***
Просто Медитация.
Это произошло в канадском Университете.
Поступая в UQAM* я даже не мог представить, что буду зачислен без вступительных экзаменов к тому же на факультет Arts Visuelles** где был приличный конкурс.
*Квебекский Государственный Университет
** Искусство
К искусству я не имел никакого отношения, и если бы меня попросили изобразить самый простейший натюрморт, допустим, вазу с цветами или яблоко на столе, - очень сомневаюсь, что на тот момент смог бы справится с этим заданием.
В Советском Союзе я закончил железнодорожный технарь и три года десять месяцев моей учебы в «железке», Канадой были признаны эквивалентными двум годам колледжа, что позволяло мне сходу поступать в Университет.
Я написал краткое письмо, адресованное администрации факультета, что в советской стране искусство было не востребованным, страна нуждалась в рабочих руках, а сейчас меня вдруг «пробило» и мои скульптуры, рисунки, картины, нескончаемым кином, как родник, бегут из истоков моего раннего детства.
Ответа не пришлось долго ожидать и он был потрясающим. В качестве исключения, я был принят без зачётных работ и экзамена и лишь через год учебы мне предстояло это сделать.
Выбирая между Университетами Universit; de Montr;al и UQAM, мой выбор был в пользу последнего: чисто внешне - больше понравилось здание. От некогда снесенной церкви остался лишь фасад, а из него разрастались учебные корпуса, аудитории, залы, классы, мастерские.
Зайдя во внутрь, чтобы «пронюхать» что к чему, я однозначно определился.
В баре, с неоновой вывеской «Apr;s les cours»* (* «После занятий», фр. яз) в разгар дня было много народу. Студенты попивали пивко и танцевали на маленькой сцене. Опаньки, - подумал я, - Меня явно здесь не хватает!
Через несколько месяцев я буду здесь! Ребята, ждите! Скоро буду!
На сертификат «Arts plastiques» предстояло примерно полтора года учебы. Прямо по телефону можно зарегистрироваться и выбрать необходимые дисциплины. Если студент поступал на полное время обучения - Temps plein - то есть четыре предмета за сессию, от Государства ему выдавалась стипендия, - невозвратная часть денег, а это около ста шести десяти долларов в неделю плюс кредит для оплаты курсов. Всё немыслимо просто, - никакой бюрократии, всё для человека.
Так я был зачислен в Университет, и вот, наконец, настал мой первый долгожданный день учебы.
Помню тот день прекрасно.
Пришел я пораньше, чтоб найти аудиторию, осмотреться на месте, и может, с кем-нибудь подружиться.
На пятом этаже корпуса «J» департамента изящных искусств, в маленьком закутке, перед лифтами, лежала девушка на спальном мешке и рядом с ней записка: «Couchez avec mois S.V.P»* (* «Ложитесь со мной, пожалуйста»)
Она, прищуренным взглядом, сквозь сконструированный её кистями треугольник, взирала в огромное, от самого пола до потолка окно. Гиганты - небоскребы и Дева Мария с двенадцатью светящимися звездами вокруг её головы, на куполе церкви, были прямо в её «прицеле».
Рядом с девушкой толпилось много любопытствующих, но никто не решался последовать её призыву и лечь с ней. Чёрт меня дёрнул тогда это сделать!
Я пристроился рядом с ней, тщательно скопировал конструкцию её рук, прищурился также, прицелился, и твёрдо верил, - что - то произойдет.
Произошло, правда, и для этого не пришлось долго ждать!
Проникая в функциональные системы моего организма, незнакомка мастерски задала мне необходимый ритм дыхания и положила свою горячую, буквально полыхающую жаром руку мне на сердце.
Правильный ритм вдохов - выдохов и её горяченная рука были главными элементами той магии, с помощью которой она превратила меня в ухо - огромное ухо или нечто напоминающее дитя в чреве матери, в котором вращались планеты и сияли звезды. Были чувства не знакомые мне ранее и не поддающиеся описанию. Потом, наслаждаясь визуальными галлюцинациями, я вдруг услышал, как течёт кровь в жилах учителя по шелкографии и ощутил биение пульса двух секьюрити, стоящих в первой шеренге среди любопытствующих студентов, они пробовали поднять нас с пола силой убеждения своих тяжёлых взглядов.
