Этот человек - крестьянский сын из глухого украинского Полесья - прошёл путь от простого матроса до члена правительства молодой Советской страны...
Как только его не называли:
- Герой.
- Политический авантюрист.
- Случайный человек, поднятый волной истории на политический Олимп.
- Палач.
- Жертва.
Кто же он на самом деле?
* * *
Павел Ефимович Дыбенко был родом из Черниговщины.
Родился он 16 февраля 1889 года в селе Людково Новозыбковского уезда (ныне Брянской области) в многодетной украинской крестьянской семье.
В своих официальных биографиях он подчёркивал, что родился в батрацкой семье. Однако у отца Дыбенко была лошадь, две коровы и около пяти гектаров земли. Так что Ефим Дыбенко, скорее, был середняком.
• Будущая жена Павла Ефимовича - Александра Коллонтай, посетив дом отца Дыбенко, напишет:
«Хатка середняка. Много икон... Вряд ли он в душе за советскую власть».
Ефим вырастил шестерых детей. Двое из них - Павел и Фёдор - были настоящими богатырями. Статью они пошли в своего деда, долгожителя, который прожил до 103 лет.
С раннего детства Павел «работал на земле» - «помогал боронить и возить удобрения… пасти скот».
Начальное образование он получил в народной школе.
Азбуку и счёт Павел освоил на уроках поповской дочери, которая не только учила, но и избивала своих учеников.
• В своей автобиографии Дыбенко вспоминал:
«Шести лет был отдан учиться к поповской дочери, которая занятия проводила в холодной кухне, где одновременно помещались телята и молодые овцы. Поповна-учительница в методах воспитания чуть ли не ежедневно применяла рукоприкладство и избиение линейкой...»
В 1899 году Павел был принят в специальные классы Новозыбковского трёхклассного городского училища.
Полный курс его окончил в 1903 году.
Продолжать учёбу не имел возможности из-за социального статуса и материального положения семьи.
В 1906 году 17-летний Павел Дыбенко поступил на службу в уездное казначейство в Новоалександровске.
Но уже в 1907 году был уволен оттуда «за неблагонадёжность» - принял участие в работе большевистского кружка.
И попал по этой причине под негласный надзор полиции.
В 1908 году Дыбенко покинул «родные пенаты» и уехал в далёкую Прибалтику.
Судьба занесла Павла в Ригу.
Там он работал грузчиком в порту и посещал курсы электротехников. Однако работа в порту была сезонной. Потому Павел частенько оставался без работы и без денег.
«На дне» Риги он научился кулачному бою. Дрался в матросских кабаках. Частенько приходил в рабочий барак с окровавленным лицом и стиснутыми в злобе зубами.
Там же Павел включился в организованное рабочее движение.
* * *
Первым значительным проявлением его бунтарства стал отказ выполнять воинскую повинность.
Полгода уклонялся Павел от военной службы.
Но, в конце концов, был арестован и отправлен на призывной пункт в Новозыбков этапом.
Оттуда - в Санкт-Петербург.
В декабре 1911 года Дыбенко был зачислен во 2-й Балтийский флотский экипаж.
Его отправили на обучение на остров Котлин в состав Кронштадтского учебного отряда.
С марта 1912 года Павел начал свою службу на учебном крейсере «Двина».
Окончил школу минёров в Кронштадте.
Был произведён в унтер-офицеры.
С декабря 1912 года Павел Ефимович проходил службу на линейном корабле «Император Павел Первый» электриком (до конца октября 1915 года).
Летом 1913 года участвовал в заграничном плавании с заходом в порты Франции, Англии, Норвегии.
• Спустя годы в своей книге он с удовольствием подчеркнёт о тех днях, о морской романтике:
«Много пасмурных и тяжёлых дней в службе моряка, но есть дни удали и беспечности. Морская школа выковывает бесстрашие, силу воли и своеобразный задор… Разве нет своей прелести в безмолвной борьбе гиганта-корабля с клокочущим морем, разбушевавшейся стихией, кипящими седыми грозными волнами? Среди бурных, разъярённых волн этот великан, как бы насмехаясь над стихией, чуть кренясь, прорезает себе путь…
Нет! В морской жизни есть много своих прелестей, есть то, что воспитывает из вас сурового, грубого, угрюмого человека, но в то же время есть и то, что рождает в этой суровой, грубой натуре особо мягкое, доброе, умеющее по-своему любить и ценить…»
На царской службе Павел прошёл настоящую школу унижений и борьбы.
Смутьян и дебошир, он не раз сидел в карцере.
В 1912 году там же - на флоте - вступил в партию большевиков - РСДРП (б).
• По мнению историка Леонида Млечина:
«Свободолюбивая или, точнее, анархистская натура Дыбенко не принимала суровой флотской дисциплины. Он не мог примириться с необходимостью подчиняться командирам. Словом, служба вызывала у Дыбенко ненависть и отвращение. И он присоединился к тем, кто намеревался разрушить всю существующую систему, - к большевикам».
С началом 1-й мировой войны Павел участвовал в боевых походах эскадры в Балтийском море
В конце 1915 года Дыбенко пытался взбунтовать моряков на линейном корабле «Император Павел I».
Его арестовали и в январе 1916 года в составе отдельного морского добровольческого батальона отправили на сухопутный фронт под Ригу. Это было во время «рижского прорыва» фронта немецкими войсками, когда враг начал угрожать Петрограду.
Тут впервые проявились его организаторские способности. Павел не только отказался участвовать в боях, но и склонил к этому несколько сот матросов и солдат 45-го Сибирского полка.
В результате, за отказ идти в бой, батальон расформировали. Многих моряков арестовали.
Позже (потому как 2 месяца лежал в госпитале) - в апреле 1916 года был арестован и Дыбенко.
Он получил 2 месяца тюрьмы за антивоенную агитацию.
Сидел в военно-исправительной тюрьме в Гельсингфорсе.
С лета 1916 года - после освобождения унтер-офицер Дыбенко назначен был баталером на военно-транспортное судно «Ща» всё в том же Гельсингфорсе.
Продолжал вести подпольную революционную деятельность.
Несгибаемая воля, храбрость принесли ему большую известность на флоте.
* * *
С Февральской революцией 1917 года для выходца из крестьянской семьи Павла Дыбенко наступил его звёздный час.
Революция открыла широкие возможности перед предприимчивым матросом.
Он сначала стал депутатом Гельсингфорского Совета рабочих, матросов и солдат.
