Походные сказания о Тункинской долине. Ч. IV

IV. Ностальгия по Кругобайкалке

05.08.06 — суббота

Просыпаемся с ощущением, что находимся все еще на берегу, в Выдрино… Только вместо песка — сено… Но как ни странно, это всё же Слюдянка. Вот и школа, и Храм слегка сверкают на солнце своими крышами!..
Слава Богу! Дождя нет и нужно в темпе собрать вещи, палатку. Солнца и времени как раз хватило… Спасибо этому месту!.. Низкий поклон с рюкзаком… Ника и Маришка улыбаются, но кланяются тоже… Быстрым шагом двигаем на вокзал…

Новый вокзал
Вокзал на станции Слюдянка-1. Только теперь заметили, что стал он уже обновлен-ный, с плиткой вокруг, с иллюминацией — специально для тех, кто любит ездить и вы-саживаться по ночам… Совсем уж не такой, каким был два года назад — в антикварном виде и абсолютно не отреставрированный. Старый был построен в 1904 году. Ныне же он — один из уникальных вокзалов на Транссибе. Является единственным в мире, по-строенным полностью из мрамора. Да. Не облицован мрамором, а именно всё здание из мрамора! А теперь еще и плитка керамзитовая вместо асфальта! И был построен таковым в честь окончания строительства Кругобайкалки. А расположен совсем недалеко от бере-га Байкала. Помимо стен это место притягивает еще и экзотическим наплывом народа кочующего, изобилием копченого и свежего омуля, которым торгует местное население. До сих пор прямо со слюнками на губах вспоминаем, как покупали здесь первый раз «го-рячего» омуля. И как потом наслаждались им в походе по КБЖД…

Ну где же Матаня?
И снова Маришка предпринимает попытку купить билеты на Матаню. Но в ответ уже несколько иная «песня» кассирши: если есть пустые места, то билеты вы купите пря-мо на Матане! Вот так! А если нет, то … гуд бай! А по-бурятски… Тьфу! Забыл!..
Оставшуюся часть времени прогуливаемся по перрону. Вместе с нами дефилируют и другие желающие попасть на Матаню. Каких только нет… В неспешном ритме все подтащили вещи поближе к месту возможной посадки. Время идет, вот уже и «час Мата-ни» наступил… А Матани как не было, так и нет!.. Мистика…

Борьба за место
Пришла-таки. С опозданием аж в сорок минут. Семь вагонов. Вся голубая-преголубая, как будто с неба свалилась… И кто её там выкрасил?..
Встала. Медленно, важно. И тут же на перрон вывалились туристы-иностранцы. В сопровождении проводниц. Вторая же толпа — ожидающих, немедленно ринулась по ва-гонам в поисках свободных мест. Влезаем в 7-й вагон. Шик, блеск, 1-й класс! Просто от-пасть!.. Везде откидные мягкие кресла, похожие на авиа, ковровые дорожки, подвесные телевизоры и прочие навороты-вывороты. И тут же проводница выпаливает лезущим в вагон:
— Этот вагон предназначен исключительно для иностранных туристов!
— Но ведь у вас же есть свободные места! Вот, вон, и вон еще!..
— Эти места забронированы! Еще в Иркутске! По дороге к нам сядут еще люди!..
— Ну вот когда сядут, тогда мы и встанем! В конце концов все же едут за деньги!
— Повторяю: идите в вагон № 4. Ищите места там! А здесь мест нет!
Послушав перепалку, мы с ходу решили проехать хотя бы в тамбуре на своих рюк-заках. Сняли их, привалили в угол к стенке вагона. И сели. Увы!.. Проводница с грозным видом администраторши-инквизитора указала нам на дверь. Грустно, когда своих поход-ников не понимают…
Время летит, скоро отправление, спорить с тупой администраторшей надоело. Хва-таем рюкзаки и летим в четвертый вагон. И, как оказалось, вовремя! Пока стоял с веща-ми в тамбуре, Маришка с Никой углядели-таки свободные места и сразу же приземли-лись на них. Эта бортпроводница не возражала. Переносим вещи и… всё! Рухнули в ожидании отправления…
Через пять минут раздался гудок, призывающий пассажиров на свои места. Толпа дефилирующих резко редеет. Зато и места в вагоне резко исчезают. И тут оказывается, что…

Пара «сдавала багаж» или чего не любят «отдыхающие»
Проход забит вещами и людьми, протискивающимися к своим местам. Рядом с нами садится пара «отдыхающих»: он и она. Ему лет 45-50, ей — примерно столько же. Как будто только что сошли с какой-то старинной, почиканной временем и молью, фотогра-фии… Этакие «дэнди» 40—50-х годов. Небольшая ехидная «перепалка». Выясняется, что они купили в Иркутске билеты и заняли еще два места под свой «багаж»! И не жела-ют, чтобы из-за кого-то ихний «багаж» валялся на полу или болтался на крючках и верх-ней полке! К тому же… Впрочем, тут немного вмешалась проводница и всё сразу же встало на свои места. Но не совсем… Следом завязывается достаточно острый разговор с этой «живописной» парой, практически — еще одна, более жесткая перепалка. В резуль-тате он вынужден поставить свой рюкзак на алюминиевой рамке вплотную к окну, прямо на пол. Он косо поглядывает на рамку, как будто это не алюминий, а брильянты! Не меньше! Она же нехотя сдвигает свою сумку по сиденью, и тоже к самому окну. И тоже поглядывает на свою сумку. «Антикварная замша» — не меньше!.. Ну и что же после этого случилось с ихним «багажом»? Прокис? Покрылся плесенью? Или позеленел от злости за своих хозяев? Них фига! Каким он был, таким остался… Мшистым, серо-зеленым… И даже близко на патину «Медного всадника» не похожим…
…А пара и впрямь живописная… Он — в белой рубашке, чуть ли не с манишкой, в светло-кремовом костюме, в черных до блеска начищенных туфлях. Она — в белой блузе с кружевными отворотами, в моднячей юбке «а ля Версаче». Версаче?.. Хммм!.. Скорее Made in China!.. В обнимку с небольшой дамской сумкой. Новенькой и достаточно вме-стительной. «А ля ридикюль»… На походников совсем не похожи… Больше смахивают на обитателей курортного санатория… Ну с ея сумкой «а ля ридикюль Франсе» понят-но… Там у нее косметика, всякие дамские штучки, финтифлюшки и прочая бижутерия (позже сама показала!). А вот с его интерпалочным наследством «от дальнего дедуш-ки»… Интересно, что же у него такое в рюкзаке, что он так боится запачкать его?..
…Тихо-тихо, а уже Култук проезжаем… С моря он выглядит совсем иначе, чем из окна автобуса. Каким-то единым, полузастывшим как лава, массивом домов. И все глу-бинные жизненные соки, бурлящие внутри его улиц и домов, словно исчезают куда-то, растворяются в тумане. И снова всплывают строчки «А я еду, а я еду, за туманом»… Сколько уже этого тумана было?!. И не счесть…
Вся протяженность поселка незаметно преображается в нечто иное… Здесь, возле моря, из горного он становится уже приморским, раскинувшимся вдоль берега… Запах моря, рыбы, крики бакланов, шум проходящих грузовых составов… И снующие как му-равьи одиночные машины и автобусы… Люди здесь появляются и исчезают как новые камешки на берегу, которые то забрасывает, то смывает волной… И всё же видно, как этот красавец-поселок медленно поднимает крыши своих домов и продвигается куда-то в горы, а потом совсем тихо исчезает за нависшими справа склонами…
…Успокоились. Ника даже в тамбур-туалет прогулялась… Как советовала героиня романа С. Моэма «Театр» Джулия, «если берешь паузу, то держи ее максимально долго! И тогда зритель поймет, насколько ты талантливо интерпретируешь пьесу!». Вот и мы «взяли» паузу!.. Посидели, помолчали, передышку сделали. И они тоже прогулялись в тамбур, а заодно и в бар — стресс снять… Вернулись с банкой пива. Сели, попили и вро-де уже мирно стали знакомиться…
Вот тут и выясняется, что он родом из Маритуя, а едут оба — из Иркутска. До Ма-ритуя, в гости. К его матери и родственникам. Где и как познакомились — не суть важно. Важно, чтобы его родня отнеслась к ней достойно. Типа как к кандидатке на пост его бу-дущей жены. «Должность» обязывает… И она, естественно, начинает говорить про то, что очень любит (ну блин, просто до безумия!) путешествовать. И непременно во всем белом! Это ее «выработанный годами и устоявшийся принцип»! Вот ведь «принципная» попалась…

Матаня изнутри
Пока Маришка продолжала «светскую беседу», мы с Никой отправились в соседний вагон — в бар. Ей было очень любопытно прогуляться по другим вагонам, посмотреть на скитающуюся молодежь, на ее наряды и лица. С некоторых пор иркутская Матаня весьма преобразилась: мягкие кресла, ковровые дорожки, телевизоры, колонки, стереопроигры-ватели. Здесь теперь тоже, наверное, Долби-стерео звук и изображение. Долби… Кааак вдолбит по полной!.. Так ведь и с колес слететь недолго… Да. А заодно и камнепад со скал спровоцировать…
В баре, как и полагалось, тусовалась куча молодежи. И почти все — за пивом и ки-риешками. Чьи-то отцы вцепились в стойку бара и наблюдали за молодой барменшей. Слегка покачивая бедрами и складками наряда, она шустро сновала между холодильни-ком, микроволновкой и всякими шкафчиками. А одна молодая особа устроилась прямо на стойке бара. Папашка поддерживал ее, чтобы не сверзилась на пол. И она тоже изуча-ла наряд и походку барменши…
Напротив стойки, у противоположного окна, была вторая, чуть повыше. Возле нее стояли высокие крутящиеся стулья типа «карусель» и пластмассовые «плетеные» кресла.
— Ух тыыы! — Ника увидела и сразу же влезла на «карусель». — Ну!? Как я смот-рюсь?!. — и бодренько вскинула подбородок.
— Ништяк!..
— Ну, тогда сфотай меня! Классно!.. — и попробовала крутануться на «карусели».
Да уж… В старенькой Матане о двух вагонах «доисторического» образца и одного типа теплушки-магазина такого и в помине не было. Там был свой, «антикварно-старческий» уют… Очень душевный и очень душный… А вместо электровоза — ста-ренький тепловоз. Синекрасный. И оттого временами хотелось прокатиться именно на ней…
Сфотал. И в кресле, и у стойки бара. Девушка сразу же схватила фотик и уткнулась в экран. А потом… Потом набрала всяких кириешек, жвачек, соку… И чего-то вдруг за-хотелось пить. Беру банку Балтики-3 и двигаем назад.
И снова Ника дефилирует по проходу и разглядывает молодежь в вагонах. Идет и прикидывает, стоит ли ей взаимствовать кое-какие модели в свой гардероб…
Вернулись, сели и снова увлеклись видами Байкала за окном… Маришка продолжа-ла мирную «светскую» беседу с «багажной» парой. Предложил пива. Она тоже утолила жажду. И вот тут-то всплыла история двухлетней давности с неожиданным продолжени-ем… И, наверное, стоит ее рассказать…

Зина
3-й день нашего похода по Кругобайкалке 2 года назад…
…Рано утром мы перекусили на скорую руку, собрали свои «рюзы» и снова потопа-ли. Почти привычным ритмом по шпалам Кругобайкалки… Солнце медленно плыло к зениту, а в небе… Увы! Почти ни одного облачка. Воздух накалялся, и природе станови-лось как-то не по себе. Бабочки медленно зависали, пытаясь уловить прохладу. Жители высоченных трав неистово прыгали, словно устроили некие местные олимпийские состя-зания. На приз — кубок холодной воды… Всем хотелось пить…
…Жужжание пчел, стрекот цикад и кузнечиков, запах цветов, беззвучный полет крылатых «мантр»... И почти полная тишина, сквозь которую слышно движение воды в расщелинах скал и плеск байкальских волн... И только изредка ее нарушает шум прохо-дящих где-то за горой, наверху, составов...
Голова сама собой поворачивается то влево, то вправо... Больше вправо, к Байкалу, к этому необъятному пространству голубовато-зеленых оттенков... К редким парящим об-лачкам и бакланам... И не покидающее ощущение, что за нами наблюдает Дух Байкала... Дух словно чувствует наши мысли и приветственно обвевает наши лица ветерком. Цве-точные головки тоже колышутся и словно исполняют некий ритуальный танец, озна-чающий, что пока  нам дозволено путешествовать...
…Прошли еще один тоннель… А впереди снова солнце! Между рельс и сбоку от них, ближе к скалам — цветущие кустики дикой земляники. Каково же было наше удив-ление, когда на некоторых кустиках мы нашли зрелые ягодки земляники! Казалось бы, что предыдущие путники должны были собрать эти ягодки... Ура-а-а! Наша «лошадка», исчерпав запас анекдотов и «самопальных лошадиных» песен, резко ожила, скинула свой школьный рюкзак и начала сбор сладкого «корма»!..
…После полудня подходим к Шарыжалгаю. Легкий ветерок щекочет лицо, и Ника снова объявляет, что «лошадка» должна быть впереди всех... А впереди…
Несколько домиков уютно расположились в живописном ущелье. За изгородями видны стога и следы покоса. Небольшие огородики. В сараях слышно пыхтение, мыча-ние и признаки иного движения… Где-то чего-то тихонько квохчет, кукарекает… Из од-ного домика выходит мужик и начинает ходить по огороженному участку…
Ника отправляется. На разведку. Пробует перелезть через жерди изгороди. Не полу-чается… И тогда она подлезает под длинную палку. Урр-ааа! Она уже там и направляет-ся к крайнему дому.
Мужик подходит к ней, они о чем-то шепчутся. Потом Ника бежит к нам. Останав-ливается у изгороди и разом выпаливает, что есть и молоко, и омуль! «Горячий»! А сле-дом называет и  цены. Берет деньги и бежит назад. Мужик же ненадолго зашел в дом.  Ника растерянно оглядывается: куда это он подевался? Наконец, мужик вышел с двумя литровыми бутылками молока и завернутым в газету омулем. Ника радостно протягивает деньги и берет свой провиант. И, забыв сказать спасибо, снова бежит к изгороди. Это ее местная собака спугнула своим появлением на тропинке от дома…
Вылезла. Довольная… Отходим немного и садимся на рельсы. Испить парного мо-лока. Насладиться запахом омуля! Хорошо-то как!..
Ну вот! Поели — теперь можа и дальше топать. Да-да, именно топать. Ходьба по шпалам вырабатывает особый ритм движения, не имеющий аналогов. Топ-топ, топ-топ… Но вовсе не малыш, поскольку расстояние между шпалами куда больше детского шажка. И вот так вперед, вперед… Пока ноги держат…
Топ-топ, топ-топ… Отошли от домиков метров этак триста-четыреста, домиков уж и невидно стало. И вдруг за спиной раздаются звуки: шлеп-шлеп, шлеп-шлеп… Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп… Да быстро-то как… Мистика какая-то… Никого не было — и вдруг шаги!.. Не успели еще обернуться, как следом раздался и звонкий детский голос:
— Подождите!..
Глядим, а на шпалах, почти рядом с нами стоит девочка. Живописная-я-я… Лет пя-ти-шести. Волосы растрепаны, лицо слегка чумазое. В старой, изрядно поношенной оде-жде… И башмаки ей под стать… Интересно, откуда она взялась? Вот так, вдруг!? Мо-жет, это Дух Байкала перенес ее сюда откуда-то так быстро?..
— Здравствуйте! Это я — Зина!.. — ее черненькие глазенки удивительно радостно блестели. Мы мельком переглянулись и как-то сразу все заулыбались… Полусмущен-но…
— Здравствуй!.. — Ника пристально разглядывала невесть откуда свалившуюся де-вочку.
— Так, значит, ты — Зина?! Ну, здравствуй, Зина! — Маришка поправила лямку рюкзака и протянула ей свою загорелую ладошку.
Зина немного смущенно протянула свою, как бы не зная, а что же дальше делать-то…
— Ты откуда? Где ты живешь? — вроде бы Маришка почти сразу же вызвала у де-вочки доверие и она заговорила.
— Я оттуда! — и Зина, полуобернувшись, махнула своей закопченной солнцем и ветром ручкой куда-то назад. Очень интересный жест…
— Оттуда?.. — Ника явно заинтересовалась новой знакомой. — Из этих домов что ли? Где мы молоко покупали?
— Ага!.. — видя, что ее не гонят, а пытаются понять, Зина обрадовалась еще боль-ше. — Мой папка там работает! А я здесь люблю гулять!
Неспешно потопали дальше. Зина шла вровень с нами и нисколько не уставала. И тут стало понятно, что она радовалась каждому встречному путнику, особенно с детьми. Ведь в поселке детей-то и не видать, скукотища для нее — неимоверная. И каждый день — почти одно и то же…
— А как ты сюда попала?
— А я здесь на каникулах… Пока папка работает…
Светлые волосики выбиваются из-под серой фланелевой панамки с загнутым краем и в беспорядке спадают на невысокий лоб. Серая курточка немного скукожилась от дви-жений. Поправляет.
— А мама твоя где?..
— Мамка? Она уехала на поезде… за продуктами… — и Зина показала рукой впе-ред. — Там…
— Понятно… — хотя ни черта не было понятно. Можно было только догадываться, что мать ее находится в данный момент в каком-то близлежащем поселке. А может быть в Иркутске?..
— А где ты учишься?
— В городе, в школе.
— А в каком городе?
— Нууу… там… — и опять тот же жест куда-то в сторону Ангары…
Вскоре где-то далеко сзади раздался гудок. А следом еще несколько. Матаня!.. Ми-нут через тридцать-сорок она догнала нас. И всё это время она периодически гудела, как бы призывая полусокрытое местное население и спрашивая, кому чего надо?..
— А папка чем занимается?..
— Нууу… Это… Он тут сено косит. Нууу… Коров пасет еще, по хозяйству чего-то мастерит… — улыбается. Задумалась… — Нууу, еще иногда рыбу ловит. Вместе со все-ми…
Тихо-тихо, а дошли до очередного тоннеля. Достали фонарики, включили. В тонне-ле оказалось довольно прохладно, и мы слегка подрагивали. Зина же шла с нами, как ни в чем ни бывало… Успели пройти тоннель, он оказался не очень длинным… Отошли от него метров на сто, и тут раздался гудок. Совсем уже близко. Матаня медленно выползла из тоннеля. Старым фотиком успели сделать снимок.
Посторонились к скалам. Даже увязли по колено — в траве и цветах. Матаня мед-ленно проползла мимо нас. Машинисты весело поглядывали в окно тепловоза, ожидая жест от путников, дескать, тормозни… Но мы помахали им кепками и шапками. Они да-ли приветственный гудок, мигнули фарами и проследовали вперед…
Снова вылезли на шпалы и поползли дальше. Жарко, припекает. Хочется пить, воды и молока осталось маловато… На вечер. К Байкалу не спуститься — очень крутой травя-нистый склон… Поглядываю на скалы в поисках родника… 
Вот уже час, как Зина с нами, и никаких признаков, что ей хочется домой. А впереди еще два тоннеля. Перед первым из них слева у скалы большая выемка. Иду туда и смот-рю — нет ли родника? Увы… И тут слышу вслед голос Зины:
— Осторожно! Там могут быть змеи!..
— Змеи?
— Да. Они любят такие места и расщелины в скалах. А еще любят гулять в густой траве…
С опаской смотрю на стебли травы… Черт их знает, змей этих!.. А вдруг и правда есть? Возьмет и выползет такая, как в Раю к Адаму…
— А еще мой папка здесь медведей видел…
— Ко-го?.. — мы ошарашенно смотрим на Зину…
— Медведей! Вот! Он говорит, что их тут нелегкая носит, ведь время еще не голод-ное… Малины на горах хватает. Дурни какие-то…
Даааа… Только косолапых нам и не хватало… Для полного счастья… Стоим возле входа в тоннель и по движению ветра из него оцениваем температуру внутри — одевать куртки или нет. Вроде бы не стоит… Входим…
— А как же ты здесь без фонарика ходишь? Ведь запнуться можно, упасть?..
— Да я… привычная… Я их уже много раз пробегала…
— Фууу! Вышли! — Ника радостно откинула волосы назад и посмотрела вверх. Ее личико вспотело, жарковато… Но Зина… Зина курточку и панамку не снимает…
— Ну а купаться любишь?
— Купаться?.. Неее… мы не купаемся…
— Как?? Совсем что ли?..
— Ну да!..
— И в баню не ходите что ли?..
— Нууу… В бане мы бываем, только редко… Дров мало… Да и топить неохота…
— Так вы в бане купаетесь?..
— Неее… в бане мы не купаемся…
— А что же вы в бане делаете? Молоко что ли пьете?..
— Нееее… — смеется. — В бане мы моемся!.. Вот!..
— А в Байкале?..
— Нуууу… и в Байкале моемся… Зимой моемся…
— И не холодно? В Байкале-то?..
Пожимает плечами. Наверное, привычные…
Постояли немного. Время идет и мы понимаем, что Зина скоро пойдет домой. А по-ка… Пока Маришка предложила Нике подарить чего-нибудь Зине. Например, полосатую футболку, а еще фломастеры и журнал с кроссвордами. Ведь здесь этого не бывает…
Ника задумалась. Прошла минута, и она решительно сняла с себя футболку, протя-нула Зине. Та в смущении взяла и сказала «Спасибо!». Ника же полезла в свой ранец за журналом и фломастерами. Достала. И снова Зина оказалась в счастливом замешательст-ве… Такого с ней, наверное, уже давно не бывало… Рассмотрела подарки и прижала их к груди… Так и дошли до следующего тоннеля… Брели по шпалам, а Зина, шурша камеш-ками, боясь выронить гостинцы, двигалась перебежками вдоль полусырой стены.
Прошли тоннель, насладились прохладой… А следом за ним, метров через три-дцать, уже и второй начинается… Прошли и этот… И вот здесь, в солнечном простран-стве, метрах в десяти от выхода, Зина, наконец, решилась расстаться с нами и идти на-зад…
За эти два часа общения с Никой и с нами Зина словно бы отчасти стала еще одним походником нашей команды. Да и мы уже тоже немного привыкли к ней. Расставаться всегда грустно… Но Зина весело помчалась назад, сквозь темное пространство тонне-лей… Привычная…
Вспоминает ли она теперь эту мимолетную встречу?.. Не знаем…

