По болотной дороге, поливаемой осенним дождем, шел парень шестнадцати лет. Он был среднего роста, со спокойным лицом и глубоким взглядом. Ступал он слегка неуверенно по грязному тротуару, который давно уже не ремонтировали. Все небо накрыли густые тучи, которые в лучах уходящего солнца выглядели, как темно-синие клубы дыма. Дул холодный ветер и руки парня покрылись ярко-фиолетовыми пятнами. Он сложил их вместе и поднес ко рту, чтобы согреть дыханием.
Парня этого звали Никита. Сейчас он шел к своему другу, чтобы позвать его прогуляться по городу. Он не любил звонить заранее или писать, а предпочитал лично услышать согласится человек или нет.
Никита шел по грязной улице, тротуар на которой был в трещинах и ямах, заполненных дождевой водой. Фонари либо не работали, либо работали, но давали тусклое освещение, так что сложно было увидеть, куда ты делаешь следующий шаг. Когда Никита приблизился к краю тротуара, чтобы обойти большую лужу, рядом проехал черный джип, в котором громко играла музыка. Никита обернулся, чтобы посмотреть на источник звука и в этот момент джип наехал на лужу и забрызгал его. Никита успел разглядеть, что в джипе сидели две молодые девушки, даже чересчур молодые, по лет четырнадцать каждая. В руках у них были не то бутылки с вином, не то с шампанским. С ними были парни по лет двадцать. “Бл_ядство! Куда их родители смотрят! ” – подумал Никита, оттряхивая грязь со штанов. “Завелись сейчас малолетние шалавы, которые готовы проводить вечера непонятно с кем. Но, тем не менее, в социальных сетях, все милашки, все умные такие, куча цитат философских, дряни! Удачи сегодня этим винишко-тян, индивидуальностям, личностям, личностям! Ставлю что угодно, что одна из них сегодня залетит по пьяне! ” – думал Никита, переходя через дорогу. После того, как джип его забрызгал, он полностью лишился хорошего расположения духа.
Он прошел несколько темных улиц и, наконец, добрался до дома Федора, с которым дружил уже около двух лет. Федор был его одноклассником. До девятого класса они особо не общались, только здоровались в школе и на этом их общение прекращалось. Федор был на полгода его младше, но такого же, как и Никита, роста, плечистый, с темными волосами и темными глазами, которые энергично двигались в его глазницах. Федя был душой компании, всегда веселился и веселил своих одноклассников. При этом, он учился довольно-таки недурно. Было несколько нехороших оценок, а, не считая их, он был отличником.
Никита позвонил в домофон и дожидался ответа, рассматривая балкон своего друга, который жил на третьем этаже. “Свет на кухне и на балконе горит – значит, он дома” – подумал Никита.
- Да? – ответил грубоватый ленивый голос женщины.
- Федя дома? – спросил Никита, растерявшись.
- Минуточку, сейчас его позову – ответила тетя Наташа, мама Феди.
- Спасибо – успел сказать Никита и услышал через домофон, как тетя Наташа звала Федю.
Он стоял у домофона и ждал, когда же подойдет его друг, осматривая окружность подъезда. Прошла какая-то женщина с ребенком, собаки побежали целой стаей за одним котом, и вскоре Федя ответил:
- Да! – сказал он, преисполненный бодрости.
- Привет. Это Никита. Не хочешь пойти погулять? – спросил он, смотря на набранный номер квартиры, который светился на домофоне.
- Привет. Не хочешь зайти ко мне на чай? – Федя был какой-то слишком радостный, чего раньше никогда не замечал Никита.
Домофон пропищал, и Никита потянул дверь на себя.
- Постой, я не в том виде, чтобы идти в гости. Может все-таки прогуляемся? – сказал Никита, но Федя, будто, его не услышал.
- Поднимайся – и он бросил трубку домофона.
- Эх… - сказал Никита и начал подниматься вверх по лестнице на третий этаж. Когда он ступил на ступени первого этажа, то услышал, как какой-то мужчина грубым басовитым голосом закричал:
- Сука! Сколько можно мне мозги выносить!? – затем Никита услышал, как хлопнула дверь, и приближались чьи-то тяжелые шаги. Никита стоял, как вкопанный и смотрел вверх. Когда человек показался, Никита пришел в себя и начал подниматься.