- Не бойся, - мысленно сказала мне Жюли. (так звали девушку) - Это тебе не Санкт - Петербург, они хоть с лычками на погонах, и могут принимать вид весьма важных персон, не бойся! Во - первых это не копы, во - вторых, если даже копы, присмотрись к ним повнимательней! Униформа, конечно, сильно меняет людей, а на самом деле.... Один из них сам всего боится, а другой –боец, но больше думает о своей больной дочери и очень хочет домой. Мы ничто не нарушаем, к тому же это добрые парни, а другой работы у них пока нет.
Охранники оказались на самом деле не злыми, постояли немного и, вскоре, потеряв интерес к нам, ушли. Они так и не заметили, как из моей раздутой головы вылетело нечто размером с теннисный мячик и это нечто устремилось в умопомрачительный полёт.
Тело моё осталось на спальном мешке, а Жюли летела рядом.
Когда мы достаточно разогнались, так, что меня внутри начало прилично потрясывать, я спросил Жюли: «Какая скорость? Ведь она явно больше скорости света»!
- Хе, - усмехнулась она, конечно, гораздо больше скорости света, потому что летишь сам!
Глянув на бесконечно удаляющийся низ, я увидел свое распластанное на «спальнике» тело, с изрядно изуродованной нервной системой.
Левая сторона была совершенно изорвана: вся в каких то лоскутках и лохмотьях.
Взирая на эту грустную картину, меня мгновенно осенило, что зря так рано начал курить и вообще будь проклят тот день, - кода я впервые попробовал алкоголь!
Я вернулся к себе, безуспешно попытался хоть как - то сложить обрывки моего существа, потом бросил эту нелепую затею, к тому же как назло, подо мной вспыхнул огонь, и он подбирался всё ближе и ближе.
«Ад»,- подумал я. Приехали. Бонжур. Здрасте. Ну и попал же! Termenus!* (*Конечная. Фр. яз) Все выходят!
Жюли рассмеялась. - Шутник! Что, не страшно тебе? - спросила она меня.
Я ответил: « Нет» потому что, правда, - не было страшно. Огонь хоть и выглядел пугающим, но горячим он не был, плюс ко всему присутствовало убеждение, что всё сложится нормально.
- Со мной все О’кей, - крикнул я ей, не переживай! А сам подумал, а «Окей» ли?
Откуда не возьмись, появился китайский народный целитель.
Безжалостными размашистыми движениями, острым скальпелем он срезал ненужное «борохло» с моей плоти.
После его операции мне стало чуточку легче: уже самостоятельно смог подняться, а китаец, деликатно придерживая меня под руку, помог мне ступить на канат, висящий над глубоким каньоном и после того, как я сделал несколько шагов, он исчез.
Жюли была на противоположном берегу пропасти и жестами звала меня.
- Только не смотри вниз, не смей смотреть вниз!
После глубокого вдоха я продолжил движение вперед.
Вторая половина пути давалась с большей легкостью и я осмелился взглянуть себе под ноги.
Внизу находился великолепный золотой город.
Золотые спиральные лестницы уходили глубоко в недра земли.
Золотые церкви своими острыми сияющими шпилями вырывались на поверхность Земли и я удивился, почему они раньше были для меня не видимы.
В куполах этих церквей, как в термитнике было множество ходов, и потоки воздуха, циркулирующие там, создавали великолепную духовную музыку.
Это вдохновило меня, шаг мой стал более уверенным, но когда до противоположного берега оставалось десяток, другой метров, вдруг стало трудно идти. Казалось, что - то держит меня, за что - то цепляюсь, что - то постоянно мешает. Я остановился и осмотрелся по сторонам.
Увидев, что из меня торчит хвост вымершего динозавра, я зашёл в лёгкое замешательство. Идти с таким хвостом дальше, больше не представлялось возможным.
Жюли расстроилась и разочарованно развела руки в сторону.
