Даже когда под моей иссохшей рукой высохло море, и его мириада солёных брызг рассыпалась блёклыми незабудками, я ждала тебя в каменных садах собственной памяти. Ты не приходил. Над землей не было ни ветра, ни прощения, и по ливанскому кедру рёбер величественной каравеллы скользили безликие призраки, разъедая светлую древесину густыми туманами. Я, не прячась, лежала на голубом покрывале едва раскрывшихся соцветий, что ещё не успели увидеть Солнце, но уже были сорваны, и смотрела, как по накренённому из-за людского плача небосклону стекают облака к расплывчатой линии горизонта. Чернеющие тучи не пропускали ни единого луча небесного светила, нарастающая скорость падения облаков не давала ни единой дождевой капли, и мне оставалось только облизывать потрескавшиеся губы, чтобы снова пытаться тебя призвать, чтобы вновь и вновь читать твоё имя, как молитву, напевать его, как заевшую мелодию.
Повторять тебя, как условия невыполнимой задачи, которую очень хочется решить только ради того, чтобы она была решена, и ни для славы, ни для почёта; на одном энтузиазме вывести нужную константу, чтобы ветер вернулся и чтобы, подхваченный ветром, вернулся ты. Но решение ускользало, и ты не возвращался. Ты будто растворился в предрассветной дымке так и не наступившего рассвета, и за твоей спиной известняковые скалы сомкнули свои ряды. Я бы предпочла ночь таким сумеркам, я бы предпочла потерю такому ожиданию, но меня никто не спрашивал, поэтому я продолжаю ждать, и сквозь тишину я восстанавливаю в голове волны, догоняющие друг друга, и рассветное Солнце, пронзающие пенистые гребни, и твоё имя, пропетое на птичьем языке. Гибралтар.
Я помню, как горы протянули друг к другу свои руки, и наш мир снова стал молодым, а ты — далёким, и как бесчисленные чайки вспорхнули ввысь, взлохматив низкие облака. Когда-то каждый их сиплый крик отражался от камня и тонул в морской глади, и каждый их взгляд был направлен вверх. Теперь хозяева побережий оставили мне лишь молчание, смешанное с осуждением, и презрение, смешанное с жалостью. Но мне никого не жаль. Ты опаздываешь на много лет, на целые тысячелетия, но, я уверенна: ничто не может затмить радость от встречи с тобой. Однажды циферблат разобьётся под ударом водной стихии, я знаю, я верю, я жду.
Твоя Средиземная Пустыня.