- Никита? Привет – сказал мужчина и протянул руку. В его зубах дымилась сигарета. Глаза выглядели, будто стеклянные, и от него воняло спиртом. Одет был в домашние затертые штаны, рубашку и домашние тапочки.
Никита робко пожал руку и поздоровался. Он узнал в мужчине отца Федора. Те же темные глаза и смугловатая кожа.
- Ты к Феде? – и, не дожидаясь ответа, он продолжил, - я, как видишь, как раз оттуда иду, - вслед за этим его тон стал серьёзным и, проглатывая слова, он сказал, - Никита, никогда не женись, мой тебе совет. Жена, дети, тьфу! – дальше он затих и несколько секунд смотрел себе под ноги, - Ну да ладно, я пойду уже. Не буду тебя задерживать – он вновь пожал руку Никите, очень крепко схватил ее и встряхнул.
- Всего хорошего – сказал Никита с удивлением и скрытым отвращением. Никита никогда не пил и не курил, он на дух не переносил запах спиртного и табака, который заполнил сейчас весь подъезд. Он постоял еще немного, наблюдая, как отец Феди, с трудом передвигаясь, открыл двери подъезда и вышел на улицу, покуривая сигарету.
Семья Феди не бедствовала, денег у них всегда было много. Квартира у них была обустроена с великолепным ремонтом. Никите было странно видеть отца Феди в таком виде. Если бы Никита не знал его, то подумал бы, что это какой-нибудь бомж или глубоко бедный человек.
“Отвратительный запах!” – Никита сморщился и начал быстрее подниматься по лестнице, и вскоре был возле двери своего друга. Он тихонько постучал и услышал знакомые быстрые шаги. Ключ в замке повернулся два раза, и Федя резко распахнул дверь, чуть не задев Никиту.
- Здравствуй – сказал Никита, забыв, что уже здоровался и протянул руку своему другу.
- Привет-привет! – сказал улыбающийся Федя и, схватив за руку Никиту, затащил к себе в коридор. – Разувайся! Ты будешь чай или кофе? И это самое… - Федя посмотрел по сторонам и понизил тон речи – у меня для тебя новость – глаза его заискрились.
Федя выглядел как обычно – растрепанные волосы, все та же одежда, но настроение у него было необычайно радостное.
- Я буду кофе, спасибо – тихо ответил Никита и повесил свою куртку на вешалку.
- Кьто пишел? – спросил детский голос, это был трехлетний брат Феди – Вова.
- Это мой друг, Никита – сказал Федя.
Малыш подошел к Никите и протянул ему левую руку, чтобы поздороваться.
- Надо правую руку давать – поправил его Федя, но Вова посмотрел на него с хитрой улыбкой, показал язык и после этого ударил Федю по ноге. Никита смотрел на все это, пока разувался, а брат Феди побежал в гостиную, наполнив комнату пронзительным смехом.
- Дурачек – заметил Федя и стоял, опустив руки в карманы, пока Никита разувался. Никита ответил улыбкой на замечание друга и пытался развязать шнурок на втором кроссовке, который никак не хотел поддаваться.
Брат Феди подбежал к телевизору в гостиной и начал нажимать подряд на все кнопки, громко смеясь. С каждым разом он ударял по телевизору с увеличенной силой, стараясь привлечь к себе внимание.
- Перестань или получишь! – крикнул ему Федя. Вова засмеялся и убежал дальше, на кухню, спрятавшись под кухонный стол.
- Да что ж такое? – процедил Никита и не мог ухватить шнурок.
- Может мне сходить за иголкой? Можно просунуть её меж шнурков и легко развязать. Я сейчас – сказал Федя и отправился в свою комнату.
“Зачем я завязал так туго? ” – подумал Никита, пока сидел на корочках и пытался развязать шнурки. В этот момент к нему подошел Вова и, смеясь, схватил его за волосы.
- А ну перестань! – сказал Никита и попытался убрать его руки, но тот лишь громко смеялся.
