«Онтогенез есть рекапитуляция филогенеза» (Эрнст Геккель). Закон, открытый Э. Геккелем применительно к развитию живых организмов. Ну, к примеру, за период внутриутробного развития за 8-9 месяцев рождающийся человеческий младенец в чудовищно спрессованной, сжатой, – во времени, – форме как наивысшее по уровню своей сложности из сущих на планете Земля существ воспроизводит (повторяет, рекапитулирует) в своем собственном развитии (онтогенез) развитие всего, – всего, – живого на Земле (филогенез), начиная с появления (зарождения) жизни на нашей планете. Все, – без малейших изъятий, – этапы развития жизни на земле. В смысле: на Земле. Учитывая, что отправной точкой жизни (возможно, весьма грубо и приблизительно) принято считать клетку (пусть специалисты - биологи, кои заслуженно жуют свой нелегкий, но очень полезный и интересный «хлеб» не возмущаются), то утверждение: «было время и все мы (они тоже) были сперматозоидами» есть вполне истинным и точным. А точнее: были гаметами: мужской и женской половыми клетками.
Ну, а дальше (при условии, что в ранней юности, в школьные годы, вы не предпочитали решительно дискотеку урокам биологии): зигота (от др. - греч. «удвоенный») – диплоидная, т.е. такая, что содержит в себе полный двойной набор хромосом клетка, образующаяся в результате оплодотворения (слияния материнской яйцеклетки и отцовского сперматозоида), – ну, это в случае, если дело дошло или дойдет до ЗАГСа, – а так: просто женской (материнской) и мужской. Зигота, утверждают школьные учебники по биологии, является тотипотентной клеткой, т.е. такой, что в состоянии породить любую другую. К слову. Термин «зигота» в научный оборот ввел немецкий естествоиспытатель (ботаник) Э. Страсбургер.
…Далее: эмбрион. Ну, а далее, повторяю – вся эволюция живого на Земле! В точности воспроизведенная! За (девять!) месяцев. В сущности – за 8 (восемь). Речь – о недоношенных, но в целом уже сформированных человеческих младенцах. Просто у родителей и медицины будет хлопот больше. Выходят…
Садись, исследуй. И – не греши на Ч. Дарвина. Ну, в смысле, не смеши людей, пытаясь его в очередной раз «опровергнуть». По вопросу о происхождении человека. А, впрочем, это, по-видимому, такой вид спорта. Среди условно умных. У них ведь здоровья значительно больше, чем ума. А уж тщеславия и себялюбия…
С критиками подобного рода, – «опревергателями» открытых законов, – лучше не связываться. Себе дороже. Для общения с ними здоровья (особенно психологического) надо значительно больше, чем ума. А откуда оно, – здоровье, – тем более, лишнее? Уж не говоря о времени: главном богатстве тех, кто не из книжек (не только из книжек) знает, что такое творчество.
Опровергатели, – упорствующие в этом, – Ньютона, Дарвина, Эйнштейна, Маркса etc., чем бы они непосредственно не мотивировались и не руководствовались – это витии. Vitia (лат.) – ошибка, обман. Следовательно, витийствовать – значит намеренно, упорствуя в этом, воспаляя свое болезненное, а, равно, и алчное самолюбие, оперировать формами превращенными (зачастую не имея о превращенке малейшего представления, сиречь – разумения) в их духовном модусе (в аргументации, в «доказательстве» etc.). То есть – сознательно, намеренно обманывать, вводить в заблуждение, лгать. А цепочка ведь простая: лень, глупость, алчность, ложь, подлость.
Почему, мы, – с весьма приблизительными собственными познаниями и знаниями в области живой материи, – ведем речь об этом законе, открытом (см. выше) Эрнстом Геккелем?