А затем штормовая волна Февральской революции 1917 года подбросила его вверх - аж до председателя Центрального комитета Балтийского флота (Центробалта)!
Это случилось в апреле (мае) 1917 года.
Центробалт – это высший выборный орган матросских коллективов Балтийского флота.
Эта организация, объединяющая костяк революционных матросов Балтфлота, стала контролировать все стороны жизни военных моряков. И подчинялась только руководству большевицкой партии.
Даже приказ командующего флотом без санкции Центробалта не мог иметь силы.
• Например, на приказе сформировать матросские батальоны для участия в наступлении против немцев Дыбенко написал резолюцию:
«…Ни один матрос, верный революции, не может покинуть корабль... Тот, кто добровольно покинет корабль, исключается из списков флота и считается дезорганизатором последнего».
Поначалу ЦК Балтийского флота присягнул Временному правительству,
Но уже летом 1917 года Центробалт стал требовать перехода всей власти в руки Советов.
Совместно с Антоновым-Овсеенко Дыбенко принимал активное участие в антиправительственном выступлении в июле 1917 года в Петрограде.
После этого Керенский разогнал Центробалт.
Дыбенко был бит юнкерами, арестован и посажен в знаменитую тюрьму «Кресты» (в июле месяце).
Кстати, вместе с Антоновым-Овсеенко.
Там он просидел 45 дней.
5 сентября 1917 года в результате событий, связанных с «Корниловским мятежом» посаженного в тюрьму Павла Ефимовича с единомышленниками освободили.
Дыбенко возвращается на флот и активно возрождает Центробалт как «армию новой революции».
И он снова продолжил свою антиправительственную деятельность.
Вскоре была принята резолюция Центробалта о непризнании власти Временного правительства и о невыполнении его распоряжений.
В конце сентября 1917 года Дыбенко - делегат 2-го съезда моряков Балтийского флота.
Самым насыщенным и судьбоносным месяцем в жизни Павла Ефимовича становится октябрь 17-го.
В начале октября 1917 года Дыбенко, очевидно, первый и последний раз в жизни пришлось повоевать на море. Во время Моонзундского сражения он принял участие в боях с германским флотом у острова Даго.
В октябре матросская «армия» становится авангардом восстания, «преторианской гвардией» большевиков, которая во многом определила исход Октябрьской революции.
Значимую роль в победе сыграл и Дыбенко как член Ревкома Петроградского Совета (штаба революции) и командир матросской «армии».
Именно он получил 24 октября 1917 года телеграмму от Антонова-Овсеенко:
«Центробалт. Дыбенко. Высылай устав. Антонов».
И по этому шифрованному приказу в Петроград рванулись из Кронштадта и Гельсингфорса миноносцы с «братвой», которых послал он.
Именно по приказу Павла Ефимовича стреляла «Аврора».
И во многом благодаря матросам, руководимым Дыбенко, был взят оплот временщиков - Зимний дворец.
Морякам доверяли важнейшие задачи: охранять Казначейство, продовольственные поезда, погреба Зимнего дворца.
Когда в городе вспыхнули винные погромы и солдаты Петроградского гарнизона напивались до безумия, только матросы бестрепетной рукой выливали коллекционные вина в Неву и легко разгоняли любую толпу, не останавливаясь перед расстрелом…
* * *
Павел Дыбенко – высокий, широкоплечий, физически сильный, могучий мужик.
На голове кудри, белозубая улыбка, кудрявая бородка.
Его властное лицо, энергичная, мускулистая фигура дышали какой-то стихийной силой.
Циничный по характеру и в целом весьма харизматичный лидер.
У него были огромный организаторский талант, прекрасные ораторские способности, крепкая воля, ум, сила, личное обаяние и редкая отвага.
Вместе с тем, любил выпить и подраться.
Из-за обострённого чувства справедливости, «политически вредного характера» не раз сидел в тюрьмах и карцере.
• Вот как описывал Павла Фёдор Раскольников - друг Дыбенко и конкурент в любви и карьере:
«…Был широкоплечий мужчина очень высокого роста. В полной пропорции с богатырским сложением он обладал массивными руками, ногами, словно вылитыми из чугуна. Впечатление дополнялось большой головой с крупными, глубоко вырубленными чертами смуглого лица с густой кудрявой бородой и вьющимися усами. Тёмные блестящие глаза горели энергией и энтузиазмом, обличая недюжиную силу воли…»
• Наш современник В. Воронков находит Дыбенко несколько другим:
«На флоте его считали великаном, ибо в нём два аршина и четыре восьмых вершка роста – так записано в документах. В привычной нам метрической системе измерения это всего 175,5 сантиметра. От великана в нём был густой, словно колокольный звон, бас, иссиня-чёрная борода и неимоверной силы руки – он гнул подковы и вязал узлом кочергу».
• И ещё одно описание оставила нам известная поэтесса и «враг большевизма» Зинаида Гиппиус:
«Рослый, с цепью на груди, похожий на содержателя бань, жгучий брюнет».
• Из дневника Коллонтай:
«Это человек, у которого преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия... Я верю в Павлушу и его Звезду. Он - орёл... Люблю в нём сочетание крепкой воли и беспощадности, заставляющее видеть в нём «жестокого, страшного Дыбенко...».
Он был прост, как орудийный замок, и прям, как орудийный ствол. Что в голове, то и на языке.
Был волевым, энергичным и очень способным человеком, настоящим самородком…
* * *
После Октября карьера П. Е. Дыбенко растёт как на дрожжах.
Уже 26 октября 1917 года Павла Дыбенко назначили членом Коллегии по военно-морским делам.
А 21 ноября В. И. Ленин подписал приказ о его назначении Народным комиссаром по морским делам!
В первые дни после победы Октябрьской революции «орёл» Дыбенко командовал подавлением первого выступления против Советской власти.
Попытку Керенского в союзе с Савинковым и атаманом донских казаков Красновым вернуть упущенную власть большевики назвали «Гатчинским мятежом», потому что действия войск Керенского ограничивались Гатчиной.
Тогда Дыбенко прибыл в Гатчину для переговоров с казаками Керенского один и заявил:
«Я пришёл к вам, и вы можете снять с меня голову».
Далее Дыбенко разъяснил казакам, зачем он приехал. И лично распропагандировал разъярённых казаков.
«Очаровал всех!»
Это не кто-нибудь сказал – генерал Краснов, которого он тогда арестовал и доставил в Смольный.
