Балтийская трагедия 1941 года

   
               
                В 1978 году я случайно встретился на железнодорожном вокзале города Таллинна с человеком, который был живым свидетелем трагедии разыгравшейся при отступлении советских войск из Эстонии. Тогда я ничего и не знал, что там произошло в то далёкое время, в конце августа 1941 года. В Советском Союзе было не принято писать о таких провальных событиях, где пришлось спешно отступать, теряя тысячи людей, корабли, технику…
                На Таллиннском вокзале было тихо. Я сидел среди ожидающих горожан, как вдруг до меня донёсся громкий голос мужчины: «Так вот, скажите мне, мы в сорок первом держали здесь оборону, вот здесь в Таллинне! Так нужно это было или нет?»  Я обернулся на этот громкий голос и увидел пожилого человека с полным лицом, в коричневом плаще и с бухгалтерским портфелем в руке. Это он задавал свои необычные вопросы нам, тогда ещё  советским людям. «Я поздравил здесь, в Таллинне, одного эстонца с освобождением, - продолжал ветеран, - а мне в ответ сказали, что они нас не просили их освобождать. А вы то, что думаете об этом. Пусть Гитлер перебил бы коммунистов, перевешал евреев…  Так что вам действительно лучше было бы?»  -  Он замолчал, выжидая ответ от нас, сидящих в зале вокзала. Ветеран не удивился всеобщему молчанию. Он был немного выпивши,  и ничего не замечал или не хотел замечать. Его трудно было удивить вот этим, что кто-то его не слушает, кому-то нет дела до его душевных терзаний. Мужчина ещё раз посмотрел на всех присутствующих здесь, замолк и сел рядом со мной. Но было заметно, что ему очень хотелось с кем-то поделиться своими воспоминаниями. Память ветерана бережно хранила пережитое прошлое, беспокоила его. Ему необходимо было сейчас выговориться. Я повернулся в его сторону и сказал: «Вы же знаете здешних, они не очень-то, чтобы поговорить». Он закивал головой, соглашаясь со мной. «Молодой человек, - обратился ко мне ветеран, - а вы, как считаете, может действительно, им было бы лучше, если Гитлер перевешал коммунистов и евреев, а?» Я глянул на его озабоченное серьёзное лицо и промолчал.  «Ну, так как вы считаете? Может, так и надо было?», - снова я услышал его странные вопросы. Я посмотрел ему прямо в глаза, потом на него всего,  затем наши взгляды опять встретились. Он ждал, ждал моего ответа.  А что я ему мог сказать? Всю свою жизнь он верил, что воевал за свободу эстонцев, а они теперь считают и его, и вообще всех русских и прочих оккупантами. «Я думаю, что он не прав и рассуждает, как эстонский националист»,  - последовал мой ответ. Именно так я тогда и ответил ему слово в слово. Ветеран ничего не сказал и продолжал молчать. Видимо он знал или догадывался, как многие здесь местные в Эстонии смотрят на нас русскоговорящих. Приглядевшись к его озабоченному лицу, я понял, что он сейчас в это мгновение был где-то там, опять в воспоминаниях. В своём прошлом...
                «Я прибыл в Таллинн за своими моряками, - вдруг неожиданно повернувшись ко мне, произнёс ветеран. – Здесь, вот на самом этом месте, даже ногой некуда было ступить, лежало много убитых моряков, солдат, один на другом».   Тут он замолк. Я внимательно его слушал и эту паузу между нами не нарушал. Через время он снова продолжил свои воспоминания: «Я посадил своих ребят на корабль, и мы отправились в Кронштадт».
                Из его рассказа я узнал, что транспортное судно, на котором они шли, наскочило на мину, да вдобавок попало под бомбёжку, раскололось пополам и затонуло. «А как вы спаслись?» - спросил я его. «Я вышел умыться из каюты на палубу с полотенцем в руках. Вдруг смотрю, я уже в холодной воде оказался. Рядом какое-то брёвнышко плавало, ухватился за него, а через час нас подобрали наши моряки. «Это целый час в ледяной воде! Ужас! А сколько вас спаслось?» - продолжаю я его спрашивать. «Из четырёх тысяч нас осталось всего четверо. Когда меня подняли, я бросил спасательный круг нашему полковому врачу Забродскому. Он ухватился, и мы его спасли, а жена его утонула, капитан по званию была». Здесь его рассказ прервался. Он замолк, уставившись в пол вокзала. «А почему её нельзя было спасти, удивлённо спросил я его?» Мне вдруг, почему-то захотелось узнать, как это в то далёкое суровое время, когда спасение, казалось, было неминуемо, женщина погибла на глазах у всех. «Круг ей кидали, но она так ослабла, что не смогла схватиться за него» - сказал ветеран. Было заметно по его лицу, что ему было тяжело вспоминать этот трагический момент.
