Попав первый раз в реанимацию, я сделал несколько неожиданных для себя открытий.
Во-первых, небывалое прояснение сознания.
Много чего довелось повидать из потустороннего за месяц болтания между жизнью и смертью, что естественно.
Тогда же у меня возник вопрос: чем же я думаю теперь, если часть мозга удалена?
Сам же отмечаю про себя эту полную ясность сознания, отдаю себе отчёт в происходящем, но когда попробовал писать, обнаружилось, что забыл все буквы.
В голове чёткие и конкретные мысли, а на бумаге только каракули неразборчивые.
Тогда я из принципа и ради опыта стал сочинять стихи.
Кто поверит?
В голове они рождаются (такое творчество мне знакомо), а на бумаге... рука будто отказывается выполнять команды.
Вот уже думаю очень напряжённо об одной букве. Ведь я знаю её.
С горем пополам записываю (рисую) несколько букв подряд – все не те!
Сам себя вдруг осознаю как будто в двух реальностях сразу.
От непонимания и бессилия меня начинает охватывать паника и любопытство одновременно.
Могу уже озвучить то, что в голове нормально срифмовалось. Но мне нужен засвидетельствованный факт, что мозги мои функционируют. Бумажка нужна, как это у людей принято.
Одно четверостишье всё-таки записал в результате многих попыток. И зачитал медсестре на посту.
И она поняла и одобрила!
Но вопрос остался без ответа.
Тогда возникает другой вопрос: чем же человек думает?
Даже не так: чем человек ЗНАЕТ?
Ведь выше приведённый пример доказывает, что сознание живёт само по себе.
Хорошо помню тот момент (дня три) ВСЕЗНАНИЯ. И как (осознанно!) я избавлялся от прозрения, выходит.
Из нейрофизиологии в философию уводит этот вопрос.