Сам Керенский величал Павла «моим врагом».
• Сергей Ченнык:
«Когда генерал Краснов двинулся с войсками на Петроград, Дыбенко примчался в Гатчину, где «поговорил по душам» с братьями-казаками. Те после такого разговора немедленно арестовали генерала Краснова и вручили его Дыбенко, который и доставил «беляка» в Петроград. А уже через день Дыбенко вышел на рельсы и встал на пути эшелона, забитого «ударниками», направлявшимися в Петроград спасать Россию».
• Сам Дыбенко так вспоминал об этом:
«В час ночи в санитарном автомобиле, по грязной дороге, без освещения, пробираемся, к Гатчине. По пути ехавшие со мной офицер и два казака заявили, что они против гражданской войны, что их ввели в заблуждение, рассказывая о жестокостях и зверствах большевиков. После переговоров с казачьим офицером пропускают, удивлённо посматривая, почему вместе с казаками едут матросы. Около 3 часов ночи подъезжаем к Гатчинскому дворцу. Прилегающая площадь слабо освещена. Автомобиль останавливается у ворот дворца. Выхожу из автомобиля.
Навстречу выходит дежурный офицер и, обращаясь ко мне, спрашивает:
— Вы кто?
В эту минуту невольно мелькает мысль: «Предательство. Вместо переговоров с казаками — ловушка». Отвечаю:
— Я прибыл для переговоров с казаками.
Дежурный офицер:
— Я вынужден вас арестовать. Сдайте ваше оружие.
— Оружие мое — револьвер. Его я не сдам. Если вы посылали делегацию для того, чтобы захватить одного из нас как заложника, то этим вы не достигнете цели. Знайте, мой арест вам дорого обойдётся.
Мой единственный спутник, матрос Трушин, выхватив револьвер, направил его на дежурного офицера. Он готов был дорого продать нашу жизнь.
В этот момент группа казаков, постепенно окружавшая нас и следившая за разговором, потребовала от дежурного офицера немедленно освободить меня. Дежурный офицер упорствовал, заявляя:
— Я должен арестовать и доложить генералу Краснову. Что он прикажет, то и будет сделано.
Казаки стали между мной и дежурным офицером, заявляя:
— Пусть большевики сами расскажут нам обо всем. Мы хотим знать, что делается в Петрограде.
Как бы под конвоем казаков и охраной матроса Трушина прихожу в казачьи казармы. Полумрак. Казармы переполнены только что проснувшимися казаками. Неряшливо одетые в шинели, со сбитой на затылок папахой, с растрепанными длинными чубами и неумытыми лицами, казаки казались усталыми, разбитыми, безразличными. Многие, свесив головы, посматривали на нас со второго яруса нар. Среди казаков вперемежку — офицеры и юнкера, злобным взглядом осматривавшие с ног до головы пришельцев-матросов. Взобравшись на нары, говорю им о систематическом предательстве Временного правительства, начиная с первых дней февральской революции и до последнего дня. Через час-полтора казармы уже не вмещают собравшихся казаков, офицеров и юнкеров. Митинг затягивается. Офицерство более решительно выступает против, требуя, чтобы выгнали нас из казарм. Наконец к 8 часам утра удаётся убедить казаков прекратить гражданскую войну и арестовать Керенского. Казаки согласны арестовать Керенского, но требуют сперва согласовать арест Керенского с казачьим комитетом.
Мне предъявили контртребование — подписать договор, в котором казаки отказываются от вооружённой борьбы с нами, но с тем, чтобы их пропустили на Дон и Кубань с оружием в руках.
Нужно, с одной стороны, выиграть время до подхода отряда моряков, чтобы Гатчину захватить врасплох, с другой — без промедления, до прибытия ударников, арестовать Керенского. Одинаково старался выиграть время, очевидно, и Краснов до подхода ударников. Для достижения своей цели я решаюсь подписать договор.
Договор подписан. Выносится единогласное постановление об аресте Керенского. Цель достигнута. Между тем Керенский, следивший за ходом переговоров, не нашёл мужества в последний момент появиться среди казаков и заявить, что он готов погибнуть на своем посту, но не согласен с заключением позорного для казаков договора. Переодевшись, он позорно бежал, покидая введённых им в заблуждение казаков. Матрос Трушин, все время следивший за Керенским, поспешно сообщил:
— Керенский, переодевшись, прошёл через двор. Пусть, его бегство есть политическая смерть.
Оставался ещё генерал Краснов, надо было и его арестовать. В 6 часов вечера вместе с командиром Финляндского полка мы вошли в кабинет Краснова. При нашем появлении высокий, седеющий, красивый, со строгим и спокойным выражением глаз, генерал Краснов поднялся нам навстречу.
— Генерал Краснов, именем Совета Народных Комиссаров вы и ваш адъютант арестованы.
Краснов:
— Вы меня расстреляете?
— Нет. Мы вас немедленно отправим в Петроград.
Краснов:
- Слушаюсь.
Тут же были арестованы и два адъютанта Керенского. Арестованный генерал Краснов в автомобиле был отправлен в Смольный».
В ноябре 1917 года Павел Ефимович был избран депутатом Учредительного Собрания от Балтийского флота.
В дни созыва Учредительного собрания Дыбенко отвечал за порядок в Петрограде. Он сосредоточил в городе свыше 5 тысяч матросов «для охраны общественного порядка».
На единственном заседании Учредительного собрания он ёрничал, шутил и послал даже в президиум записку с предложением «избрать Керенского и Корнилова секретарями».
• 5 (18) января 1918 года, выступая на заседании Учредительного собрания, Павел Ефимович заявил от имени моряков Балтфлота:
«...Мы признаём только советскую власть; за советскую власть наши штыки, наше оружие, а всё остальное - мы против них, долой их!»
6 (19) января 1918 года Павел Дыбенко принял непосредственное участие в разгоне «Учредиловки».
* * *
В конце февраля 1918 года и удача, и судьба, казалось, отвернулись от Дыбенко.
Словно им кто-то шепнул:
«Стоп, машина!»
Речь в данном случае идёт о Нарве.
Остановлюсь на этом подробнее.
18-20 февраля 1918 года, несмотря на продолжавшиеся мирные переговоры в Бресте, немецкое командование начало масштабное наступление против Советской республики по всему фронту - от Карпат до Балтики.
