(На снимке - наша "К-323" входит в Западную Лицу).
(Предыдущее см.http://www.proza.ru/2015/11/09/1428)
После приема корабля в состав ВМФ в конце 1970 года мы уже самостоятельно перешли в Западную Лицу к месту своего постоянного базирования. А именно - в 3-ю дивизию 1-й флотилии подводных лодок СФ. Сразу же, без раскачки, начали отработку полного Курса задач Боевой подготовки, как полагается новому кораблю. Наш экипаж штабу дивизии и командованию был знаком, но теперь ситуация была другая - у нас был свой корабль. А он был еще не полностью очищен от заводской грязи, не до конца покрашен. То-есть фактически не достроен до конца, как это бывало в те времена, когда корабль спешили сдать к какому-то сроку, концу года или празднику. Сдавали с оговорками, что потом, мол, всё доделаем. Вот и «доделывали», естественно всё силами самих подводников. А чего стоит завести на корабле всю необходимую в боевой дивизии документацию, разместить экипаж в казарме, привести в божеский вид форму матросов, старшин, офицеров после завода и т.д.
Для тех, кто знает сложившуюся на тот момент ситуацию, и будет ловить меня на слове, сделаю небольшое отступление.
Пока мы строили, испытывали и принимали нашу «К-323» от промышленности, «наверху» приняли решение: поменять местами экипаж «К-223» с «166-м» резервным экипажем. То-есть нашу лодку, пришедшую с завода, передать перволинейному 166–му экипажу, и впредь он будет экипажем подводной лодки «К-323». И подводная лодка сразу же войдет в состав кораблей первой линии. То-есть готовых к бою с вероятным противником. (Опять мысли как будет лучше для планов командования. На людей плевать). А мы, не прошедшие весь Курс боевой подготовки, соответственно, будем 166-м резервным экипажем. С тех пор где-то на бумаге было так, а на деле о том скоро все забыли. Передать подводную лодку тому, кто по выучке и организованности не шел с нами ни в какое сравнение, никто и не подумал. Мы по-прежнему продолжали службу как экипаж «К-323», а тот, другой, нас подменял на время отпуска и отдыха. И никогда ни мы, ни командование не считали иначе.
Приведением в порядок корабля, казармы, формы одежды и т.д. пришлось заниматься круглые сутки, без выходных. И все равно времени не хватало. Ко всему прочему, командир уехал ненадолго в отпуск к семье в Ленинград, и я остался за него. Прикрывать меня стало некому, я буквально разрывался между кораблем и штабом. Конечно, пришлось туго. Однажды начальник штаба капитан 1 ранга Чернов Е.Д. пришел с проверкой на корабль, потребовал у меня «Журнал боевой подготовки», (зубная боль всех старпомов). Я его до конца заполнить не успел,(а, как помнит читатель, главным было - заполненные бумаг, планов, журналов пометками "вып". Бытовала пословица: не сделал, но записал - ошибка. А сделал, но не записал - преступление!), и мне крепко досталось от Чернова на орехи.
Но постепенно дело продвигалось. Вскоре и командир вернулся, мне стало легче. И вот в январе 1971 года настало время проверки нашего корабля по Задаче №1 Курса БП. Для моряков это самая сложная задача, называется она «Организация службы и подготовка корабля к плаванию». Тем более для нас, поскольку принимать её от нового корабля должен был не только штаб дивизии, но и штаб флотилии. В один прекрасный день они прибыли на корабль и в казарму, и проверка началась.
В первый день проверяется всё в кубрике на берегу и на корабле. Начиная от носков, ботинок, заправки коек и чистоты во всех помещениях на базе до последней гайки в трюмах и отсеках корабля. Затем идет опрос и проверка всех старшин, матросов, офицеров по знанию своего заведования, правил его содержания и использования, вопросов химии, радиационной безопасности, легководолазной подготовки и т.д. и т.п. Проверка строгая, оценка должна быть не ниже «хорошо». На второй день на корабле играется учение «Приготовление корабля к бою и походу», на котором проверяется умение личного состава работать с техникой и оружием практически. Как правило, в это время корабль смотрит кто-то из командования. Поскольку нас проверяла флотилия, на борт поднялся начальник штаба флотилии контр-адмирал Михайловский. Да, тот самый, который привел одну из первых атомных на Камчатку.
Там мне пришлось встретиться с ним при необычных обстоятельствах. Командир дивизии и часть нашего экипажа во главе с нашим командиром ушли в море на помощь второму экипажу. Там потекли парогенераторы, и возникла угроза радиационной опасности. Михайловский остался за командира дивизии, а меня оставили старшим с оставшейся частью команды. И вот один из моих матросов ушел в самоволку в поселок и не вернулся к вечерней проверке. Поскольку была зима, полагалось немедленно доложить командованию, и организовать поиски пропавшего, иначе он мог замерзнуть на морозе. Кто-то в таких случаях предпочитал не докладывать, искать самому, своими силами. Я же сделал так, как полагалось. Доложил дежурному по дивизии, составил поисковые группы, назначил маршруты и отправил на поиски. До утра найти беглеца не удалось. И вот утром вызывает меня в кабинет комдива Михайловский.
