Я вел с другими войны, а она сама с собой.
И мы не замечали, как покорны друг для друга.
Мне это все казалось так, игрой,
Лекарством от скучного досуга.
Мы два огня, что сливались в пожары,
Ругались, все сжигая до тла с непривычки.
Про нас можно фильмы снимать, писать мемуары.
Мы горели и жги, искрились, как спички.
Я войну вел с другими, а она... утихала,
Я не понял тогда всей причины по сути.
Закрывшись в себе, как свеча угасала,
Словно глотала оксид старой ртути.
Я снова и снова кострами светился,
А она, как вода, отныне тушила.
Я был слишком слеп, но я изменился,
Жаль лишь тогда, когда уходила.
Моя стихия огня потухла, угасла,
Смирив леденящим своим нежным взором.
Она стала цунами, но все так же опасна.
Она стала волнистым бушующим морем.
Не возможно разным стихиям сливаться,
Это непросто, как ни крути.
Мы не с умели, не смогли разобраться,
Как ее иссушить, как зажечь, как спасти?
И годы бегут, и не пишутся строчки отныне,
На суше ужасен и противен мне век.
Она пред глазами, как на картине.
Как целым миром может стать человек?
И время идет, мы тихо стареем,
Молодеть не придется - соберу чемодан.
От чего мы по жизни от страха робеем?
Кто нам несчастья с детства внушал?
Да, мы разные с ней, до дрожи по телу.
Но я со всех ног мчусь на причал.
Сяду на пирс, теперь знаю я цену,
Тому, что когда-то, увы потерял.
Ну здравствуй, Море.
Я здесь. Я скучал.