Немецкие политики хотели припугнуть несговорчивых большевиков и ускорить подписание сепаратного мира.
Против наступавших под Нарвой немецких войск был направлен сводный летучий краснофлотский отряд в тысячу штыков под командованием наркома Дыбенко. Задача - остановить врага.
Боевым участком командовал бывший генерал-лейтенант царской армии Дмитрий Павлович Парский, а уполномоченным от партии большевиков был Бонч-Бруевич.
В те дни проявились все дурные качества Дыбенко: авантюризм, импульсивность, самоуверенность.
Он сразу отказался от советов бывшего царского генерала.
И заявил, что «будем воевать самостоятельно». Пообещал начальнику Нарвского участка обороны, что «братишки сами разберутся с немчурой».
Дыбенко повёл свой отряд в атаку.
Шли колоннами, море по колено.
Немцы кинжальным огнём из пулемётов их косили, как траву.
В итоге, в бою под Ямбургом отряд Дыбенко был разгромлен.
И, разбитые в пух и прах, «братишки» во главе с наркомом позорно, панически бежали с позиций с криком «полундра». Бежали, забыв о крепости Нарве, что прикрывала столицу с запада.
Стало понятно, что с нашей стороны наступление практически не готовилось: не было положенной артиллерийской поддержки, молчали фланги, не хватало боеприпасов.
3 марта Дыбенко и его матросы отказались от совместного с солдатскими частями контрнаступления на Нарву.
• В тот день к Дыбенко подошла группа командиров:
- Слушай, морской нарком. Братишки между собой разговоры ведут – на смерть нас привёл. Смотри, как моряки гибнут. Кто здесь тобой командует? Присмотрись к нему, нарком. Не нравится всё это братишкам…
• И Дыбенко отказался выполнить генеральский приказ, отказался участвовать в общем наступлении:
«Сам под трибунал пойду, а последних братишек бессмысленно не положу на этом проклятом снежном поле».
Моряки вместе с наркомом покинули позиции. Они бросили фронт и самовольно «добежали» до тыловой Гатчины, что находилась в 120 километрах от линии фронта.
В результате Нарва была потеряна.
В довершение позора «братишки» захватили на железнодорожных путях несколько цистерн со спиртом и отпраздновали свою «победу».
Уже 6 марта отряд матросов был разоружён и отозван.
За сдачу Нарвы, бегство с позиций, отказ подчиняться командованию боевого участка, за развал дисциплины и поощрение пьянства в боевой обстановке и за преступления по должности Дыбенко был отстранён от командования флотом.
Сначала он понадеялся, что ему «простится»...
Вместе с Коллонтай Дыбенко уехал в Москву и оказался в третьеразрядной «Лоскутной» гостинице.
В этой же гостинице Дыбенко поселил и своих «братишек» - матросский отряд из 47 человек, лично преданных бывшему наркому. Это были «герои Октября» — собутыльники, друзья по грабежам и «бузе». Для Москвы марта 18-го они представляли серьёзную вооружённую силу — неуправляемую, буйную и хмельную.
Газета «Новая жизнь» 16 марта 1918 года писала, что Дыбенко выступал против Брестского мира, призывая организовывать партизанские отряды для борьбы с немцами.
Тогда же на Четвертом съезде Советов (который решал судьбу мира с немцами) разбирался вопрос о «преступлениях Дыбенко».
Он заявил о сдаче поста наркома.
Однако съезд этим не ограничился. Прозвучали требования революционного суда над «матросом» и даже расстрела.
Лев Троцкий требовал проведения показательного процесса, казни за дезертирство и за преступное легкомыслие, граничившие с предательством.
Дело Дыбенко тогда 5 раз рассматривалось на заседаниях Совета Народных Комиссаров.
После бурного заседания съезда 16 марта Дыбенко встретился со своими «братишками». И призвал их к выступлению против решения съезда и к протестам против назначения Троцкого наркомом военных и морских дел.
В Москве запахло матросским бунтом, который могли поддержать и другие матросские и анархистские отряды. А их в то время в столице было предостаточно.
17 марта глава ЧК Ф. Дзержинский приказал арестовать Дыбенко за его прошлые «грехи» и подстрекательство к бунту матросов.
Следствие поручалось Николаю Крыленко, бывшему члену Коллегии по военно-морским делам и будущему сталинскому прокурору. Он тогда состоял членом следственной комиссии при ВЦИК Советов и был очень влиятельным лицом.
Дыбенко определили в подвалы Кремля, где угрожали расстрелом и несколько дней не давали пищи.
Он был предан суду революционного трибунала.
Заседания вёл Троцкий.
Павла обвинили в трусости, предательстве и подводили под расстрел.
• Обвинение было коротким:
«Он беспробудно пил и в таком состоянии сдал Нарву немцам».
Жак Садуль, автор книги «Записки о большевистской революции», утверждал, что Дыбенко освободили после ультиматума матросов.
• Матросы направили Ленину и Троцкому ультиматум:
«Если в течение 48 часов Дыбенко не будет освобождён, мы откроем артиллерийский огонь по Кремлю и начнём репрессии против отдельных лиц».
В то же время матросы Балтийского флота отказались принимать Троцкого как своего начальника и выполнять его приказы, пока приказы не будут заверены подписью Дыбенко.
Москва жила в ожидании бунта матросов, а возможно анархистов и левых эсеров. И это создавало реальную опасность для ленинского правительства.
Было ещё и письмо ЦК Черноморского флота. Авторы его настаивали на освобождении Дыбенко из-под ареста и требовали направить его на Черноморский флот «для работы».
Требовал освобождения Дыбенко и отряд матросов-анархистов Анатолия Железнякова, что в те дни воевал на Украине.
Перепуганные вожди революции «порекомендовали» ревтрибуналу оправдать Дыбенко.
Наказали его по партийной линии — исключили из партии (восстановлен был только в 1922 году).
25 марта Дыбенко выпустили на поруки с условием нахождения в Москве до суда.
Матросы встретили его освобождение как свою победу, отметив её грандиозным кутежом.
Погуляв два дня по Москве, импульсивный, непокорный Павел Ефимович со своим отрядом исчез из столицы, не дожидаясь конца затянувшегося следствия.
И всплыл в прифронтовом Курске, где работал его брат Фёдор.
Узнав о бегстве своего любимого, Коллонтай в панике, боясь ареста, скрылась в Петрограде под защитой анархиствующих матросов.
