Активистка из профкома обходила отделы и составляла список желающих. Она уверенно отворяла двери, выходила на середину помещения и, невзирая на то, что учёный люд был погружен а расчёты, размышления и думы, громким голосом типа: « Хрусталь!!! Кому хрусталь?!!» провозглашала:
«Товарищи! Прошу записываться! Количество участков ограничено!
Народ знал о чём речь и, побросав логарифмические линейки, спешил внести свою фамилию в профсоюзный список.
Возле Кукушева, что на Мурманском тракте, власти под садово-огородное товарищество выделили обширную заболоченную территорию, густо заросшую кустарником. Гормашу досталось 15 участков. Вот активистка и ходила и записывала желающих стать собственником одного из выделенных лотов. Желающих оказалось много, намного больше числа предложенных участков. Решили бросить жребий.
С акта разыгрывания участков научный сотрудник Семёнова прибыла в лабораторию чуть не в слезах. Желанного куска земли ей не досталось.
А ей так хотелось выезжать на выходные на личное лоно природы, разводить петрушку и клубнику и слушать соловьёв. Но сорвалось.
Барсуков хорошо знал это место. Регулярно проезжая мимо Кукушева при следовании в Самары (где у него была изба с огородом) и обратно, он всегда с отвращением созерцал унылую, мокрую низину всю в ивняке и в ольшаннике с хилыми кое-где сосёнками. Поэтому, когда народ жадно кинулся претендовать на эти гнилые шесть соток, Барсуеов искренне народ пожалел. Бедные люди не знали, какую подлянку подкинула им власть.
Барсуков стал утешать расстроенную Семёнову:
-- Лариса Ивановна, вам не печалиться нужно, а радоваться.
-- С какой стати?
-- Вы избежали долговременной пытки с возможным летальным исходом.
-- Что вы имеете в виду, Алексей Георгиевич?
-- Людям же выделили не пахотную землю, а заросшее болото.
-- Ну и что?
-- А вы знаете сколько нужно вложить сил, времен и денег, чтобы без техники, вручную окультурить болото? Одно только корчевание чего стоит. На нём не один начинающий садовод здоровье потеряет или загнётся. Представляете: сидел, сидел человек и вдруг с брюшком, с хилыми мышцами полез в болото натужно корячиться. Инфаркт – коварная штука.
А потом нужно будет забутить болото, т.е. завести уйму песка и щебня, а сверх них покрыть участок плодородной землёй. И всё это при отсутствии техника, воды, электричества и дорог. Ну и хижину нужно возводить, семена, рассаду, удобрения приобретать. Вам это нужно?
-- Нужно. Там воздух. Зелень свежая с грядки.
Барсуков понял, что он не смог убедить Семёнову. «Ну что ж, -- подумал Барсуков, -- реалии и примеры из садоводческой жизни обязательно убедят.»
Территорию нового садово-огородного хозяйства местные жители иначе как «Дураковым полем» не называли. И верно. Видуха была чумовая. По всему пространству таращились коряги, вырванные из болота. Они были сложены в высокие ряды, которые означали границы владений. Повсеместно дымились костерки, на которых что-то готовили. Привезённую из города воду экономили. По всему болоту копошились люди. Они что-то вытаскивали из чёрной жижи, что-то тащили, что-то разгружали из с трудом пробившихся к участкам машин. Многие за километр несли для полива ведра с водой, почерпнутой из грязного озерца. Действительно, «Дураково поле».
Воскресным вечером они усталые, искусанные комарьём, обожжённые солнцем тянулись за четыре километра до железнодорожной станции. И никакой петрушки им уже не хотелось. Добраться бы скорее до дома и в постель.
Начались потери. Не выдерживало сердце, секли гипертонические кризы. Как-то раз Семёнова подошла к Барсукову и заметила: «Алексей Георгиевич, это очень здорово, что я не влипла в это болото»
Но народ продолжал упорно осваивать «Дураковао поле». Года через два стали появлятся положительные тенденции. Постепенно исчезли ограды из корней: сожгли как топливо. Всем коллективом соорудили дорогу. Добились подведения электричества. Набурили артезианских скважин. И. наконец, как триумф, стали хвастаться друг перед другом крупностью садовой земляники.
Разворачивая систему садово-огородных товариществ светская власть как будто предчувствовала, что они вскоре будут жизненно необходимы. Именно благодаря «фазендам» выживали в девяностые обманутые и обобранные «дорогие россияне». Теперь считают, что жертвами реформ стали миллионы человек. Без «фазенд» жертв было вы в два раза больше.
Сейчас садовые участки пустеют. И не потому, что жить стало лучше и народ не нуждается в дополнительных прибытках. А потому, что трудится на участках некому.
Старики поумирали или капитально состарились, а молодежи это сотки в упор не нужны. Во-первых, на земле работать надо. И без дураков. Во-вторых, все очень подорожало, поэтому выращивать картошку на своём участке стало не очень-то рентабельно, В-третьих, копаться в земле стало не модно. А, зря. Вон в Берлине и в других германских городах, в Берне и в других швейцарских городах горожане с удовольствием копаются на своих делянках. Правда наделы там очень маленькие, меньше сотки и на участках стоят не дома, а будки для инструмента и чтобы при случае укрыться от дождя.
А «Дураково поле» вновь стало зарастать ивняком. И напрасно. Кто знает куда нас демократы заведут. Они не говорят о своих планах. Может снова придется спасаться на «фазендах».