*   *   *

Разговаривая с парой «путников из Иркутска», Маришка вспомнила про Зину, про наше желание снова увидеть ее. И тут «маритуйский» мужчина сказал, что знает эту де-вочку и знает, что с ней теперь. Мы удивленно смотрели на него: как, откуда?..
Оказывается, Зинина судьба не балует ее — маму прошлым летом лишили роди-тельских прав, папа (тот самый, что продал нам молоко) сидит в колонии, а Зина попала в детдом… Еще в прошлом году ее часто встречали дачники в окрестных поселках, она просила у них лакомства, а порой и приворовывала мелкие вкусности и предметы шир-потреба — от них не убыло, а ребенку радость. Память о себе она оставила не лучшую, но разве в том — ее вина? Таких девчонок не только на Кругобайкалке — по всей стране пруд пруди… Как-то сложится ее жизнь дальше?.. А для нас она останется навсегда ма-ленькой Зиной с Кругобайкалки, пронзительно одинокой маленькой жительницей старо-александровской дороги, провожавшей нас целых три тоннеля кряду и пугавшей нас сказками про медведей, которых здесь не раз видывал ее папа…

Метаморфозы на КБЖД
Путешествуя по Кругобайкалке два года назад, мы не раз встречали в разных местах у скал, возле поселков необычные экспонаты прошлых времен, своеобразные «археоло-гические древности». Сейчас же, поглядывая в окна Матани, с удивлением обнаружива-ем, что многие из них просто исчезли… Жалко-то как… И чего их поубирали?.. Ведь они были весьма живописными архаизмами, украшавшими дорогу, и никому из путников не мешали… Зато, например, в некоторых местах на берегу появились здоровые серо-белые фургоны, похожие сверху на лестницу без перил. Такие фургоны мы видели в районе Рыбзавода за Слюдянкой. Очень может быть, что и эти — тоже что-то вроде мини-рыбзавода…
Бросилось в глаза и то, что стало весьма много очагов и других «следов» после стоя-нок путников и «путешественников». И многие следы в совершенно неудобных для стоянок местах… Деревьев здесь и тогда было немного, ну а сейчас… С сухим топливом ныне, вероятно, большая напряженка… И вот едут они теперь толпой в иркутской Мата-не, присматриваясь и выбирая себе место, где им хотелось бы встать дней этак… на не-сколько. Сойти же можно преимущественно только в поселках… Сходят и направляются туда, где им приглянулось… А потом остаются еще и надписи на скалах, к примеру, как на мысе Зуб (145-й км): «Дуристы-2000»… Два года назад всё было иначе… Путники шли долго, несколько дней и, порядком выдохнувшись, устав, мечтали сесть на Матаню, чтобы спокойно доехать до Порта Байкал или же до Слюдянки…
Появились и новые туркомплексы. А старые, бывшие уже до них, тоже весьма пре-образились: отремонтировались, достроились, «доархитектурились»… Короче говоря, по указам нынешних «царей и знати» КБЖД возвели всякие полубараки-полугостиницы, полукафе-полуресторанчики со спутниковыми тарелками наверху, ажурные чугунные мостики, палисадники и даже теннисные корты. И всё это хозяйство приукрасили рез-ными скульптурами — из дуба, сосны, кедра… Повсеместные «самопальные» вырубки вековых древ стали какой-то порочной модой… И никого не интересует судьба любого древа: растущего, срубленного, пущенного на какие-то сиюминутные цели… Не навреди ближнему своему… Природа и ее живые организмы почему-то упорно выпадает из этого божественного принципа… Для многих… Отдыхайте, господа, на здоровье! И не хайте времена прошлые… Ведь такое императору Александру III и не снилось… Ему нужен был всего лишь способ сообщения — дорога…
Ах, времена, ох, нравы!..
Архитектурный комплекс мастеров, 
Искусно вписанный в природу,
Сегодня нужен только для забавы…

Чтоб тяжким не выглядел путь…
Постой, паровоз…
Мы устали немного
И вышли на волю вздохнуть.
Взглянуть на природу,
Промяться по травке
И ноги в Байкал обмакнуть…
И вот — началось…
Первая остановка. Выходим. Живописная речка с не менее живописным мостом. И повалил народ… Вперед, к мосту! Толпа страждущих повисеть вниз головой на перилах росла. Как былая первомайская демонстрация! Повисевшие вволю сразу же быстрым ша-гом спешили достичь тоннеля, войти в него и успеть чего-нибудь там рассмотреть…
Вторая часть страждущих предпочла подлезть под вагоны и по траве спуститься к берегу моря. Жарко! Купаться! Немедленно купаться!.. Человек 15 успели раздеться и окунуться. Какое наслаждение! И какая живительно обжигающая вода! Жаль, что берег немного заилился… Мужики окунались, плыли, а после, стоя по колено в воде у берега,  с удивлением разглядывали свои заиленные зеленоватые ноги! Как будто они на миг ста-ли водяными!..
— Чё делать-то, братва? А? Как ноги отмыть-то?..
И вдруг раздается гудок Матани! Растянувшаяся почти на 100 метров толпа рину-лась назад, к вагонам. А машинист, словно подтрунивая над толпой, снова прогудел пару раз. Купающиеся, на ходу одевая платья и джинсы, забыв про зелень на ногах, снова ри-нулись под вагоны…
Всё!.. Успели!.. Влезли и бухнулись на свои места! И снова не спеша едем дальше…
…Яркое, почти полуденное солнце. Безмолвные скалы, усыпанные цветами. Березки и березовые островки, растущие прямо на склонах гор, на камнях. Упрямые, устремив-шиеся ввысь сосны на огромных валунах! Какие они смелые, а главное — живучие! И везде — море зелени! Второе море вкруг Байкала…
Вторая остановка: выемка возле мыса Хабартуй.
И опять толпа, как разноцветный кочующий табор, ринулась к скалистым уступам. Женщины, задрав головы, смотрели и прикидывали, как на них можно влезть, чтобы за-печатлеть себя на фоне этих впечатляющих глыб. Молодежь оказалась более проворной и, скользя подошвами кроссовок, карабкалась на ближние уступы…
Кто выше?! Даешь рекорд!.. Девушки целились объективами по парням, прилипшим вполоборота к скале, и пробовали заснять их трясущиеся от напряжения торсы. Один мужик вообще влез метров на 10, застыл на уступе и никак не мог развернуться лицом к дамам. Ненароком выставил свою задницу… Ну почти Прометей!.. Тут-то дамы его и за-печатлели. На века…
Проводница (кажется, ее звали Катя) вылезла на шпалы, бегала и кричала:
— Да не лезьте же туда! Что вы делаете?! Нельзя! Не положено! Жить надоело?!..
На ее груди грузно раскачивалась сумка с кассовым аппаратом. Туда-сюда, туда-сюда… Как маятник… Но народ не слушал ее. В толпу как будто вселился мощный дух преодоления опасностей. Люди упрямо стремились влезть на уступы и продемонстриро-вать другим свои складки, груды целлюлита на отъетых фигурах.
Наконец, проводница Катя устала заниматься народным воспитанием, плюнула и сама полезла на живописную глыбу. Кое-как влезла. И застыла! Вместе с кассовым аппа-ратом, приподнятым складками живота к груди… Ее довольно полноватая фигура мощно «зависла» над снующей вдоль пути, как муравьи-мутанты, толпой. Лицо расплылось в улыбке. Мужики снизу щелкали затворами и подбадривали ее жестами и криками вос-торга. Проводница Катя попыталась принять позу модели на подиуме. Этакая гламурная дива… Кто-то уже успел вынырнуть из вагона с видеокамерой и снимал ее на этой глы-бе…
И снова загудела Матаня… Проводница Катя приветственно помахала рукой маши-нисту и жестом показала, чтобы постоял еще малость. Потом медленно поползла вниз. К вагону. То и дело поправляя съезжающий набок кассовый аппарат. Народ нехотя побрел в вагоны. Часть молодежи всё же десантировалась с рюкзаками в этом месте.
Прошло минут десять. Наконец, Матаня, издав протяжный вздох, поползла даль-ше…
Третья остановка случилась возле некогда живописного водотока р. Киркирей. Ны-не упакованного в бетонный сток. На века. Как и прежде, на обоих порталах тоннеля со-хранились таблички «1911-1913 гг.». Но метаморфозы, происшедшие здесь за два года, были разительны! Кто-то из руководства ВСЖД решил, что будет лучше, если часть природы заменить на часть ландшафта мегаполиса. Живописный холм с множеством цветов, среди которых некогда пели цикады и выводили свои трели кузнечики, сравняли, засыпали гравием… И на эту площадку, обнесенную к тому же якорной цепью, водрузи-ли что-то типа навеса на металлических столбах. Со столиком и скамейками для сильно уставших от езды в вагоне… Под гравий  ушли и другие живописные кусочки земли, ра-нее усеянные ягодами, цветами… Но свежая «струя» путешествующих вряд ли знала об этом. За редким исключением… Появились и иные следы цивилизации — рваные кон-сервные банки, пустые тетрапаки и стаканчики из-под пива, йогурта, пакетики от кирие-шек… Вместо бабочек и цикад…
Бег толпы к двум порталам. Гул и брожение телес… Почти как в немом кино… По-пытки войти в тоннели, подобраться к скалистому склону… Кто-то успел спуститься по крутому склону к воде и окунуться… А кто-то, стоя возле новенькой площадки в цепях, снимает Байкал. И тоннели… Маришка с Никой зашли в тоннель охладиться и погля-деть, не в этом ли тоннеле был лаз в подземное «царство»…
Вдруг один мужчина прокричал своим дамам:
— Глядите! Глядите!.. — и тут же стал снимать на видео.
Дамы немедленно ринулись к нему… Оказывается, метрах в тридцати от берега из воды показалась чья-то голова. С совершенно черными, похожими на здоровенные пуго-вицы, глазами. Да это же… Нерпа! Аж дыхание перехватило… И как она здесь оказа-лась?.. Некоторые здешние жители говорили, что увидеть нерпу можно только в районе Ольхона и дальше, ближе к Северобайкальску.
Какие-то мгновения — и всё! Нырнула и исчезла… И осталась только видеозапись у мужика… И круги на воде…
Одна миниатюрная дамочка в очках, красной майке и джинсах достала из своего мини-рюкзачка блокнотик, присела на корточки и стала чего-то усиленно строчить. Со стороны она напоминала полуфранцуженку-полуеврейку, заброшенную судьбой неиз-вестным образом в эти дальние края… Интересно, о чем она там рассказывала, в этом своем слегка «худеньком» блокнотике?..
Призывный клич Матани — и толпа рысцой ринулась по вагонам.
…К обеду Матаня доползла до деревни Маритуй. И прикорнула у очередной плат-формы… Живописная пара в «белых одеждах» с рюкзаком, попрощавшись, сошла и на-правилась вглубь деревни. Выползавшее же снова большинство странствующих ждала неожиданность: метрах в 70 от станции стоял недостроенный бревенчатый дом. О двух этажах. Совсем новенький, пахнущий древесной смолой. А перед ним раскинулся при-личный цветник. На фоне дальних домов и огородов… И вот это строение оказалось… музеем Н. Рериха. Ни больше, ни меньше… Толпа «ручейком» втекла внутрь, чтобы ис-следовать строение. И как выяснилось, на стенах висели картины, подаренные малоизве-стным народу «меценатом», принадлежащие кисти Рериха. Говорят, что он тоже бывал здесь, и поэтому возникла идея основать здесь музей.

Драка в Матане или разборка по-русски
Езда в Матане через тоннели разительно отличается от пешего хода по ним. Когда же тоннели расположены достаточно близко друг от друга, иногда случаются странные вещи… Совершенно выпадающие из здравого смысла и статуса «человек»…
Что, скажем, может увидеть человек, сидящий у окна Матани, в темном пространст-ве тоннеля? Мелькание каких-то серых бликов при свете фар Матани… То есть практи-чески ничего. Иногда могут промелькнуть небольшие ниши — выходы на узкие уступы скал, нависших своей зеленой громадой над берегом Байкала. Слабый свет из окон Ма-тани еле высвечивает полусырые стены тоннеля. Его же сводов вообще не достигает. И что на них — для многих пассажиров, привыкших путешествовать на колесах и глядеть из окна, так и останется тайной. Покрытой мраком тоннеля. Те же, кто сидит с противо-положной стороны, тоже вряд ли смогут узнать что-либо про ниши, в которых можно спрятаться, если вдруг Матаня застала вас в тоннеле. А еще есть ниши с проводами, уз-кие ниши-лазы, ведущие в подземные пещеры. Глубоко укрытые скалой и заполненные водой. Точно так же неведомыми для едущих останутся секреты кладки стен и сводов, их весьма своеобразный рисунок и разительные отличия. А уж про то, как выглядят шпалы и рельсы, что иногда можно найти между ними, и подавно… И только редкий иностра-нец в компании собратьев находит в себе силы «залететь» сюда. На своих двоих…
Ныне многие ниши-выходы «задраены» металлической сеткой. Вероятно, из-за воз-можных обвалов и разрушения некогда живописных уступов…
…Мы сидели примерно в пятом ряду. А в третьем, с другой стороны ехали молодые девушки. Лет этак по двадцать—двадцать два. Крашено-мелированные, с татуировкой на предплечьях. В джинсах и коротких футболках, позволяющих им щегольнуть серьгами в пупках. Этакие «неформалки»…
Проезжаем очередной тоннель, свет в вагоне гаснет и вдруг в полной темноте разда-ется дикий необузданный крик. «Ааааааааа!» Словно кого-то неслабо резанули. Аж в ушах зазвенело… Пауза. Тишина. И опять, в два голоса: «Ааааа!», «Уууууу!». И снова пауза, звенящая от напряжения тишина…
Пассажиры, естественно, вздрогнули. Когда же Матаня выползла на свет Божий, стало видно, что эти девицы вовсю смеются. Типа, чего вздрогнули то? Это мы так при-калываемся, чтобы весело было. Спустя минут двенадцать проезжаем еще пару близко расположенных тоннелей. И опять крики с паузами режут всем уши… И все оттуда же — из третьего ряда. Сначала, после вздрагивания некоторым, и правда, становится не-много смешно, а после… Через десять минут еще пара тоннелей. И снова смешки и кри-ки из третьего ряда.
Свет в вагоне горит и видно, как девицы резвятся. И тут, откуда сзади раздается пре-дупреждение. У одной из женщин не выдержали нервы, и она громко выкрикивает: «Да сколько же можно?! Прекратите немедленно! Совсем не смешно! Уважайте других!»
Но девицы словно не слышат ее и снова кричат. Матаня всё еще движется в тоннеле.
Не прошло и полминуты, как из задних рядов выходит женщина лет пятидесяти восьми. И быстрым шагом подходит к девицам. Девушки в упор смотрят на нее, а жен-щина — на них.
— Прекратите немедленно! Уважайте других! Совсем не смешно! — почти яростно выговаривает она.
— А вы, собственно, кто? — с неприкрытой насмешкой выдыхает одна из девиц.
— Человек! Женщина! Пассажир! Вы меня понимаете?! — ей уже показалось, что эти девушки вовсе не из России.
— Женщина! Ну как ты не понимаешь?! — с усмешкой восклицает девушка с краю, которая собственно и кричала громче других. — Это драйв такой! Для смеха! Для юмо-ра! И чего завелась, старая?! Лучше бы сама юморила!
—  Юморила? — женщина срывается в крик. — Ты мне не тыкай! Не по годам еще! Лучше молчала бы! Юморная!
— Ох, ох, ох! Испужала! — и девица вполоборота подмигнула своим спутницам.
Вот тут-то женщина и вовсе не выдержала. С громкой бранью она вцепилась в воло-сы этой крашеной любительницы драй-ой-ва. Девица резко дернулась и вцепилась в руки женщины, пытаясь оттолкнуть ее. Как будто две динозаврихи сцепились — из-за куска мяса…
Потасовка и шум привлекли внимание пассажиров. Двое сидящих рядом мужиков кинулись разнимать их. Но женщина чуть не плача уже успела изо всех сил рвануть де-вицу за волосы. Та вскрикнула.  Здоровый клок мелированных волос остался у женщины в руке.
— Тьфу на тебя! Уродина! — и быстрым шагом пошла назад.
— Ах, ты, зараза!.. — прошипела покрасневшая девушка и рванулась было за ней, но мужик рядом удержал ее. Девушка совсем забыла о драйве и, несмотря на все проис-шедшее, снова засмеялась…
Через минуту кто-то из задних рядов стремительно прошел вперед. Легкое дыхание ветра. Боковым зрением Саша заметил движение какого-то предмета по полу. Взглянул. Это был тот самый, здоровый клок волос. Очень похожий на волосы из парика… Саша приподнял их и направился к любительнице драйва.
— Девушка! Это не вы обронили?
— Нет! Не я! — и девица явно покраснела… Отвернулась…
Ее товарки, еле сдерживаясь, уткнулись в ее плечи… Из задних рядов раздался не-двусмысленный смешок…
Духовное равновесие в вагоне было существенно нарушено, и молодежь потянулась в буфет. Расслабиться…

