К Марии в роддом приезжал Павел, передал записку, поздравил, подписал-
ся " Твой муж". Любил он перед всеми быть хорошим. Мария его достаточно зна-
ла, чтобы понимать, что всё просто слова. Имя они с Аней для малыша заранее
выбрали - Антон Одни сутки после того, как Мария увидела сына, она была
более менее спокойна, на третий день перед обедом зашла медсестра вместе
с Антошечкой, завёрнутым в одеяльце. Девчонки из палаты их окружили и стали
восхищаться, "какой хорошенький и совсем немаленький." Действительно, в оде-
яльце и в чепчике и платочке, он выглядел, как все новорождённые. Медсестра
сказала, что его увозят в тринадцатую больницу для недоношенных, переживала
за Марию, принесла в палату, чтобы Мария его увидела не в кювезе и могла
попращаться и поцеловать. Мария тут же стала просить,чтобы его оставили в род-
доме, побежала к врачу, но закон нарушать нельзя, Антон считался недоношенным
и пока не наберёт свои два килограмма пятьсот грамм, будет находится в больни-
це, утром её отпустят домой и она в этот же день может ехать к сыну и быть там
с ним. Мария немного успокоилась...
Утром Павел привёз её домой и через несколько часов они были уже в больни-
це. Здесь начались новые проблемы. К Антону её не пустили, разрешили только
посмотреть через окошко. Каждый день Мария ходила и просила пустить её к сыну.
Когда её пустили, увидела Антошечку и новое горе, у него переносица была синяя.
Что с ним делали? Ударили чем-то или опять уронили? Жаловаться оказалось бес-
полезно. Теперь целый день она была с ним, но вечером мамочек отправляли до-
мой. Тревога за жизнь сына Марию не покидала. Ночами она плакала, Павел с ней
не оставался, приезжал утром и отвозил в больницу. Вечером она возвращалась
сама. Время шло, а на душе у неё спокойней не становилось, каждый новый
день начинался с неприятностей. Приехала к сыну, зашла в палату, надо было
перепеленать, развернула, а его перетянули так сильно,что он даже писать не мог.
Похоже здесь работали не сёстры милосердия, а гестаповцы. Бегала Мария жалова-
лась, только толку не было, в стране наступило беззаконие. Зарплата совсем обес-
ценилась, за такие деньги, работать, как раньше не хотели, персонал нервничал,
злился, страдали дети. Врач с родителями не виделась и не общалась, медсестры
тоже почти никогда не было, забегала, говорила, что срочно сделать и убегала..
За день до выписки Мария приехала, врач зашла и сказала отнести одну девочку
на УЗИ. Мария взяла девочку , отнесла, той УЗИ сделали, Мария удивилась, поче-
му её сыну УЗИ не делают. Его срочно надо было забирать домой, под носом и около
глаз после ночи накапливался гной, Мария настаивала о выписке...
Антона выписали. Привезли домой, тут же появилась медсестра из поликлиники,
осмотрела Антона и пришла в ужас: " худенький, не человечек, а лягушонок." Ска-
зала много не кормить, может быть пупочная грыжа. Антон в больнице сильно подрос,
а веса не набрал, выглядел хуже, чем родился. Гулять с ним было можно и Мария
составила режим дня - завтракали, гуляли, обедали, пока он спал Мария готовила и
стирала, просыпался, кормила и шли на улицу. Гуляли много, не менее шести часов
в день. Аппетит у сына был отличный, через неделю пришла медсестра :" Как изме-
нился, за одну неделю превратился в хорошего мальчика"...
Антон рос, как в сказке " не по дням, а по часам ". Через два месяца он догнал своих
доношенных ровесников и принялся обгонять. Нос у него дышал плохо, хотели
делать прокол, но кто-то посоветовал закапывать грудное молочко в нос, Мария стала
капать и быстро всё прошло. В два месяца проходили всех врачей, сказали всё нор-
мально. Мария так не считала, Антон иногда плакал перед тем, как писал, и голову
держал немного кверху. Сказала об этом невропатологу, та засмеялась и отве-
тила, что " всё отлично и лучше детей не бывает... " По просьбе Марии возили Антона
в больницу к хирургу на консультацию, посмотрели, нарушений нет...