- Сука – прошипел Никита, когда Вова больно вцепился в его волосы. Никита всегда был уравновешенным и спокойным парнем, но в этот момент у него было желание ударить ребенка и как можно сильнее. Смех ребенка больно отдавал у него в ушах, его нервы не выдерживали. Лицо ребенка казалось для него самым мерзким из всех, которые он видел. Его кровь бурлила, а зубы сжались. Никита больно схватил мальчика за руки и оттолкнул его.
- Эй – сказал Вова и с наглым выражением лица побежал к Никите, ударив его по щеке – А-ха-ха-ха – раздался смех малыша.
“Вот мра_зота, бл_ять!” – подумал про себя Никита, ибо он знал, что если громко закричит, то это услышат все в доме. Повезло, что в тот момент, когда Вова ударил Никиту по лицу, появился Федя и увидел это.
- Вова! – крикнул раздраженно Федя. Федя быстро подошел к брату, который, увидев его, стал убегать по комнате и издавать отвратительный писк. Федя, наконец, схватил его и ударил по заднице.
- Успокойся уже! – сказал Федя, а его брат громко заплакал.
- Мама! – закричал Вова и отправился в комнату, что была слева в конце коридора.
- Ты прости за его поведение – сказал Федя, подойдя к Никите, - он вообще-то, как и все нормальные дети, должен уже спать! – крикнул Никита, чтобы его мама это услышала.
Плач ребенка, даже через комнату, был отчетливо слышен и заставлял Никиту чувствовать бешенство.
- Та ничего, это же дети – сказал Никита, подавляя злобу, которая играла в нем. Он до сих пор готов был даже убить этого ребенка, чтобы только не видеть его наглую рожу.
- Вот иголка, кстати – Федя протянул иголку Никите. Никита взял ее, но выронил из рук, когда услышал гудящий крик:
- Федя! – тетя Наташа закричала на весь дом.
- Что?! – послышался в ответ пискляво-грубоватый крик Федора.
- Иди сюда – в голосе матери чувствовались те же мерзкие нотки, что и в голосе ребенка.
Никита поднял иголку и управился со шнурками, а затем прошел в гостиную. По телевизору шла новостная передача о том, что какая-та бабушка нашла в мусорном баке младенца, когда выносила мусор.
- “Я была в шоке! Температура минусовая. Я как раз выбрасывала мусор и слышу слабый плач. Посмотрела – и на тебе! Ребенок в мусорном баке! Я сразу же забрала его к себе, позвонила в полицию” – Никита не любил смотреть телевизор, но сейчас особо делать было нечего. Далее сотрудник правоохранительных органов рассказал, что они нашли мать ребенка, что она алкоголичка, не работает, муж ее бросил. “В общем, все как обычно” – подумал Никита и осмотрел диван в поисках пульта, чтобы переключить вечно мрачные новостные передачи. “Почему детей в первую очередь заводят представители быдла? Алкоголики, наркоманы, бедняки, бомжи, просто идиоты, которые даже сами себя не могут привести в порядок, а что говорить о детях – почему именно они первые кто заводят детей? Ну, конечно же подростки тоже молодцы, сколько девочек беременных в шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать, да как они собираются воспитывать детей? Как говорил великий поэт: “…бурлит в машонке малафья”, но бурлит что-то слишком сильно, что их мозг вообще отключается! Эх…” – Никита тихо сидел, погруженный в размышления и смотрел на причудливый узор ковра в гостиной.
- Ты чего ударил Вову?! – закричала мать.
- Я ударил его по заднице, потому что он ведет себя просто отвратительно! – крикнул Федя, - он ударил Никиту по лицу. Это нормально? – говорил Федя с раздражением и злостью.
Никита оторвался от размышлений, прислушиваясь к разговору, и хотел услышать каждое слово, хотя вся эта беседа приносила ему лишь дискомфорт.
- Сколько лет твоему другу и сколько лет твоему брату?! Он маленький! Чего ты его бьешь?! – кричала мать, - пожарь ему яичницу – сказала мать, ставя точку в разговоре.
- Нет! Ему давно уже пора спать – кричал Федя.
- Я хатю! – зарыдал Вова.
- Быстро, я сказала! – закричала тетя Наташа.
- Заебали блять! – крикнул Федя и хлопнул дверью в спальню.
Никита чувствовал дискомфорт, когда сидел на диване, но после стука, он даже подскочил с него.
