Как обещала, помещаю ниже немного сокращённый рассказ Веры Дробинской из Астрахани, о её жизни с тяжело больными приёмными детьми.
Вера так начинает свой рассказ:
«Мысли об усыновлении появились у меня в зрелом возрасте, лет в 35-36. Это было давно, примерно в 1999-2000 годах. Я тогда работала в детской больнице, и там было очень много отказников. Они были забыты всеми, вот мы и пытались для них что-то сделать, но в какой-то момент поняли, что если не берёшь ребёнка в семью, то всё бесполезно. Моя сестра и подруга начали брать детей, начиная с 1998 года, так что я была не первой.»
Вера не замужем, поэтому уговаривать было никого не нужно.
С сетрой они знали конкретных детей, которым помощь необходима была в первую очередь, и забирали именно их. Всех, конечно, взять не могли, но нескольких самых тяжёлых ребят вытащили. Полностью, конечно, не вылечили, но их здоровье объективно улучшилось.
«Сама я взяла сначала одного, года через полтора второго, потом появилась третья девочка, и пошло поехало.»
Первым (2001г.) был Данилка. У него был церебральный паралич, глубокая умственная отсталость, косолапость, косорукость, грудопоясничный кифоз, пищевая и медикаментозная аллергия. Он не мог ничего есть, всё тело было скрученым — суставы не разгибались.
«Когда забирала данилку домой, мне говорили, что проживёт он всего несколько дней... Позже, когда ему исполнилось 9 лет, его забрали кровные родители. Перед ними тогда встал жилищный вопрос, и им понадобился для его решения сын-инвалид...Всё в интернете о той нашей ситуации есть.»
Потом была Тавифа с тяжёлым пороком сердца. «Я её возила в австрию оперировать — у нас за такую операцию не брались...В общей сложности я три раза с детьми в Австрию ездила, удавалось их там оперировать. Это были исключительно личные связи, вплоть до главврача в Гинсбурге. И Бог нам помогал, я думаю...И каждый раз, когда я привозила ребёнка, мне говорили:»Да вы что? Как на столько тяжёлого ребёнка вы привезли своим ходом? У нас такое возможно только на санавиации.»
Третьей была Маша. Девочку в грудном возрасте нашли в мусорном баке. «Она мне сразу запала в душу, но из-за всех операций (был ещё мальчик, которого оперировали на животе) и поездок на лечение я никак не могла заняться её оформлением. Как только жизнь устаканилась, сразу же её забрала. К тому времени я уже купила домик в деревне, он был старый, страшный — но мой...Маша оказалась для нас настоящим спасением — она многое умела делать сама, и Тавифка начала ей подражать.»
Миша лежал в разночинском психоневролгическом интернате. Ему было 5 лет и всю свою жизнь он был привязан в кровати. «Выглядел он ужасно — был весь покусан, изгрызен, искалечен...Миша был неходячий, и если бы там остался, погиб бы. А дома пошёл. Помню, когда я попросила опёку выдать разрешение, они сказали, что никого больше мне не дадут, у меня и так перегрузка. У нас в Астрахани тогда назначили нового мэра, и я пошла к нему на приём. Градоначальник стуктул кулаком по столу, спросил:»Кто вам мешает?» В опёке испугались и отдали мне всех детей из интерната, которых я планировала забрать.» Кроме Миши удалось вытащить из Разночиновки Рому и Надю. Тогда Роме было 10, а сейчас уже 20 лет. Он оказался самым правильным — аккуратным и разумным. «кроме этих троих опёка с перепугу положила в мои документы карточку мальчика из детского дома, которому мы тогда пытались помочь. И только когда оформили бумаги, я это поняла. Но подумала:»Что я, дура отказываться? Всё равно рано или поздно пришлось бы Максимку забирать.» Потом в семье появился Колька с больной ногой. Ему было тогда (в 2008 г.) 5 лет, и это был 8-й ребёнок в нашей семье.» Потом Данилку забрали и получилось 7 ребят.
Первые несколько лет единственной задачей нашей семьи было выжить. Когда я привезла Тавифу после операции на сердце, у детей все болезни проходили не как положено. Если начиналась температура, то всегда парадоксально: лежит ребёнок совершенно нормальный на ощупь, но чувствуешь, что ему очень плохо, а причины никак не понимаешь...Меряю температуру, хотя на ощупь абсолютная норма, а у него 40,3! Другой случай. Поскольку мне обещали подарить машину*, я сдавала на права экзамен. И вот на это время оставила с детьми женщину, которая их хорошо знала. А экзамен этот на целый день. Я периодически звонила, спрашивала, как у них дела. И вот я звоню, а Данилка час уже спит, два спит. Понимаю, что что-то не так. Плюнула я на этот экзамен, взяла такси, прилетаю домой, а Данилка лежит весь сине-серый. У него был кашель, накапливалась слизь, и он из-за слабости не мог её откашлять. Лежал тихо, еле постанывал, но дышать ему было практически нечем, всё оказалось забито слизью. Если дети в таком состоянии поступают в больницу, их тут же кладут в реанимацию и искусственно всё это отсасывают под наркозом. Но по его состоянию я поняла, что если если его отвезут и дадут наркоз, он помрёт. Не переживёт этого. Стала пытаться сама, как могла...К вечеру он раздышался. И вот такие ситуации у нас были на каждом шагу. Несколько лет прошло, прежде чем они начали болеть как нормальные дети, и это было реальным облегчением...
Сейчас все ребята уже подросли, более самостоятельными стали. Может, сейчас я бы взяла ещё детей, даже тяжёлых, диагнозы меня не особо пугают, но проблема в том, что мне надо капитально перестраивать дом...Какое-то время у меня была поддержка людей, которые за нас переживали, потом она прекратилась. Но дети постепенно начали получать пособия. И как-то наладилось...
У нас в семье неплохие отношения, несмотря на то что, бывает, ссоримся, орём друг на друга. Но это никогда не зло, и есть непререкаемые правила. Например, драться можно только руками и один на один...Ребята из Разночиновки были задиристые. Они вышли из интерната, в котором отношения были звериные, и я боялась их в комнате одних оставить даже на секунду — как бы не покалечили друг друга...Сейчас у нас уже дом побольше, и я могу уйти по делам на 2-3 часа. Они спокойно остаются...Сейчас соседи вспоминают, как я ходила обвешенная детьми, словно виноград гроздьями. А я думаю, ну что мне ещё было делать? Я одна врач по образованию. Сам Бог велел. Постепенно становилось всё легче и легче. Если бы мне кто-то, когда я только начинала, нарисовал реалистическую картину «как это будет», я бы конечно, испугалась. Действительно, адски трудно приходилось. Но сегодня я иду по этой дороге и о своём выборе не жалею...
Конечно, дети учатся слабо. Тут всё вместе — и лень, и тяжёлое детство. Но они всё равно вперёд движутся, аттестаты общеобразовательных школ получают, и я спокойна...
Ещё, если мы куда-то все вместе собираемся, старшие следят за младшими, чтобы они все были более менее прилично одеты. Особо прилично у нас, правда, не получается, но уж как есть. Теперь у меня нет сомнений — даже если меня не будет, они сами смогут справиться.
* машину подарили: большой «УАЗ» «Патриот» и Вера сдала на права