Иду ни жив, ни мертв. Ну сейчас он мне выдаст, известно ведь, что те, кто остается за начальников временно, обычно усердствуют особо, дабы себя показать. Вхожу, здороваюсь, представляюсь. Смотрю, Михайловский ничего, спокойно так:
- Ну что, не пришел поганец?
- Нет, товарищ капитан 1 ранга.
- А ты всё сделал как полагается, поиск организовал?
- Так точно.
- Говоришь, и раньше за ним такое замечалось?
- Да, он парень разбитной, тертый видать еще на гражданке.
- Ну, такой не пропадет. Где-нибудь у бабы проспал. Не переживай, придет к обеду. А если не придет, организуем поиск силами дивизии.
И спокойно так, даже с легкой улыбкой отпустил меня во-свояси.
Матрос к обеду пришел. А я навсегда запомнил Михайловского.
И вот теперь он пришел на наш корабль. И именно мне поручено его сопровождать и всё показывать. Не знаю, вспомнил он того старшего лейтенанта, которого вызывал в кабинет на Камчатке. Вряд ли. Теперь тот старший лейтенант уже капитан 3 ранга, он адмирал. Я грешным делом подумал – вряд ли адмирал станет проверять состояние корабля так уж дотошно. Посмотрит по верхам и всё. Ан нет, Михайловский преподнес мне очередной урок. Облачившись в рабочую одежду, одев перчатки и пилотку, он полез буквально по всем трюмам и выгородкам, от первого до последнего шпангоута, от первого до последнего отсека. Даже туда, куда у меня, старпома, не всегда хватало времени заглянуть.
К счастью, матросы меня не подвели, везде было чисто, трюма сухие, всё, что полагается, смазано, медь надраена. Адмирал молча смотрел, кряхтел, сопел, я думал вот-вот выдохнется. Куда там! Дошел до кормовой переборки последнего отсека, вернулся в шестой, вошел в каюту доктора, (она же амбулатория), и только тут сел на кушетку. Вижу – доволен. И вдруг его взгляд на чем-то задерживается, на лицо набегает тень:
- Ну вот, только хотел тебя похвалить… Неужели ты не можешь научить доктора, что нельзя так, незакрепленными держать на полке пузырьки, бутылки? Потому что в море, при волнении они могут упасть, разбиться?
Обидно было, конечно, оступиться в последний момент на такой мелочи. Но всё справедливо, ничего не скажешь. Замечание, разумеется, быстро устранили.
После обеда на корабле было сыграно заключительное, особой сложности учение по борьбе за живучесть подводной лодки. В отсеках офицеры штаба флотилии и дивизии выдавали вводные о выходе из строя механизмов, о взрывах и пожарах, поступлении воды, разрыве трубопроводов пара, гидравлики и т.д. Командиры отсеков докладывали в Центральный пост, на Главный командный пункт корабля, (ГКП), приступали к борьбе с «аварией». ГКП, (во главе с командиром), организовывал им помощь и принимал меры в масштабе корабля. Действия ГКП проверял лично Михайловский. К вечеру провели строевой смотр экипажа с проверкой формы одежды и знания Уставов ВМФ и ВС, с прохождением торжественным маршем и пением строевых песен. И на том, наконец, закончили. Результат, сказали, будет объявлен в приказе.
И вот результат: командующий флотилией вице-адмирал Шаповалов, (разумеется, на основании доклада начальника штаба), издал приказ, по которому наш экипаж ставился в пример всему личному составу флотилии, как сдавший задачу №1 с первого раза! (Как говорили у нас: «с первого захода»). Такого случая на флотилии еще не было. Обычно из-за недостатков и недоработок задача не принималась, назначался срок устранения замечаний, потом проверка по задаче проводилась повторно. Могло быть даже не раз. Конечно, не обошлось без замечаний и у нас. Но они не были существенными, и устранялись буквально на ходу, еще до ухода офицеров штаба из корабля или казармы.
Что и говорить, приятно, когда твой труд и видят, и ценят. Особенно приятно было мне. То, что Задача №1 – это задача, в основном, старпома, на флоте всем известно. Командир – он главный во всём в море.
Последствия же были таковы. Нам было приказано немедленно приступить к отработке морской части задач Курса БП, с тем, чтобы в кратчайший срок подготовиться к выходу на Боевую службу. Вот тут, безусловно, основную роль играет командир. Насколько это важно и что это такое – мне кажется, надо сказать чуть подробнее.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/25/715