Газеты конца марта - начала апреля 1918 года пестрели сенсационными сообщениями о бегстве отстранённых наркомов (Дыбенко и Коллонтай) и переходе их в оппозицию к режиму.
Сообщались подробности о похищении «Дыбенкой» 700 тысяч казённых денег и о буйствах его отрядов на железнодорожных станциях.
Призывы правительства к Дыбенко и Коллонтай возвратиться и добровольно сдаться властям те проигнорировали.
Тогда был подписан приказ о розыске и аресте отставных наркомов.
Когда Крыленко всё же удалось связаться по телеграфу с Дыбенко, беглец пригрозил: «...Ещё не известно, кто и кого будет арестовывать».
В этом заявлении читался вызов режиму.
• Зинаида Гиппиус с женским ехидством в те дни писала в своём дневнике:
«Да тут же ещё Крыленко пошёл на Дыбенку, а Дыбенко на Крыленку, друг друга хотят арестовать, а жена Дыбенки - Коллонтай - тоже отставная и где-то тут путается».
Вскоре, поняв, что ему не простят бегство, Дыбенко устремился на Волгу, в Пензу и Самару, надеясь скрыться в провинциальном хаосе…
* * *
В апреле 1918 года Дыбенко уже в Самаре.
Самарский губернский исполком тогда возглавляли левые эсеры, разругавшиеся с большевиками из-за Брестского мира.
Они были рады принять оппозиционера.
Ведь Павел Ефимович считал необходимым продолжать вести войну с Германией.
Он не подчинился партийной дисциплине, и даже после VII съезда РКП(б) выступал против Брестского мира и ленинской политики в этом вопросе.
Надо сказать, что в Самаре были особенно сильны позиции левых эсеров, максималистов, анархистов.
Туда эвакуировались анархисты и максималисты с захваченной немцами Украины.
Там же оказалась часть матросов Черноморского флота после потери Севастополя и Одессы.
Это были недовольные властью и затоплением флота анархиствующие «братишки».
На общем митинге «левых» партий, к которым присоединились и «левые» коммунисты, вынесли решение о неподсудности Дыбенко. Было заявлено, что самарская власть не выдаст его карательным органам.
На некоторое время Дыбенко становится лидером «Самарской республики» и самарской оппозиции к власти большевиков.
В Самару вскоре перебирается и Коллонтай.
Два бывших члена правительства выступают против Ленина и мира с немцами.
Об этих событиях в анналах истории сохранилась только небольшая статья Г. Лелевича в журнале «Пролетарская революция» за 1922 год. Статья называется «Анархо-максималистская революция в Самаре».
Газета анархистов «Анархия» 22 мая 1918 года публиковала письмо Дыбенко «К левым товарищам рабочим».
В нём он открыто обвинял Ленина в соглашательстве, в «сделке» с немцами, в неспособности справиться с хаосом и разрухой в стране.
Он выступал против «правительственных большевиков-соглашателей... сдающих день за днём октябрьские завоевания», клеймил «новый курс» ленинского правительства.
Призывал рабочих «самим решать свою судьбу». И этим самым опальный нарком подталкивал их к восстанию…
Вскоре в газете «Путь к анархии» за 3 июля 1918 года появилось новое совместное письмо Дыбенко и Коллонтай, которое разошлось по всей России.
В нём бывшие поклонники революционного террора выступали против «красного террора» и восстановления смертной казни, которые инициировал Ленин.
Они называли «мартовских правительственных коммунистов... могильщиками революции».
За неделю до восстания в Самаре Дыбенко прибыл в Москву и явился в Кремль на суд партийных «богов».
Он пообещал хранить молчание относительно «немецких денег» и прочих тайн Кремля, дал слово не заниматься политикой и никогда более не стремиться в народные трибуны.
В обмен на это Дыбенко даровалась жизнь: народный суд, проходивший в провинциальной Гатчине, оправдал его. Но в партии он так и не был восстановлен.
Речь Дыбенко на суде отличалась революционным пафосом и самолюбованием.
• Призрак Великой Французской революции витал под сводами гатчинского дворца, где проходил суд:
«Я не боюсь приговора надо мной, я боюсь приговора над Октябрьской революцией, над теми завоеваниями, которые добыты дорогой ценой пролетарской крови. Помните, робеспьеровский террор не спас революцию во Франции и не защитил самого Робеспьера, нельзя допустить сведения личных счетов и устранения должностного лица, не согласного с политикой большинства в правительстве... Нарком должен быть избавлен от сведения счетов с ним путём доносов и наветов... Во время революции нет установленных норм. Все мы что-то нарушали... Матросы шли умирать, когда в Смольном царила паника и растерянность...»
Павла Ефимовича оправдали.
Матросы вынесли Дыбенко из зала суда на руках.
И снова начались для Павла дни беспробудных кутежей.
Ленин тогда шутил: мол, расстрел для Дыбенко и Коллонтай будет недостаточным наказанием, и предлагал «приговорить их к верности друг другу в течение пяти лет».
* * *
И вновь Ленин прощает лихому матросу его грехи перед революцией.
Во искупление грехов, Дыбенко было решено отправить на подпольную работу в оккупированную немецкими войсками Украину.
Под псевдонимом Алексей Воронов Дыбенко приехал в июле 1918 года в Одессу.
Однако, побыв там 2 недели и не связавшись с подпольем, Дыбенко уехал в Крым.
И там – из огня да в полымя.
Через 10 дней (в августе 1918 года), во время пребывания в Севастопольском подполье, его выдал провокатор.
Он был арестован германскими властями как «большевистский лидер».
И приговорён был военно-полевым судом к смертной казни.
А после попытки побега из тюрьмы его заковали в кандалы.
Контрразведка германского ставленника в Крыму Сулеймана Сулькевича жестоко пытала бесстрашного матроса.
Сидел он в тюрьме в одиночке для смертников и ждал приведения приговора в исполнение.
За массовые убийства офицеров в 1917 году ему грозил расстрел.
За подготовку побега из тюрьмы его перевели в Симферополь.
• Позже он писал об этих днях:
«По дороге конвоиры-татары несколько раз пытались меня расстрелять, даже ставили к стенке, но немец-офицер, сопровождавший нас, каждый раз останавливал их.
В Симферопольской тюрьме меня бесчеловечно избили, заковали руки и ноги в кандалы и бросили в более надёжную, со строгим режимом одиночную камеру…
Пробую успокоить себя хотя бы маленькой надеждой на то, что, может быть, Советское правительство обменяет нас на пленных немецких офицеров.