Она вновь стала ритмично дышать, на выдохах объясняя, что этот «хвост» вовсе не хвост, а жизненно необходимая конструкция.
Приглядевшись, действительно, в так называемом своем «хвосте», я обнаружил разные шарниры, маховики, скрытые механизмы и приспособления. Они были задействованы для выполнения каких - то сложных функций моего организма.
- Вот видишь - без этой машины тебя атмосферным столбом просто раздавит! Ты знаешь, что такое атмосферное давление? - улыбнулась Жюли. - А думаешь, без твоего хвоста, смог бы ты произнести хоть одно слово в открытом Космосе или протянуть руку для – простого «здрасте»?! Я уж не говорю про то, чтобы попробовать без него летать. Попробуй что - нибудь без своего хвоста! Попробуй! Да этот хвост тебе - как Saint Saveur!* (Saint Saveur*, Спаситель. Фр.яз) Давай! Давай, - подбадривала она меня с другого берега.- Смелее! Вот привязался он к нему. Тормоз, давай же иди сюда смелее! Сдался тебе этот хвост. Тьфу - ты!
- Да ладно! Иду же! – ответил я ей на её упреки, но сделав шаг вперед, потерял балансировку на канате и сорвался вниз.
Падение мое было стремительным.
Мелькающие перед моим взором здания, вытесанные в монолите золотых скал, впечатляли своей красотой и величием. Я старался обнаружить жителей этого подземного города, но глаза мои залила непроглядная водянистая жидкость, а тело стало с трудом переносить перегрузки полёта.
Когда, казалось, что от критически возросшей «G», вот - вот меня разорвет на части, и не долетев, всего ничего, до сапфирного озера, парящего легкой дымкой на самом дне ущелья, я вдруг очутился в некой колыбели. Колыбель эта была из кожи страуса. Здесь хотелось немного отлежаться, перевести дух, но эта лежанка оказалась ничем иным, как кожухом рогатки для стрельбы огромными камнями, - и вот тугие резинки этой катапульты натянулись, и меня снова швырнуло в высь.
Вылетев из под земли наружу, я попал в зловещие жернова мясорубки.
Эта мясорубка меня безжалостно перемолола в фарш, оставив лишь белые обглоданные кости и «хвост», который, как убеждала меня Жюли, был некой главной и жизненно необходимой конструкцией моей сущности.
После такой умопомрачительной операции, ко мне вдруг пришел покой и полное умиротворение. Я опомнился и начал осматриваться по сторонам.
Мир вокруг меня был бесконечным, абсолютно прозрачным, просматриваемый насквозь. Этот Мир был наполнен многочисленными Вселенными, в котором кочевали души людей. Сущность этих душ распознавалось с первого взгляда. Сокровенные тайны, перенесенные ими сюда с Земли, были раскрыты, как на ладони, и сейфы с их тайнами, взламывались без особого труда. Здесь всё было на виду, всё доступно и легко досягаемо.
Обострившийся ум на всё находил ответы. Те загадки, на распознание которых уходили долгие годы жизни на Земле, - здесь щёлкались, как орешки! Куда бы я не проникал, каким бы вопросом не задавался, - на всё приходил ответ.
Естественно – первое, что я спросил, - про жизнь. Она, - признают многие, как и я, бывавшие здесь, была потрачена на никчемную суету. Сколько сил, времени, природных ресурсов, самого себя, - угроблено на все это: чтобы было « всё по - человечески, чтобы не хуже чем у других»!
Верующие спросят про веру.
Ищущие Бога найдут его здесь, жаждущие услышать слово пророков, сами его произнесут. Размышляющие о Вершителях людских судеб, - их здесь встретят. Они с сожалением или с радостью увидят в зеркале этого Мира свои собственные глаза, поймут их красоту и одновременно их коварность, зеркало каждому покажет его грех.
Зато страшного суда не будет! Не будет команды: «Встать! Суд идёт»! Не будет адского пламени и чертей с раскалёнными до бела сковородками.
Не будет адвокатов и всепрощающих Учителей - человеколюбцев, - банально поймешь, что своими поступками - мыслями ты попал именно туда, куда должен был попасть.
