Стою на остановке. Последний автобус уже ушел. Ловлю попутку, но машины мчатся мимо, не притормаживая даже на пешеходном переходе. Уже начинаю злиться,потому что холод овладевает не только моими руками и ногами,но и пробирает-
ся под пальто. Огромные снежинки, похожие на белые махровые хризантемы, медленно падают на крыши домов, на дорогу, на меня. Мир вокруг сказочно красив,но превра-
титься в снежную бабу вовсе не хочется. Подумываю о такси: хотя и дорого, но необ-
ходимо. И вот, когда я уже достала из сумки мобильник,чтобы вызвать это самое так-
си, около меня неожиданно остановилась красивая красная иномарка. Дверца распах-
нулась, и раздался до боли знакомый голос:
- Эй, Таленький, привет! Чо застыла? Садись!
Ну, конечно, это Ритка, моя давняя и лучшая подруга. Только она так откровен
но "чокает", хотя давно живет в столице, и называет меня не по имени, а по детско-
му прозвищу. Но как она здесь? И именно тогда, когда мне нужна помощь. Обескура-
женная ее внезапным появлением, я полезла на заднее сидение .
-Куда тебя понесло?- воспротивилась Ритка.-Садись рядом.
Я безропотно перебралась к ней. Мы неуклюже обнялись и расцеловались. Тут же я попыталась объяснить, что не люблю пристегиваться- отстегиваться, поэтому не езжу рядом с водителем.
-Да ты у нас всегда была особа скромная,- засмеялась Ритка.- Помнишь школу, нашу "камчатку"?
Как же было не помнить? Камчаткой мы называли последнюю парту в третьем ряду, где было спокойно, даже уютно, далеко от учителя , да и весь класс перед тобой как на ладони. Здесь списывались контрольные, читались романы, обсуждались секретные планы побега с уроков.
Машина тронулась. Снег налипал на лобовое стекло, "дворники " работали во всю силу,едва справляясь с работой.
-Как ты тут оказалась, Ритка? И как вовремя. Тыщу лет не появлялась, а тут
как Бог послал.
-Ну, допустим, не тыщу, а всего восемь. И я, к твоему сведению, давно не Ритка, а Марго.
- С каких это пор?- улыбнулась я.
Видимо, почувствовав в моем голосе легкую иронию,она, в свою очередь,парировала:
-Чо скалишься? Ничего ты не понимаешь, подруга - деревня. Моя фирма работает с французами, и для них Марго -вполне подходящее имя. Так что привыкай.
-Нет уж, уволь. Для меня как была ты Риткой, так ею и останешься.
-Я ж говорю, деревня,- заключила подруга.
Другому человеку она могла бы показаться развязной, бесцеремонной, но не мне. Это был стиль ее общения с детства: немного грубоватый, слегка язвительный, но доброжелательный и с юмором.
-Ты мне так и не ответила,каким ветром тебя к нам занесло,-снова спросила я.
-Мама приболела. Ты, наверное, знаешь, она в последние годы у меня в Москве жила. А тут ей приспичило поехать на родину, сестру и соседей проведать. Ну, вот и заболела. Привезла лекарства и скорее всего заберу маму назад. Правда, уговорить еще надо.
-Счастливая ты,- вздохнула я.- А моей мамы уже семь лет, как нет на свете.
-Знаю, переживала за тебя.
Несколько минут ехали молча. Она с каким-то непростым любопытством посматривала на меня, наконец, спросила:
-Чо это у тебя на голове?
-Что, не видишь? Шапка.
-Да такие уже лет двести не носят. Выброси.
-А ходить в чем буду?
-Новую купи.
Если б кто-нибудь слушал нас с закрытыми глазами,подумал бы, вероятно, что это дурачатся девчонки,но, открыв глаза, он бы непременно удивился: девчонкам на двоих было лет сто двадцать.
Я с наигранной обидой ответила:
-Это ты у нас бизнесвумен, а я пенсионерка.
-Как?
-Да так. Почаще приезжать надо. Пять лет назад из школы метлой вымели.
-Тю,- вырвалось у Ритки,- а мне говорили, что ты хорошим специалистом была.
-Была, да сплыла. Не хочу об этом.
-До сих пор переживаешь?
-А тебя лишить твоей фирмы, ты бы не переживала?
-То фирма, а то какая-то школа...
-Ну, знаешь,-уже по-настоящему обиделась я,-каждому свое. Ты тоже пединститут закончила, а с детьми работать не стала.
-Да не обижайся,Талек. Ты же знаешь, у меня часто язык вперед мозгов включается.
-А как же ты со своими французами работаешь?- с легкой ехидцей спросила я.
-Знаешь, как трудно,- призналась Ритка.
Мы замолчали как-то разом. Не знаю, о чем думала Ритка, а я о том, что лучшей подруги у меня никогда не было. И хотя мы не виделись целых восемь лет,она не перестала быть для меня дорогой. Я уже собиралась спросить у нее о личной жизни, но она меня опередила:
-А чо ты на перекрестке-то стояла? Встретить некому? А муж тогда зачем?
Она ударила меня в самое сердце, сама того не желая. Я ответила не сразу.
-Так нету его.
-Кого? Андрея? К молодой сбежал? А я тебе говорила: все мужики...
-Умер Андрей.
При всей своей бесцеремонности Ритка умела быть тактичной:
-Прости, прости. Я не знала. Давно?
-Уже четыре года.
После неловкого молчания она спросила:
-Как Ромка? Настя?
-Все хорошо. Рома женился, Настя тоже замужем. У меня двое внуков. От них вот возвращаюсь.
-Значит, ты теперь одна?
-Ну, почему одна? Они ко мне часто ездят, а я к ним.
