"Язык мой - враг мой". Ну, может, и не враг, но что не друг и что положиться на язык нельзя - вот это точно. Не друг не только мне, но и всем, всему миру - той неязыковой реальности, которой я принадлежу, и вы все - тоже. Мир говорит языком, но язык не описывает мир, его предметы, его отношения, его смыслы. Смыслы уж точно не описывает: никаких "смыслов" окружающая нас реальность не имеет и не производит, а все т. н. смыслы принадлежат реальности языковой, имеющей своё орлиное гнездо в сознании. Что касается предметов и отношений, то язык их не описывает, а - записывает: заносит неязыковой опыт на скрижали памяти, используя для этого весь аппарат языковых средств и полномочий. Язык и есть записанный (закодированный) неязыковой опыт. При воспроизведении этого опыта воспроизводится не он сам, а та языковая форма, которую он получил в сознании носителя языка. Ужас чего делается. Языковая логика словно придумана врагом рода человеческого, чтобы специально всё запутать. С глубокой древности известен парадокс, в самой простой формулировке он выглядит примерно так: "Я лгу". Задумаемся: если я действительно лгу, значит, когда я говорю об этом, я говорю правду, но я не могу говорить правду, потому что я лгу. Вот так выглядят смысловые отношения языка (в форме речи) и якобы отражённой в языке действительности (а точнее, той репрезентации, которую каждый создаёт сам как свою - и только свою! - действительность). Язык конструирует ситуации не действительные, а языковые. Даже абсолютно корректные в качестве языковых, в реальности они могут существовать, а могут и не существовать, и это никоим образом не влияет на их бытование в языке. Язык всегда, при всех обстоятельствах говорит о себе, описывает себя, сам собой жив и доволен. Когда мы читаем: "Лает собака" (пример А. Лосева), то это языковая ситуация, а в реальности, может, никакой собаки "так-таки и нету". Вот и полагайся теперь на болтунов этих - писателей, философов, софистов бесполезных. Нет, болтун - находка для Платона. Он даст ему имя Сократа и вложит в уста, быть может немотствующие, длиннейшие рассуждения, а мы читай и удивляйся. "Молчание - золото". На том и порешим пока.
Речевая ситуация коренным образом отличается от жизненной, реальной ситуации. Это следует иметь в виду, когда говорим о коммуникативной функции языка. И та и другая базируются на имеющемся опыте, который содержится в структурах долговременной памяти в головном мозгу человека. Однако в жизненной ситуации происходит предъявление, последующая идентификация и сверка зафиксированного в памяти жизненного (когнитивно-аксиологического) опыта, а в речевой - те же действия совершаются относительно языковых моделей, общих для всех носителей данного языка и закреплённых в коллективной памяти народа-языкотворца. Механизмы те же - материалы разные... Для нас важно то, что общение может происходить - и происходит, в тех случаях, которые не требуют интеллектуального напряжения (а их большинство) - как бы минуя слова, речь (но не язык!), то есть примерно таким же образом, как общаются животные - собаки, кошки и даже приматы. А слова, понятия, суждения - всё это в языке, и требуется, например, для написания эссе на отвлечённую и мало кого волнующую тему, вроде этой...
Но нет абстракций, хотя бы в малой степени не замазанных в сансару. Простая человеческая логика подсказывает нам, в качестве вывода и приятной компенсации за потерянное время, что Розенталь не так страшен, как его малюют, а главное - не так полезен. Ошибки всех родов войск, дикий стиль изложения, малая эвристичность текста снимаются в общении - реальном, а не языковом - за счёт обращения к неисчерпаемой сокровищнице коллективного знания, она же хранится в голове конкретного носителя языка в виде... а чёрт её знает, в каком именно! Нырнул туда - и вот уже косноязычный собеседник не иначе как Феофраст, а сам ты, наглый и убогий, выступаешь Платоном меж молодых дубков Ликея, и залай сто собак - ты перелаешь всех. Радуйся, грамотей.ру: ты отмщён и реабилитирован перед лицом твоих товарищей - таких же дубков, как ты, и "пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает".
Язык присваивает окружающую среду, подменяет реальность искусственно созданными отношениями нигде в природе не существующих языковых единиц. Логико-грамматические модели языка механически переносятся в неязыковую среду. Фактически и нет её, неязыковой, одна языковая... Сон сознания - вот что такое язык. Ритмически организованные формы бессмыслицы, как некие мантры, погружают сознание в рефлексию, познание направляется на эти подменыши, а не на реальные формы бытия. С момента рождения живущий видит себя в лабиринте, созданном с целью скрыть что-то, что - это он может узнать, только выбравшись из лабиринта при помощи путеводной нити Ариадны. Эта нить называется здравый смысл - то, что напрочь отсутствует в языке.
Славься поэтому путающая "о" и "а" неграмотность! Здрав будь, пишущий с ошибками, революционно отрицающий запятые, стремящийся выразить мысль, а не правило из учебника грамматики. Живущий должен ошибаться, прав тот, кто ошибается - он жив и мыслит, никогда не ошибаются мёртвые - и знаки языка. Живи, в сознание не приходя, не разбирая на костяшки счёты.
Действительность - то, что действует, то, что живёт. По отношению к живой действительности язык всегда отстаёт. Язык - это прошлое, бывшее, сохранённое в искусственных структурах, моделях языка, и навязанное, с первого момента, с рождения навязанное человеку как единственная нередуцированная модель сознания реальности. Вот это и есть самообучающийся, самовоспроизводящийся, самоконтролирующийся искусственный интеллект, под которым мы, не без помощи языка, привыкли понимать нечто совершенно иное. А понимать нужно именно это. Человек не говорит. Говорит язык.
3 декабря 2017 г.