Здесь правят не человеческие законы и поэтому юридические ошибки исключены. Коррупции, процветающей на Земле здесь нет. Нет адвокатов продажных, нет «своего» прокурора, ни подставных свидетелей, а приговор ты зачитываешь сам себе! Эх, ма, - нет зрелища грандиозней этого – когда своими устами ты объявляешь не подлежащий обжалованию вердикт!
А главное, что глядя во всепрозрачный Мир, не усомниться в справедливости своей участи.
На расстоянии вытянутой руки, в одном метре от тебя разные планеты с разными судьбами земных небожителей, миры эти доступны, но ты никогда не ступишь на «чужое поле»! Никто, вроде, не запрещает тебе пойти туда, где лучшая жизнь и воля твоя свободна, - бери - иди, но даже у самых бессовестных, даже у тех, - не представляющих, что такое совесть, сработает внутренний механизм сдерживания, не позволяющий взять не своё.
Здесь ты понимаешь справедливость своего положения и без всяких споров, без излишних рассуждений, покорно смиряешься и добровольно занимаешь свою нишу.
Кому то рай, кому то ад! Здесь каждому - своё! Здесь нет споров и разногласий, здесь не возможен бунт!
В этих местах крайне трудно сделать необдуманный опрометчивый поступок, хотя находятся безумцы, способные на это. Наказание же не заставляет долго себя ждать. Ослушник снова возвращается в земную жизнь, что гораздо хуже плохой смерти сушествующей здесь.
Игра здесь только по правилам, все предупреждены, все всё понимают, знают, живут этой жизнью.
- Господи, так я же умер! - спохватился я! Умер! Меня - Микаэля больше нет!
Правда, - нет! Где тело моё, голова, руки, ноги?
Когда я увидел и осознал эту картинку, - как не странно не испугался, наоборот, почувствовалась скрытая радость, разрастающаяся где - то вне меня, ощущалось спокойствие, уверенность, вдохновление. Источником тому, наверное, была Правда и Справедливость, - Добро, властвующее Здесь.
Так почему же на Земле мы не можем построить хоть жалкое подобие Этого Мира, если это мы, - его обитатели, все как один побывавшие Здесь, прошли сквозь Это!?
Жюли незаметно приблизилась и осторожно вывела меня с раздумья. Когда я очухался, она сказала: «Хватит тормозить! Здесь ещё столько всего интересного»!
- Я встал по стойке смирно, отдал воинскую честь и скамандывал себе:
«Поехали»!
Мы снова помчались в бесконечность.
Минуя разные Миры, нанизанные на светящейся неоновым цветом стержень, я и Жюли прорывались сквозь оранжевую дымку вечности.
********
Восхищаясь своим полётом, меня всё же терзала одна мысль, смущала, подтачивала, хотела опрокинуть в сомнение, - мысль эта: «Что это всё происходит не со мной!»
- Как же можно лететь так быстро, не имея обтекаемой формы? – спросил я себя.
Я был каким - то угловатым, нелепой конфигурации, а мой разум конструировал предо мной чертеж «правильной» ракеты. С карандашом в руках я что - то дорисовывал, исправлял, делал красным маркером метки.- Ну как же можно такой болванке, как я, развивать такую умопомрачительную скорость? - недоумевал я глядя на чертеж.
Жюли подлетела поближе ко мне и прошептала: «Малюешь… Хм, художник тоже мне, Пикассо. То тебе хвост динозавра мешает, то «не обтекаемая форма»... Литишь вовсе не ты - твоя память. Грешить надо было меньше и не выглядел бы тогда так нелепо! Конструктор! Хорош, ничего не скажешь! На Земле востребованным был бы! Военные обеспечили бы заказом! Бессрочный контракт! Хорошие деньги!», - она вырвала из моих рук карандаш.-Хватит же! Что надоело быть здесь, захотел вернуться?
- Конечно, - нет! – разгневанно ответил я ей и наш полёт перешел на запредельную скорость.