Мыс Половинный
Ехали мы, ехали… Жевали, жевали… И доехали до места, которое особым образом осталось в памяти два года назад. И случилась здесь остановка. Пятая. Полуторачасо-вая…
Толпа медленно обходила растянувшийся почти на сотню метров состав, подлезала под вагоны и спускалась к берегу Байкала. В этом месте некогда образовался очень жи-вописный залив с достаточно широкой прибрежной полосой. По другую сторону дороги выросла и прочно осела возле реки небольшая деревенька. Очень симпатичная. Два года назад здесь можно было наблюдать толпы отдыхающих, продуктовые палатки на обочи-не дороги, буквально метрах в 2-х от рельс.
Над заливом навис заросший соснами и березами мыс. Громадный и зеленый. А у его основания чернел вход в туннель. Самый длинный на КБЖД. 
Два года назад мы дошли только до Маритуя — Ника была еще мала и устала. Но очень хотелось пройти знаменитый тоннель. Да и за ним было немало интересного. И вот теперь мы сошли. С рюкзаками на плечах обошли состав спереди, мельком взглянули в темное пространство тоннеля. Из него веяло прохладой. Вдалеке слабо светился выход.
Двинули на мыс вверх, пробуя найти место для стоянки. Склоны крутоваты, неров-ны, сильно поросли травой. Попадаются и грибы. При непогоде струйки воды будут под-текать под палатку. Даже если ее окопать. После 10 минут поисков спустились обратно к заливу. Скинули рюкзаки, постелили коврики и стали раздеваться. Уж очень хотелось купаться. Да и солнце припекало…
Толпа расползлась вдоль побережья. Многие расстелили импровизированные ска-терки, выложили на них продукты. И выпивку. В изобилии…
Невдалеке, около чучела здорового медведя, местные предприниматели жарили шашлыки. Для приезжих. Казалось, что запах жареного мяса и древесного угля заполнил всю лагуну…
А приезжие тем временем обосновались у берега. На ближайшие полтора часа. Не-вдалеке у склона к берегу прикорнула пара небольших катерков. Кое-кто уже договари-вался о прогулке. В сторону Листвянки.
За полтора часа накупались вдоволь. Вода прогрелась и уже не была такой обжи-гающей как утром. И все же нижние слои по-прежнему оставались достаточно холодны. При длительном пребывании в воде ноги начинало сводить. Одна пара стояла в воде по пояс и целовалась. Почти 20 минут. Несмотря на холод нижних слоев. Народ поглядывал на них и изредка щелкал затворами цифровиков. Романтики…
Полуфранцуженка походила, немного поснимала все эти прелести. Потом выбрала место, села и как-то прочно погрузилась в свои дневники. На всё время стоянки. И даже ни разу не искупалась. Только посматривала по сторонам и писала, писала, писала…
Между тем народ усиленно пил, ел, пел песни, вдыхал запах моря и шашлыков, снимался на фоне чучела и снова лез в светлые прохладные воды. С криком и хохотом наето-выпитые мужики и женщины с разбегу бухались в прохладу вод, фыркали и плыли вперед. Но, разумеется, недалеко. В поисках съедобных остатков возле берега сновали стайки мальков омуля. Уж им-то бухаться было не надо…
С моря довольно быстро примчался еще один катер. Более модернизированный, чем другие. А следом еще один. И еще… И еще… Соратники по рыбной ловле здесь вмиг становились конкурентами прогулочного гешафта. Но не воинственными.
Полуфранцуженка поглядывала на модный катер, но никак не решалась подойти. Желающая же молодежь в конце концов «оседлала» катер и он, взревев моторами, по-гнал за мыс, в сторону Листвянки. Вдалеке сновали небольшие рыбацкие катера… На фоне ясного голубого неба…
Время стоянки пролетело как-то незаметно. И снова раздался призывный гудок. На-род нехотя стал подниматься и подтягиваться к составу — пригрелись… Пара родителей металась по берегу и тоскливо вглядывалась вдаль. Ведь двое их взрослых детей уехали кататься на катере, да так и не вернулись!.. Ой-ё-ёй! Что делать-то? Встречать их в Лист-вянке? Или здесь дожидаться? Прям с ума сойти можно! Но сошедших с ума здесь было мало… Так и не дождались…
Матаня гудела, призывая остатки отдыхающих занять свои места. И они вынуждены были почти бегом занять места… Не прошло и пяти минут, как Матаня, издав прощаль-ный гудок, медленно вползла в пространство туннеля…

Неведомый байкальский суп
Оставшиеся странники-путники медленно разбредались в поисках места стоянки. Закинув свои походники на плечи, побрели и мы. Перешли через полотно и спустились в деревню. Прошли несколько домиков и свернули к реке. У реки Половинной — большой дом. Пересекли здоровый огороженный двор. Под навесом у крыльца — длиннющий стол. Дубовый. С одного края аккуратно пристроилась полусвернутая скатерть, с другого — гора посуды: мытой и немытой. Красивые тарелки разных размеров, ложки, ножи, вилки, множество бокалов и стопок… Как будто кто-то гулял недавно, а прибрать еще не успел…
На крыльцо вышла хозяйка, а следом за ней — еще одна девушка средних лет. По-здоровались и прошли к калитке. За калиткой тянулась тропа — к реке и в лес. На берегу уже пристроилась чья-то палатка цвета хаки. Одинокая и странная. Похожая на гигант-ский перевернутый башмак Хоттабыча. С загнутым носом, только книзу. Может, это он здесь и обосновался?.. Но пока никого не видно…
После осмотра окрестностей за деревней и недолгих поисков места под палатку ос-тановились на берегу тихой и спокойной реки Половинной. Пока бродили по косогорам, обнаружили множество муравейников и нашли немного приличных грибов. Проблема ужина отчасти была решена.
Ставим палатку. И тут к нам довольно бодрым и быстрым шагом подходит местная жительница. Как раз из дома с грудой посуды. Неужели что-то их не устраивает?.. Вроде еще не успели кому-либо помешать… Внутренне мы уж было приготовились к защите своих позиций…
Поздоровались, разговорились. Походники и иностранцы бывают здесь частенько. Но на берегу встают редко. Больше на постой идут. К жителям деревни. И тут женщина предложила нам… уху! Берите, дескать, котелок, и идите к нам во двор. А мы вам остат-ки еще теплой ухи дадим. Сегодня варили, иностранцев потчевали. Осталось еще при-лично. Не выбрасывать же?! Жалко!.. Вот ведь как всё повернулось!..
Поискали, вытащили котелок и Саша направился за ухой. Не успел зайти во двор, как следом, из палатки Хоттабыча выполз порядком обросший молодой мужчина и тоже направился к дому-кафе.
Поздоровались. Женщина вынесла здоровую кастрюлю и перелила уху в котелок. Предложила отведать и мужчине.
— Уха? — мужчина произнес это явно с акцентом. — И что же это такое — уха?! — с неподдельным любопытством большого ребенка он уставился на хозяйку двора.
Женщина же сначала обалдело уставилась на него: надо же! Такой взрослый и не знает!.. Пожала плечами:
— Нууу… суп это такой! Из рыбы! Со специями! Вкусный! — она приветливо улыбнулась.
— Ааааа!.. — удивленно произнес он, похлопал себя по макушке и покрутил зачем-то ладонью над головой. Хозяйка тихо засмеялась. — Джинкуе барса! — и он медленно влез на длинную скамейку за стол.
Женщина налила ему неведомый байкальский суп. Он понюхал, взял ложку, попро-бовал.
— Ммммм!.. Вкусно! — и принялся уплетать суп. За обе щеки.
Между тем Саша побрел назад. Нес котелок и пытался уловить запах омуля.
Полутеплую уху мы погрели немного на таблетке и принялись уплетать, как будто вечность не ели!.. Уф! Хорошо! А вы пробовали когда-нибудь уху из омуля?..

Поляк
Поели всласть. Аж душа запела! Постелили коврики на траву и прилегли малость.
После небольшой передышки Саша взял котелок и направился к берегу помыть.  Прошел мимо палатки соседа, оглянулся. Из полуоткрытого входа мужчина приветст-венно помахал ему рукой. Удобный спуск оказался совсем недалеко. За домом-кафе. Вдоль изгороди сохранились старые скаты для лодок. Стоя на них вполне можно помыть посуду. Вероятно, хозяева иногда так и делают…
С чистым котелком Саша возвращался назад. И тут симпатишный мужчина из па-латки Хоттабыча вылез и пошел следом за ним. Знакомиться.
Оказалось — поляк. Приехал на Байкал в отпуск. И уже месяц болтается по его по-бережью. Устал. А через два дня у него самолет из Иркутска в Москву и потом в Варша-ву. Беспокоится, будет ли Матаня завтра. А то самолет — ту-ту. И без него. И останется он, бедный, на Байкале. Потому как денег у него, как мы потом поняли, ну совсем ни хрена не осталось. Только на маршрутку из Листвянки до Иркутска. А по поводу бес-платной ухи традиционное восхищение: «О загадочная русская душа!» — о хозяйкиной щедрости. Насчет того, что она и собаке соседской ту же уху предложила — не пропа-дать же — мы не стали его разочаровывать в человеческой доброте. Впрочем, так и соз-даются мифы…

Байкальская бабушка
Через полчаса Ника захотела молока. Саша снова направился во двор дома-кафе. А оттуда из калитки медленно и важно выходили… коровы. Поглядывая по сторонам, они разбредались по склонам  в поисках свежей травы.
Хозяйка сказала, что молоко бывает вон в том и в том домах. А мы коров не дер-жим, уж больно накладно это. Нам тут нынче других забот хватает…
В одном из тех домов и, правда, оказалось молоко. И дешевле, чем в Аршане.
Позвонил. Звонок не работает. Постучал по косяку. Еще раз. Одинокая бабушка вышла на крыльцо. Лет этак 80-ти…
Пока бабушка ходила куда-то в комнаты за молоком, Саша разглядывал сени. А в сенях у нее было довольно живописно… Можно сказать, полный беспорядок… Хотя, на взгляд бабушки, это можно было назвать и порядком, вполне устраивающим ее…
На веревках на стене и под потолком были развешаны травы, грибы, ягоды. Уже по-лусухие. Куча всяких банок, склянок, пустых бутылок красовалась на тумбочке в углу. Еще какие-то предметы на двух старых сундуках были укрыты слегка «поржавевшими» от сырости газетами. Поверх газет уютно прозябали свое существование два здоровых таза. Вероятно, в них иногда хозяйка колдовала над вареньем и прочим варевом… Сим соловим!..
Наконец, бабушка вышла с молоком. Еще слегка теплым, парным. Саша расплатил-ся, поклонился и ушел. Бабушка удивленно смотрела ему вслед…
Ника с особым удовольствием пила кругобайкальское молоко. Да и Маришка то-же… Пили и любовались на речку Половинную. Тихую, спокойную. Позже по ней из-под моста выруливали моторки. Несколько раз они промчались по реке туда-сюда, а по-том прикорнули к берегу, на задворках одного из домов… Вдалеке, за широкой прото-кой, в кустах была слабо видна еще одна палатка старого образца. Иногда оттуда доно-сились чьи-то голоса, мелькали чьи-то фигуры… Кто в ней обитал?.. Неведомо…
Через полчаса из калитки показалась… бабушка-молочница. Она медленно добрела до нашей палатки. И стала расспрашивать нас про житьё-бытьё…
Раньше сама она работала метеорологом где-то на Ольхоне. Много видела и много знает о жизни Байкала. Потом попала сюда, на мыс Половинный. Здесь какое-то время занималась гидрологией реки. Вплоть до пенсии. Сын перебрался в Иркутск. Иногда бы-вает у нее. Ныне живет одна. За продуктами и пенсией ездит на Матане в город. Иногда пенсию привозят сюда — на Матане. Дом вот некому подправить, когда надо. Сено стало трудно заготавливать, да за коровами не уследить. Туристов здесь бывает достаточно, поэтому скучать не приходится…
Бабушка еще не раз встречалась нам в наших прогулках по деревне в этот вечер. Своеобразные местные жители, оказывается, очень неплохо приспособились к туристам из-за рубежа. Это их хлеб. Правда, нынче, как сетовала бабуля, иностранец пошел мел-кий и жадный. Фотографируют ее и другое, однако же, за бесплатно, долларов и иен поч-ти не дают. «Иены? — да, видала… Лежат вот дома несколько, месяц назад японка пода-рила. Надо ехать менять — в Иркутск. Скоро рубли вот закончатся — и поеду!».
Мимо прошлепали два русских туриста — парни в шортах и без палаток. Видимо, надеялись переночевать на постое у кого-то из местных жителей, и опрометчиво слезли с турпоезда, вслед за палаточниками. Ан нет – ни фига! Их никто не брал к себе. Торкну-лись в один дом, другой… Бабуля тоже им отказала — сын, дескать, запрещает пускать — мало ли, можа лихие люди какие. Хотя по этим — не скажешь. Ну да здесь свои нра-вы — недаром край каторжан: люди страхуются по привычке и так, исходя из реально-сти. Вообщем, нашли ли парни ночлег или заснули под кустом либо под навесом?.. Мы так и не поняли. Наверное, всё-таки кто-то пожалел их. Но будущим туристам налегке стоит это учесть. Своя палатка — всё же как домик улитки: всё мое ношу с собой и пра-вильно делаю. На людей надейся! Да-да! А сам не плошай.

Загадочное байкальское явление
А вечером, перед сном было еще одно довольно интересное байкальское явление. Вдруг из туннеля, в который днем нырнул турпоезд, вынырнул такой же, только раза в два-три длинней и как-то фирменнее, что ли… Оказалось — тот самый «Золотой орел», типа транссибирский экспресс, возящий по всей России иностранцев в двухместных ку-пе. И демонстрирующий им потёмкинские деревни во всех регионах — вот они и сюда добрались. То ли с Дальнего Востока, то ли с Москвы — не поймешь. Но факт, что за-везли их на эту музейную ветку Кругобайкалки специальным рейсом. Высыпали из этого огромного, вагонов в 20, поезда разношерстные и разноязыкие иностранцы: в основном — немцы, но были и американцы, японцы и прочие «ин-цы». Нафотографировали всласть бабулю и других местных жителей, но денег им не дали. Потом поставили столы на пленере, вытащили музыку… И поехал фуршет: стали есть, пить и петь песни. Види-мо, приехал немецкий приходской хор, не иначе — пели все немецкие песни, в том числе и те, что поет на праздниках в немецкой школе наша Ника. Но она спала уже — шел 11-й час ночи, и не могла обеспечить нам синхронный перевод. А заодно порадоваться живой немецкой культуре в действии и первозданной натуральности происходящего коллек-тивного действа. А иностранцы — чисто дети: пели вдохновенно, как пионеры у костра. И все хором, дружно, как бы с концертмейстером. Мы сходили туда, поближе, посмот-реть. Какая-то пара японцев, сильно возмущенная поведением «собратьев», бродила по перрону. Потом не выдержала и влезла в свой вагон. Одна проводница сказала, что вот уже два с лишним часа персонал турпоезда не может ничего сделать. Эти иностранные «муравьи» всё поют и поют. И ничего другого и слышать не желают! Да! И даже персо-налу поезда рюмку не предлагают…
Попробовали заснять. Фотки, правда, не получились — было темновато и далекова-то до этой поющей массы. Ну и бог с ними, с фотками!.. Отбытия этого благословенного Интернационала в действии мы так и не дождались, заснули уже под пение песен Битлов. Деревенька же почти три часа стояла «на ушах». Что было дальше — покрыто байкаль-ским мраком. Но утром поезда уже — как ни бывало. Но надо сказать, свинства после себя они не оставили. А может, и местное население подвязалось всё убирать за такими вот плановыми «пикничками на обочине». В межгосударственных масштабах.