И мои надежды осуществились. Меня обменяли на немецких пленных офицеров и вырвали из тюремных застенков крымских палачей».
* * *
Советское правительство обменяло Дыбенко на 12 пленных кайзеровских генералов.
Случилось это в конце августа 1918 года.
Павел Дыбенко вернулся в «нейтральную зону», в Курск.
С ноября 1918 года Дыбенко в Украинской Советской армии.
Антонов-Овсеенко, не долго думаючи, вручил бывшему своему сокамернику русский полк, бронепоезд и велел:
«Дерзай, братишка! Лови новый девятый вал. Даёшь Харьков!»
А там уже были Лозовая и Синельниково.
Пополняясь по пути повстанческими группами, броневыми поездами, громя встречные части петлюровцев и белогвардейцев, теперь уже бригада под командованием Дыбенко героическим штурмом – по таявшему льду Днепра – освободила Екатеринослав.
Случилось это в январе 1919 года.
Дыбенко на белом жеребце принимал парад своего воинства.
Вскоре Дыбенко стал командиром 1-й Заднепровской Украинской Советской дивизии. Она насчитывала 10 тысяч бойцов.
В соединение входили бригады самых известных на Украине партизанских атаманов:
- Никифора Григорьева и
- Нестора Махно.
Многочисленные бесчинства, ими творимые, происходят с ведома Дыбенко.
О бесчинствах, творимых воинством Дыбенко на местах, скоро узнали в Москве.
Инспекция Льва Каменева докладывала, что «армия Дыбенко кормится сама» - грабит крестьянские хозяйства, а также захватывает эшелоны с углём и мануфактурой, фуражом и хлебом, которые направлялись с Юга Украины в Советскую Россию.
На этой почве у Дыбенко возник конфликт с местными большевиками и Проддонбассом.
В конце апреля 1919-го было решено создать следственную комиссию для расследования фактов задержки и разграбления эшелонов частями Дыбенко.
Над Дыбенко снова нависла угроза суровой кары. На этот раз за грабёж государственного имущества. Но тёмная туча прошла мимо. Месяц май выдался очень горячим для большевиков. Более грозные и важные события замелькали с калейдоскопической быстротой, и о «художествах» Дыбенко забыли.
Затем был поход в Таврию и Крым, где хозяйничали белогвардейские части генерала Щербачёва и англо-французские интервенты.
В апреле 1919 года украинские советские войска под командованием Павла Дыбенко захватили Перекопский перешеек.
Затем дивизия Дыбенко вошла в Крым через Перекоп и быстро захватила весь полуостров, кроме района Керчи.
• К слову сказать, свой 1-й орден Красного Знамени Павел Ефимович получил как раз за бои в Крыму:
«В период боёв с 25 марта по 10 апреля 1919 года под городами Мариуполь и Севастополь он, умело маневрируя частями вверенной ему дивизии, лично руководил боем, проявил истинную храбрость, мужество и преданность делу революции…»
С мая 1919 года П. Дыбенко - командующий 9-ти тысячной Крымской Советской армией, сформированной из частей 1-й Заднепровской дивизии и местных отрядов.
И одновременно нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета провозглашённой Крымской Советской республики.
В мае-июне 1919 года командует советскими войсками в Крыму, отступающими под натиском белогвардейцев.
• Сергей Ченнык пишет:
«Крымская операция» комдива была нарушением приказа командующего Украинским фронтом, согласно которому части Дыбенко должны были направиться в Донбасс для защиты этого района от наступления белых и ни в коем случае не углубляться в Крым, не растягивать фронт.
Но Дыбенко решил не выполнять приказ командования. Он любил рисковать, особенно чужими жизнями. В итоге через месяц после отказа Дыбенко защищать Донбасс белые прорвались в шахтёрский регион и, пользуясь малочисленностью противостоявших им войск, вышли в тыл советскому фронту. Этот прорыв привёл к оккупации Советской Украины деникинцами в августе — декабре 1919 года.
Но в апреле 1919-го Дыбенко чувствовал себя триумфатором и «крымским удельным князем». В начале мая он провозглашает создание Крымской советской армии (9 тысяч солдат), которая не подчинялась Украинскому фронту. Став военным диктатором Крыма, и обосновавшись в своей столице – Симферополе, Дыбенко создаёт «под себя» Крымскую Советскую Социалистическую Республику в составе РСФСР и приглашает на роль «свадебного генерала» главу правительства Крыма (СНК КССР), брата Ленина – Дмитрия Ульянова. Он счёл, что это назначение обеспечит ему защиту самого Ильича и оправдание самодурства. Себя Дыбенко провозгласил наркомом военных и морских сил Крыма, председателем Реввоенсовета Крыма, командующим Крымской армией…
Военная диктатура Дыбенко в Крыму получила название «дыбенковщина» и снискала недобрую славу. Функции Советов и даже руководящих партийных органов были сведены на нет. Л. Д. Троцкий, заявив, что в Крыму красноармейские части «заражены дыбенковщиной», прекратил их снабжение.
Клеймо «дыбенковщина» характеризовало режим полутирании-полуанархии-полубандитизма в советском Крыму 1919 года. Дыбенко знал только один метод убеждения – расстрел. Он приказывал расстреливать служащих за уход с места работы, расстреливал «распространителей слухов» и «паникёров».
Коллонтай комментировала эти события в своем дневнике: «Паша проявился как недисциплинированный, самолюбивый, вспыльчивый тип».
«Крымское царство» Дыбенко просуществовало недолго…»
В июне 1919-го белый генерал Слащёв со своими войсками высадился в районе Коктебеля.
Он смял оборонительные порядки советских войск на Керченском перешейке, открыв путь отрядам Деникина на Севастополь и Симферополь.
20 июня 1919 года началось паническое бегство органов советской власти и Красной Армии из Крыма в направлении Перекоп — Херсон.
Генерал Слащёв выбил «армию Дыбенко» из Крыма и сверг Советскую власть.
Отступавшие к Херсону части Дыбенко сократились вдвое вследствие дезертирства.
Оставшиеся были настолько деморализованы, что бежали с поля боя от одного казачьего полка.
И сдали белым Херсон.
Дыбенко потерял всё - и Крым, и свою армию.
С июня по сентябрь 1919 года он - в Северной Таврии.
Принимал участие в подавлении «григорьевщины» и «махновщины».