                Из отрывочных воспоминаний моего собеседника я понял, что таких кораблей было более двухсот и многие из них не дошли до Кронштадта. «На крейсере «Киров» находилось правительство Советской Эстонии. При подходе к бухте немецкая подводная лодка выпустила торпеду, от которой «Киров» уже уйти не мог.  Тогда был отдан приказ сопровождающему кораблю заслонить собой. – Он даже помнил название  этого эсминца –  «Свердлов». Так был спасён флагманский крейсер «Киров».
                Я молчал, представляя, как это там всё происходило. Мой рассказчик тоже затих. Его особенность повествования была не совсем последовательна. Он, то неожиданно замолкал, то вдруг начинал новый, какой-нибудь эпизод из своих фронтовых воспоминаний. «Вам мемуары надо писать», - обратился я к нему. «Да, - ответил он, тяжело  вздыхая, - у меня есть записки». При этих словах он придвинулся поближе ко мне и снова стал говорить о своих Таллиннских фронтовых событиях. Как будто чувствовал, что я, когда-нибудь  напишу о нашем разговоре. «Вот там, - он показал на низину перед замком Тоомпеа, - и всё Копли, вот так плечом к плечу стояли солдаты и моряки трое суток подряд. Они ждали команды, потому что не знали,  куда им идти. Командование неизвестно где, связи нет… Нашёлся один майор, который взял белый флаг и пошёл к немцам. После этого войска стали сдавать оружие…» А сколько их было? Тысяч десять, двадцать? – спросил я его. «Двадцать?» – переспросил ветеран меня с какой-то иронией и грустью, и покачал головой. Я понял, что было гораздо больше. Он слегка привстал и обратился ко мне: «Если хотите, я могу показать это место, куда майор пришёл с белым флагом». Оно совсем не далеко от вокзала. Я не мог с ним пойти потому, как у меня была встреча с человеком по работе. Как раз в этот момент коллега и появился. Здесь я встал, пожал на прощание руку своему собеседнику. Ветеран ответил мне по-дружески своим рукопожатием. С этой моей встречи с фронтовиком прошло тридцать девять лет! Я восстановил свои записи и написал эту статью.
                В конце августа 1941 года на окраине Таллинна уже шли бои c  передовыми частями немецкой группы армий «Север». Флот,  в отличие от армии, нападение Германии встретил организованно… В первые дни войны все налёты немецкой авиации были отражены, и ни один корабль пока не был потоплен. В начале августа была заблокирована  железная дорога Таллинн – Ленинград. Надежда на контрнаступление Красной армии таяла с каждым днём. И только 26 августа советское руководство решилось на эвакуацию войск из Таллинна. Время было упущено. В эти дни немецкая артиллерия уже интенсивно  обстреливала корабли, стоящие на рейде. К тому же, к началу «Таллиннского перехода», немцы успели установить множество мин на предполагаемом пути следования кораблей и транспортных судов в Кронштадт. Эвакуация основных сил Балтийского флота и войск десятого стрелкового корпуса проходила под руководством вице-адмирала Трибуца. 
                Правительство Советской Эстонии и сам вице-адмирал со своим штабом расположились на флагманском крейсере «Киров». Золотой запас Эстонии тоже погрузили на него. Предстояло идти до Кронштадта по центральному фарватеру залива. Флагманский крейсер так хорошо охраняли, что многие транспортные судна с бойцами остались не защищёнными. У них не было ни тральщиков, ни эсминцев,  ни зенитного прикрытия. Корабли без сопровождения подрывались на минах. Уцелевшие  люди держались на плаву, ожидая спасения. По ним, на бреющем полёте, вели прицельный огонь лётчики Люфтваффе. Человеческая жизнь в этот момент стоила ноль рублей и ноль копеек! Рассчитывать на прикрытие с воздуха не приходилось. Советские аэродромы были давно уже заняты противником.
                Хотелось бы ещё сказать немного об эскадренном миноносце «Яков Свердлов», о котором вспоминал ветеран. В интернете пишут, что он подорвался на мине. В своём отчёте 1941 года командир этого корабля ничего не пишет о торпеде, а в отчёте за 1942 год говорится, что эсминец погиб в результате попадания торпеды. Да и наш свидетель этого трагического перехода говорит о поступившем приказе с флагманского крейсера «Киров», чтобы эсминец заслонил его от  торпеды… Поди сейчас разберись, как это было на самом деле.
                Итог этого перехода: из 225 кораблей и судов дошли до Кронштадта только 163. На транспортных судах погрузилось около сорока двух тысяч человек, прибыли всего лишь восемнадцать тысяч! Затонуло шестьдесят два корабля и судна! Многие списки бойцов ушли на дно Балтики вместе с кораблями. Общую картину потерь фактически определить невозможно.

Декабрь 2017г.