06.08.06 — воскресение

Голубая мечта сбывается
Легли вроде поздно, а встали рано… Побродили немного, умылись. Солнце уже сияло вовсю. Пока перекусывали, Ника еще спала. Разбудили, она «поскрипела» немно-го, но встала. Напоили молоком и сразу за сборы. И тут начало громыхать. Солидно так, со сверканием…
Екарный бабай! Чуть-чуть не успели!.. Что делать-то?! Ставить палатку обратно? Ну нет! Шалишь! Дудки! Скорее свернули палатку и вместе с рюкзаками накрыли ее плен-кой. Уже под первыми каплями дождя. А они всё быстрее и быстрее стучали по глади реки. Через каких-нибудь пять минут она стала похожа… на лунную поверхность, ис-пещренную микровзрывами крохотных астероидов…
Потемнело основательно… Надолго ли? Фиг его знает!.. Мы и так в смятенных чув-ствах… Прошло минут двадцать. Ураааа! На наше счастье громыхало недолго, да и дож-дик прошел быстро. И снова показалось солнце! И радуга!.. Которая по счету?.. Уж и не помню…
Палатка Хоттабыча полусонно украшала берег. С ближней к ней березы стекали ка-пли влаги. И падали прямо на нее… От громыхания поляк тоже встал и побрел умывать-ся… И обнаружил, что наша палатка исчезла. А мы стояли под березками и ждали, когда подсохнет пленка. Над Байкалом зависла голубоватая дымка…
Он подошел и поинтересовался, куда мы двинем дальше. Сказали, что за своей го-лубой мечтой, и предложили пойти с нами. Размышлял недолго и решил остаться… Ждать Матаню, так сказать стационарно… После вчерашнего пикника вполне могло ока-заться, что сегодня Матаня и не придет… И что он тогда будет делать? Снова ночевать? Или искать катер-«такси»?.. Даааа… Вчера вечером на таких катерах по реке мчалась как угорелая какая-то пьянь местная… От таких можно всякого ожидать… Да еще впридачу с пустыми карманами…
Спасибо этому месту. Рюкзаки с утра вроде и не очень-то тяжелые. Двинулись к тоннелю. В деревне тихо, но кое-кто тоже уже встал. Грибы сварить так и не успели. Ос-тавили их на дубовом столе дома-кафе. Под навесом. Может хозяйка насладится ими са-ма, а может, угостит иностранцев…
На склоне горы появились уже первые коровки. Изголодавшиеся за ночь… Какая-то тетенька нагрузила в небольшую тележку угля у платформы и поволокла ее вниз, к дому. Вот и тоннель. Тот самый. Гордость КБЖД. Из него тоже веяло утренней прохладой.
Маришка с Никой включили оба фонарика и вошли. Любуясь видом Байкала после дождя, я немного отстал от них. Метров на 30. Но быстро догнал. Фонарик не понадо-бился. Как ни странно, но спустя два года ноги быстро «вспомнили» ритм движения по шпалам.
Кое-где со сводов тоннеля капало. Немного пахло сыростью. Почти в полной темно-те ноги продвигали нас вперед. Боковых выходов к Байкалу здесь не оказалось. Идем, идем, идем… А тоннель всё никак не кончается… Какой-то мистически длинный тон-нель! Вот ведь закавыка!.. И только впереди небольшим белым пятном маячит выход… Призрачно недостижимый…
Шли около двадцати минут. Почти цыплячьими шагами. Но дошли! И, наконец, ис-пытали то, что не удалось два года назад!.. Всё! Теперь тайны этого «лаза» и самого мы-са останутся с нами. И надолго. Внутри.
Ураааа! Вот и выход! И солнце, и легкий ветерок! И сразу же начало припекать! До-лой куртки!.. Вперед! За голубой мечтой!..
Первые километры шли и напевали. Каждый своё. В тишине то и дело зависали строчки песен. И эти звуки то стремительно, то тихонько отражались от скал и заполняли на короткие мгновения воздух над высокой травой. Бабочки, цветы и камни то и дело слышали: «Там, на Луне, наааа Луууне… Нума, нума, еее… Нума, нума, еее… Где ж ты моя-ааа, лю-би-мая-ааа… Буль-буль-буль, бутылочка природного вина?..»
— Ну и где же твой водопад?! — Ника ехидно смотрит на меня.
Два года назад из окна Матани метрах в пятиста от тоннеля мы видели небольшой водопадик. Его струйки радужно падали со скалы… Теперь же он спит… Увы! Остались только следы еле заметной расщелины…
Через пять километров малость вспотели. Захотелось искупаться. На берегу как раз стояли пара вагончиков и небольшой домик. Спускаемся и раздеваемся. Возле домика бродят двое детишек, женщина и какие-то мужики. Они складывают сети в моторку, Са-дятся и… Моторка с шумом уносится в байкальскую даль. Вероятно, местные рыболо-вы… 
Купаемся с каким-то почти неземным чувством воспарения… Дно сильно камени-стое, приходится влезть в воду чуть выше колен, чтобы выбрать место поровнее, где уже можно и окунуться. Вода — просто отпасть! Буххх! Шлеп! Аааа! Бррр! И сразу на берег, на солнце — греться! И снова бухх! Грррр! Аааа!.. Фрррр!..
Двадцать с небольшим минут такого неописуемого кайфа — и снова можно идти вперед! И мурлыкать что-нибудь веселое!..
Примерно полтора часа движения по шпалам. Иногда чего-нибудь жуем, кириешки, например. И еще 5 км остались позади. С цветами и бабочками. Со скалами и виадуками. Байкал сияет своей чистотой. Вся синева неба остается в его водах. Один космос отра-зился в другом… Знать бы, что там происходит?..
Проходим еще сквозь прохладу пары тоннелей. Скоро за ними впереди появляются совершенно уникальные итальянские стенки. Интересно, сколько же с ними пришлось повозиться тогда, чтобы вписать их в естественный ландшафт?..
Обедаем на трех здоровых валунах у очага, забитого полуобгоревшими консервны-ми банками. Без костра — жарко, да и опасно огонь разводить… Свежекопченый омуль из Слюдянки с хлебом и консервами… Во рту тает… Сколько же его можно съесть за раз?!. Еще пару раз купаемся и загораем на громадных прибрежных камнях.
Ближе к трем наши слегка уставшие ноги отбарабанили по шпалам уже примерно 12-15 километров. Ника начинает сдавать…
— Когда же, наконец, дойдем до станции?..
— Когда-когда?! Когда-нибудь дойдем!..
Ника смотрит на маму:
— Сколько времени?
— Половина четвертого.
Вздыхает… Ее ностальгия по шпалам уже улетучилась…

Виды Уланово
Ураааа! Впереди показались строения! Небольшой домишко, что-то типа кассы. По-том старая котельная и еще какое-то здание. Новенький светофор ярко полыхает зеле-ным светом. Дорога несколько разветвилась: из одноколейки стала аж трехпутевой. А еще через сто метров глазам предстало деревянное здание станции Уланово! Выкрашен-ное и отреставрированное. С новой вывеской. Территория обнесена вокруг небольшой резной изгородью.
Перед входом, на беспорядочно сваленных рюкзаках полулежа сидят какие-то ребя-та. Человек этак 8—10. И смотрят по разным сторонам.
За зданием в глубине, у самого берега темнеет новенькая резная беседка. Сбрасыва-ем рюкзаки и садимся. После экстренного поедания полурастаявшей шоколадки Мариш-ка направляется к берегу. И куда-то исчезает.
Пока Ника сидит и жует шоколад, Саша идет к берегу. В беседке сидят человек 7—8. И созерцают… Да и есть, что… Вид — обалденный. Сияющий Байкал, а вдалеке сквозь дымку пробилась длинная цепочка внушительных хребтов Хамар-Дабана (по-русски «Большой Нос»). Сколько же этих «носов» там? И не счесть…
Маришка стоит на деревянном помосте и снимает кроссовки. Садится и спускает ноги в воду. Временные обитатели беседки наблюдают то за ней, то за Байкалом. Между тем Саша снимает всю эту живописную компанию и возвращается на станцию. Теперь уже Ника бежит к берегу за мамой, ведь с минуты на минуту должна появиться Мата-ня…
Ноги приятно гудят. Бухаемся и сидим на рюкзаках у изгороди. Чья-то бабушка то-же одиноко притулилась на ней. Мечтательно смотрим по сторонам на скалы, поросшие соснами. По тропинке к станции подходят еще три путника с рюкзаками. Двое молодых и один дед с усами. И в кепке какого-то древне-советского образца. Скидывают поно-шенные рюкзаки и садятся. Сзади от берега одновременно появляются люди из беседки, человек шесть, а следом и Маришка с Никой. Присели и разговорились. Оказалось, что эти шестеро — одна семья! Москвичи: родители примерно одного с нами возраста, двое взрослых детей и бабушка с дедом. Так вот, значит, чья это бабушка!..

В ожидании Матани
Ребята у входа на станцию периодически встают и прохаживаются, поглядывая в сторону прибытия состава. И очень эмоционально разговаривают на испанском. У одно-го на майке надпись «Argentina». Неужели оттуда приехали?.. Надо же…
И тут дед в кепке встает и «заводится».
— Ну… и чего вы здесь сидите?
— То есть как чего?.. Матаню ждем!..
— Дааа? Так ведь её подадут не сюда, а туда! — и показывает рукой вперед. — Туда надо идти! Туда! Я сколько езжу на Матане, всегда её туда подавали, и там она останав-ливалась!..
Мы недоверчиво поглядываем то на деда, то на сто метров вперед. Москвичи тоже растерянно смотрят на него. Тащиться еще сто метров? Туда? Дурь какая-то! За ради че-го? Да ни за что!
— Для кого же тогда станцию и платформу сделали? Для ворон что ли?.. И какого рожна гнать Матаню на сто метров вперед? Там, что, удобнее садиться?..
А он, знай, своё долбит:
— Говорю же вам! Туда надо идти, туда!.. Чего раздумываете? Идите! Матаня уж скоро придет! — берет свой рюкзак и направляется к ребятам на ступеньках. Они расте-рянно поглядывают на деда, переговариваются, пытаясь понять, что этот усатый говорит им такое важное…
— Экий вы народ несмышленый! Ну! Чего расселись?! Ноги в руки! Быстренько! И галопом туда! — и снова показывает рукой на светофор.
Ребята как-то неуверенно поднимаются и тянутся за рюкзаками.
— Кажись, поняли… — дед улыбается.
После некоторого колебания москвичи всё еще неуверенно, но тянутся за рюкзака-ми, собираясь последовать совету «бывалого» человека.
— Черт! Дурь какая! Матаня всегда останавливается там, где ей дают знак уставшие путники! А здесь — тем более должна остановиться!
Дед взмахивает рукой, дескать, чего с молодых возьмешь? Опыта у них маловато! Зато у дедов этого даже с излишком!
Ребята-аргентинцы собираются идти вперед.
— Куда?! Вы что?! Сдурели? — громко кричит Саша и быстро направляется к ар-гентинцам. — Садитесь и ждите здесь! Нас здесь много, целая толпа! И что? Вы считае-те, что Матаня пройдет мимо?! Дудки! Она всех заберет. И именно здесь!
Аргентинцы, кажется, поняли. По эмоциональности слов и жестикуляции. Плюют, скидывают рюкзаки и, уже ничего не понимая в этих русских людях, прочно падают на деревянные ступеньки.
— Тьфу ты! Вот же какие упрямые! Ну и фиг с вами! — и закинув рюкзак на плечо, дед бодренько шагает вперед, к следующему светофору.
— Пожалуй, мы всё же пойдем туда!.. На всякий случай!.. — московский дедуля и еще трое с ним тоже идут следом за усатым в кепке.
— Хммм! Пусть идут! Когда Матаня заберет нас всех, тогда и будет видно, кто из нас прав! И нос тогда утрем им! — Саша и оставшиеся москвичи садятся на рюкзаки.
Двое аргентинцев снова приподнялись и направились через рельсы к первому пути. Пригнулись и приложили уши к рельсам. Потом один встал на руки и попытался пойти на руках по шпалам. Ребята на ступеньках визжат от восторга. Фигуры дедов далеко впе-реди, но и они слышат эти визги и оборачиваются.
…Проходит еще двадцать минут. Матаня куда-то запропастилась. Как не было, так и нет… Чертовщина какая-то… Или матанина… Время ее появления уже пересекло пре-дельно допустимую границу. И куда ее занесло? Наверное, она, как паровозик из Ромаш-ково, любуется видами Кругобайкалки… Чтобы не опоздать. Еще на один поход…
Дети москвичей бродят по станции — снимают окрестности и обитателей на видео. Родители-москвичи периодически подходят к рельсам, прикладывают ухо и слушают. Тишина. Ничего. Светофор тоже стабильно застрял на зеленом…
Все нервничают. Время идет, неужели придется здесь ночевать? Место красивое, но настрой у всех на то, чтобы попасть сегодня в Листвянку. Что же делать? Идти пешком дальше? Но Ника уже выдохлась… Решаем, что если к пяти Матаня не появится, то идем пешком до Порта Байкал… Наверное, мы угадали, предполагая, что вчерашнее междуна-родное гуляние не пройдет для Матани даром…
И тут вдалеке раздается гудок. Один, другой, третий… Урааа! Путники сразу ожили, зашевелились!.. И снова кинулись слушали рельсы.
Через каких-нибудь пятнадцать минут, где-то без пятнадцати пять, Матаня, наконец, показалась! Медленно и чинно три вагона и еще одна грузовая платформа, как гигант-ский пыхтящий разноцветный «муравей», о трех частях с «хвостом», вползли на терри-торию Уланово. И сразу же светофор замигал и сменил свой цвет на красный.
Походники забегали, засуетились, в темпе хватая вещи, надевая пухлые рюкзаки. Единым «фронтом» все устремились к платформе. Матаня, всё более замедляя ход, как и положено, встала точно у обозначенного места остановки локомотива, у границы стан-ции. Что и требовалось доказать! Изрядно уставший от странствий и ожидания народ ра-достно вздохнул. Уж теперь-то наверняка будем сегодня в Листвянке!..
И вот ведь закорючка! Тут нас ждала еще одна неожиданность. В широких дверях последнего, открытого грузового вагона сидел… поляк! И преспокойно болтал ногами. Увидев нас, в знак приветствия он сразу же замахал рукой. На его лице сияла улыбка.
Мы ответили дружным «ура!» и тоже взмахнули руками. Но почему там?.. Деньги экономил? Наверное… Бедняга!.. Интересно, что он чувствовал, ожидая прибытие Мата-ни?.. И как ему разрешили ехать там?..

Устали
Весь «походный фронт» благополучно влез в полупустые вагоны и без проблем раз-местился в салоне. С комфортом.
Матаня прогудела и тронулась. Проехав сто метров в замедленно ритме немого ки-но, она снова приветственно прогудела и встала. Группа ожидающих во главе с усатым дедом смотрела на окна и подходила к дверям вагонов. Москвичи вышли в тамбур, что-бы встретить своего дедушку. Через две минуты оба деда проходили через салон мимо нас. Со слегка сконфуженным видом.
Мы сидели в полукупе с видом на Байкал. Москвичи-родители устроились напротив — на два места. Их дети и бабушка сидели рядом, за перегородкой на соседних местах. Время от времени они поочередно подходили к окнам и пытались снять пейзажи на фото и видео.
Неспешный ход Матани позволял не только любоваться  видами байкальских бере-гов, но и навевал философские размышления. Байкал из окна старенького вагона, не-смотря на всю свою голубизну и прозрачность, тоже казался седым, умудренным опытом созерцания. И чего он только не пересмотрел с тех пор, как Ангара удрала от него… Сколько же поколений людей, периодически ползущих сюда как гигантские двулапые муравьи, он видел?.. Там и сям… И в этой непостижимой голубизне и таинстве вечности иногда появлялись парящие и плывущие бакланы, дикие утки с утятами… Его малые де-ти… Непередаваемо живописные… Может быть именно они, нуждающиеся в защите и жилище, помогали ему тысячелетиями сохранять свою энергию и силу?.. Кто знает?..
Родители-москвичи поочередно рассказывали небольшие фрагменты из своей жиз-ни. Иногда забавные, иногда грустные… Сами они, оказывается, «около» или «до» науч-ные работники институтов. Дети — студенты. В походы их начал тянуть еще дед. На Байкале они не впервые. В этот раз ходили со станции Выдрино на гору Снежная в цепи Хамар-Дабана. Именно ее пытались увидеть из беседки. Устали. Какое-то время побро-дили по Кругобайкалке и теперь двинули в Листвянку. В надежде добраться до Ольхона. Дед их, вообще, путешественник со стажем. Бывал в этих краях лет этак 15 назад.
Как выяснилось позже, в соседнем вагоне ехали не только ребята-аргентинцы, но и целая куча страждущих туристов. Из Европы…

Дед-баламут
Пока болтали неспешно, из соседнего вагона вынырнул дед-баламут. А за ним сле-дом — парень молодой. И московский дед из своего полукупе присоединился. Подошел, как ни в чем не бывало, послушал, о чем говорят, и влез.
— Сёдня, видать, другой сменщик на Матане. Вот он народ-то везде и собирает…
— Да Бог с ним, с машинистом!.. Как вы там стояли? Ждать-то не умаялись?.. Ино-странцы на ступеньках опухли уже малость…
Усмехнулся: — Дак то ведь иностранцы!.. Куды им супротив наших-то!.. Пошли, посмолим малость! За цигаркой-то и рассказывать лучче!
Вышли в тамбур, и тут его прорвало. И поехали байки вперемежку с воспоминания-ми… Как очереди из станкового пулемета…
Оказывается, жизнь его сложилась так, что довелось ему служить в особых частях войск КГБ. Кгбист, значит… Даааа… Вот ведь угораздило… И мотался он из одного ок-руга в другой, от одного края России до другого… Воевал… И опять судьба мотала его туда-сюда… Пока не осел на Байкале.
— Говорят, у вас тут медведи водятся на Кругобайкалке.
— Медведи?!. А вы сами-то медведей видели?!.
— Не-а… Не довелось…
— Ну и слава Богу! В бытность мою… — источая клубы дыма, вспоминал дед, — однажды вот в тайге, за Улан-Удэ, охотился, значит. На кабаргу. Иду, значит, себе по следу. Нюхом чую, что рядом она где-то. В кустах каких схоронилась. И тут, будь он не-ладен, рык слышу. Неслабый такой. Здоровый, видать, потапыч прет сюда. Ну, всё! Хана, думаю. Не до кабарги… Самому бы ноги унести от энтого рыка… Да куда подальше…
Дед смачно затянулся и посмотрел в окошко. А там утки вдоль берега утят прогули-вают.
— Экие мальцы!.. — покачал головой дед. — Ну, вот! Скидываю, ружьишко свое старенькое, по быстрому, значит. Да кааак шандарахну. Из обоих стволов. Прямо про-меж кустов, где ветки уже ходуном ходят…
Полузастыв у стенок тамбура, мы с интересом смотрели на него, не замечая, что огонек прошил сигареты уже до фильтра… А он всё шпарит и шпарит…
— Ну вот! Шандарахнул, значит, и жду. А руки-то у самого трясутся, но кое-как всё же успел, впихнул еще пару зарядов. И снова стволы выставил вперед. А в кустах рык-нуло так, что впору без портков шпарить… Да! И ветки пошли в обратном направлении трястись. Ффууу!.. Отлегло малость. Ну, думаю, попал — не попал, а только потапыч на-зад попер. Вроде бы так, ежели по веткам кумекать…
И что же? Повернул, значит, и назад пошел. Не успел и трех шагов сделать, как поч-ти в упор столкнулся с башкой его! Во как! Он, значит, в трех метрах от меня стоит, и смотрит так на меня, будто гипнотизирует… Я со страху-то на оба курка нажал… Каак шандарахнуло… Аж сам оглох… А он на задние лапы приподнялся, попробовал шагнуть вперед, да закачался и рухнул набок. Я стою — ни живой, ни мертвый. Весь лоб в испа-рине. Колени трясутся. Куда идти — совсем из башки выпало… В глазах-то потемнело… И сам в кусты шмякнулся…
Очухался, значит, минут через пятнадцать. Приподнялся, значит, и вперед смотрю. А там… Веришь ли?!. Тю-тю, медведя-то… Исчез!... Только следы крови на траве и ли-стьях… Куда-то вглубь тянутся… Мистика!..
Мы покачали головами: ну и ну! И это после четырех патронов? Да быть того не может! А он так хитровато улыбается, типа как спрашивает «Дак было или не было?» А у самого лоб-то в испарине… И вторую цигарку засмолил…
— А вот еще случай был… В бытность мою, однажды… — начал было дед…
И тут дверь в тамбур открылась. Высунулась голова Ники, а потом все тело пролез-ло сквозь дверной проем.
— Так вот ты где! — негромко воскликнула она. — Ты скоро?
— А что, сильно нужен? — мы оторопело глядели на Нику.
— Да нет… Просто мы тебя потеряли!.. — и Ника тоже прижалась к стенке тамбура.
— Ну ладно, мужики! После договорим, идти надо… — и мы как-то гуськом вошли в вагон…
Через час снова вышли посмолить цигарку…
— В бытность мою, однажды… — и понесло деда опять… В неведомые дали…