* * *
В сентябре 1919 года Дыбенко был отозван в Москву.
В октябре его зачислили слушателем Академии Генерального штаба РККА.
Однако уже через месяц он был назначен начальником 37-й стрелковой дивизии.
В конце декабря 1919 года, командуя соединениями, отличился при освобождении Царицына (получил за это 2-й орден Красного Знамени).
Участвовал в разгроме армии генерала Деникина на Северном Кавказе весной 1920 года.
С 3 марта по 11 мая 1920 года - начдив 1-й Кавказской кавалерийской дивизии.
Летом 1920 года командовал соединениями в Северной Таврии, сражающимися с Русской армией генерала Врангеля и махновцами.
С сентября 1920 года по май 1921 года - слушатель младшего курса Военной Академии РККА.
В марте 1921 года, под общим командованием М. Н. Тухачевского, Дыбенко во главе Сводной дивизии был одним из руководителей подавления Кронштадтского восстания (3-й орден Красного Знамени).
Дивизия его была создана из провинившихся членов партии - воров и мародёров (за глаза её именовали «Сбродной»).
Две группы Красной армии, Северная и Южная, должны были штурмовать Котлин от Горской и Ораниенбаума.
Между островом и берегом 6 километров ледяной равнины, цепь фортов. Причём каждый из них огрызается огнём пушек и пулемётов. Снаряды линкоров пробивают огромные полыньи, которые тут же затягиваются ледяной крошкой.
Главную ударную силу Южной группы составляла дивизия Павла Дыбенко.
Красный командир не жалел сил и людей.
За атакующими цепями шли заградотряды с пулемётами.
• О деятельности Дыбенко во время штурма крепости докладывал заместитель начальника особого отделения Юдин:
«561-й полк, отойдя полторы версты на Кронштадт, дальше идти в наступление отказался. Причина неизвестна. Тов. Дыбенко приказал развернуть вторую цепь и стрелять по возвращающимся. Комполка 561 принимает репрессивные меры против своих красноармейцев, дабы дальше заставить идти в наступление».
После ликвидации восстания он стал комендантом Кронштадтской крепости.
В апреле 1921 года участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии.
В мае 1921 года Дыбенко был назначен начальником войск Западно-Черноморского сектора обороны Украины (район Тирасполя-Одессы-Николаева-Херсона).
Первым делом, прибыв в Одессу, он направился на Французский бульвар – выбирать себе дом…
• Вячеслав Воронков рассказывает:
«Присмотрел Павел Ефимович великолепный особняк в Вагнерском переулке, 3. Переулок примыкал к Французскому бульвару и считался местом проживания миллионеров. Хозяин виллы немедленно был вышвырнут с многочисленной челядью на улицу, а вечером того же дня Дыбенко принимал гостей. Угощал их на славу: ибо второй операцией после поиска жилья стал захват расположенного напротив виллы винного завода удельного ведомства (ныне там располагается завод шампанских вин).
- Круто забираешь, Павел, - улыбнулся ему один из гостей.
- Так именно за такую власть мы и кровь проливали, Василий, - отшутился Дыбенко.
Его собеседником был начальник 51-й стрелковой дивизии Василий Блюхер…»
Через месяц Дыбенко принял руководство дивизией.
И:
«Практически стал начальником Одесского военного гарнизона со всеми вытекающими отсюда правами. А они у старшего воинского начальника оказались огромными – практически Дыбенко возглавил всю исполнительную власть в городе, ему подчинялись и ЧК, и губисполком. Было от чего закружиться голове 32-летнего героя Гражданской войны. И она закружилась!
Подвалы винного завода, охраняемые спецотрядом Дыбенко, не уставали «выдавать на-гора» дореволюционные запасы коллекционных вин. Пьянки-гулянки с непременным участием очаровательных барышень практически случались ежедневно и еженочно. Завершались они катанием на автомобиле и купанием нагишом при лунном свете».
Кстати, он также занялся наведением порядка в Одессе.
• В. Воронков:
«По его приказу были арестованы практически все преступники города – от карманников и «медвежатников» до крупных финансовых воротил. В течение месяца бандиты приводили в порядок Одессу. Они сажали деревья, строили дороги, расчищали морской порт от хлама, разбивали скверы, ремонтировали школы. 12-ти тысячная армия преступников, ставших в одночасье по приказу Дыбенко строителями, буквально вылизали город. За ударный труд их потом распустили по домам».
* * *
Отдельная страница истории жизни Дыбенко – отношения с Александрой Михайловной Коллонтай.
Это была необыкновенная женщина.
Блестящее образование, знание иностранных языков, богатые родители – отец-генерал, дворянин-муж, талантливый сын.
Всё бросила: богатство, родителей, мужа, сына…
Ради социальной справедливости.
Она считала, что богатства должны принадлежать исключительно трудовому народу.
Ближайшая подруга Александры Елена Стасова ввела её в круг революционеров социал-демократов.
Ленин, Троцкий, Плеханов показались Коллонтай людьми идейно и духовно близкими.
Но сердце её дрогнуло перед неотразимостью меньшевика Маслова, который вскоре стал её «сердечным другом».
Несмотря на то, что у Маслова была семья, Коллонтай стала занимать всё его время, все его мысли.
Однако вскоре, к разочарованию Маслова, Сашенька стала оказывать знаки внимания большевику Шляпникову.
Этим обстоятельством Ленин остался очень доволен.
И даже сказал тогда:
«Пламенное сердце товарища Коллонтай отторгло меньшевика Маслова и приняло большевика Шляпникова. Ура, товарищи!»
Весной 1917 года активный член большевистской партии Александра Коллонтай получила задание провести революционную работу среди моряков Балтийского флота.
Там-то и произошла встреча Александры с председателем Центробалта Павлом Ефимовичем Дыбенко.
Увидев Дыбенко в первый раз, главный идеолог свободной любви испытала чувство, которого сама сначала испугалась.
Бравый матрос сам немало растерялся от нахлынувших на него чувств. Ведь он, крестьянский сын, ещё никогда не встречал таких прекрасных женщин, как Александра Коллонтай. И к тому же до этого в жизни Павла не было места нежностям: долгие годы он провёл в карцерах и тюрьмах.
Председатель Центробалта Павел Дыбенко переносит на руках по узким лестницам с корабля на корабль посланницу Ленина Александру Коллонтай.
Встреча перерастает в роман.
