На снимке: такими мы были в Большом Камне в 1965-м году.
(Предыдущее http://www.proza.ru/2015/11/09/1313)
Во времена, о которых идет речь, сами атомные подводные лодки были еще в диковинку, что уж говорить об их ремонте. Ни соответствующего оборудования, ни подготовленных специалистов не было. Практически всё начиналось с нуля. Так что наши надежды на 2-3 месяца ремонта скоро растаяли. Подводную лодку, с которой был выгружен весь боезапас, вытащили на стапель, вскрыли легкий и прочный корпус над ядерным реактором, соорудили специальное ограждение вокруг, а дальше дело стало. То одного нет, то другое непонятно как делать, что-то надо заказывать где-то на заводах и ждать, то технологии нет, и так далее. Время идет, средства, отпущенные на ремонт, тают. Скоро они закончились, и тогда было решено провести заодно текущий ремонт корабля в целом. Это еще время, а главное – деньги. Потом, поскольку ни в какие сроки и сметы не укладывались, решили начать полную модернизацию корабля. А позже и вообще переделать его под торпедный вариант 659Т, (еще сроки, еще деньги). Срезали ракетные контейнера, разобрали почти всю носовую часть корабля. Между собой мы говорили, что за такие деньги можно было построить новую подводную лодку, намного лучше нашей, быстрее и дешевле. Но разве наше мнение тогда кого-то интересовало?
С самого начала нам стало понятно, что влипли в историю с ремонтом мы надолго. В начале 1964 года все офицеры и сверхсрочники и семьи перевезли из Тихоокеанского поближе к заводу в поселок Большой Камень, благо квартиры завод нам предоставил. Посёлок Большой камень был не таким уж большим. Несколько кварталов, улиц, кинотеатр, ресторан несколько магазинов. В основном здесь жили инженерно-технический персонал и рабочие завода «Звезда». А также офицеры и сверхсрочники ремонтирующихся и сдающихся от промышленности кораблей и подводных лодок. Сюда приходили с судостроительного завода в Комсомольске-на-Амуре подводные лодки для заводских и государственных испытаний и передачи флоту.
Наш корабль и экипаж включили в состав местной 72-й Бригады строящихся и ремонтирующихся подводных лодок. Предоставили казарму для моряков, квартиры или комнаты для офицеров и мичманов в поселке. Служба шла своим чередом. Утром все в строю на подъеме флага возле корабля, потом все вниз, осмотр и проверка тех механизмов, что остались нетронутыми. Потом кто-то участвует в ремонте вместе с заводским персоналом, остальные проводят занятия, тренировки по специальности на оставшихся механизмах или в учебных кабинетах на территории бригады. Главный командный пункт корабля, (ГКП), во главе с командиром 2-3 раза в неделю тренируется в кабинетах ракетной и торпедной стрельбы.
Несколько слов еще об одной детали нашей жизни и службы того времени, (может кому-то рассказанное мной, послужит уроком). Командиры Боевых частей и служб нашей подводной лодки были почти все старше меня по возрасту и по званию. Командир БЧ-5, главный механик, был вообще по сравнению с нами пожилым капитаном 2 ранга. Так вот у ветеранов службы на атомоходе был такой обычай – перед обедом «помыть руки». Означало это, кроме прямого смысла, перед походом в столовую принять стопочку спирта, запив его водой из-под крана. (Спирта высокого качества для промывки особо сложных систем, чистки контактов в приборах и механизмах, на атомоход выдавали в изрядном количестве. Естественно, его заказывали и получали на береговой базе с запасом). Быть среди товарищей «белой вороной», я, конечно, не мог. Да в ремонте оно особенно и не мешало в службе. Плохо другое. Со временем я стал чувствовать, что начинаю к тому привыкать. И даже когда обедал дома, мне хотелось «помыть руки». Причем обязательно тайком от жены, так было интереснее, да она бы и не одобрила. И чем дальше, тем больше меня к этой стопке тянуло. Хорошо, что сумел вовремя осознать, что к добру это не приведет, иначе неизвестно, чем бы дело кончилось. Помню, стоял возле раковины и мучительно решал, выпить стопку или вылить. С большим трудом пересилил себя, вылил в раковину. С тех пор, руки мыл только в прямом смысле. Интересно, что в дальнейшем, хотя и не чурался выпивки, всегда мог поддержать компанию, но тяги к ней больше не чувствовал.
Офицеры входящих в состав бригады кораблей кроме дежурств непосредственно на кораблях (дежурная служба находилась на них в обязательном порядке) несли различные наряды на территории бригады, патрульную службу в посёлке и т.д. Кроме того, приказом Комбрига из нас поочередно назначался нештатный комендант гарнизона Большой Камень. Однажды такая участь постигла и меня.
