачала головой и направилась в ординаторскую, а Людочка — на дежурный пост возле входа в отделение.
Под «он» подразумевался больной из седьмой палаты, старший оперуполномоченный Синичкин. Парень поступил в неврологию, где находилось и две палаты нейрохирургии, сутки назад с тяжелой травмой головы, полученной при задержании особо опасного преступника. Старший оперуполномоченный был молод и красив, словно Аполлон. Его внешность привлекала и обезоруживала дам, независимо от их возраста и нравственных убеждений. Что же касается медсестры Людочки, то ей казалось, что повязка из бинтов на голове Синичкина очень даже ему идет.
Продолжая думать о голубоглазом красавце-блондине из седьмой палаты, Людочка присела за стол и достала из ящика стола книжку в мягкой обложке. Незаметно пристроив ее на коленях, молоденькая медсестра начала с упоением читать.
«Дэвид, застыв на пороге, пожирал Люсию взглядом. Войдя в комнату без стука, он застал девушку в деликатный момент: та, как раз собиралась надеть платье, висевшее на спинке стула, и была лишь в одном нижнем белье. Темные кружевные полоски ткани едва прикрывали великолепную грудь и крутые бедра юной красавицы, подчеркивая мраморную белизну ее стройного и гибкого тела.
— Извините меня, — хрипло произнес Дэвид, не отрывая взгляда от Люсии, — я думал, что здесь ваша кузина, а оказывается что вы… — Сказав это, молодой мужчина умолк, застыв на месте точно каменный истукан.
Щёки Люсии порозовели, а ее фиалковые глаза ярко вспыхнули:
— Ничего страшного, сэр, — ответила она, забыв о том, что на ней нет платья, и непонятно почему задрожав. — Всё в порядке! Ничего страшного не случилось! Вы же не знали, что в этой комнате нахожусь я, а не Констанция...
— Да, — подтвердил Дэвид, — мне этого не сказали… Вероятно, я ошибся дверью...
Вместо того, чтобы развернуться и уйти, он вдруг шагнул прямо к девушке. Сердце Люсии застучало, как бешенное, и перед глазами у нее поплыл туман. Девушка почувствовала невыносимую слабость, ей стало казаться, что земля вертится и уходит у нее из-под ног. Она тряхнула головой, пытаясь прийти в себя, и ее прекрасные длинные волосы цвета вороньего крыла, небрежно скрепленные заколкой на затылке, рассыпались и упали тяжелой волной на великолепные, словно выточенные из мрамора, плечи…»
Людочка услышала, как скрипнула, открывшись, входная дверь, и кто-то вошел в отделение. Быстро спрятав книгу, медсестра подняла голову: на коврике возле порога переминалась с ноги на ногу немолодая женщина с накрашенными ярко-красной помадой губами, щедро припорошенная снегом. Она держала две большие клетчатые сумки, тоже припорошенные снегом. Поздоровавшись с Людочкой, незнакомка торжественно объявила:
— Распродажа элитного женского белья из магазина «Соблазн»! Отдаю все по себестоимости!
— Разве так бывает? — спросила ее медсестра с некоторой долей иронии в голосе, недовольная тем, что ее отвлекли от увлекательного чтения любовного романа.
— «Соблазн» на днях закрывается! Хозяйка решила продать остатки товара по чистой себестоимости! Если купите у меня белье — то останетесь довольны! У меня есть самое разное: в наборах и по отдельности, причем, на любой вкус и кошелек!
— Ладно, — сказала Людочка, — вы меня заинтересовали! Сейчас позвоню начальству и узнаю, можно ли вас впустить...
***
После того, как Берсенева дала добро, Людочка предложила женщине с двумя большими клетчатыми сумками пройти в комнату для посещений. Через некоторое время туда сбежался женский персонал со всех отделений, находившихся в большом четырехэтажном здании городской больницы.
Белье действительно оказалось красивым и при этом -- неплохого качества. Почти все женщины отобрали себе сразу по несколько комплектиков, а также бюстики и плавочки по отдельности. Санитаркам, медсестрам и врачам хотелось как можно скорее примерить понравившиеся вещи, но возникли две проблемы. Первая заключалась в том, что в комнате для посещений имелось всего одно зеркало, другая же в том, что многие дамы стеснялись оголяться в присутствии остальных. Немного подумав, решили примерять белье на рабочих местах, тем более, что женщина, которая его принесла, ничего не имела против этого.