Модница, генеральская дочка, она давно уже бросила мужа и сменила с тех пор немало кавалеров.
Ей 45, ему 28.
Однажды Коллонтай спросили:
«Как вы решились на отношения с человеком, который младше вас на семнадцать лет?»
Александра ответила словами, ставшими впоследствии крылатыми:
«Мы молоды, пока нас любят».
Любовь между красавцем матросом и валькирией революции быстро стала «притчей во языцех». Тем более что Александра Михайловна после Ленина самая узнаваемая в партии.
• В письмах Дыбенко к возлюбленной не узнать жестокого баталера:
«Как бы мне хотелось видеть тебя в эти минуты, увидеть твои милые очи, упасть на грудь твою и хотя бы одну минуту жить только-только тобой».
Он обращался к ней «Мой Ангел!» - именно так, с большой буквы.
Когда Дыбенко сидел в петроградских «Крестах», её заточили в Выборгскую женскую тюрьму.
Снова они встретились уже в качестве членов первого Советского правительства, сформированного Лениным:
- он стал наркомом по морским делам,
- она – наркомом, как сегодня бы сказали, социального обеспечения.
Несомненно, они были абсолютно разными людьми, но штормовое, бешеное время бросило их в объятия друг другу.
И уже в середине ноября 1917 года Коллонтай и Дыбенко оформили гражданский брак.
Это был первый советский брак, и записью о нём началась новая книга актов гражданского состояния новых людей новой эры.
Коллонтай, не одобрив Брестский мир, после VII съезда Советов по собственному желанию вышла из правительства.
Именно она уберегла Дыбенко, когда тот попал под трибунал. Она поплакала в кабинете Якова Свердлова.
Павла оправдали. Но из партии большевиков попёрли, лишив при этом всех чинов.
А когда Дыбенко в Крыму попал в застенки белой контрразведки, нарком госпризрения развернула активную деятельность по спасению мужа.
Благодаря её усилиям советское правительство обменяло-таки Дыбенко на 12 немецких генералов. Вот она, сила настоящей любви!
• Коллонтай:
«Целую кучу немецких генералов и офицеров пленных за тебя отдали!»
Когда Дыбенко возглавлял созданную им в Екатеринославе из повстанческих и партизанских отрядов 1-ю Заднепровскую дивизию, Коллонтай приехала к нему в качестве начальника политотдела этой дивизии.
Вместе освобождали от белых Крым.
Вместе подавляли мятеж Григорьева.
«Наши встречи, - признавалась Александра Михайловна, - были радостью через край, наши расставания полны были мук, разрывающих сердце».
В 1921 году в Одессе у Павла Ефимовича начался роман с молоденькой (18-летней) Валей Стефеловской.
Когда Коллонтай случайно узнала об этом, наступила развязка.
Они разъехались…
В 1923 году Дыбенко и Валентина Стефеловская поженились. Это случилось в Белоруссии, куда Павла Ефимовича перевели командовать 5-м стрелковым корпусом.
Правда, Павел Ефимович и после этого ездил к Коллонтай за границу.
Александра Михайловна была тогда послом в Норвегии – об этом был фильм «Посол Советского Союза».
Но примирения не произошло: мешали и идейные расхождения (например, участие Коллонтай в «рабочей оппозиции»), и чисто семейные.
Разница в возрасте была всё же ощутимая – она старше его на 17 лет.
Да и идея «свободной любви». А Коллонтай, как известно, была сторонницей этой идеи. И даже написала книги «Дорогу крылатому эросу» и «Любовь пчёл трудовых». И идея эта Дыбенко не очень чтобы нравилась.
Однако искренние, дружеские отношения они сохранили.
Александра Михайловна регулярно присылала поздравительные открытки на праздники, заходила в гости в их ленинградскую квартиру...
* * *
С июня по октябрь 1921 года Дыбенко - начальник 51-й стрелковой дивизии.
С октября 1921-го по июнь 1922 года - слушатель старшего курса Военной Академии РККА. Окончил её экстерном.
После этого командовал поочерёдно 6-м и 5-м стрелковыми корпусами.
С 1924-го по 1925-й Дыбенко командовал 10-м стрелковым корпусом.
Затем его назначили начальником Артиллерийского управления Красной Армии.
Потом просто начальником снабжения РККА.
В 1928 году получил назначение командующим войсками Среднеазиатского военного округа.
2-я жена, Валентина, не захотела уезжать из Москвы в Ташкент и сына с отцом не отпустила.
В Ташкенте Дыбенко познакомился со спортсменкой Зинаидой Ерутиной.
Стали жить вместе, но семьи не получилось. Через 2 года 3-я семья распалась. Дыбенко забрал сына с собой.
В 1933-м Павел Ефимович принял под своё командование Приволжский округ.
Он жил один с ребёнком в Куйбышеве. И встретил там свою новую пассию.
Его избранницей стала Зинаида Викторовна Карпова. Кстати, она была на 17 лет моложе мужа. Она родила ему сына.
В мае 1937 года Дыбенко назначили командующим войсками Ленинградского военного округа.
Он беззаветно предан «родной коммунистической партии», хотя и устраивает пьяные кутежи с проститутками в «Национале».
В 1937 году Дыбенко был избран депутатом Верховного Совета 1-го созыва.
В том же году под руководством Дыбенко и начальника Ленинградского УНКВД Л. М. Заковского в частях Ленинградского военного округа развернулась кампания массовых репрессий комсостава.
Дыбенко входил в состав Специального судебного присутствия, осудившего на смерть группу высших советских военачальников по «Делу Тухачевского» в июне 1937 года.
Но уже в феврале следующего года арестовали и его самого - легендарного балтийского матроса, командарма, награжденного 3-мя орденами Красного Знамени, золотыми часами ВЦИКа, серебряными часами Ленсовета и лошадью.
Арестован был за шпионаж в пользу США. Напрасно он оправдывался, мол, «американского языка не знаю».
Среди прочего Дыбенко обвинили в пьянстве и разложении. Последнего он, впрочем, и не отрицал.
Следствие над командармом 2-го ранга шло 5 месяцев.
Дыбенко долго и страшно пытали, и заставляли подписывать показания.
Он признал себя виновным во всех предъявленных обвинениях, кроме шпионажа. Писал покаянные письма Сталину.
Дыбенко встретил свой смертный час в тюрьме, объявленный врагом народа.
Погиб от рук своих 29 июля 1938 года.
Реабилитирован посмертно в 1956 году…