В течение 3-х месяцев я обязан был вместе с патрульной службой (развод её тоже был моей обязанностью) следить за порядком в посёлке и его ближайших окрестностях, и вокруг завода, за поведением военнослужащих (в основном, конечно моряков в увольнении), соблюдением ими формы одежды. К тому времени я уже получил звание «капитан-лейтенант», и меня как коменданта уже побаивались не только матросы и старшины, но и офицеры помоложе и пониже меня в звании. И даже командиры кораблей относились с определенным уважением, поскольку в моей власти было задержать, посадить на гауптвахту их подчиненных и доложить о том комбригу на еженедельном подведении итогов. После чего, конечно, им не избежать было неприятностей.
Между прочим, период пребывания в должности коменданта гарнизона был для меня тоже хорошей школой взаимоотношений с подчиненными и начальством, выполнения своих обязанностей без излишнего, ненужного усердия, без потери понимания и человечности. Если человек сам или его начальник, командир просили по каким-то убедительным причинам не докладывать о проступке вышестоящему командованию, то я не докладывал. Понимал, что иной раз случайная ошибка, мелочь может испортить человеку судьбу или карьеру. Однако когда нарушение дисциплины в городе было грубым, тем более если связано было с драками или другими нарушениями порядка, спуску нарушителям не было. Как правило в таких случаях личное присутствие коменданта было обязательным.
Такая дополнительная нагрузка была весьма ощутимой. Править службу коменданта до полуночи, а в выходные и праздники еще дольше, после чего являться на службу вместе со всеми, было не так легко.
Было еще и такое. В те времена отношения между СССР и коммунистическим Китаем обострились до предела. Поскольку Приморье от Китая недалеко, на территории бригады поставили батарею из нескольких зенитных установок (кажется ЗСП-2 точно не помню) на случай налета китайской авиации. Расчеты к ним формировались из наших подводников. А кого назначили командиром батареи? Конечно же, меня, поскольку обязанности коменданта гарнизона к тому времени я уже сдал следующему товарищу. Приходилось и занятия, и тренировки с расчетами установок проводить, (под руководством военных специалистов-зенитчиков, конечно), и по тревогам (пока учебным) бегать на мороз и ветер в любое время суток. Причем на этот раз еще дольше, чем в должности коменданта гарнизона.
Однако главным для меня делом была, конечно, служба на подводной лодке. Естественно, от своих обязанностей командира Боевой части никто меня не освобождал. Как и все другие офицеры, я обязан был проводить занятия и тренировки с подчиненными, заниматься вопросами ремонта материальной части. Кроме того, поскольку с корабля постепенно уходили офицеры на плавающие корабли или на повышение по службе, мне приходилось исполнять обязанности и помощника, и даже старшего помощника командира.
Вот тут наука командовать подчиненными была еще та! Молодой зеленый капитан-лейтенант, недавно пришедший на атомную подводную лодку, должен был управлять целым экипажем, в котором абсолютное большинство офицеров были намного старше по возрасту и опыту службы. Признаюсь, приходилось несладко. Однако, старался никакой слабины ни себе, ни другим не позволять.
Привлекали меня и к работе в госкомиссии по приемке из ремонта кораблей. Как у меня получалось, думаю лучше судить по одному из приказов комбрига. По какому поводу он был издан, не помню, (кажется по итогам сдачи задачи №1), но копия его, которую мне выдали на память, сохранилась:
П Р И К А З
Командира войсковой части 36048
№ 186
14 октября 1966г.
п. Большой Камень
Содержание: О поощрении командира БЧ-3 в/ч 87336 капитан-лейтенанта Храптовича А. И.
Командир БЧ-3 капитан-лейтенант Храптович Альберт Иванович является образцом выполнения воинского долга. Выполняя по совместительству обязанности помощника и старшего помощника командира корабля, одновременно являясь членом Государственной комиссии по приемке кораблей от промышленности, капитан-лейтенант Храптович А.И. очень много времени уделяет повышению боевой готовности своей Боевой части. Не ослабляет руководство и воспитание своих подчиненных, активно участвует в общественно-политической жизни, непрерывно совершенствует свои знания по специальности. В трудных условиях пребывания корабля в ремонте занимается повышением своих знаний, как вахтенный офицер.
В то же время успешно закончил вечерний Университет марксизма-ленинизма. Как вахтенный офицер показал отличные знания при контрольной проверке по Задаче №1. По личной дисциплинированности и общественно-политической работе является образцом для всех офицеров части.
П р и к а з ы в а ю:
За образцовое выполнение своего воинского долга объявить капитан-лейтенанту Храптовичу А.И. благодарность и наградить ценным подарком.