После того, как она записала в тетрадь всё взятое потенциальными покупательницами вместе с их фамилиями и названиями отделений, где они работали, женщины разошлись.
Людочке достался один-единственный комплектик с изящной вышивкой белым по белому, хотя понравилось не меньше дюжины, а всё потому, что ее опередили более проворные и решительные коллеги.
Когда после примерки взятого бюстгалтера вернулась пышнотелая санитарка, работавшая вместе с Людочкой в неврологии, медсестра попросила ее немного подежурить вместо себя и, взяв доставшийся комплектик белья, направилась в палату №7, где висело на стене большое овальное зеркало и лежал в бессознательном состоянии бесстрашный красавец, старший оперуполномоченный, Синичкин.
Белоснежный комплект белья Людочке подошел. Посмотрев на свое отражение в зеркале, она осталась вполне довольна тем, как выглядит, и ей захотелось купить еще что-нибудь. Когда же она вернулась в комнату для посещений, оказалось, что часть взятого на примерку белья ее коллеги успели вернуть, и она отобрала себе из разноцветного кружевного вороха, лежащего на топчане, еще несколько комплектов. Людочка пошла примерять их в ту же самую палату, где лежал Синичкин.
Эти комплектики белья Людочке тоже подошли. Она смотрелась в них просто восхитительно! Когда же девушка вернулась в комнату для посещений, чтобы сказать женщине с ярко-красными губами, что возьмет и их, оказалось, что на топчане появилось новое белье. Людочка заметила восхитительный бюстик, похожий на два алых бутона роз. Ахнув от восхищения, она тут же схватила его и прижала к груди.
— Девушка, а у вас хватит денег на всё? — немного встревоженным голосом спросила торговка. — Учтите, я в долг не даю, у меня и так всё по себестоимости!..
— Хватит, хватит! — радостно прощебетала Людочка ей в ответ. — Вы не волнуйтесь: если что -- у меня есть кредитка! У нас на первом этаже недавно поставили банкомат, так что я сбегаю к нему, сниму деньги и за всё с вами расплачусь!
— Ну, если так, берите и это, меряйте на здоровье! — ответила торговка, — Только уже взятое белье пока что оставьте здесь...
Схватив бюстик, похожий на два алых бутона роз, Людочка снова помчалась в палату №7.
Молоденькая медсестра вернулась спустя несколько минут сама не своя: красная и очень взволнованная, в надетом наизнанку халатике, с расстегнутыми верхними пуговками и довольно оголенной грудью. Берсенева в это время как раз расплачивалась за товар.
— Людмила, что случилось? — спросила она, бросив мельком взгляд на девушку и протягивая женщине с ярко-красными губами деньги за купленное белье.
— Он открыл глаза и пытается встать! — воскликнула Людочка, взмахнув, словно флагом, алым бюстиком, похожим на два бутона роз.
— Кто именно пришел в себя?! Синичкин?! Неужели? — Берсенева до такой степени разволновалась, что достала из кошелька еще несколько банкнот и протянула их торговке, но та оказалась женщиной честной и внимательной и лишних денег с нее не взяла. — Слушай, Сорокина, а ты ничего не перепутала? — спросила врач у медсестры.
— Идемте скорее к нему! Сами всё увидите, — ответила Людочка, снова взмахнув алым бюстиком.
Войдя в палату № 7, врач и медсестра увидели, что Синичкин сидит на кровати, свесив ноги, и рассматривает прикрепленные к нему провода.
— Нет, нет, лежите, вам еще нельзя вставать! — закричала Берсенева, подбегая вместе с Людочкой к больному и укладывая его в кровать.
Оказавшись под одеялом, старший оперуполномоченный грустно посмотрел на Людочку, задержав ненадолго взгляд на ее смелом декольте, затем вздохнул и уставился на алый бюстик, брошенный впопыхах Людочкой на его кровать.
— Девушка, разве можно так?! Вы — очень-очень жестокая! Такое невозможно выдержать! — с горечью пробормотал он. — А если у меня, например, подскочило бы давление, и случится гипертонический криз?!