Слева осталась малюсенькая Глоби, а мы подлетали к тяжелой свинцовой планете, сплошь исковерканной кратерами. Это небесное тело все почему – то называют Глоби, хотя это Карма, - не буду врать, именно это я услышал в шепоте Космоса, именно - «Карма».
Место это странное, невесёлое, похоже на какой – то огромный индустриальный центр, загроможденный грандиозными бетонными конструкциями. Конструкции те напоминали цилиндры ядерных реакторов, но только не такие мрачные и трагичные, какими они кажутся на Земле. Разноцветная люминесцентная подсветка всему этому придавала радостный, даже торжественный вид.
Из – за того, что мой взгляд мог беспрепятственно проникать всюду, даже сквозь толщенные стены реакторов, я смог внимательно рассмотреть всю эту «кухню».
Каждый реактор, был с одинаковой «начинкой» и происходили там идентичные процессы.
Внутри располагались огромные прозрачные минералы прямоугольной формы с глубокими вкраплениями, напоминающими «камни» домино. Минералы вращались друг относительно друга на хрустальных осях: стыковались, перемещались, скользили, снова разбегались.
Пронзительный зелёный луч время от времени прошивал насквозь образовавшиеся своеобразные кристаллические узоры, и в определенной позиции, когда коды «камней» домино соответствовали определенному шифру, автоматика открывала задвижки на огромных чанах с кипящим биологическим клейстером, куда погружались, как палочки эскимо, синтетические скелеты.
Шёл бесперебойный, автоматизированный, высокотехнологичный процесс. Это был процесс создания человека.
Верующий - неверующий, скептик или оптимист, никто не усомниться что это именно «процесс создания человеков»!
Жизненный опыт, всевозможные знания, теории, фантазии, предрассудки уходят на далекий план, и если даже не захочешь поверить своим глазам, всем нутром своим, каждой клеточкой, каждым атомом своей сущности признаешь, что, именно так изготавливают людей!
А обнаружив здесь свою точную копию, - уж наверняка, своему ребенку на вопрос: «Откуда взялся я, папа»? никогда не скажешь типа: «Нашли в капусте или принес в клюве аист»! Да и прочие версии «человека - сотворения» не будешь воспринимать как серьезные. Дурь это всё!
Я не заметил, как Жюли оставила меня. Видимо, это место не особо нравилось ей, может, она была уже здесь множество раз, а мое любопытство разгорелось так, что я осмелился пойти за линией гигантского транспортера, перетаскивающего «человеческие эскимо» на самый отшиб Кармы.
Понимая огромный риск и опасность своей затеи, я все же пустился в эту опасную авантюру.
Время, если такое существовало, растянулось до бесконечности: я шёл и шёл...
Уже подходя к крайнему рубежу Кармы, страх вернулся ко мне, он накрывал меня всё больше и больше.
- Вернуться? Тогда зачем столько пёр?!
Я сообладал с собой и продолжил путь.
Место, по которому я ступал, было сплошь изрыто кратерами. Из свинцовых лунок сочились разноцветные дымы. Дымы перекочевывали из лунки в лунку, смешивались и растелались по всей долине.
Зрелище это было настолько впечатляющим, что даже под страхом вечной смерти, я бы всё равно, решился заглянуть в одну из лунок, что я и сделал.
К счастью, быстро поняв, что по – хамски заглядываю не просто в какую – то лунку, а вламываюсь в чью то душу, и своей интервенцией доставляю определенные беспокойства для всего мироустройства здесь, я тут же оставил эту затею и спешно покинул дымящуюся долину.
Мне стало обидно, за этот мой поступок, - ведь не всякая похоть должна быть удовлетворена, к тому же, когда заранее предполагаешь, что за удовлетворение этой похоти, ждёт разочарование, а может, - жестокое наказание!
Осознав, что я соприкоснулся с сокровенной тайной мироздания, взломал её, похитил, украл то, что скрыто от непосвященных непроницаемым железным занавесом смерти, чтобы не поплатиться за свое праздное любопытство, мне пришлось срочно оставить Карму, к тому же в потустороннем мире, было столько всякого разного посмотреть.