КОМАНДИР ВОЙСКОВОЙ ЧАСТИ 36048 =ДМИТРИЕВ=
НАЧАЛЬНИК ШТАБА =ШЕМЕТНЁВ=
Несколько слов по поводу приказа. Откровенно говоря, я сам не ожидал, что меня так распишут. Среди нас было немало достойных офицеров. Думаю, командованию просто надо было кого-то поставить в пример остальным, и выбор случайно пал на меня. Что касается Университета марксизма-ленинизма, то туда многие из нас поступали, чтобы избавиться от марксистско-ленинской подготовки, которая была абсолютно обязательной, но более скучной и надоедливой. Университет же можно было посещать по своему усмотрению, лишь бы сдал экзамены. Относительно «Ценного подарка», который мне тогда вручили, не помню, что это было, по-моему, настольные часы с соответствующей надписью. Да и не имеет никакого значения. Главное, как говорится - внимание.
Так прошло ни мало ни много – почти три года! В числе других и я несколько раз подавал рапорт по команде с просьбой о переводе на плавающий корабль. Квалификация офицера, как специалиста, и особенно как вахтенного офицера, что ни говори, а со временем в ремонте начинает падать. Мне каждый раз обещали, просили потерпеть, ведь кому-то нужно было вытягивать этот проклятый ремонт. Приходилось соглашаться, терпеть. Тем не менее, долго так продолжаться не могло.
Гораздо позже даже перешли к положению «Ремонтный экипаж». Думаю, понятно – такой экипаж принимает приходящую в ремонт подводную лодку, а её экипаж отправляется назад, в дивизию. Потом отремонтированную лодку ремонтный экипаж передает прибывшему с соединения, сам принимает с флота другую и т.д. (Одного из командиров такого ремонтного экипажа, который провел в заводе почти всю свою службу, друзья в шутку прозвали «Пятнадцатилетний капитан»). Но то было позже.
А здесь, видимо, пришло и моё время.
В конце октября 1966 года пришел запрос из Отдела кадров ТОФ: от бригады требуется кандидат для учебы на Высших специальных офицерских, ордена Ленина классах ВМФ, (ВСООЛК, или, как говорили в обиходе, «Классы»). Туда мечтали попасть все, кто хотел стать командиром подводной лодки, потому что без Классов на должность командира просто не назначали. Располагались Классы в Ленинграде, слушатели зачислялись приказом Командующего флотом, без вступительных экзаменов, только по представлению командования и политорганов, под их ответственность. Да, существенная деталь: кандидат должен быть с должности не ниже помощника командира. Поскольку я официально был только командиром БЧ-3, то пока и думать о Классах не мог. И вдруг, (опять вдруг!), получаю от командования бригады такое предложение! Наш командир, старший помощник, (а к нам старпомом пришел Валентин Федорович Копьёв, тот самый старпом с «С- 44»), заместитель командира по политчасти капитан 2 ранга Михайленко, (отличный, между прочим, мужик, умел работать с людьми, был внимательным и честным), - все были «за». Мне сказали, что в представлении укажут, что я успешно выполнял обязанности помощника командира и старпома, пока их не было. Представление на флот отослали, и в приказ Командующего ТОФ меня включили! Предстоял первый наш семейный переезд в Европейскую часть страны.
При отъезде в Ленинград произошел интересный случай. Надо было полностью рассчитаться с кораблем, освободить занимаемую жилплощадь, т.е. сдать квартиру, а, значит, вывезти вещи. А мы с Верой к тому времени кое-чем успели обзавестись, так что нужен был контейнер чтобы их погрузить и отправить. Не успели еще ничего предпринять, как вечером звонок в дверь, на пороге мой бывший подчиненный Анатолий Пилюгин. Отличный был старшина, толковый, сообразительный. Только в прошлом году уволился в запас. Я как мог помогал ему закончить вечернюю школу, пользуясь тем, что мы в ремонте нередко освобождал его от службы. И вот он явился в гости. Мы обрадовались, а он смеется:
- Разве я мог, будучи неподалеку, не навестить своего бывшего командира БЧ, которому стольким обязан?
За столом уже рассказал, что работает начальником участка на прокладке ЛЭП недалеко от нашего посёлка.
- Толя, но ты только что Аттестат зрелости получил, как же оказался на должности инженера?
- Да не проблема, Альберт Иванович, работа знакомая еще до службы на флоте, так что справляюсь.
Когда Анатолий узнал, что мы уезжаем в Ленинград и думаем как отправить вещи, он, ни на секунду не задумываясь, сказал, что завтра же у нашего дома будет стоять «Урал», его люди помогут нам погрузить вещи и отправить.
Вот уж действительно, иной раз вспомнишь: «И тебе воздастся…». На самом деле, на следующий день прямо к нашему подъезду прикатил грузовик «Урал», двое ребят быстро загрузили в него наши нехитрые вещички, мебель. Я поехал вместе с ними на станцию, где мы без труда всё оформили и отправили. В начале ноября 1966 года мы с Верой улетели сначала в отпуск, а потом в Ленинград.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/11/09/1334