Лишь потому и исключительно потому, что это, по существу: универсальный, всеобщий, сиречь – философский закон. Закон, который, повторяю, звучит так: «Онтогенез есть рекапитуляция филогенеза». Проще говоря: единичное, принадлежащее к роду, воспроизводит в своем развитии весь род. Экстраполируйте данный закон на гносеолого-эпистемологическую проблематику философии и вы получите научно-безупречное воспроизводство, – в их строгой последовательности, – развития форм отражения. В земном случае материи. Что для этого следует сделать? Найти время и набраться терпения. И – смотреть, – внимательно, – как развивается ваш собственный ребенок (по крайности – племяш, или, уж совсем на крайняк – ребенок соседский) первые 1,5 – 2 (полтора - два) года. От рождения. Вы получите генетический ряд: раздражимость; ощущение; восприятие; представление; понятие; суждение; умозаключение. Ну а там: безграничный хронотоп для развития сознания (духа) в единстве с чувственностью (душой) и практиками (телом), разумеется.
Точно так все оно складывалось и в такой последовательности развивалось, так эволюционировали эти формы отражения по мере того как в филогенезе мы (наши очень далекие предки, будущее земное человечество) много миллионов лет тому назад начали сползать с пальм. Ну, мы, положим – с груш. С диких, судя по всему, груш, ибо их еще предстояло окультурить, как и многую живность – одомашнить… В сущности, перед нами – информа закона отрицания отрицания. Кто понимает…
Да экстраполируйте этот закон на любой артефакт культуры! И ведь получите не только реконструкцию пройденного пути (историю), но и сумеете совершить загляд в будущее, в полном согласии с принципом антиципации (умением науки видеть то, что закрыто временем и пространством и во «вперед», и во в «назад»).
К слову, ведь и свою теорему (закон) Курт Гёдель тоже сформулировал (открыл, доказал) даже применительно не ко всей, уже современной ему математике, но исключительно… к арифметике. А закон - то тоже, на минуточку, вполне себе философского свойства. Напоминаю в двух словах суть дела.
Теорема о неполноте.
«Не существует полной формальной теории, где были бы доказуемы все истинные теоремы арифметики». Ну, и в развитии: «Любая теория строится на неких постулатах, которые сама эта теория обосновать не может. В рамках теории более высокого уровня (метатеории) этот постулат объясняется, но метатеория сама строится на каких-то постулатах, которые из нее не выводятся, т.е. нужна мета-мета теория, и т.д., до лежачей «восьмерки». Так «на пальцах», но вполне себе убедительно объясняет «чайникам» суть этой теоремы (закона) в инете некий блоггер. Полагаю: уровня толкового преподавателя математики (вузовского либо даже школьного).
Мы бы сформулировали данную теорему, – ее решение, – более внятно: «чтобы описать, а тем более – объяснить определенную систему, с необходимостью нужно выйти за ее (собственные) пределы».
Т.е., необходимо всегда исходить из того, что определенность, – всегда, – беспредельна, равно, как и беспредельность – это всегда беспредельность определенного. Диалектика.
В конце концов (которым, естественно, нет конца), а что собой представляет сама формально - логическая операция «дать определение»? Корень слова – «предел». Со времен Стагирита (Аристотеля) известно, что она означает: «подвести под ближайший род и указать на видовое отличие». Иное дело, что это есть движение… в пределах определенностей, в пределах определенных множеств: типов, классов, видов, родов etc. Т.е.: … определенность беспредельного и предельность определенного. Диалектика.
К слову, именно об этом речь в знаменитом замечании К. Маркса: «анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны», или в нашем: «анатомия Бога – ключ к анатомии человека». Субстанциальность, развитие, связь всего со всем, превращение всего во всё – это философия…
А, касаемо «лежачей восьмерки», так это суть имманентная стихия именно научной философии (а не «отмазка» частно -, и общенаучного знания и познания, капитулирующих перед бесконечностью, являющейся одним из модусов всеобщности). Короче: «Непротиворечивая система не может быть истинной» (Г.В.Ф. Гегель).
