Помню, каждый год учились до конца мая. Потом около недели нас возили на отработки. Так учителя называли общественно полезный труд, к которому нас приучали. Возили нас на тепличное хозяйство - полоть грядки со спелыми, ярко красными помидорами. Над нами старшим ставили учителя по ОБЖ – бывшего военного, белую ворону среди всей школьной бабской учительской кодлы. Сейчас понимаю, что мужик он был странный и по-своему добрый. Детей он любил. Лет 35 на вид, бородатый и с огромной копной соломенных волос, не женатый, вне школьных стен всегда одетый в рокерскую косуху. Авторитет среди нашей шпаны у него был непререкаемый. На теплицах здоровался с нами за руку, а обращался к нам исключительно со словом «мужики». Частенько мог отвесить крепкого леща за непослушание, но если делать как просит или как он выражался – «Не залетать», то открывался доступ и к его сигаретам и к частым перекурам, под завистливыми взглядами однокашников. Под строжайшим запретом было только одно – воровство овощей с грядки. Ближе к концу школы, перед выпускным, с его согласия мы организовали в кабинете настоящий спиртоводочный склад. Наш стратегический запас. А еще прикрутили к дверям одного из туалетов шпингалет, на случай, если у кого-то будут «шуры-муры». Никому, правда, не перепало, но один из одноклассников – мажор, принес с собой штакет, который там же и раскурили…
Класс у нас был еще тот. Выросшие в опасные 90-ые, мы лихо на переменках «базарили по фене», собирая в туалете дань со своих вассалов – слабохарактерных ребят из соседних классов, стоящих на «счетчиках» за поступки «не по понятиям». Закончилось все тем, что отец одного из лузеров подловил нас за углом школы и серьезно с нами «поговорил». С наступлением сумерек мы иногда отправлялись на заработки – снимали с припаркованных машин колпаки, установленные на колесные диски. Потом эти колпаки загоняли барыгам с рынка за копейки. Добытые деньги было принято хранить почему то в стержнях старых фломастеров, по три купюры туго скрученных в трубочку. За 2 месяца до окончания школы, за одним из наших ребят пришли милиционеры прямо на урок – отправил в драке какого-то бедолагу в реанимацию прошлой ночью. Выпускной альбом с групповой фотографией всего класса мы отнесли после суда его матери. Ему повезло, что погибший отец работал в охране как раз на той же «малолетке», куда его этапировали. За примерное поведение, ушел на УДО через полтора года. Отмечали освобождение уже студентами через пару лет там же, в кабинете ОБЖ. На дворе стоял глубокий октябрьский вечер, свет мы не включали. В школу нас пустил знакомый сторож, который меня знал еще по школьным годам – мы когда то играли в рок группе, а репетиции всегда проходили вечером в здании школы. Того парня, что щедро раздавал растения на выпускном, позже поймали за хранение и распространение. Его отец, полковник МЧС, по тем временам за немыслимо большие деньги – 1 млн.рублей, отмазал сына от уголовки и сына лишь заставили сдать своих покупателей на контрольной закупке. Сын с тех пор, разумеется, в нашем городе больше не появлялся.
Последний звонок – самое яркое воспоминание из всех 10 лет учебы. Как только он прозвенел, я испытал огромное облегчение. Длинная эпопея с зубрением, уроками, учителями, ранним подъемом, наконец-то закончена. И даже странное непонятное нововведение под названием ЕГЭ, которое нам еще предстояло сдавать, нас не пугало. Отец одного из скромных отличников, после всех официальных церемоний, отозвал меня в сторонку и с просьбой взять с собой его сына на прогулку всем классом в парк, сунул мне в руку 500 рублей. Я честно позвал его сына, но тот, шепелявя и заикаясь, отказался идти, приняв предложение за очередную злую шутку. В парке, по старой школьной традиции, бились со сверстниками из других школ «класс-на-класс» и задирали взрослых прохожих.
Неделю назад специально пошел в тот же парк в день последнего звонка. За минувшие 10 с лишним лет все круто поменялось. Вместо толп пьяных, коротко стриженных выпускников, одетых в одинаковые черные костюмы и модные по тем временам лакированные остроносые штиблеты, сейчас лишь отдельные школьники, прогуливающиеся с родителями. На каждые 10 метров стоят полицейские в парадной форме. То ли детей теперь мало рождается, то ли воспитание изменилось, а может быть и вправду все современные запреты на продажу алкоголя и табака действуют.
Со своим классом мы собирались лишь один раз, где то через 5 лет после окончания школы. Поводом стали похороны одноклассницы – выбросилась из окна. Я как и все приехал проститься, но поминать не остался сославшись на дела. Из забот был уже мой разваливающийся по швам первый брак, брошенный институт, повестка в армию и хоть и престижная, но довольно нервная и трудная работа. Единственное, что меня спасло от участи моих одноклассников – это фраза моей учительницы по русскому языку и литературе, со злостью брошенная мне при всем классе: «Я тебе гарантирую, ты никем не станешь и очень плохо закончишь, негодяй!» Теперь я ее принимаю с благодарностью. Ей на зло, но я постарался не оправдать ее надежд. Интересно как бы она тогда смеялась, узнав, что через 10 лет я под вымышленным псевдонимом буду пробовать свои силы в прозе.