Брошенный город, оставаться здесь было слишком опасно, но я осталась. Пустое сердце, любить по-настоящему оказалось слишком больно, но я все равно пыталась. Пустая душа, все, что имело смысл, пропало. Жизнь, которая была так возможна, так и не наступала. Все ушли, но наступило что-то гораздо большее. Злой безудержный ветер гуляет по оставленным квартирам, играет забытыми осколками чужих жизней. Ему все равно, кому и что когда-то было дорого. Теперь он полноправный владелец этих мест. Лишь холодный дождь, тяжёлый снег и время, которое порой отказывается идти вперёд, ведут спор за первенство в этом всеми забытом месте. Посреди главной площади, поросшей всевозможными растениями, покрывшейся трещинами, словно старческими морщинами, забытой людьми и этим пресловутым счастьем, мы остались вдвоём. Я и рояль. Наш последний выход, решающее выступление. Сегодня аншлаг. Собрались все, мрачные, выкованные словно из стали, налитые болью грозовые облака, пустые глазницы мёртвых зданий, вихри пыли, что встали вокруг стеной. Туман, что покрыл все словно слезами самого бытия. Первые аккорды. Все затихает. Смолкает даже крик тишины. Мелодия звучит, подобно древней клятве, несбыточной, безнадёжной. Тонкие пальцы ласкают верные, до конца преданные клавиши. Это триумф безысходности, гимн потерянным, прощальная песнь уходящих навеки. Неоновые вспышки ярости рассекают угрюмое небо. Стройные хищные молнии ликуют. Уже все равно. В груди ничего не бьётся. Сложные аккомпанементы звучат все тише. Едва слышна музыка. Глаза закрываются, не видя едва различимый силуэт, что показался на горизонте. Он все же пришёл, он не забыл, он знал, что только она, во все времена и средь всех миров, будет его смыслом. Но на сей раз слишком поздно. Смолк рояль, утихли звуки. Безжизненно опустились уставшие руки.