Порт Байкал
Через 2,5 часа Матаня вышла-таки на подступы к Порту Байкал. Пока ехали, вспо-минали про наше прежнее место стоянки, про коров, бродящих по склонам, про источник с родниковой водой… Интересно, жив ли он теперь?.. Когда проезжали, оказалось, что жив. Струйка прохладной чистейшей воды по-прежнему стекала из глубины проема…
Всё здесь было таким же, как и два года назад: и «тарелки» на домах, и новая куча ангаров для рыбацких моторок на берегу, и три кедра у входа в администрацию… И предприятие «Байкальские воды» всё так же дымит трубами… А около него всё так же валяются уголь, старые запчасти от теплоходов и вагонов. Их количество так и не убави-лось…
Рядом притулился и сам порт. На рейде стояли несколько полуобшарпанных водами Байкала теплоходов: действующих и безнадежно устаревших, полуистлевших и списан-ных в утиль. На территории порта, как и на любом заводе, красовались груды мусора, рассыпанного угля, металла, опилок и прочего хлама. И эти груды время от времени, ес-тественно, привлекали внимание местных детей… И бакланов.
Матаня медленно «причалила» к платформе. Время — восьмой час. Однако… Схо-дим частями и направляемся к широкой бетонной площадке со скамейками — около зда-ния морвокзала. Здание администрации и морвокзала после реконструкции и капремонта разительно изменились. Территорию обнесли высокой металлической оградой. Часть сошедших направляется искать гостиницу или договариваться с местными о постое и ночлеге. За умеренную плату.
Проходим мимо грузового вагона. А где же поляк-то? А поляк исчез… Вот так-так!.. Как ветром сдуло… Жаль… Даже попрощаться не успели…
Оба деда сначала решили переночевать здесь и направились в село — на разведку…
Исток Ангары настолько широк и красив, что просто дух захватывает. На другом берегу сквозь голубоватую дымку еле видны здания санаториев. Среди сосен. Совсем недалеко от Листвянки. Шаман-камень тоже очень слабо видно — из-за многоводья.
Напротив здания морвокзала на вершине скалы стоит красавец-маяк. А у подножия, рядом с домами... все те же удивительные огороды на уступах скал! Вот оно, нечто! Бай-кальское чудо, какого не увидишь, пожалуй, нигде... И всё на этих грядках растет, цветет и живет!
Раньше паром ходил с 6 утра до 11 вечера, через каждые час-полтора. Интересно, как сейчас?

Брожение умов
Маришка с Никой заглянули внутрь морвокзала в надежде посмотреть расписание парома. Увы!.. Ничего существенного… Ладно, хоть передохнули… И направились к причалу. А там… Небывалая картинка — брожение народа. Нашего и иностранного. И кого здесь только нет!.. Поляки, немцы, ребята-аргентинцы, чехи, корейцы… Человек этак сорок-пятьдесят… Все поскидывали рюкзаки и снуют вдоль берега и старой облез-лой баржи. Пристально всё рассматривают и вонзают объективы своих цифровиков во всякие портовые древности… И чего-то ждут…
По идее в это время должен быть паром из Листвянки. Но его почему-то нет. Ино-странцы мечутся туда-сюда, пытаясь выяснить, в чем тут дело. Откуда-то вдруг появля-ется руководитель группы иностранцев. Начинается небольшая шумиха. Почему нет па-рома? Руководитель и еще несколько туристов направляются в здание порта — выяснять, куда делся паром и когда он объявится?..
Оставшиеся по-прежнему снуют вдоль берега и критикуют местные порядки. Моск-вичи тоже бродят вдоль пирса. Я не выдерживаю и пробую завязать разговор с людьми из экипажа баржи. Бесполезно… Они даже толком не могут внести какую-то ясность в ситуацию. А время идет… Солнце скоро сядет. Вдалеке какие-то серые облака появи-лись. Очень похожие на дождевые… Ах, как бы нам попасть в Листвянку? Сегодня…
Метрах в ста стоит «Комета». Направляюсь к ней. После общения со старпомом вы-ясняется, что сегодня они уже никуда не едут. И даже за сверхнормальную плату эту тол-пу страждущих подбросить на другой берег не желают… 250 руб. с носа — и мало?.. Фигня какая-то! Жмоты, редиски!.. Петухи гамбургские!.. Нет! Байкальские шакалы-живодеры! Еще полчаса и… Снова появляется руководитель группы, но уже с меньшим количеством желающих уехать сегодня. Выясняется, что парома сегодня, вероятно не будет. Поэтому желающие могут преспокойно идти и пробовать искать ночлег…
Волнение оставшегося снующего народа критически нарастает. Похоже, что еще немного и… революция грядет!.. С участием иностранцев!.. Их вспотевшие лбы уже ме-чут первые разряды и мини-молнии…

Игра в поддавки. С паромщиками
И тут вдалеке показывается катер. Не очень большой, но достаточно вместимый, чтобы перевезти народ частями, в 2-3 рейса. Ожидающий народ в надежде хором взды-хает. Неужели это долгожданный паром?.. Через 10 минут катер причаливает и высажи-вает прибывших. А потом отчаливает… О Боже! Уплывает последняя надежда!.. Как же так?!. Но после сложного маневра катер всё же пристает к свободному борту баржи… Моторы неожиданно затихают. И всё!..
Часть его экипажа переходит на баржу и заходит в рубку — вероятно, перекусить и отдохнуть. Через несколько минут вдоль борта баржи периодически начинают ходить члены обоих экипажей.
Выждав момент, с двумя иностранцами я устремляюсь поближе к борту. И начинаю торги. Сначала они загибают цену в 200 руб. с носа. Иностранцы вспыхивают, как горя-чие уголья… Да и есть отчего!.. Несмотря на их толстые портмоне…
Небольшая пауза. Пока они пыхтят, я популярно объясняю, что нас здесь человек пятьдесят. И если каждый нос выложит по сотне, то за 15 минут работы они получат 5 000 руб. Паромщики задумались и сказали, что поговорят с экипажем катера. Ушли в рубку и с концом. Сколько же они там совещаться будут? Маришка начала возмущаться:
— Чего ты им туфту гонишь? Нас здесь уже меньше тридцати осталось!..
Еще одна дама заинтересованно прислушивается к нашему бурному обсуждению.
— Ну и пёс с ним! Главное, чтобы они на наживку клюнули! Если клюнут — все уедем!
Маришка, наконец, поняла, какую игру мы затеяли.
— Да, да! Конечно! — и дама чуть было не захлопала в ладоши.
Проходит десять минут и, наконец, двери рубки открываются. Один мужик — веро-ятно, помощник капитана — упирается в перила и сообщает, что капитан согласен. Но катер может взять на борт не более 15-ти человек. Поэтому всех перевезут в два рейса.
«15 человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылка рома!»
Ур-рааааа! Дух Байкала услышал нас! Свершилось! Неописуемая радость осветила все изможденные от ожидания лица! И тут же все кинулись надевать рюкзаки и сумки. С борта баржи протянули узенький мостик, еле касающийся причала. И сразу же образова-лись две группы жаждущих. В Листвянку. В единой очереди. Русская очередь для инту-ристов — это нечто!..

На пароме. С ветерком
Первыми сажали, естественно, всех, у кого были дети. И пополз народ по узенькому мостику, балансируя руками, чтобы не свалиться в «ущелье» между причалом и баржей. Переползшие немедленно цеплялись за борт баржи и перелезали через него, с трудом за-дирая ноги. Борт высокий, детей приходилось подсаживать. Двое матросов просто под-хватывали иных детишек и рывком переносили за борт. На палубу баржи.
Одна дама средних лет, достаточно грузная, пыхтя, еле задрала ногу и попробовала перелезть через бортовые перила. И надо же — застряла!.. И так, и сяк… И ни фига!.. Повисла, пытается поднять вторую ногу, вроде нога поднимается, а втянуть ее на другую сторону перил ну никак не может. Трое мужиков на барже ухмыльнулись и, взяв ее под мышки, еле перетащили через перила. Почти как «пушинку»… Иностранцы на берегу срочно пооткрывали свои объективы и кто успел, снимал этот почти цирковой номер… Следом за ней полезли на борт оба деда — снять место для ночлега не удалось…
Дальше живая «цепочка» продвигалась по узкому проходу, задевая рюкзаками за стенки, обходила рубку и уже с другой стороны баржи снова перелезала через два огра-ждения борта — баржи и катера. И сразу же быстрыми шагами по узкому проходу катера вперед — занимать места на корме. Места там было вообще-то не на 15 человек, а чело-век на 25-30. И сразу же возникало чувство, что здесь что-то не так… Вполне вероятно, что экипаж катера вез в своем трюме куда-то что-то важное. И достаточно тяжелое. Мо-жет, рыбу, а может — фрукты. Или водку… И потому, боясь перегруза, брал на борт по 15 человек. В приоткрытую дверь, ведущую в трюм, были видны какие-то ящики и ко-робки, стоявшие до самого верха…
Рюкзаки сложили вдоль бортов катера. На кормовой палубе стоял дубовый стол и пара скамеек. Раздвинули их малость и сели. По обе стороны. И замерли — всё еще не верилось, что сейчас поплывем…
Посадка продолжалась минут десять. Деньги договорились отдавать при выходе в Листвянке. Двое мужиков из экипажа еще чего-то побродили туда-сюда, потом ушли в рубку и, наконец, поехали… С ветерком.
Два года назад первый проезд на пароме был бесплатный, а последующие — плат-ные. Паром ползет не очень быстро, на его борту, как правило, туристы и куча местных,  которые ездят в Листвянку, их машины, мотоциклы, велосипеды. Местные переправля-ются обычно за товаром или за продуктами. Либо на работу. А может в гости или еще куда…
Ширина Ангары в месте переправы километра 2 с лишним. Паром пересекает исток примерно за 15-20 минут. Этого времени хватает, чтобы почувствовать и ветер, и стихию самого Байкала. Виды с парома на Ангару и Байкал совершенно потрясают. Стоишь и думаешь: а вдруг снова полетит камень, брошенный Байкалом вслед Ангаре?.. И упадет рядом с Шаман-камнем?..


V. Неохота уезжать

06.08.06 — воскресение (продолжение)

Находка в автобусе
Пока пересекали исток Ангары, стало видно, как серо-свинцовые облака достаточно быстро приближались к Листвянке. С двух сторон — из-за Порта Байкал и со стороны Иркутска. Которые доплывут быстрее?.. Но в любом случае надо бы успеть до начала небесного «мокрого дела» добраться до нашего места — у обсерватории.
Между тем туристы на борту катера радостно болтали и снимали виды Байкала и Ангары. Кто-то из иностранцев на палубе попробовал договориться со старпомом, чтобы его с приятелями подбросили на катере до стоянки прогулочных судов возле новенькой, недавно отстроенной гостиницы. Это еще примерно на 4 км дальше. Разумеется, за опла-ту. Но старпом не согласился: надо до дождя успеть перевезти 2-ю группу оставшихся интуристов.
Тут за столом и выяснилось, что москвичам тоже нужно где-то переночевать. А по-том они собираются попробовать добраться до Ольхона. Предлагаем идти с нами. Близ обсерватории места хватит и на нас, и на всю их семью. Вроде соглашаются. Поворачи-ваемся лицом к поселку. Показываю, где обсерватория и куда нам добираться. А в каче-стве стимула — небольшой минутный экскурс по некоторым живописностям Листвянки.
Через 15 минут катер уже примеривался к причалу. С борта сквозь кедры был виден Байкальский музей. Народ рассчитывался и потихоньку полз вверх — к остановке. Ника пошла вперед и сумела просочиться на берег в «стайке» из пяти человек. Платить за де-тей при таких условиях переправы не только аморально, но и грешно…
Поднимаемся. На остановке — никого. Движения машин в обе стороны практически никакого. Расписания движения местного автобуса и микроавтобусов из Иркутска тоже тю-тю. А тучи тихо-тихо, но приближаются. Вдалеке уже видны сполохи молний. У нас еще в запасе есть от силы минут пятьдесят—час, чтобы посуху добраться до места сто-янки…
Стоим пять минут. Ничего. Тихо. Даааа… И легковые машины куда-то поисчеза-ли… А из музея никто из служащих уже не выглядывает. Интересно, когда же будет ав-тобус? Если будет… Топать пешком 6 км как-то не очень хочется — порядком устали… Москвичи стоят рядом и тоже крутят головами…
Проходит еще десять минут. И вдруг из-за поворота выскакивает ПАЗик. Ура! Ав-тобус! И вроде в салоне кто-то сидит!.. Фуууу!.. Неужели доедем?.. Счастье-то какое!.. Вот повезло!..
Слава Духу Байкала! Притормозил. Влезаем в почти пустой салон и буквально пада-ем на сиденья. Мы с Никой сели на первое сиденье у кабины, спиной к водителю. Ма-ришка устроилась напротив, а москвичи пристроились подальше…
Едем. Достаточно быстро, без задержек. Оглядываю внутренности салона и вдруг обнаруживаю, что сел на что-то твердое. И это твердое пытается протаранить мне задни-цу… Тьфу ты, нелегкая!.. Привстал… И что же? Оказывается это — забытый кем-то тю-бик женских теней. Отвинчиваю крышку — еще новенькие… Ника замечает эту вещицу и сразу же выдает:
— Что это? Дай посмотреть!..
Протягиваю.
— Ух ты! Так это тени? Где ты их взял? Тут? Классно! Теперь они мои будут! — и тут же пробует на себе, а после засовывает их в карман своего рюкзака.
Спустя минуту:
— Мам, а мам?!
— Что?
— Ну почему папа все время находит что-то? Почему я не нахожу?!
— Не знаю… Наверное ему Дух помогает… — Маришка устало улыбается. Ника снова уставилась в окно.
Доехали за каких-нибудь 10 минут. Выходим и… Прямо перед нами, через дорогу, стоит здоровенный новый гостиничный комплекс. Для иностранцев! Надо же! Два года назад его и в помине не было! Базарная площадь у пристани пуста. А куда же базар-то делся?.. Только здоровые горшки-клумбы с цветами да бетонные перегородки по всей площади…

Дорога до лунного места
Тихо-тихо, а одна туча доползла-таки до Порта Байкал, и сверкает как огни рампы, уже довольно близко. Всего каких-нибудь десяток километров!.. А может и меньше… И мы срочно двигаем к обсерватории…
Через 200 метров нашим глазам предстал пустой листвянский базар. На новом мес-те. В окружении киосков. Можно сказать по соседству со здешней школой. И аптекой.
Москвичи идут следом. То кучно, то цепочкой. Доходим до поворота дороги в гору. Здесь выясняется, что Нике вдруг понадобились некоторые продукты. На ужин. Тем бо-лее, что продуктовый рядом — на углу.
Ника берет деньги и ныряет в дверь магазинчика. Встаем на ступеньки и ждем. Ждем, ждем, ждем, ждем… Три минуты — Ники нет. Еще три — Ники нет. Еще пять — Ники нет. Напряжение растет, становится как-то не по себе… Еще три минуты… Ёкар-ный бабай!.. Куда она делась-то?! Полмагазина решила скупить что ли? За полтинник…
Москвичи нервно переминаются и поглядывают то на двери, то на нас. А туча всё ближе и ближе. И эта небесная иллюминация уже зазвучала… Да и вторая уже до Лист-вянки доползла…
Маришка не выдерживает и ныряет в дверь. Еще три минуты — теперь и Маришка исчезла!.. Да что же там такое происходит?! Чипсы что-ли бесплатно дают?! Вместе с лимонадом… Или лотерею разыгрывают?!. Еще три минуты… Оооо, Духи Байкала! На-конец-то! Дверь распахивается и… девушки появляются! С пакетами. Неужели это не сон?.. Двигаем почти иноходью дальше…
Дорога медленно ползет вверх. Живописный частный сектор. Здесь издавна одно прибыльно-излюбленное занятие — рыбу коптить да продавать. Интуристам. Дальше, за частниками, местные воротилы раньше начали строить «барские хоромы». И достраива-ют до сих пор… А перед ними невдалеке шлагбаум поставили. И будку небольшую. Для охранников. Чуть подальше, на здоровой лужайке у основания горы, в тени сосен раньше народ гулял. Прямо на пеньках и траве. И вдоль берега тоже на пеньках. Было еще штук пять столиков. Мусора тогда здесь хватало. И работы по очистке территории тоже… А занимались этим грязным делом, как ни странно, не дяди и не тёти, а школьные экологи-ческие бригады… Дяди же и тёти приезжали тогда на своих замусоленных импортных «полушевроле» типа «тойота», ели свежекопченого омуля, пили пиво, водку, закусывали дынями и арбузами. А напоследок, как правило «хорошего тона», оставляли груды мусо-ра. Главное для них было — нажраться от пуза и показать свою пузатую значимость: «Кто здесь в доме хозяин? Я! Пузатый!» Экологическое здоровье Байкала интересовало их мало. Руссо туристо. Облико морале…
Ныне же на этой поляне выросло с полтора десятка беседок. И внутри каждой — дубовый или сосновый стол. Со скамейками. А вдоль берега украшают вид на Байкал и общий пейзаж — новенькие мусорные баки. Специально для пузатых… И для иностран-цев, желающих погулять здесь…
Останавливаюсь у спуска на берег и оглядываюсь. Маришка и москвичи отстали малость и теперь догоняют. Цепочкой спускаемся и ждем дедушку с бабушкой. Через десять минут они появляются у спуска.
…Бааа! Какие метаморфозы! Справа от лестницы выросла громадная клумба. С цве-тами! Прямо на берегу! На камнях! Кто же это так постарался?
У основания скалы, как и прежде, пристроились гаражи для рыбацких моторок. Ны-не свежепокрашенные. А за ними — ни больше, ни меньше — открытое кафе летнего типа: деревянная площадка со столиками, обнесенная полоской каменной ограды. Высо-той в 30-40 сантиметров. По углам на ограде стоят деревянные резные фигуры. Краси-вые… В глубине площадки, у скалы, в кучу свалены пластмассовые стулья.
Туча уже совсем близко, где-то уже в районе базара. Следует за нами почти по пя-там…
Идем вдоль берега по крупным камням. И здесь тоже, нет-нет, да и сверкнет своей поражающей белизной байкальский кварц.
Еще совсем немного — и почти пришли. Остается подняться вверх, на гору. Всего каких-нибудь 100 метров. На последнем дыхании…
Через полсотни метров Саша застыл. Как вкопанный! Впереди на площадке среди травы стояла… палатка Хоттабыча!.. Бааа! Неужели поляк?.. Откуда он здесь? Да и как мог попасть сюда раньше нас?.. На чем?!. Ведь он же опаздывал на самолет?!. Вот уж мистика так мистика!..
Неожиданно края палатки приподнимаются и в проеме показывается голова поля-ка… Он сияет, как медный тазик, и приветствует легким взмахом ладони… Типа «это опять я»…
И снова вперед и вверх. А там… А там мы показываем свободную поляну москви-чам. Они осматривают ее и остаются. А мы идем еще немного вверх — на свое место. Вид на Байкал отсюда просто необыкновенный! Но туча ползет и гремит… Вот-вот хлы-нет дождь. И тогда уже будет совсем другой вид…
Палатку ставим уже в сумерках. Быстро натягиваем веревку на кустарник и вешаем пленку. Уже под первыми каплями дождя. Ветер пытается поиграть с пленкой, но она держится. Да и гремит не хило…
Всё. Влезли в тепло и почти рухнули. Спать. Только спать. Но что за чудеса? Сон почему-то не идет… Хоть ты тресни…
— Ты палатку Хоттабыча заметила?
— Тебе, наверное, померещилось… Там, наверное, что-то похожее стояло… — Ма-ришка с усмешкой смотрит на меня. — И вообще! У него должен быть самолет!..
— Да не похожее! Это именно он! Даже выглянул и помахал!.. — но Маришка по-прежнему настроена скептически.
— Байкал полон мистики!.. Лучше спи!.. — и она переворачивается головой ко вхо-ду.
Лежим и поглядываем на улицу. Молотит, однако, хорошо… Выдержит ли пленка?.. Хочется пить. Эх! Сейчас водички бы испить! Родниковой. Или минеральной. Аршан-ской… И тут раздается голос Ники:
— Мам, а мам?!
— Что?
— А где мое молоко?
—  Там, под пленкой…
— Я есть хочу!..
Начинается… Не выдерживаем и вылезаем под пленку. Стало довольно прохладно. Греем запас байкальской воды на таблетках. На чай. Ника пьет молоко и одновременно подправляет таблетку под кружкой. И только после чая засыпаем…