-Слушай, раз ты теперь одна, может, ко мне приедешь?- будто не услышав моей последней фразы, предложила Ритка. -Я тебе работенку непыльную подберу. И на шап-
ку новую заработаешь, и на шубу, и на хлеб с маслом. И, главное, опять, как в детстве, будем вместе. Квартира у меня большая, места хватит.
-Рит, разве дело в шапке? Нам сколько лет? Ты потеряла ощущение времени в своей Москве? Очнись! Мы - пен-си-о-нер-ки. Бросить дом, детей, внуков ради шапки с шубой?
-Это ты у нас пен-си-о-нер-ка,- передразнила меня подруга.- Ты себя еще лет двадцать назад в старухи записала, а я до сих пор молодая и привлекательная женщина. Дом у нее, видите ли, дети, внуки. Твои дети давно выросли,а у внуков есть родители, пусть они ими занимаются. Что ты видела в жизни? Когда бы к тебе ни приехал, у тебя одно и то же: ребятишки, муж, кухня, огород да книжки с тетрадками. Разве не так? Ты хоть когда-нибудь отдыхала? Ни разу даже на Черном море не была, не говорю уж о Красном или Адриатическом. Теперь самое время пожить для себя. Хочешь, отправлю в Эмираты? Правда, ты всегда мечтала об Италии : о Риме, о Венеции. Можно и в Италию. Бери пример с меня: я почти весь мир объездила и облетела.
-Да ну тебя,- наконец-то я вставила свои несколько слов в горячий Риткин монолог.- У меня и денег-то таких нет. Да и семья.
-Семья? Ты думаешь, я не могла бы выйти замуж? Да сто раз, только карьера была важнее. Делить свою жизнь между семьей и работой- дело неблагодарное. Да, я одна, но и ты, в конечном счете, одна, хотя отдала себя семье.
Наконец, Ритка высказала все, что наболело, - это называется, выпустила
пар.
Мы уже подъезжали к моему дому. Совсем стемнело. Все также падал тихий снег.
Ритка остановила авто у калитки. Мы вышли, и тут ,в свете фонаря, я разглядела ее во всей красе. Высокая, стройная, с ярким макияжем, с модной стрижкой, в короткой чернобурке и в ботинках на шпильке она выглядела, как кинодива. Рядом с ней я, наверное, действительно казалась старухой. Огорчало ли меня это? Возможно.
Мы прошли в дом. Как в детстве, забравшись с ногами на диван, пили чай с медом и моим фирменным печеньем ("Вкусно!"- польстила мне Ритка) и говорили о каких-то пустяках, смеялись, вспоминая молодость.Но потом как-то незаметно опять перешли на серьезные темы. Начала Ритка:
-Талек, ты прости, если я лишнее наговорила. Но это не со зла. Это от обиды за тебя.
-Все ты правильно сказала.
-Ага, значит, ты недовольна своей судьбой?
И тут уж я, сама того не ожидая, разразилась монологом.
-Подожди, послушай. Выводы позже будешь делать. Да, я нигде не была. Но разве это так важно? Миллионы людей сидят на одном месте и ничего- счастливы. Да,я осталась одна, но жить одной и быть одной - разные вещи. Да, я тоже очень любила работу (тебе ли не знать?),но даже ради нее я никогда бы не пожертвовала семьей.
Знаешь, Ритка, мне кажется, ты до сих пор не поняла главного: человек рождается для того, чтобы оставить на Земле частицу самого себя - только в детях, внуках. Ты скажешь, что художник оставит картины, композитор- музыку,Строитель дома и мосты. Да, это достойно и на века. Но жизнь не должна прерваться, иначе некому будет смотреть картины, слушать прекрасные симфонии, жить в прекрасных домах, гулять по прекрасным мостам. Человек должен думать о том, что будет после него.
Я закончила свою "импровизацию", облегченно вздохнула. Ритка удивленно смотрела на меня.
-Ну, ты даешь!- воскликнула она.- Да ты, оказывается, философ.
Смущенная, я пошла на кухню готовить очередную порцию чая. Украдкой поглядывала на подругу. Она взяла с тумбочки фотоальбом в красном бархатном переплете и, как мне показалось, с особым вниманием стала разглядывать снимки, ни о чем не спрашивая и не отвлекаясь. В основном в альбоме были семейные фотографии. Молча перелистав страницы, она также молча положила мою "реликвию" на место, при этом почему-то вздохнув.
Мы выпили еще по чашке чая, и Ритка засобиралась в путь. Как ни упрашивала я ее остаться,она отказалась.
-Маме лекарства нужны,- напомнила она. Мы обменялись номерами телефонов, и я проводила ее до машины. Обняв меня, она спросила:
-Может, все-таки приедешь?- Отстранившись, поглядела на меня еще раз и констатировала:
-Нет, не приедешь. Может быть, ты и права: всему свое время.
Ритка села в свой заграничный красный автомобиль, посигналила на прощанье и через несколько секунд пропала в темноте ночи.
Все так же падал снег, и в свете фонаря снежинки, похожие на хризантемы, казались еще красивее.
Я стояла и со слезами на глазах смотрела вслед моей Ритке. Несмотря на уверенность и роскошность, она показалась мне несчастной, хотя сама она вряд ли призналась бы в этом.
*** ***
Ритка позвонила через три месяца:
-Привет, Таленький! В ее голосе слышались слезы.
-Ты что, плачешь?
-Чуть-чуть. От счастья. Я взяла из детдома мальчика. Сережу. Ему пять. Пока лишь опека, но буду добиваться усыновления.
Я понимала, что шестьдесят лет - возраст не мамы , а бабушки, даже если ты и выглядишь на сорок пять. Но разве я могла ей сказать: не надо? И я закричала в трубку:
-СЧАСТЬЯ ТЕБЕ, РИТКА!
***