- Что такое? – спросил он у Феди.
- Да что непонятного? Вове давно пора спать! Но нет, он будет ходить по дому и выносить всем мозг. Отец уже не выдержал и ушел, как обычно, в гараж! Впрочем, он всегда сваливает, когда поссорится с мамой. Я бы тоже так хотел, да только нет у меня гаража! Та хоть халабуду мне на дереве дайте, я бы и туда свалил, лишь бы не с ними сидеть. А маме пофиг вообще, лишь бы Вова ее не трогал! Я сегодня с ним гулял два часа под ливнем, потому что она так захотела. Сидела дома и ни черта не делала! – Федя подошел к холодильнику, пока рассказывал, Никита шел за ним – она уже достала меня! Иди сама ему готовь! Нет, лежит в спальне и смотрит телевизор! Пусть Вова делает, что хочет, только меня не трогает – вот как она думает! – Федя сделал глубокий выдох и хлопнул дверцей холодильника – Мама! Тут есть суп и каша, не буду я ему яйца жарить! –
Вслед за этим послышались шаги тети Наташи, она нервно прошла на кухню, где они стояли. Посмотрев на Никиту, она сказала:
- Здравствуй – и сразу же её наглый, как у Вовы, взгляд перешел на Федю, она замахнулась рукой и сказала, - я тебе сказала, чтобы ты пожарил ему яйца, что непонятного? Чего я должна вставать и объяснять тебе? Будешь выпендриваться – я вмажу тебе по лицу и тебе будет стыдно перед своим другом! Так что быстро делай ему яйца – крикнула она и ушла к себе в спальню.
“Ну и мерзость! Видно в кого пошел малыш. Даже выглядит, как она! Такое же гнусное выражение лица, преисполненное наглости и недовольством всем и вся” – подумал Никита, когда увидел мать Феди в старой ночнушке и с растрёпанными волосами. Ее лицо ему показалось похожим на свинье.
Когда мать Феди ушла в комнату, то на кухню пришел его брат Вова, держа в руках телефон, вновь с хорошим настроением. Федя, швыряя и разбрасывая все на столе, взял сковородку разбил два яйца и поставил ее на огонь от газовой плиты. Следом он набрал в чайник воды и поставил его кипятиться. Никита и Федя присели за стол недалеко друг от друга.
Младший брат Феди смотрел по телефону какую-то передачу для детей. В этой передаче другие дети обозревали игрушки, ели сладости, а их родители строили из себя клоунов.
“Да уж, лучше передачи для ребенка не найти. Ясно с кого он берет пример, кроме своей матери” – думал Никита, наблюдая за передачей, в которой взрослая женщина кривлялась вместе с четырехлетним ребенком.
Вова как-то растерянно и робко ступал по кухне, потом бросил на пол телефон, подбежал к газовой плите и начал нажимать на кнопки, на все подряд, что были. Огонь под сковородкой погас.
- Мама! – закричал Федя и этот крик испугал малыша, ибо тот знал, что может прийти мать и наказать его за проделки.
Федя поднял телефон и осмотрел экран, который, к счастью, оказался цел.
- Ты чьто тю-тю? – сказал Вова и покрутил пальцем возле своего виска, затем присел на стул за стол и стучал вилкой, которую взял в руки.
“Какой же он все-таки конченный!” – думал Никита и при этом старался не смотреть в сторону Вовы, чтобы Федя не заметил отвращение в его взгляде.
- Задрал уже – сказал Федя, обращаясь к Никите.
- Та все дети балуются – сказал Никита, вновь наигранно, вновь с ложью в голосе.
Федя вновь включил газ, поставил сковороду на огонь и присел обратно за стол.