07.08.06 — понедельник

Отступление 4
По мере продвижения сказаний вперед начинаешь чувствовать, что писать стано-вится всё труднее. Многие вещи и детали, придающие своеобразие и неповторимую пре-лесть любому путешествию, начинают ускользать, прятаться в тенистые уголки памя-ти… И вспомнить их удается далеко не всегда. Иногда они всё же всплывают сами со-бой, напоминая о том, что их место здесь, в контексте происходившего… И вот тогда на душе становится спокойно. Попав туда, куда хотели, они уже не мучают и не напомина-ют периодически о себе. Ведь их сила очарования вернулась в нужное место…

Могучие крылья Солнца
Как ни странно, но биологические часы сработали точно, и я снова проснулся в шесть утра. С рассветом. Девушки еще сладко спали. Предрассветная легкая дымка бы-стро таяла и обнажала синеву Байкала и небес. День обещал быть теплым.
Взял бутылки и пошел на берег за водой. А заодно и освежиться. Спускаюсь. И на-слаждаюсь видом байкальской тишины. И лишь далекое жужжание моторок иногда вры-вается в нее… Палатка Хоттабыча пока еще тоже пребывает в объятиях Морфея… И только сосны на склонах скал полусонно шевелят гущей своих ветвей…
Снова пройти по гладким, обкатанным волнами прибрежным камням, уже без спеш-ки и рюкзака — какое наслаждение! Тихий шорох камней и плеск волны. А вдалеке уже парит стайка проснувшихся бакланов. И ждет восхода солнца, чтобы искупать свои мо-гучие крылья в ярких струях тепла и света… И соприкоснуться с еще более могучими крыльями Солнца…
…Легкое покачивание синей глади воды. Как будто она на громадных гравитацион-ных качелях… Метрах в 150-ти от берега видны круги, медленно расширяющиеся и ухо-дящие вдаль, к другим берегам. Рыба играет и тоже ждет мгновения, когда граничная толща воды начнет менять свой цвет и впитывать тепло. А пока… Пока она всплывает и пробует хотя бы краешком глаз увидеть огненный шар, выползающий из-за горных скла-док… Что он для неё, кто знает?..
Нашел на берегу еще пару бутылей и немного сухого топляка. Набираю воду в бу-тыли и чувствую, как холод воды сначала обжигает, а после довольно быстро охватывает кисти рук. Стоит подержать их буквально каких-нибудь две-три минуты и обе кисти ста-новятся красными. Как апельсины. Но первые солнечные всплески уже в состоянии до-вольно быстро согреть их.
Утренняя жажда дает себя знать. Прикладываю бутылку и пробую влить в себя всю силу морской прохлады. Но удается влить только четвертушку. И все же… этого хватает, чтобы холодные струйки успокоили страсти организма по воде… Теперь уже байкаль-ской…
Два или три прибрежных гаража уже открыты. Несколько мужиков подтаскивают к них моторки. По рельсам. Вынимают сети и рыбу, и всё это хозяйство исчезает в глубине гаражей…
Умываюсь… Брррр!.. Хорошо!.. Еще раз. Уххх!.. Здорово!.. Заряд бодрости влился. Как будто у самого выросли этакие, поблескивающие рассветными чешуйками, водно-солнечные крылья. Теперь можно и назад «лететь».
С пакетом сушняка и водой поднимаюсь к палатке. Солнце уже встало и разбрызги-вает свои лучи между сосен… Пробую побродить и набрать хвороста. Урааа! Нашел не-сколько подберезовиков, маслят и маховиков. Совсем свежие и целые! Теперь можно и супешник забабахать!
Предыдущие походники как-то не очень удачно переместили кострище вглубь, за место палатки. Приходится делать его на старом месте заново. Пока возился с костром, проснулись и соседи-москвичи. С нашего места видно, как их бабушка, а следом и дед, спускаются по тропе на берег — тоже освежиться.
Ну вот. Вода согрелась, теперь можно и кофейком побаловаться. Где-то у нас оста-лись пакетики «Медвежонка»… Лезу под пленку… Надо же! Маришка тоже проснулась и радостно вылезает навстречу теплу. И тоже бежит на берег. Взбодриться… Пока она там вдыхает запахи Байкала, я снова брожу в поисках свежих маслят…
Московские староходцы уже возвращаются с берега и тоже чего-то несут… Через каких-нибудь десять минут вся московская семья показывается со своего места стоянки. Уже с рюкзаками. Ночь прошла спокойно, они вроде выспались. Место им понравилось, может  и придут сюда еще, когда дорога будет… Прощаемся, желаем друг другу удачи. Они медленно удаляются вниз… Немного грустно…
…Иду пить кофе. Маришка уже вернулась, да и Ника проснулась. Показываю им свои утренние «трофеи». Маришка вопросительно смотрит: неужели опять как тогда? За полчаса — почти три килограмма хороших грибов?.. Увы!.. В этот раз множество гриб-ниц отдыхает, да и с дождями неизвестно, как тут было…
После непродолжительного завтрака собираемся и двигаем в поселок — гулять. По-ка погода позволяет.

Священный бурятский обычай
Неспешным шагом идем вдоль берега. Погода как раз для отдыха походника. После долгих скитаний. Куртки оставили в палатке, надели только ветровки. Да и в тех стано-вится уже жарковато…
— Пап? — доносится сзади голос Ники.
— Чего? — и тут мелькает мысль «неужели опять проголодалась?»…
— А помнишь, как тогда здесь буряты гуляли? — она смотрит по сторонам, словно пытается найти следы двухлетней давности.
— Конечно, помню! — и сразу же всплывает картинка двухлетней давности…
…Тогда мы тоже утром спускались с горы. И направлялись в Листвянку. И сразу же увидели, как по тропе бегали двое бурятских детей — девочка и мальчик. Их родители в это время были сильно заняты: отец молотил крупные поленья и другие дрова для кост-ра, а мать помогала женщинам готовить в тазиках еду: всякие салаты и прочие закуски.
В пяти метрах от воды красовалась живописная выемка со следами обвала. Крупные и мелкие глыбы камней лежали у основания скалы. Справа от этого каменного завала был расстелен трехметровый, прикрытый скатертью достархан. Из-под скатерти торчали края тарелок, ложек и прочих предметов для совершения священного ритуала поеда-ния…
Метрах в двадцати от достархана, у левого края выемки двое бурят разделывали ту-шу недавно зарезанного барана. А выше, метрах в двадцати от верхнего края завала, на скале сидела парочка крупных орланов и три сарыча. И вот эта живописная местная группа в пернатых «купальниках» сидели и ждала, когда будет можно полакомиться ос-татками пиршества…
Слева и справа на расстоянии примерно тридцать метров стояли четыре палатки. Напротив одной из них, у берега «загорали» только что причалившие две моторки, ве-ревки от которых были зажаты крупными камнями. Из моторок вылезло человек восемь, а может десять… С возгласами приветствия они устремились к остальным…
…Ближе к ужину мы возвращались обратно. Еще издалека стало видно, что за дос-тарханом сидят буряты. Этакий неслабый круг, человек пятнадцать—двадцать… Пьют, едят и поют… Что-то национальное… Везде валялись обрывки старых газет, кости, лук, картофель и прочие следы убитого барана и происходящего пиршества… А вдоль круга неспешно ходил какой-то молодой бурят и снимал всё это пиршество на видео…
Прошли мимо. Снимать не рискнули — мало ли чего они могут выкинуть спьяну… Когда дошли до тропы наверх, то там… Двое детей бежали вверх по тропе. Со слезами. А их пьяный папашка с криками бежал за своей супругой. Тоже вверх. Догнал ее, пова-лил и стал пинать ногами. Женщина уворачивалась как могла, тоже что-то кричала в от-вет. И плакала. Он остыл и пошел вниз. Она поднялась, подбежала и шарахнула его со всей силы кулаками по спине. От неожиданности он опешил, пошатнулся, и чуть было не загремел вниз, на тропу. В ярости развернулся и рванулся вперед. Хотел снова ввязаться в драку, но увидел увесистую палку в ее руках и застыл. Проорал чего-то непонятное, скорее всего какую-то бурятскую угрозу, и быстро пошел вниз, к столу…
Поднимаясь по тропе, краем глаз мы наблюдали за происходящим. Под ногами то и дело попадались разбросанные ими шоколадные конфеты в обертках. Целые…
Детишек жалко. И его супругу тоже. Вмешаться бы по-хорошему… Но как? Слиш-ком опасно и нельзя: из-за чего была ссора — неизвестно…
Вечером спускались за водой и прогулялись немного по берегу. Уже почти на закате два здоровых мужика-бурята разделись до трусов и полезли в воду — охлаждаться. Кряхтение, крик, визг… и мужики, бухнувшись, отплыли от берега метров на пять–шесть. И сразу же назад. Уж больно прохладно, да и ноги сводит…
А следующим утром… Какие-то молодые люди непонятной национальности — то ли буряты, то ли корейцы — прогуливались по берегу возле гаражей. Парень скинул с себя одежду и бодренько прогуливался вдоль воды, намереваясь удивить своих спутниц. Бррр! Утром было около 10 градусов, вполне можно насморк схватить. Но ни это, ни камни его не пугало… В семейных трусах он с разбегу бухнулся в воду. Брызги во все стороны. Девушки замахали руками, начали визжать и кричали ему что-то на ихнем диа-лекте… А парень выскочил и сразу кинулся одеваться… И что-то спросил у девиц — ти-па «у вас водка есть?»… Мы наблюдали, но сами искупаться в такую рань не рискова-ли…
Проходя мимо обвала, снова видели кучу следов бурятской гулянки. Какой нацио-нальный праздник отмечали люди с другой стороны Байкала — до сих пор не знаем… Сарычи и орланы же, собирая с утра съедобные остатки, отмечали уже что-то своё. И драки за кусок между ними не было…

Момент, когда любая бумага становится ценной
(только для книги)
Проходим гаражи — они уже закрыты, а их хозяева, вероятно, занялись копчением очередного улова. Цветы на клумбе раскрыли свои головки навстречу яркому солнцу. Может быть они тоже хотят иметь такие мощные крылья?..
О! На поляне за столиками появились первые гуляющие. Уже! С утра!..
Дорога за шлагбаумом еще сильно сырая. У крайнего деревенского дома сидит здо-ровая лохматая собачища. Сенбернар? Нет! Скорее русская сторожевая. Смотрит на нас подозрительно и рычит. А еще через дом из окна выглядывает здоровенный байкальский кот. Тоже весь лохматый. Красавец! Интересно, о чем он мечтает с утра?.. О свежей рыб-ке?.. Или о миске молока?..
Доходим до магазина. Девушки снова ныряют в него. Встаю у здоровой бетонной плиты и наблюдаю, как бакланы играют с волнами. Через три минуты выходят с прови-антом типа «сухо-влажный паек». На полдня. Двигаем дальше…
Доходим до аптеки и… Тут выясняется, что нас изрядно поприжало. Особенно Ни-ку. Оглядываемся — нужно срочно найти место для снятия «прижима». Попросту гово-ря, сходить по нужде…
Вообще-то здесь с местами для такой оказии большая напряженка. Интуристам в этом отношении полегче — у них хоть гостиницы под рукой. А нашим походникам до-вольно проблематично… Во всяких торговых заведениях ничего такого нет. Разве что… где-нибудь на задворках… Платных голубых домиков поблизости тоже не видать… Тос-ка…  Остаются частные кафе. Но до ближайшего кафе километра полтора—два… И еще неизвестно — работает ли оно сейчас… Бегать же, как герои О`Генри — за пять минут до канадской границы, мы еще не научились… Только в частном секторе стоят резные домики по дворам. И пара таких домиков стояла во дворе за аптекой. Но аптека закрыта и попросить-то некого… Что делать-то? Так ведь недолго и впросак попасть… Вот ведь закавыка!..
Подхожу к забору у аптеки и шарю рукой за забором — пробую открыть калитку. Фффууу! Получилось! Зову Нику, но она боится идти: а вдруг там собаки или хозяева какие увидят в окна? Заскакиваю во двор и смотрю по сторонам, на окна. Чисто. Никого. И никаких признаков жизни. Снова бегу за Никой. И снова она отказывается идти. Да ежкин же кот! Что же это такое?! Она, что, хочет свой гардероб обновить?! Хватаю ее за руку и буквально тащу во двор. И с ходу заталкиваю в свежепостроенный резной домик. Еще не промаркированный привычными буквами…
— А ты постоишь рядом? Покараулишь? — вид у нее такой, что еще пару-тройку секунд — и всё! Случится авария… Крупная!..
— Да! Постою! Только здесь никого нет! Охранять тебя не от кого! — открываю дверцу и впихиваю ее туда. Она закрывает ее и погружается в полутьму. Через минуту раздается вздох облегчения — большого… Слава тебе…
И тут дверь приоткрывается, показывается ее нос и раздается:
— А бумага есть?
Ежкин кот! Мне бы тоже надо срочненько доползти до ближайшего домика… Что делать-то? Скорей, бегом, вприпрыжку — за бумагой! Быстрым шагом «выползаю» из калитки. С несколько ошалелым видом. Маришка смотрит на меня удивленно. Роюсь в рюкзачке в поисках бумаги. Черт! Да где же она есть-то? Ошалеешь тут!... Вот! Нашел! Еще осталась! Достаю остатки, разворачиваюсь и на полусогнутых, как на ходулях, лечу назад…
— Ника!.. — почти громким шепотом.
— Чего? — услышала…
— Бумага!..
— Аааа… — дверь снова открывается. Высовывается рука, нащупывает бумагу, хватает и втягивается в темноту…
Фууу! Бегом по высоченной траве устремляюсь ко второму домику. Буквально впрыгиваю с ходу. Хлоп! Дверь чуть не ударила по и без того страдающей… Всё! Ус-пел!..
Через пять минут выползаю из двора. Ника уже стоит на дороге и чего-то жует. Ка-жется, чипсы…
— Ну, как? Удачно? — очередной чипс исчезает в глубине рта…
— Удачно! Даже очень! — беру пару чипсов и тоже пробую.
— С чем вас и поздравляю! — Маришка протягивает мне рюкзачок, и снова двигаем вперед…

Отступление 5
Сегодня очень хотелось сесть, взяться за электронное перо и рывком продвинуть-ся… существенно вперед. Но пришел приболевший внук Никита. Как былинка малая на ветру… И тихо так, с надеждой в голосе сказал: — Давай, поситаем!?..
Ну как тут отказать?.. И в течение дня, с перерывами, мы с ним играли и читали две книги, которые ему сильно понравились… С картинками — про животных, насекомых, людей, машинки и другие чудеса света… Шесть раз… Или семь… «Исё поситаем?..» Ес-ли бы вы только видели его радость…