*********
Я пролетел планету « Без теней», где по зеленым ухоженным газонам прогуливались дамы под парасолями из страусинных перьев, рядышком резвилась малышня, а диковинные звери существовали рядом с людьми в полной гармонии и мире.
Хрустальные водопады с чистейшей водой обдавали своей свежестью. Немыслимой красоты музыка ласкала слух, а чувства были переполнены блаженством. Благоухали сады и пели птицы.
Наяву попав в райские гущи, так схоже наивно описанные праотцами - пророками, очень хотелось задержаться здесь, но понимая, что моё пребывание в Этом Мире ограничено, я решил долго не задерживаться на одном месте и ещё многое посмотреть.
Я даже перестал разыскивать Жюли, чтоб не терять эти драгоценные минуты, снова скомандовал себе «Вперед!» и полетел на золотой свет, пленительно маячивший сверху.
Дистанция стремительно сокращалась, и едва не ударившись в нимб под ногами Неизвестного Человека, я каким - то образом, всё же сумел затормозить, и збежать столкновения с ним. Оказался перед вратами в рай.
Рай выглядел как огромный театр. Многочисленные ярусы из резного дерева в позолоте, были заполнены людьми в черных одеждах. В основном это были женщины семитской наружности. Люди были переполнены благодатью и сияли от счастья.
Я любовался их красотой и отыскивал среди них знакомые лица.
Повезло же им воскликнул я, думал сказать, - «Хотелось бы чтобы было славян побольше!», но одна старушка поднесла палец к губам, Чш,- сказала, - Славян побольше? В раю ты сынок, - не в Польше! Молча слушай!»
Хор пел хвалебные песни Богу. Не богу, прдуманному религиями, а
а Существу, которому, пожалуй, больше подходило имя : «Вселюбовь - Всещедость – Всепрощение» и соприкоснувшись с мистическим присутствием этого Существа, в дальнейшем, прежде чем произнести « Бог» предется крепко подумать… «Бог», «дьё», «гот», «деюс». Кто же это всё придумал?! И звучит это как то немножечко сурово: Вслушайтесь! «Гот»… «Гот» войны, «дьё» виноделия, бог самого себя, «деюс» охоты.... Сущий бред! Нет имени Ему! Нету!!!
Слушая немыслимые по своей красоте песни, обращенные к Нему, я встал на колени и прослезился.
Дрожащим голосом я еле выдавил из себя: « Что, - только молиться, - это и есть всё ради чего стоит жить»?
- Чудак!- ответила мне молоденькая красавица с синими сияющими глазами. - Сам спрашиваешь, - сам отвечаешь!
*******
Нет, меня никто не гнал, от туда, не принуждал уйти, напротив, - все были так гостеприимны, доброжелательны и сердечны. Сам, осознав своё ничтожество, я даже не помышлял больше оставаться Там, хоть на мгновение.
Я рухнул в низ.
Падение было мучительным.
Многоцветные дымки бесчисленных Вселенных Божественного Мироздания, при моём приближении к ним, черствели и становились скалами.
При ударе о них: аметистовые, изумрудные, цитриновые глыбы откалывались от этих скал и калечили мое тело.
Превозмогая боль, мне хотелось сконцентрироваться, зацепиться какой – нибудь осколочек, - лишь бы не возвращаться в свою прежнюю жизнь!
Уже видна Земля.
Я всматривался в полированную гладь зеркала потустороннего Мира, и понимал, что это вовсе не шарик, не та «Красавица», которую я видел на картинках в школьных учебниках и глянцевых журналах, а глиняный кувшин, наполненный нечистотами, чем - то совершенно ужасным по сравнению с Мирами Небесными.
В этом глиняном кувшине, люди существуют в непосильном труде.
Некоторые бунтари ломают свой инструмент и хотят вырваться наружу, где маячит вожделенная свобода.
Вгоняя острие кирки в стены, они подтягиваются всё выше и выше к горловине кувшина, и когда долгожданная свобода уже маячит над головой, они непременно срываются и падают вниз: в зловонные грязные массы.
Люди возвращаются в свое богатое и бедное рабство.
Трагедия.
Не видел я ни одного счастливчика, вырвавшегося наружу.