- Поэтому я и ненавижу всех детей! – ответил Федя, - мерзкие создания. Чего я вообще должен за ним смотреть? Повезло хоть, что он не такой, как соседский парнишка. Тот просто ужас! – сказал Федя и ткнул пальцем в сторону своего брата – даже хуже чем вот это! Сверху нас живет женщина, муж ее бросил, она работает швеей и живет бедно. Её ребенок вечно одет в старую одежду, материться, задирает всех, один раз даже коврик поджег перед дверью в свою квартиру и ему не больше, чем Вове. Зовут его Алёша, если не ошибаюсь. А вот фамилию я точно не забуду – Поганкин. По нему и видно, что он Поганкин – засмеялся Федя – однажды он забрался на крышу дома и поломал несколько антенн. Как мать за ним смотрит? Но, когда приведут ее Лешеньку, то она со слезами на глазах бежит к нему, обнимает его, целует, говорит тысячу извинений. Мерзкая особа, как и ее сын. Если он сейчас творит кучу бедствий, материт взрослых людей, не уважает никого, то кем он станет? Убийцей, насильником? Даже думать не хочу! – сказал Федя и, когда он перестал говорить, то стало слышно, как кипит вода в чайнике и шипит масло на сковородке.
Федя сделал себе и Никите кофе, а также небрежно кинул тарелку с яичницей своему брату:
- Жри – сказал Федя и презрительно посмотрел на него, - вот твой кофе, а вот сахар. Клади, сколько нужно – Федя присел за стол и продолжил, - так вот что я хотел рассказать… та сколько ж можно?! – Федя схватил за руку своего брата, который вилкой тер о стеклянную тарелку, издавая мерзкий звук. К еде он даже не притронулся, - или жри, или иди спать! – крикнул Федя.
- Так что ты хотел рассказать? – проговорил Никита, наблюдая, как Вова вяло ковыряет яичницу.
Федя хотел начать рассказ, но запнулся. Никита тоже расслышал какой-то стук, что доносился сверху.
- Опять они что-то вытворяют! – недовольно заметил Федя, - как я и сказал, Поганки есть Поганки, - Федя постучал им в ответ в батарею, так сильно и продолжительно, что стуки сверху прекратились, - ну наконец-то! – теперь Федя был готов к разговору, - Помнишь Аню, которая мне нравилась? Она все же согласилась пойти со мной погулять! – воскликнул радостный Федя, - в эту субботу, в обед, в парке! Она мне очень давно нравится, ты знаешь – продолжал говорить, улыбаясь.
- О, я рад за тебя! – улыбнулся Никита, - Ну, желаю вам, конечно, удачи. Она добрая и веселая девочка. На мой взгляд, вы отлично друг другу подходите – ответил Никита.
Федя слушал его, улыбаясь. Никита заметил, как Федя засмущался от его слов. Федя был сейчас на седьмом небе от счастья.
- Я ньи будю! – крикнул Вова и перевернул тарелку с яичницей, запачкав стол.
В этот момент, улыбка исчезла с лица Феди, и он опустился со своих счастливых небес на скучную землю.
- Мама! – крикнул Федя. Он схватил брата за руку и потащил в спальню.
- Забери его спать, наконец! Он не жрет! Он перевернул тарелку с яичницей на стол! – кричал Федя.
- А ну иди сюда! – крикнула мать, и Никита расслышал плач Вовы, а затем несколько хлопков, - спать я сказала! – после этого на кухню вернулся вновь веселый Федя.
- Как тебе кофе? – спросил Федя и сел вновь на свое место.
- Довольно вкусный – ответил Никита.
- Наконец-то он спит! – сказал Федя.
В этот момент дверь из спальни отворилась, и Никита с Федей услышали плач приближающегося Вовы.
- Вкючи свет! – сказал Вова, шморгнув носом.
- Да сколько, блять, можно – сказал Федя и включил своему брату свет в туалете.
Никита чувствовал, что раздражение только нарастает и подозревал, что его нервы могут не выдержать. “Зря я решил зайти к нему на кофе… Больше никогда не повторю такой ошибки” – думал Никита и быстро допивал свое кофе. “Невозможно наблюдать за маленьким чертенком и двумя идиотами, которым наплевать на него и которые орут друг на друга, лишь бы не смотреть за ним!”. Пальцы Никиты нервно застучали по столу и он стал чаще поглядывать на время, хотя часто видел одни и те же цифры на циферблате. Происходящее предстало для него долгим и мучительным страданием. Даже голова у него разболелась от всего шума и суматохи.
Вова вышел из туалета и сказал:
- Дай вадички –
- Сука – сказал Федя и налил ему в стакан воды, который с грохотом поставил на стол, так что немного воды потекло по столу и смешалось с яичницей, которую Федя так и не убрал.
