Цитата из "Леший Глава 11"
Огромный чечен, по всему видать местный старшой, о чем-то спросил продавцов. Услышав в ответ: «ит эзар», изумленно выпучил глаза и показал продавцам кулак с оттопыренным средним пальцем. Загалдели все разом. Отчаянно жестикулируя, вздымали руки к небу, призывая Аллаха в свидетели, и тут же демонстрировали жесты, не прописанные в Коране.
Отдельные слова Леха понимал. «Ит эзар» – десять тысяч, видимо цена, которую за него просят. Интересно, в какой валюте. Хотя по реакции покупателей и так понятно – не в рублях. Галдеж продолжался минут пять. В конце концов, сошлись на «барх эзар». До десяти Леха по-чеченски считать умел - его оценили в восемь тысяч. Результат торгов устроил всех - улыбки, обнимания, целования. Двое местных, подталкивая стволами карабинов, сопроводили Леху в избушку, которую он сразу по приходу определил как тюрьму.
Окон не было. Слабая автомобильная лампочка освещала типичную восьмиместную «хату». В красном углу, на нижней шконке, в позе медитирующего Будды, больше напоминающей онанирующего бабуина, восседал амбал, с непропорционально длинными руками. Его лицо всамделе смахивало на морду упомянутого примата - узкий низкий лоб, маленькие глазки под широкими бровями, выступающая вперед нижняя челюсть с закошенным назад подбородком и густыми бакенбардами. Завершала композицию здоровенная «нюхалка». Экстерьер старшака был столь выразителен, что не требовалось пояснений, кто из присутствующих носит кликуху «Шнобель».
Соседние плацкартные места занимали трое в зэковской робе. Опытный глаз Лехи безошибочно определил их статус – шестерки. На трех шконках у двери расположились, без сомнения, представители сословия мужиков. Еще одно место, рядом с парашей - ведром прикрытым крышкой, оставалось вакантным.
Презрительно, в соответствии с занимаемым положением, Шнобель мельком взглянул на вошедшего, и распорядился, указав на свободную шконку:
— Падай туда …
— А ты кто будешь, ушлепок носатый? – вежливо поинтересовался Леха.
Шнобеля как током ударило. Резко вскочил, приложившись темечком о верхнюю шконку:
— Я тебя, падла… - однако, разглядев на вошедшем авторитетный зэковский прикид*, осознал, что первым накосорезил*, определив человеку место у параши, и сбавил обороты:
— Я смотрящий в этой хате …- Леха не дал договорить:
— Сдавай дела, урод комнатный, теперь здесь берлога Лешего.
Такая наглость в понятия никак не укладывалась, и Шнобель вправе был дать оборотку* беспредельщику. Засунув босые ноги в говнодавы 48-го размера, истец приподнялся с нар. До Валуева ему не хватало сантиметров десять роста и столько же килограммов, но того, что имелось, обычно с лихвой хватало, чтобы противник сдавался без боя, предварительно обмочившись, или того хуже.
Ссутулившись, дабы не задевать головой нетесаные бревна потолка, надвигался ископаемый «Homo erectus» на ответчика. Шестерки сгрудились за его спиной, как пехота за танком, готовые в любую секунду добить поверженного врага.
Сблизившись, амбал протянул к Лехе огромные ручищи, намереваясь открутить голову наглому муфлону*. Отработанная годами тренировок, двойка* в печень и селезенку, заставила его отказаться от задуманного. Обхватив руками отбитый ливер, гоминоид сложился пополам. Пехота, враз утратившая боевой дух, попятилась и попала под фланговые удары восставших мужиков. Скоротечный бой закончился сокрушительным поражением правящей коалиции. Власть переменилась. Натерпевшиеся унижений мужики, ногами спровадили шестерок под нары, а полуживого Шнобеля, в знак особого уважения, ткнули мордой в парашу и бросили у двери.