— Сорокина, что такое ты ему сделала? — со злостью прошипела Берсенева, вонзая в медсестру тяжелый недобрый взгляд. — Работаешь у нас без году неделя, а больные на тебя уже жалуются! Ох, смотри, так и до увольнения недалеко!..
Людочка вся поникла и, опустив голову, едва слышно пролепетала:
— Да не трогала я его!.. И ничего плохого ему не сделала! Я даже не подходила к нему!
— Девушка, вы трижды заходили сюда и… — произнес Синичкин, осторожно трогая бинты на голове и тяжело вздыхая.
Берсенева прошипела:
— Людмила, признавайся, зачем ты заходила сюда? Что именно ты здесь делала?
Людочка взяла с кровати бюстик, похожий на два алых бутона роз, повертела его в руках и тихо ответила:
— Зачем я заходила сюда?.. Да потому, Людмила Григорьевна, что в этой палате есть большое зеркало…
Врач посмотрела на бюстик, который держала Людочка, на ее смелое декольте, на надетый наизнанку халатик медсестры, и всё поняла.
— Ладно, — сказала она уже более мягким тоном. — Возвращайся, Сорокина, на пост, а я пока осмотрю больного.
Когда Людочка вернулась в комнату для посещений, оказалась, что там уже никого нет: ни женщины с ярко-красными губами, ни ее клетчатых сумок, ни покупательниц. Санитарка, дежурившая на посту вместо Людочки, крикнула ей из коридора:
— Людмилка, иди-ка сюда!.. С тебя причитается шоколадка, за тобой должок! Беги к банкомату, снимай деньги, а то вдруг они закончатся! Пока ты где-то бегала, я расплатилась за всё твое белье! Оно -- у меня! И за красный бюстгальтер, который ты брала примерять, я тоже заплатила! Он тебе хотя бы подошел?.. Интересно, почему тебя так долго не было? Что-нибудь случилось?! Или тебя Берсенева за что-то ругала? Не обращай на это внимания, она женщина, хотя и строгая, но отходчивая и справедливая, так что всё будет в порядке!
— Нет, Ольга Петровна, ничего плохого не случилось! И Берсенева меня не ругала!Всё -- хорошо! Спасибо, что вы выручили меня!.. Красный бюстик мне тоже подошел, и я очень довольна, — ответила Людочка. — Представляете, пациент из седьмой палаты пришел в себя и даже хотел встать, но мы с Берсеневой ему не разрешили!..
Сбегав к банкомату, медсестра вернула деньги санитарке, а ближе к ночи, когда все больные уснули, и в отделении стало тихо и скучно, и ее тоже стало клонить в сон, достала из ящика стола книжку и продолжила читать любовный роман.
«Оказавшись рядом с Люсией, Дэвид на мгновенье замер, а затем, не говоря ни слова, сжал ее в крепких объятиях и начал жадно целовать в губы.
Девушка пыталась вырваться из его цепких рук, но продолжалось это недолго -- вскоре она обмякла и смирилась, и её охватила приятная истома. Голова у юной красавицы закружилась, словно после нескольких выпитых бокалов шампанского, а дыхание участилось и стало неровным... Пальцы Дэвида постепенно осмелели и стали блуждать по телу девушки, нежно его поглаживая и, время от времени, кое-где задерживаясь. Неопытной Люсии стало так хорошо и приятно, что она, забыв обо всем на свете, стала понемногу откликаться на эти ласки, тихонько постанывая.
Теплые волны накатывали на нее всякий раз, когда она чувствовала ласковые прикосновения Дэвида. Девушка то погружалась в мрачную пучину, и ей начинало казаться, что она вот-вот задохнется от нехватки воздуха, то внезапно и резко, на остром, как укол иглы, пике сладострастия, поднималась в заоблачную высь, сотканную из сияющего волшебства, солнечного света, летнего тепла и бесконечного счастья»…
***
Синичкин крепко спал. Ему снилась красавица Людочка — как она, сняв халатик, стоит возле зеркала и примеряет бюстики. Что бюстиков этих в палате столько, что их невозможно пересчитать. Что они, как мотыльки, порхают в воздухе, и что уже пахнет весной.