Только смерть позволяет обрести полную свободу, - понял я, и искренне захотел умереть.
- Давай, давай ... Ну же! Умри! Ну кто - нибудь, убей меня! Жюли ты где? Ну же! Давайте, прикончите меня, лишь бы остаться мне здесь! Слышите?! Убейте!
С обездвиженным сердцем я замер, но моё время пребывания в Том Мире истекало.
Я знал, что в мой полёт никто не поверит, потом и мне постепенно
забудутся мои слова, эмоции, чувства. В итоге, - не останется даже орудия, средств, чтобы хоть примерно описать всё то, что видел, слышал, ощущал.
Я четко осознавал, что возвращаясь на Землю - опять стану проживать не жизнь, а свою суету.
Возвращался я в несправедливость, в мир жесткой конкуренции и вечной войны, а чтоб снова попасть Туда,в Мир Небесный, навсегда, и уже безвозвратно, необходимо всего то ничего, - пустяк, умереть для самого себя. Стать хоть немножко похожим на то загадочное Существо, которое все по «привычке» ошибочно называют «Богом». А ведь это просто три «V» и увидев всё своими глазами и услышав всё своими ушами, непременно хочется стать таким, как три «В» - как Вселюбовь, Всещедрость, Всепрощение!
Но как всегда найдутся нужные слова для оправданья: «Долг, служба, семья, дом, дети.... просто - надо жить»!
И даже ищущие смерть, чтоб вновь попасть в Тот Мир, вернутся на круги своя, ведь Три «V» cмерть не создали! Жаль, что в эту прописную истину так и не поверили мы, хотя было столько времени и столько некчёмно «угроханных» жизней!
И всёже, - когда - нибудь, разочаровавшись и изрядно подустав от таких путешествий туда - сюда, кто – нибудь из нас, всё же надумает решиться навсегда покончить со своим прошлым.
Но много ли среди нас, - так хочется спросить, найдется тех, кто согласен, кто готов вот так, - как женщины в раю, просто смиренно сидеть, петь хвалебные песни Богу и ничего не делать? Просто прощать и любить…
Мы же предпочтем этому богатое или бедное рабство, с верой, что когда - нибудь всё утрясется! Предпочтём вернуться в жизненную кутьверть, в неминуемый ужас перед потерями, неудачами, ошибками, в страх перед смертью, которой нет, вернёмся снова в саму смерть.
Единицы, только единицы захотят настроить себя на вибрацию с Единым и сбросить истертые оковы моготысячелетнего рабства.
Они больше не будут проситься в полёт, изнуряться в долгих мечтаниях, - они просто станут теми, кем им не запрещают (они сами себе) быть.
И вот знакомый UQAM, фасад некогда разрушенной церкви, разрушенной ради знаний.
Я проник во внутрь. Летел в системе вентиляции, в потоке движения воздуха и наслаждался музыкой этого движения.
Всем сердцем я благодарил судьбу за этот свой полёт, всех, кто мне помог его совешить, кто не запретил, кто в нём участвовал.
Я хотел поточнее всё запомнить, написать на свои чувства музыку, стихи, картины, снять кино. Был счастлив, что я оказался в нужном месте и в нужное время.
В затылке кольнуло.
Я открыл глаза, посмотрел на окружавшие предметы, ставшие незнакомыми мне, и с трудом приходил в себя.
Жюли лежала рядом и смеялась.
- Не ужели это всё было со мной?- думал я. - Точно! Было!
- Ты как, Микаэль? - спросила меня Жюли. - Ну как тебе медитация? Если понравилось, - давай каждый четверг собираться! Согласен?
- Ах, так это была медитация, - переспросил её я. - Просто медитация?
- Конечено!
- Какое облегчение, я то думал ….
Хотел что – то перебрать в мозгах и вдруг опомнился: « У меня же первый день учебы! Столько всякого хотел, пораньше пришел и так ничего не сделал»!
Я поднялся и отряхнул коленки брюк.
- Ну, если хочешь, приходи в четверг, - последнее, что сказала мне Жюли.
Она быстренько свернула мат и ушла в свой класс.