Вова взял стакан воды, отпил немного, засунул руку в стакан и начал брызгать Никиту, а затем и Федю.
- Отдай сюда! – крикнул Федя и попытался выхватить стакан у брата, но тот только разлил его, и вода брызнула на, еще не высохшие, штаны Никиты.
- Спать иди! – крикнул Федя и начал заталкивать Вову в спальню к матери. Затолкнув, он вернулся к своему другу.
- Бля-я-я-я, убейте меня! – сказал Федя, - Ой, прости – сказал Федя, видя что вода попала на штаны Никите.
- Та ничего – ответил Никита, вытирая пятно салфеткой и выдавливая из себя добродушную улыбку. Но внезапно его нервы сдали.
“Сука, я больше не могу!” – подумал Никита, встал из-за стола и сказал:
- Прости, я вспомнил, что мне срочно нужно домой. Я должен написать на завтра реферат, о котором совсем забыл! – Никита сделал мученическое выражение лица и отправился в коридор обуваться.
- Эм, ну ладно – сказал Федя.
- Погулять я не смогу, мать точно не отпустит. Она сейчас не в настроении, но ты заходи чаще – говорил Федя, когда они оба стояли у входа в квартиру.
- Хорошо – ответил Никита, в этот раз его лицо выражало полное безразличие.
Никита быстро оделся, попрощался и с каменным лицом покинул дом своего друга, в который пообещал сам себе никогда не возвращаться. Федя смотрел на него и ясно понимал, чего его друг ушел…
Прошло шестнадцать лет, Федя и Никита повзрослели. Каждый нашел свое призвание и завел семью. Они встретились после долгой разлуки на Встрече выпускников в честь пятнадцатилетия окончания школы.
Приехали конечно же не все члены их класса. Кто-то из них давно уже был за границей, а другие просто отказались. Собравшиеся заполнили коридор на первом этаже, где поставили парты и стулья, за которые садились гости. Ностальгия завладела каждым из гостей и все с улыбками рассказывали о своих юношеских воспоминаниях. Мужчины были в красивых костюмах, а женщины в шикарных платьях. Казалось, что проходит не Встреча Выпускников, а Выпускной.
Никита встретил старых знакомых, познакомился с их мужьями и женами. Выпил немного шампанского и решил пройтись в конец коридора, чтобы осмотреть доску почета, на котором запечатлено его имя.
Никита подошел к доске почета и начал рассматривать отличников за все года. Там он нашел, наконец, и свою фамилию. Осматривая последующие года, он поражался разнообразию фамилий, который были тут: серебряная медаль А. В. Барон, золотая К. Г. Мороз, золотая медаль У. Г. Румянцева, золотая медаль Р. Р. Эфрос, но больше всего его удивила другая фамилия – А. И. Поганкин.
- Знакомая фамилия – задумчиво прошептал Никита и почесывал свою бороду, раздумывая о том, где он ее уже слышал, - черт возьми, не вспомню! –
- Никита! – крикнул знакомый голос Федора.
- Федя, здравствуй – ответил Никита, и старые друзья обнялись, - как ты поживаешь? Как Аннушка? –
- Плохо у нас все… Чуть более недели назад похоронил своего брата, Вову… Эх, пропал он, пропал… Я ему говорил, чтобы он не водился с непонятно кем. Он общался с какими-то панками, безобразничал, забыл о матери и обо мне, пил, начал принимать наркотики. Я был в шоке, когда мне позвонили и сказали о том, что нашли его мертвым… - тут Федя запнулся и слеза покатилась у него по щеке, - он погиб от передозировки героином. Это ужас, - он говорил шепотом и достал платок, чтобы вытереть слезы.
Никите стало жалко своего друга, так жалко, что у него самого слеза покатилась из глаза.
- Мне жаль твоего брата… Очень жаль… - Никита похлопал Федю по плечу, - пошли, выпьем что ли… -
Федя собрался с духом и утвердительно кивнул в ответ. Они шли к столу с алкогольными напитками, а у Никиты в голове все равно крутилась фамилия Поганкин. “Поганкин, Поганкин… Да где угодно я мог ее услышать! Ах, та к черту!”.