Александр Васильевич, здравствуйте!
Я – молодой учитель, Ваша коллега. Как и Вы, считаю, что школа лишь тогда является школой, когда главный предмет в ней - Человековедение.
Работаю в школе, которую окончила несколько лет назад. Большинство учителей остались те же, которые меня учили. Странно осознавать и ощущать их разное ко мне отношение. Кто-то искренне поздравил, кто-то косо посмотрел вслед: «Пришли тут, моды показывать…». Первое заседание педагогического совета вызвало во мне бурю эмоций и воспоминаний, но я научилась сдерживать себя и «хранить молчанье в важном споре». Решался вопрос о кандидатуре на звание «Заслуженный учитель России». Предлагали моего бывшего классного руководителя, от которого я ушла в параллельный класс. Вернее, меня перевели родители.
Это было лет десять назад. Я, новенькая ученица двенадцати лет, со страхом переступила порог незнакомого кабинета. Тридцать пар глаз встретили меня настороженно. К новеньким всегда повышенное внимание. Я не стала исключением. В течение месяца меня изучали. Многие мальчики обратили на меня внимание, интересовались, все ли у меня учебники, как я решила задачу по математике, какой у меня сотовый… Девочки тоже «не обидели вниманием». Самые активные, немного посовещавшись, организовали конкурс «Кто лучше всех умеет расписываться?». Весь класс расписался на чистом листе формата А-4, верхний край которого был загнут. Мне расписаться не предложили, хотя я втайне и попробовала поставить в черновике свою роспись. Получилось красиво. Соседу по парте мои завитушки на росписи понравились.
На большой перемене лист формата А-4 перекочевал на стенд под названием «Классный уголок». Все, кто читал, начинали громко спорить и возмущаться, кто-то попытался сорвать листок. Девочки-активистки грудью стояли на защите своего «детища» и напролом шли на одноклассников: «Ты поставил свою подпись?! Поставил! Посмей не выполнить то, под чем расписался!»
Я вдруг ощутила нарастающую глухую стену отчуждения между мной и классом. Меня стали сторониться даже те, кто со мной общался. После уроков, когда у листа формата А-4 осталась одна активистка, я подошла и прочла:
«Объявляется бойкот новенькой на месяц!
Кто согласен - ставь свою подпись!
Кто нарушит условие, тому объявляется бойкот на два месяца! Ты подписался!» И далее шли подписи всего класса. Все тридцать человек.
Я почувствовала себя слабым и беззащитным птенчиком, которого норовят растерзать охотничьи собаки, натасканные псарями. С безразличием скользнув взглядом по активистке, я вышла из кабинета.
Дома у меня был нервный срыв. Вызывали даже врача. Я не могла понять, за что меня так возненавидели девочки-активистки. Знаю, что моя мама пошла в школу, встретилась с классом и с учителем. Мама назвала бойкотный лист подлостью, низостью, мерзостью и потребовала принести извинения. Мама сослалась и на Льва Толстого, который утверждал, что воспитание есть воздействие одного человека на другого с целью «заставить воспитываемого усвоить известные нравственные привычки».
Учительница, смущённо улыбаясь, прижимала руки к груди, нервно теребила пальцы и всё говорила маме, что это очень хорошие девочки из воспитанных семей. Класс молчал. Ни учительница, ни класс извинений не принесли. Меня перевели в параллельный, к другому учителю.
Обо всём этом я и вспомнила на первом педсовете в своей жизни, когда моего бывшего первого классного руководителя представляли к высокой награде. Эта учительница также стояла перед всеми, прижимая руки к груди и нервно теребя пальцы, и смущённо улыбалась. Думаю, она была рада незаслуженной награде «Заслуженный учитель России».
Уважаемый Александр Васильевич!
Мне кажется, звание Заслуженного учителя надо давать педагогам, у кого в глазах - жизнь, в сердце – любовь, на душе – вера в детей, а за спиной – крылья! Думаю, Вам надо потребовать, чтобы Вас ввели в данную правительственную комиссию во избежание незаслуженных наград «заслуженным чиновникам».
С уважением, Новикова Александра Андреевна, педагогический стаж один год.
Фото из Интернета.