Вдоль по Академической
И вот, с легким чувством некоего выполненного «долга», мы продолжили прогулку по главной авеню Листвянки. По ещё влажной дороге уже вовсю ходили туда-сюда им-портные тачки. Тут навстречу выруливает весьма знакомое транспортное средство. Ста-ринного образца. Очень похожее на…
…Два года назад здесь, возле листвянской школы, мы наблюдали, как мужик ехал на стареньком задрипанном мотоцикле с коляской. Коляска из неких практических сооб-ражений отсутствовала, а вместо нее красовалась плоская платформа. Вся в грязи. И на этой платформе сидели две лохматые собаки. Тоже в грязи. Экзотическая охрана? Или свояки?.. История об этом умалчивает… В глаза бросалось то, что мужик довольно резко управлял своим транспортом. И собаки то и дело пытались сохранить равновесие, чтобы не свалиться с платформы…
Он или не он?.. И платформа похожа, только без собак… С одного боку вроде как похож, он… А с другого?.. Нет, не он… Да и экзотический эскорт отсутствует…
Проходим здание школы, а за ним… На довольно широкой площадке куча деревян-ных столов. С продавцами впридачу… Листвянский базар уже проснулся, разложил то-вары на прилавках. Некоторые даже под запотевшей пленкой. От сырости. Ведь многие товары здесь сделаны из ценных пород дерева и камня, и большей частью рассчитаны на иностранцев. А потому многие продавцы лелеют их и берегут. Как зеницу ока… И наде-ются получить за них евро, доллары и другую валюту…
И чего здесь только нет!.. Русско-бурятские народные умельцы постарались. Вот она, художественная фантазия! Во всем размахе! Можно ходить вдоль и поперек доволь-но долго и рассматривать, рассматривать, рассматривать… Как в музее народного твор-чества! Чего мы и делаем последующие полчаса.
Набродившись, Ника, наконец, решается и выбирает себе пару сувениров из хорошо обожженной и расписанной глины. Две игрушки-свистульки: одна — небольшая фигурка нерпы, окрашенная в голубой цвет, символизирующий чистоту байкальских вод и неба, вторая — маленькая белая нерпа, сидящая на зеленом камне, на ребре которого надпись «Байкал». Ника расплачивается и… сразу же начинает свистеть в них!.. Попеременно!..
Последующее движение вперед сопровождается периодическим тонюсеньким по-свистыванием, исходящим из глубин синей нерпы…
…Новенькая семиэтажная гостиница видна даже из Порта Байкал. Для тех, кто не наблюдал воочию ее строительство, ныне она похожа на гигантский гриб-мутант с «ме-зонином», неведомо когда неуклюже выросший у подножия скалы… Как новый мура-вейник в лесу… Двери этого «мутанта» периодически открываются и оттуда вылезают иностранные «муравьи», приехавшие отдохнуть на берегу Байкала.
Напротив, у причала по-прежнему осталась экзотическая пара — современное кафе с заоблачными расценками, хлебный вагончик и малюсенькая комнатка-автовокзал, при-лепившаяся сбоку к зданию кафе. Точно глиняный пчелиный домик…
Возле входа в эту комнатку, под тенью колонн на рюкзаках… сидел московский де-дуля!.. Вот так так! А мы-то немного с грустью полагали, что они успели на теплоход и теперь благополучно путешествуют по Байкалу на Ольхон!.. Ну и закавыка!
Подошли. Дед обрадовался.
— Как??! Вы еще здесь?! Как это может быть?.. А где все ваши?..
— Да они тут… Недалеко… Сейчас подойдут…
Разговорились… Оказывается, теплохода до Ольхона сегодня нет, а какой-то катер пойдет только ближе к обеду. Если сегодня он вообще пойдет… И, разумеется, как-то надо скоротать время… Вот москвичи и оставили деда вещи сторожить, а сами отправи-лись гулять… Вскоре они и, правда, подошли… Ненадолго. Поговорили немного. Ма-ришка просветила их еще раз по части местных достопримечательностей, и они решили предпринять попытку взглянуть на некоторые. В общем посмотреть то, что успеют… А посему отправляются сначала в нерпентарий…
Деду, конечно, тоже было бы очень интересно посмотреть на этих загадочных со-братьев по разуму из царства Байкала. Но он… снова остался сторожить вещи… Муже-ственно и непреклонно…
В этот почти драматический момент к зданию кафе «пришвартовался» автобус из Иркутска. С очередной группой иностранцев. Разношерстных… Большей частью с сум-ками и чемоданами. Приехала и молодежь с рюкзаками… Американцев было, кажется, поболе… Выходят, разминаются, неспешно выносят вещи… И оглядываются…
— Ооо! Hotel! Liked! Well! — ну… и так далее в этом же духе…
Дед сидел и еле заметно улыбался, так его развеселила эта чопорная болтовня…
Жарковато. Скинули ветровки. Маришка с Никой заскочили в частный магазинчик — теперь уже ненадолго — пополнить запасы провианта для дальнейшего следования по авеню…
Простились с дедом и пошли вперед. Он снова остался в одиночестве… Надолго ли?...

Ностальгически знакомая дорога
Казалось бы, ходили и ездили по ней уже не один раз. Но каждый раз неизменно что-то привлекало внимание. Неповторимо особенное…
За 2 года здесь выросло немало частных кафе, домиков в стиле «Замок для крутых», буквально прилепленных к подножию скал. Центральная авеню стала похожа на длин-нющий музей градостроительства. Прикурортный. А по другую сторону этого «архиму-зея» ритмично шелестели серебристо-кудрявые волны Байкала. Отражение синевы неба и парящих бакланов, редких альбатросов пропитали его до самой глубины… До дна… И вся эта живописная картина словно говорила, что все эти «крутые замки», равно как и сам «архимузей», не стоят и ломаного гроша перед величием Байкала, красотой его При-роды… Красотой, которую местные народные умельцы пытались передать в своих изящных творениях. Красотой, запечатленной в глине, камне, дереве, бересте. И выстав-ленной затем на продажу. На базаре…
Ооо! Возле местного камерного театра объява висит. Про гастроли какие-то. И еще один бард выступает. Кравкль, кажется… Интересно, какие у него песни? Судя по датам мы вряд ли услышим… Наверное, уже домой доедем… Вот ведь закорюка…
Дошли до маленького местного зоопарка. Забор сбоку заделан и теперь медведей в клетках не видно. Зато у входа по-прежнему стоит здоровое чучело медведя «средних лет». В полный рост. С раскрытой пастью. Традиционное. Как и на мысе Половинном.
И снова Ника возжелала сняться в объятиях этого великана. Просто медвежуть ка-кая-то…
Напротив кафе «Три якоря» по барьеру гуляют две девушки. И тоже снимаются. На фоне Ангары, Байкала и… мягких облаков. И что-то периодически вскрикивают, разма-хивают руками… От радости того, что частицы этого величия останутся на снимках. Вместе с ними… А вдалеке над водой парят бакланы…
Бааа! Оказывается, за кафе построили длиннющую деревянную лестницу, ведущую по склону высоко вверх — к смотровой площадке. И там, на барьере сидят трое рабочих. Что-то пилят, прибивают, доделывают… И одновременно поглядывают по сторонам и вдаль. Еще бы! Ведь совершенно невозможно оторвать глаза от панорамного вида с воз-вышенного места! Вот оно — байкальское притяжение! Вот она — магия Байкала!..
И тут в наши внутренние ощущения неожиданно вторглась одна простая мысль: а ведь уезжать-то неохота!.. Все перипетии, выпавшие на нашу долю, как некое испыта-ние, ниспосланное Буддой, Духами здешних мест или кем-то еще, как-то незаметно сло-жились в ощущение того, что тоже стало частицей байкальской магии. И вот эта частица высветилась неожиданно сильным, почти радужным ощущением, перерастающим в же-лание остаться…
И снова Маришка вздохнула:
— И чего я не взяла билеты на 18-е?!.
А через минуту иронично сказала: — А может… в Выдрино вернемся?.. Вы не хоти-те?..
— Нет уж! — выдохнула Ника. — Мне хватило! Я предпочитаю погулять здесь!..

Снова в Байкальском музее
Еще каких-нибудь полтора километра в среднем темпе — и мы уже возле здания музея. Посетителей сегодня здесь — как в хорошем улье! Просто ноги некуда поставить!
Самостоятельное изучение музея мы проделали еще 2 года назад. Всё как будто уже знакомо, но… Да, так и есть — экспонаты добавились. Пристраиваемся к одной из экс-курсий и… ходим, слушаем, опять ходим, и опять слушаем… И снимаем то, что не успе-ли снять тогда… Ощущения «пионерско-комсомольского строя» вроде бы нет. Да и экс-курсовод рассказывает интересные вещи про исследования байкальской природы…
В небольшом зале, рассчитанном на группу в 20-25 человек, вместе с иностранцами посмотрели чудесный видеофильм, снятый сотрудниками Института лимнологии. Впе-чатлились красотами и таинствами природы и водного мира, до которых нам  самим вряд ли удастся добраться. Иностранцы иногда спрашивали экскурсовода о чем-то, и она ти-хонько начинала объяснять. Как можно короче, чтобы не мешать восприятию фильма.
Изучили часть экспонатов и направились к аквариумам. А там… там появилась куча новых рыб — жительниц Байкала. Шутка ли, как же удалось их поймать? Ведь они жи-вут довольно глубоко!
В первом зале в углу стоит компьютер. Специальная программа показывает на экра-не линию сейсмоактивности байкальской котловины. Иногда видны изгибы средней ве-личины. И по ним становится понятно, что вот в этот момент, когда вы ходите по музею, на дне Байкала неспокойно. Там водотрясение! От локальных колебаний котловины.
И вот, наконец, два здоровых аквариума с нерпой. С этим удивительно разумным существом. Встреча с нерпой — это всегда такое… почти непередаваемое ощущение… Жители подводного космоса! Вот они! Стремительные мохнатые «шарики»! На расстоя-нии руки… Кажется, прикоснись к стеклу и… окажешься там, вместе с ними… Сразу всплыла картинка, как две нерпы с огромными глазами лежат на своей импровизирован-ной околоводной «горке» и сквозь стекло аквариума пытаются рассмотреть тех, кто на-ходится за стеклом. Просто космические, инопланетные существа, от которых исходит невидимый поток энергии и мыслей. И стоя здесь, перед аквариумом вы ощущаете этот поток, чувствуете, что вот, рядом с вами, на расстоянии вытянутой руки, находятся непо-стигаемо разумные существа. Кто мы для них? Наверное, тоже инопланетные сущест-ва… Заключившие их в рамки какого-то барьера… А для чего — они не знают…
Но это было тогда, два года назад. И в память об этом осталась фотография неиз-вестного автора — нерпа на лугу в цветах лета. А ныне… Как жаль! Осталась только од-на нерпа. Время от времени она выделывала пируэты, летала в своем ограниченном про-странстве водного «космоса». И ее схожесть то с надутым вытянутым шаром, то с некой космической планетой ясно показывали, что она — маленькое космическое существо, умеющее управлять размерами своего тела, своим стремительным полетом в пространст-ве. Нам же дано нечто иное, весьма отличное от этого…
Год назад нам довелось увидеть потрясающий по своей силе полнометражный до-кументальный фильм о жизни и работе одной семьи на Ольхоне. «Рыбак и танцовщица». Снял его новосибирский кинодокументалист Валерий Соломин. После двадцати лет ски-таний по таежным метеостанциям Наталья и Юрий Усовы поселились здесь, на самом большом байкальском острове. И здесь начали сбываться их мечты о счастливой, но да-леко не спокойной жизни…
В ряде эпизодов было рассказано о том, как местные жители вынужденно охотятся на нерпу. Чтобы выжить самим и прокормить семью… Как же было тяжело смотреть на сцены вылова и убийства собратьев по разуму!.. И как бы мы сами восприняли обратную ситуацию: некие инопланетные собратья охотятся и убивают нас? Тоже вынужденно…
Вторую нерпу, оказывается, продали. Куда-то в Японию… Кажется, в Токийский зоопарк… Как же должно быть ей одиноко без своей пары… И грустно… И эта грусть тоже просачивается сквозь запотелое стекло…
Подошли к выходу, а там… дождь. Неслабый. Новые посетители стайками и струй-ками «втекают» в здание. И с них тоже стекают струйки воды…
Пришлось пережидать невесть откуда прилетевшее «мокрое дело»… А потом… По-том по еще мокрой дороге пошли в сторону нерпентария… При сиянии небольших фрагментов радуги…

Новости из нерпентария
Два лета назад здесь жили одна полувзрослая и потому скучающая от жизни в заго-не нерпа и свеженькие младенцы двух месяцев от роду — их привезли охотники по при-чине сиротства. Одну нерпочку звали, кажется, Несси.  Взрослый «нерп» Тито, некогда напуганный неосторожным посетителем, временами прятался под столиком, на который когда-то любил эффектно садиться. После этого случая все фото и видеосъемки во время представления обитателей бассейна были запрещены. Но старые видеозаписи иногда можно встретить на листвянском базаре. По ценам, доступным только интуристам…
Несси и ее дружок были чрезвычайно общительны, глазасты и умны, умели показы-вать «экологическую обстановку на Байкале» (обхватывая голову передними ластами и сокрушенно качая ею), танцевать вальс, показывать «дельфина» (особенно, когда голод-на), решать арифметические примеры с ответами до пяти (отбивать ответ ластой по во-де).
Когда детеныши вырастают, их выпускают обратно в воды Байкала. А сюда попа-дают новые байкальские «сироты»…
Цены на посещение выросли почти на 50 %, видимо расходы на содержание нерпы выросли. Но интерес к этому месту не слабеет, люди по-прежнему приходят сюда. Ма-ришка и Ника тоже рискнули заглянуть и пообщаться с этими удивительными существа-ми. Еще раз. Пока они общались, я стоял на берегу Ангары и смотрел то маяк, то на Порт Байкал, то на воды Ангары, неслышно бегущие вдаль… Воды много и Шаман-камень опять еле видно… Только бакланы и рыбацкие лодки временами кружили невдалеке. Небольшими стайками…
Ныне осталось только две нерпы — как раз те, что были двухмесячными младенца-ми два года назад. Они выросли, стали не такими забавными, как и все дети, и как ни странно — прогресса особого в их ролевом поведении тоже не было. Те же трюки, толь-ко видимо и им самим уже поднадоевшие, и откровенная лень при их исполнении — то, что им, детишкам, казалось новым и забавным, стало скучной монотонной работой за порцию корма. Всё, как у людей. А что вы хотели?..
Кстати, знаете, почему нерпа в природных условиях не ест омуля? Догнать не может — уж больно он шустёр…

Встреча у пристани
Недалеко от нерпентария раньше на довольно широкой площадке была автостоянка, пара киосков и летнее кафе. Со столиками и скамейками прямо на асфальте. Как раз для уставших путников. И по умеренным ценам.
Проголодавшись, мы направились туда слегка подкрепиться. Но нас ждало разоча-рование: кафе и киоски исчезли. Автостоянка частично была разворочана какими-то ка-навами, буграми и бесчисленными ямами. Кто и что собирался строить здесь, на чьи фи-нансы — непонятно. Несолоно хлебавши, мы направились назад — к новенькой гости-нице «Листвянка»…
У причала, как и прежде, стоят большие и малые суда и суденышки Лимнологиче-ского института. Здесь же уютно примкнули к ним всякие цветастые прогулочные катера для туристов.
Вот и здание кафе с комнатой-автовокзалом. А возле колонн на рюкзаках… по-прежнему сидел московский дед. Но уже не одиноко. Вместе с ним рядом стоял… дед-баламут! Откуда он взялся? Подходим и слышим:
— И вот, понимаешь, иду я… — рассказывал что-то дед-баламут. Московский дед внимательно слушал, и слегка прищурившись, улыбался.
Дед-баламут то и дело вертел головой по сторонам. Увидев нас, был слегка ошара-шен. Поздоровались. Оказалось, что он ночевал у каких-то знакомых в Листвянке, а ут-ром притопал сюда. Поел, прогулялся малость по магазинам, встретил старого знакомого по Матане и теперь преспокойно общается с ним.
Ника устала и присела рядом с московским дедом. Разговорились: Маришка с мос-ковским дедом, а я — с дедом-баламутом. Разговоры продолжались минут сорок-пятьдесят кряду. Ника вначале скучала, а потом начала бродить вокруг да около. Пока мы говорили…
Московский дед неторопливо говорил и говорил. Маришка с интересом слушала его и про что-то спрашивала. А поведал он ей много — всего и не упомнить…