Излишне подчеркивать, что любой, включая и философский закон – амбивалентен. Именно потому он: закон.
Общее – это всеобщая единичность (единичная всеобщность).
Субстанция внеисторична (не имеет своей истории).
Внеисторичны атрибуты субстанции (развитие, пространство, вечность, бесконечность, беспредельность, несотворимость, неуничтожимость, неисчерпаемость).
Внеисторично всё содержание, выражаемое всеобщими (категориальными) мыслительными формами.
Внеисторична всеобщность (объективная, субъективная, объективно/субъективная).
Историчность – это культурная форма бытия определенности (единичного либо общего). Исторично то, что имеет начало и конец. В культурной материи.
У всеобщности нет «внутри». Потому же, почему у нее нет «вне». У нее нет центра и нет периферии, etc. Она, повторяем – неисторична.
Именно поэтому в философии научной, – одной - единственной, как то и надлежит быть научной, – в отличие от математики, бесконечностью (как таковой, а не +, или –, нельзя «пренебречь». Более того: самое конечность ничтожна без бесконечности, равно, как и определенность – без беспредельности).
То, что сказано выше, сказано нами. Т.е. классиком местным и современным.
А вот что по этому же поводу говорит классик действительный (проверенный вечностью и пространством), Георг Вильгельм Фридрих Гегель:
«Односторонность философии – любимая тема разговора; об этом слышишь чаще всего, и эта категория фигурирует как талисман, помогающий против любой философии и против любого ее требования; это надежные латы, с которых соскальзывают претензии если не на знакомство с философией, то по крайней мере, на внешнее почтение к ней. Философия одностороння, потому что она особенная философия, а особенная она потому, что определенная, или, говоря вообще, потому, что есть еще другие, от нее отличающиеся. Так что же нужно сделать, чтобы не впасть в такую односторонность? Благоразумие сразу же отвечает, что нужно познакомиться не с одной, а с различными философиями; это единственный путь, чтобы обеспечить себе возможность выбирать, а, следовательно, и сделаться самодеятельным и самостоятельным. Но умно ли это, и не доморощенный ли рассудок придумал этот осторожный выход и чувствует себя в нем, как дома?
Но и этот выход небезупречен; ибо после того, как трезвое благоразумие решится на выбор, чтобы уберечься от односторонности, то, что оно выберет, снова будет определенной, особенной философией, ибо она непосредственно отличается от остальных, из которых она выбрана или в борьбе с которыми она создала из себя самой то, что она называет философией. Таким образом, этот доморощенный рассудок, стремясь избежать односторонности, сам в нее впадает, и его ум не только не помог ему, но и привел его к тому, от чего он хотел избавиться. Кант, знавший философию Вольфа и Юма, создал в борьбе с ними собственную философию, следовательно, философию одностороннюю и т. д.
Есть только один путь избежать этой устрашающей односторонности, а именно, исходя из того, что каждая философия одностороння, обходиться без всякой философии. Тогда рассудку не придется уже ни выбирать, ни решать. Ему уже не нужно будет иметь свою философию и не нужно будет даже знать, что ни одна философия ничего в себе не содержит. Такому отрицанию, пустоте, нельзя отказать в свободе от односторонности, а именно от односторонности какого- либо содержания. Но тем самым появляется сразу же опять-таки одно¬ сторонность, ибо незнание представляет собой лишь одну сторону, нечто особенное, которому противостоит другое особенное, а именно знание и наука. Так, рассудок и его доморощенность, падая с вершины своей бессмысленности, низвергается в бездну своей глупости. О, счастливый Санчо Панса – кто, читая «Дон Кихота», не наслаждался тобой?» (Г.В.Ф. Гегель, Философская пропедевтика. – Работы разных лет в 2-х тт., Т.2, М., 1972, стр. 557-559).
Ну, как-то так.