(отрывок из новеллы "Душа моя в тебе или прощальный поклон Паганини")
Марианна росла добрым и послушным ребенком. Любила читать романы стихи, рассказы о животных. Ее отец был прекрасным наездником, и девушка с детства полюбила лошадей, понимала их душу, и они понимали ее. Лошади - это смиренные и послушные животные, если, конечно, понять их душу. Вместе с дьявольской ретивостью у них рождается еще и божественная кротость. Только нужно уметь отделять ретивость от кротости и найти подход и к первой, и ко второй.
После очередного занятия выездкой Марианна приехала домой в хорошем настроении. Она принимала ванну и отдыхала, предаваясь радостным воспоминаниям. Улыбка так и сияла на ее лице. Никогда прежде ее любимая лошадь по кличке Грация так еще не слушалась Марианну. Сегодня им вместе удавалось почти все: рысь и галоп, иноходь и пассаж, пиаффе и пируэт. Ах! Как они исполняли пируэт! Казалось, что и Марианна и «Грация» грациозно слились в вальсе и что их души гармонично воссоединились в этом прекрасном танце. Говорят, что когда такое случается, то и наездник, и лошадь становятся одним целым и их уже невозможно разлучить. И самое главное, они начинают скучать друг без друга и как влюбленные люди ждут, не дождутся очередной встречи.
Марианна встала из ванны и подошла к зеркалу. В нем она увидела красивое, нежное, юное, еще не знающее любви тело, которое очень нравилось Марианне. В жизни каждой девушки наступает период, когда ей начинает нравиться свое тело. Этот период наступил и для нашей героини. А нравиться было чему. Тонкие черты лица, выразительные глаза, нежные чувствительные губы. И даже их бледность с некоторым синеватым оттенком, как и бледность щек, изысканно подчеркивали стройность фигуры и придавали некоторую аристократичность.
«Аристократическая бледность…» – задумчиво произнесла Марианна – «да, я читала об этом в романах. Так, по-моему, называли белесую бледность кожи молодых особ благородных кровей». Довольная своей памятью, девушка продолжила осмотр. Тонкая лебединая шея, небольшая грудь с маленькими сосками, которые стали напрягаться даже от легкого дуновения ветра, ровный животик и красивые и стройные ножки завораживали Марианну. Она медленно провела руками по лицу, шее, груди и подумала: «Боже! Какая нежная и бархатная кожа! И ничего страшного, что она бледная. Это даже придает ей привлекательность, не зря же раньше молодые особы пользовались различными средствами, чтобы выглядеть еще бледнее». Она с удовольствием вспомнила стихотворение Лермонтова и, улыбнувшись, подумала: «ну прямо обо мне»:
«…Вот и маленькая ножка
Вот и круглый гибкий стан,
Под сорочкой лишь немножко,
Прячешь ты свой талисман…»
Марианна еще раз загадочно улыбнулась и, посмотрев на свою шикарную косу, игриво произнесла: «Хороша была Танюша, краше не было в селе».
Неожиданно девушка заметила, что на шее с обеих сторон и под левой грудью ритмично выбухает кожа, как будто пляшет в такт биения сердца. «Наверное, так и должно быть, ведь я еще совсем молода, да и по возрасту такая худоба. Наступит время, и я буду достойна кисти Кустодиева или даже самого Рубенса» шутливо успокаивала себя Марианна.
Она была молода, полна сил и надежд на будущее. Она любила жизнь и хотела, чтобы и жизнь любила ее.
Спустя несколько лет Марианна уже научилась искусно управлять лошадьми, освоила верховую езду, и тренер начал готовить ее к соревнованиям. Но постепенно девушка стала замечать, что с каждым днем ей становилось все труднее и труднее сначала бегать, а потом и ходить. Наступило время, когда одышка возникала уже и в покое. Волнению родителей не было предела. Много раз врачи осматривали Марианну и ставили неутешительный диагноз: сердечная недостаточность.
«Как, откуда, почему?» – недоумевали родители. – «Да, бабушка страдала сердечной астмой, но ей было то сколько лет. А тут молодая красивая и вдруг – недостаточность сердца».
Дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Ходить труднее и, в конце концов, Марианна слегла. Медикаментозное лечение помогало лишь на время. Спасали высокие подушки и ингаляции кислорода. Но она была общительной девушкой и старалась не терять связь с миром.
Как-то к Марианне зашел ее тренер по верховой езде и сказал, что ее любимая Грация скучает, ничего не ест и никого не слушается.
Девушка только что закончила дышать кислородом и находилась в постели в полулежащем положении. При словах о любимой лошади глаза у нее заблестели, выступили слезы. Она подозвала тренера и тихо сказала:
- Приласкайте Грацию, посмотрите ей в глаза и шепните на ушко, что я уже не смогу «танцевать». Болезнь нас разлучила. Очень надеюсь, что только на время. Но душою я с ней.
- Хорошо, – удивленно ответил тренер.
«Но почему удивленно? - подумала девушка. – Ведь он лучше всех должен знать повадки животных. Знать, что они понимают человеческую речь, что они как дети тонко чувствуют фальшь, связывают свою жизнь с человеком не только ради поощрительных сладостей, что они тонко чувствуют его душу и дружат с избранником до конца жизни».
Но как оказалось, знание и вера принципиально отличаются друг от друга. Тренер так и не поверил, что души людей и животных могут сливаться, образуя одно гармоничное пространство. Но он любил животных, он уважал их интересы, никогда не бил и не кричал на них. И животные это чувствовали и с благодарностью понимали.
На очередной прогулке тренер выполнил просьбу Марианны и вдруг с большим удивлением увидел, как лошадь встала на дыбы, отчаянно и жалобно заржала, как будто заплакала, в глазах ее появились грусть, а потом и слезинки, и она стала медленно кружиться в пируэте. Создавалось впечатление, что Грация танцует «Адажио» под музыку великого Альбиони. И никто не знал, что таким образом она прощалась с Марианной.
Очень трудно находить друзей, но еще труднее их терять. Но такова жизнь. И в этой жизни мы обязательно должны кому-то принадлежать. Грация остановилась, посмотрела по сторонам, уткнулась своей красивой головой в плечо тренера, который воспитывал ее «с пеленок», посмотрела ему в глаза и… пошла за ним.
… С каждым днем Марианне становилось все хуже и хуже. Врачи настаивали на кардинальных мерах. Но они просто не укладывались в головах родителей. Подумать только, расстраивался отец, 18 лет и какая-то сеточка на сердце или даже его пересадка. Но положение становилось безвыходным, и согласие на операцию было дано.
Как часто бывает, что жизнь, продолжая любить, преподносит нам все новые и новые испытания…