Байки деда-баламута
— Посмолим, что ли малость? — и мы отошли в сторону. Дед-баламут достал свой старенький потертый портсигар, раскрыл его и вытащил «Беломор-канал».
— Посмолим, — я взглянул и вытащил пачку «Родопи».
Предлагая, протянул ему. Он посмотрел, крякнул и кивнул головой:
— Хорошие сигареты. Помню их. Когда-то и сам баловался… — и слегка подергал себя за мочку. — Теперь вот привык к папиросам. Да и дешевле, однако. Пенсия нынче маловата, так что и привычки меняются…
Закурили.
— Ну, вот! В бытность мою, значит… — источая клубы дыма, начал дед, — случи-лась одна переделка… — и дед опять, как вчера в Матане, загадочно посмотрел на меня.
Я не шелохнулся и слушал. Дед тихонько хмыкнул и продолжил.
— Служил я тогда, помню, где-то далеко за российским бугром… И надо же было такому случиться, что воткнули меня в наряд. Вроде и не проштрафилси нигде, а вот старшина придрался, что ремень приспущен, да и влямзил нарядик-то. И совсем его не интересовало, что ремень-то с голодухи на бедра скатилси. Он-то и сам с ремнем не в ла-дах был. Можа подумать, что больше нас утробу ублажал…
Ну вот, отнарядил я, значит, благополучно, в кухонной палатке. Да и подкрепиться успел попутно… — и дед смачно погладил себя по животу. — Стемнело уже. Направил-ся в свою палатку. А там… Какой-то мудрила поставил на входе пустое ведро с веником и тряпкой. Но я-то про то не ведал. И с маху вошел в палатку. Влетел. Ведро подпрыгну-ло и зазвенело… Уж какой грохот был — не описать. Веник шмякнул меня по носу и от-летел в темень. Сам перепугался, когда ведро покатилось. По земле, по сапогам. Ну, ду-маю, хана! Щас, думаю, весь отряд на уши встанет… И начнется хрень! Ругани не обе-решься!..
…Жду, значит. Вокруг тихо. Неужто пронесло? От сердца вроде отлегло. Только через три секунды в палатке хохот разразился. Сдавленный такой… Ах, ты, хренодер чертов! Мать тебя давно не порола!.. Матюкнулся в темень, значит. Ребята заворчали, но все еще тихонько ржали… Скумекал, кто это так шутканул. Ну ладно, думаю, утром я с тобой, хрен, разберусь. Разулся и с маху грохнулся на койку. И тут… Как заору… Как будто мне штыком вспороли… Задницу…
Тишина… И снова через три секунды хохот по палатке пошел… Ну, мать вашу, не нарезвились… Спать-то теперь как?..
— И что же это было такое? — я посмотрел на деда.
— Что? Аааа, это-то? — дед почесал затылок. — Да тазик небольшой… С холодной водой… Под одеялом…
Я не сдержался и тихонько засмеялся: — Однако… Веселые у вас хлопцы были…
— Да уж!.. — и дед засмолил еще одну цигарку. Затянулся пару раз и продолжил:
— Заснул кое-как — на мокром-то не сильно поспишь. Проворочался полночи. А хлопцы-то и ночью иногда ржали… Под утро как-то зябко стало. Ворочаюсь, значит, и ничего понять не могу: почему это жестко стало? И сетка не вибрирует… Глаза-то от-крыл… Мать честная!.. Рассвело уже. А я-то, я… Как был в исподнем, так в нем и ле-жу… Только не на койке своей, в палатке, а в окопе!.. Аж дух захватило!.. Эк, угоразди-ло! Как же я сюды попал-то?.. Мистика…
— И как же? — несколько ошарашенный я смотрю на деда… А он, увлеченно так, продолжает…
— Ну не сам же!? Пить — не пил. Был в рассудке, не под семенем конопляным, как некоторые… Но устал, как мерин… Встал, значит, отряхнул пыль окопную… Покуме-кал… Выходит, что меня сюда ночью хлопцы приволокли… Человека четыре, значит… Кто же это, интересно, припер-то? И не лень было… Вот ведь недолга…
— Круто… И кто же затеял всё это? — я с интересом смотрел на него.
— Кто? Да и сам не знаю! По сию пору… — и дед вздохнул, как будто только что из окопа вылез… — Дошел кое-как по колючкам до своей палатки. Ладно хоть носки бы-ли… Приоткрыл створку и заглянул. Все восемь хлопцев спят. Как убитые! И похрапы-вают — через одного. Сапоги у всех вроде как на месте стоят. И ни на одних следов пы-ли окопной не видать. Да и в палатке ошметки глины не валяются… Мистика… Взял одежу свою, сапоги одел, без портянок, и вышел. И надо ж такому случиться, что в этот момент из-за другой палатки армейской капитан выполз. Тоже в исподнем! И пьяный… как слон! Вот кино-то!..
Я покачал головой, как бы говоря «Ну и ну! А дальше?». Дед понял и хмыкнул.
— Смотрю на него, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не заржать… Ну, думаю, влип… Одеться не успел. Подштанники так сырые с вечера и остались. Чего доброго решит еще, что я того… Страдаю малость недержанием… И на губу отправит… Или еще куда… — дед выронил папироску — наверное, от волнения… Поднял, подул и снова затянулся.
— Ну, вот… Что делать-то? Кумекаю и срочненько поддеваю под ремень гимна-стерку, чтобы срам меньше видать было. Огляделся махом… Черт! Болтается она сзади, как попона поповская, почти до земли достает. Да уж пёс с ней!.. Типа как умываться иду…
Подходит он, качаясь, смотрит на меня и брякает:
— Рррядовой!.. — и застыл. Как будто фамилию вспомнить никак не может.
— Так точно! — рявкаю в ответ. И жду.
А он опять: — Рррядовой!.. — и качается, бабай ёкарный…
Я стою по струнке, смотрю на него краем глаза и жду… Чего — и сам не ведаю…
— Мммммм… — вдруг раздалось из его рта. А рука-то медленно за спину пошла. Гляжу, а он подштанники щупает… И запах пошел… Мать честная!.. Обделался, значит, бабай ёкарный… И смотрит на меня… как контуженный…
Я слегка прыснул, но потом пробую сдержать смех, чтобы дать деду досказать.
— Ну, вот… Что делать-то? Я ведь сам без штанов стою, в исподнем. А ежели еще и хлопцы увидят… — дед покачал головой. — Скидываю сапоги и пробую быстро влезть в брюки-«шаровары». Потом опять влезаю в сапоги. Портянки засовываю в карман. Хва-таю капитана сзади за мышки и тащу вниз к реке.
— Ты что?! Ах, ты!.. Ккку-дааа ты меня тащишь?! — слегка вскипел он.
— Спасать! — без заминки выпаливаю я.
— Спасать? — и он удивленно вполоборота вперился в меня.
— Так точно! — и тащу его дальше.
Проходит минута. Тащу, а сам чую, что запах достает, сил уж не хватит доволочь его до реки… И тут раздается — прямо мне в ухо:
— Кку-дааа мы идем? Так быстро?.. — еле ворочая языком, выдавливает он.
— Спасаться! — не раздумывая, глушу его я.
— Спасаться?? — он опять тормознулся и не дает идти.
— Так точно! — пинаю его по пятке и снова тащу. Вот же баран в погонах…
— Но ведь мне надо… — спотыкаясь, еле волочится он, — …мне надо… сейчас же… в сортир…
— Так точно! Ща мы быстро спасемся, а потом — хоть в сортир, хоть в тир…
Капитан обалдело смотрит на меня: какой тир? Куда спасаться?.. От кого?..
Но я уже почти доволок его. Толкаю и валю спиной на большой валун. Вроде упал… Сымаю со скрипом ботинки, а они, зараза, не сымаются. Он дико смотрит на ме-ня. Как будто я собираюсь сделать с ним нечто особенное… Вот дурак!.. Наконец, сня-лись! Завожу это вонючее «пресмыкающееся» в воду и… От холода он вскрикивает, но пытается стерпеть. Спускаю портки и буквально толкаю его вниз. Он падает на задницу и матюкается, орет как резаный…
Я же как угорелый кидаюсь назад в палатку — за его формой. Пока он там, черты-хаясь, разбирается с собой, успеваю обернуться и незаметно вытащить форму из его на-чальственной  палатки. Попутно замечаю, что там полный срач… После попойки….
Прибежал. Капитан, мать его, стоит уже на берегу, зажавши наследство. Поочередно топает ногами, стучит зубами и дико вращает глазами. Протягиваю ему форму. Он берет, чертыхается. Я отворачиваюсь. Проходит минуты три. Вдруг чувствую, как он положил руку мне на плечо. Оборачиваюсь. Вроде оделся, но как-то не так… Ну, мля, шут в пого-нах!..
— Ссспа-сси-бббо! — еле выдавливает он и, поддерживая его за плечи, волоку на-зад….
— Круто! — выдыхаю я, и чешу затылок.
— Так что? Думаешь, на этом всё кончилось? — дед загадочно хмыкает. — Ни фи-га! Через три дня старшина подваливает ко мне и говорит, что, мол, с тебя причитается. Вот так!
— Это почему это? — недоумеваю я, а старшина мне в ответ:
— Балда! Ты разве не слыхал? По ходатайству капитана N ты представлен к награ-де! За выполнение особо важного задания!.. Весь отряд уже знает!..
Какого такого задания? Да еще особо важного? Отряд уже знает?.. Чего-то мне ма-лость поплохело… Полдня ломал голову. И только после обеда дошло, что это за «особо важное»… Вот ведь как бывает…
Дед затянулся, а я стою и снова ломаю голову: было или не было? Между тем дед лезет в боковой карман рюкзака, достает потертую медаль «За боевую доблесть» и пока-зывает на обороте автограф. Вроде бы того самого капитана N… Хмыкает и снова прячет ее в рюкзак. Ндааа… Вот ведь закавыка…
— Дай-ка мне сигаретку, что ли?.. Чего-то захотелось попробовать…
Протягиваю ему пачку. Он берет и начинает новую байку: — В бытность мою, од-нажды…
Следующая история была про его ранение и госпиталь. Вроде и жизненно, но как-то  не очень… А потом…
— Про НЛО слыхал? — хитровато говорит он.
— Где? В мире что ли? Так про это в Интернете полно написано…
— Да не в мире, а на Байкале! — крутит рукой он.
— На Байкале?.. — удивляюсь я.
— Нууу… знамо не слыхал!.. — удовлетворенно выдыхает он. — Ну, тады слухай!..
Я уже весь внимание…
— В бытность мою как-то понес меня чёрт на рыбалку… Уж больно рыбки захоте-лось… Собрался я, значит, и поехал на электричке. В сторону Забайкальска. Сошел, не доезжая его километров двадцать… Вечерело уже. Ну, думаю, успеть бы сети поста-вить… Лодку накачал да на воду её быстрее… Брякнулся в неё, значит, и поплыл…
Грёб полчаса, а может и боле… Доплыл до места. Гляжу, вроде внизу чего-то све-тится. И чего бы это могло быть? А на поверхности примечаю, где косяк вошкается… Ну, вот… Сети расставил, значит, и назад погрёб… Стемнело уже, как бы не сбиться… А свечение это вдруг усиливаться стало… Гребу, а сам глаз оторвать не могу от этого све-та-то… Прямо мистика какая-то… А оно возьми да разделись вдруг на семь или восемь шариков светящихся… Ну я тут вообще обомлел… Весла подымаю, а они никак в воду не ложатся… Толкаю их, толкаю, а вода будто назад их выталкивает… Будто шепчет мне — чего ты мне всяку хрень суешь?.. Приплыл уже почти, лодка совсем недалече от бере-га болтается… А доплыть никак не могу — вода не дает! Хоть ты тресни!.. И тут «шари-ки» эти возьми да наружу-то и подались… И быстро так, что не углядеть… Выскочили они, значит, из воды-то, да и зависли над ней. На разной высоте… И кажный размером с яйцо страусиное, а может и боле… Ну ровно как летающие яйца динозавра!.. С перепугу-то и не разобрать толком…
Ну, вот!.. Повисели они, значит, покружили малость. И пока кружили, я сквозь воду сети свои видел. И удивился несказанно: далеко ведь поставил, а видно-то как! Будто в бинокль какой! С увеличителем… Вот ведь дела…
Прилег в лодке-то — от греха подальше, а сам всё на них поглядываю: заметят меня али нет… А они… Вот уж дурень старый!.. Они-то… Чихать на меня хотели!.. На черта я им сдался?!. Раскрутились, да и помчали себе к другому берегу… Да так быстро, что и минуты не прошло, как они уже точками стали! Да и те через секунды исчезли!..
Ну, вот!.. Очухался я, значит, от гипноза ихнего, и к берегу давай грести. По быст-рому… Доплыл за каких-то пять минут. Как горчицей помазанный… И только тут сооб-разил, что вода-то теперь весла впустила… Вот ведь как!..
Дед задумчиво пустил дым и взглянул на небо. Серые облака в голубых разрывах медленно плыли в сторону Больших Котов… Вдалеке, поджидая рыбу, парили бакла-ны…
— А дальше-то что? — с нетерпением смотрю на него, как будто говорю что-то ти-па «Ну, не томи же!..»
— Дальше? Хммм… Ночью спал как убитый. А утром… Поел всухомятку, да и по-гнал вперед — сети сымать! Доплыл, значит, и давай тянуть за поплавок-пенопласт. Тя-ну, а сеть-то еле поддается. Ну, думаю, что же это? Полкосяка в сеть вогнало что ли? Как подымать-то теперь? Не ровен час порву еще… Прицепил три понтончика к лодке и по-пробовал к берегу подгрести. Тащился, тащился, но до берега дотянул кое-как. Вылез, значит, и в воду встал. По бедра стою и тяну опять. Вроде полегче тянуть стало — неу-жто растерял часть, пока плыл?
Ну вот! Подтянул, значит, почти. В воду-то поглядел… и ахнул!.. Мать честная! Там ведь не рыба болтается, а бревно! Топляк здоровенный всплыл откуда-то, да и загрузил мне сеть… По полной!.. Вот и поел рыбки-то!.. Никак шары эти и постарались!.. Во как!..
Я не выдерживаю — смеемся вместе. Потом дед показывает фонарик-радио, кото-рый придумал сам. Работает на аккумуляторе от машины.
Пока разговаривали, сместились на угол здания и стояли уже боком к причалу…
Подошла Ника. Снова сняли ее на фоне корабликов. И тут появилась большая груп-па походников с потертыми рюкзаками, с гитарами… А впереди нее шел…

Старый знакомый
Я мотнул головой — уж не привиделось ли… Особенно после дедовских баек…
Нет, не привиделось. Здоровая группа, человек двадцать. А впереди… Он всё такой же — с бородой. Зовут Эдуард. Не замечая других, с гитарой в руке устало проходит ми-мо нас. Подходит к хлебному киоску, стоящему в пяти-шести метрах от причала. Вся группа проследовала за ним и в ожидании кучно встала. Многие сбросили рюкзаки…
Он что-то сказал продавщице и стоит, ждет. 
— Извини, я сейчас! — показываю деду на бородача возле киоска. — Это один мой старый знакомый… Мы с ним когда-то работали вместе…
Дед понятливо кивает и затягивается…
Подхожу сзади и тихо говорю:
— Привет! Давно стоишь? Что дают?
Бородач оборачивается и…, раскрыв глаза, обалдело смотрит на меня. Я для него сейчас как мистический призрак… Которого он не ожидал увидеть именно здесь… И именно сейчас… В шоке, но медленно протягивает руку. Здороваемся.
— Ты откуда? — Эдуард всё еще под впечатлением мистического появления.
— С Шумакских озер. Второй день гуляем здесь… А ты?
— Ясно… А мы вот… — но тут продавщица отвлекает его, протягивая хлебобулоч-ные продукты. Вместе с двумя другими бородач укладывает продукты в рюкзак. Группа вскидывает рюкзаки за плечи и движется вперед. Эдуард следует за ними.
— Извини, мне пора идти… — бросает на ходу…
— Ну, пока! Удачи! — бросаю ему вслед. Вот и поговорили…
Группа неспешно удаляется в сторону базара…
И только много позже, уже вернувшись домой, от его родных узнаю, что он тоже был в Аршане. С группой молодых туристов. И как это мы не столкнулись там с ним?.. Удивительно!.. А здесь, в Листвянке, они оказались… Да Бог его знает, как они здесь оказались… Неисповедимы пути походные…
Возвращаюсь к деду. Маришка тоже устала от разговоров и прощается с москов-ским дедом. Разговор уже какой-то вялый, не клеится. Прощаемся и идем к базару. А де-ды остаются. Скучно им не будет…

Снова «мокрые дела»
Что-то небо слишком быстро хмурится… Не успели дойти до базара, как опять за-капало… Но пока еще не сильно. Зато ветер принес холодную волну. Даже в ветровках стало холодновато.
Побродили по базару. Посмотрели еще раз на работы мастеров. Между тем дождь потихоньку усиливается. Что делать-то? Ндааа…
Маришка с Никой остаются здесь, укрываются в небольшом салончике базарного кафе. Я же отправляюсь бегом к палатке — за куртками.
Пробегаю мимо столиков для пикничокнутых… За ними сидят какие-то люди. Мно-го. Некоторые вроде с рюкзаками. Но Эдуарда с группой не видать… Интересно, куда же они делись-то? Вроде и времени прошло мало…
Почти повезло: пока двигался перебежками, дождь моросил, но сдерживал свои си-лы. Небо разверзлось, когда уже начал подниматься по склону к палатке. Осталась всего-то какая-то сотня метров. Но преодолеть ее пришлось чуть ли не в сумасшедшем темпе. Чтобы не промокнуть…
Бегу. На ходу замечаю, что палатка Хоттабыча исчезла. Теперь уже надолго…
Вот и наша, родненькая «хатка»! На месте. Влезаю — и вовремя. Дождь полил что было силы… Сидеть пришлось минут пятнадцать… Долго-то как… Фууу! Наконец! Вот и солнце показалось… Можно идти назад. Иноходью…
Маришка с Никой снова гуляют по рядам… Опять чего-то выбирают… Увидели и сразу же пошли одеваться. Еще бы! Похолодало весьма ощутимо… Снова идем назад — домой, греться…

Гости с младенцем
Девушки мои отстали малость, пробуя попутно найти на берегу сухие сучья и доски для костра. Поднимаюсь по тропе и слышу какие-то голоса. Вроде как детские. И где-то рядом с нашей стоянкой… Интересно-то как… Что бы это могло значить? Выхожу из-за куста к палатке, а там… Еще один сюрприз! Совершенно неожиданный…
Перед входом в палатку на бетонной тумбе сидит молоденькая девушка. Высокая, крупного телосложения. И что самое впечатляющее — с ребенком на руках.
— Здрассьте! — радостно говорю ей.
— Здравствуйте! — смущенно отвечает она.
Похоже, что мое появление тоже для нее неожиданность.
— А мы вот тут гуляли с мужем и набрели на палатку. А в ней никого нет. Даже странно как-то… Мы уж было подумали, что ее бросил кто-то… И решили подождать немного… Да и место здесь хорошее — нам понравилось…
— Понятно. Вообще-то мы живем в ней. Только когда ходим, оставляем ее на неко-торое время. А как Вас зовут?
— Катя… — уже более живо говорит она. — А сколько вас здесь?
— Нас здесь трое… Ох! Какая симпатичная у вас лялька! А куда муж делся-то?
— Да он отошел ненадолго. Тут, недалеко… Сейчас должен подойти…
— Откуда вы?
— Да мы тут недавно. Вот в деревне остановились, в доме одном… Там, за горой… А где же ваши женщины?
— Да они сейчас должны подойти…
И словно по волшебству из-за кустов появляются Маришка и Ника. Девушки не-принужденно болтают. А буквально через пару минут с другой стороны выходит и муж Кати. Он немного ниже ее, но тоже крупный парень.
— Никита! — протягивает руку он.
Здороваемся и представляемся. Из дальнейшего общения выясняется, что ребята ро-дом со Смоленщины. Он — военный. Им повезло отдохнуть за казенный счет. На Байка-ле впервые. Очень понравилось. Через пару дней собираются съездить еще и на Камчат-ку. На вулканы посмотреть…
— Надо же! — удивляется Маришка и вкратце рассказывает, где мы побывали, со-блазняет сходить туда же…
Ребята удивлены: они явно не ожидали такого поворота событий…
— Место у вас хорошее, — снова подмечает Никита. — Замечательное. Лес вот удивительный… Даже ягоды и грибы попадаются… Местами… Нам здесь сильно по-нравилось… Жаль, что уже занято…
— Ну, это не проблема! — утешает его Маришка. — Завтра нам уже ехать надо. У нас поезд скоро. Не опоздать бы… Так что вы сможете переместиться сюда!
— Правда?! — обрадовалась Катя.
— Правда, — добавляю я. — А палатка-то у вас есть?
— Да, есть… — отвечает Никита. — Нам как раз хватает…
— А чем вам в доме не нравится? — интересуется Маришка. — Вы ведь с дитем ма-лым, а в доме все же получше, чем в палатке…
— Да дороговато там, и потом хозяева какие-то странные… Мы как-то не очень по-ладили с ними…
— Понятно! Вот и придете завтра утром, и останетесь здесь. А мы к тому времени уже полностью упакуемся.
Радостные и довольные, что им так повезло, разговариваем еще примерно минут двадцать. Небо всё больше хмурится и темнеет. Снова дождь собирается. Ребята тоже замечают это.
— Пожалуй, вам идти надо бы… У вас маленькая, а с ней под дождь попадать не стоит… Она ведь и простыть может…
Ребята собираются. Поочередно делаем снимки на память, и ребята неохотно ухо-дят… А спустя десять минут начинается очередная, весьма обильная порция «небесных слез»… Становится еще холоднее. Мы влезаем под пленку. Но на душе немного неспо-койно: успели ли они дойти до своего пристанища?..
Пленка содрогается под ударами капель. Даже запотела. Кажется, дождь пошел еще сильнее. Развести костер теперь вряд ли удастся. Даже при удачном раскладе и сухих дровах. Еду приходится греть на таблетках, а палатку обогревать свечами. Эх, романти-ка! Класс! Ужин при свечах! Жаль, что ребята рано ушли… Еще бы поболтали…
Звездная болезнь сегодня, похоже, не предвидится. Небо затянуто основательно и когда вся эта мокрота уплывет — неизвестно. Лишь бы утром не капало… И с мечтами о ночной радуге мы засыпаем…