Освободительный поход - или удар в спину ?
17 сентября 1939 года советские войска силами двух фронтов пересекли восточные границы Польши и стали продвигаться на запад. Чуть ранее в далёкой Монголии завершился военный конфликт между советско-монгольскими и японскими вооружёнными группировками, вошедший в историю, как конфликт в районе реки Халхин-Гол. Один из японских офицеров, захваченных в ходе этих боёв в плен, на допросе высказался по поводу целей конфликта по-самурайски лаконично и безапелляционно: “ Территория ваша будет наша”. Подобными ли мыслями руководствовались в московском Кремле, отдавая приказ войскам перейти границу польского государства? Думаю, что как Москва, так и Варшава никогда не считали земли Западной Беларуси и Западной Украины вашими, а,напротив, исключительно и всецело нашими. Польское руководство – на том основании, что эти территории входили в состав Речи Посполитой ещё в далёком 1469 году по решениям Люблинской унии. Советские руководители считали, что Польша отторгла часть украинских и белорусских земель по праву победителя в войне 1920 года и по условиям несправедливого Рижского договора (1921 год). О разделах Речи Посполитой историками написано много и подробно. Главный вывод из тех событий, думаю ,дискуссиям не подлежит: сильные мира того – Россия, Австрия и Пруссия в 1795 году в третий раз разделили между собой польскую территорию, уничтожив тем самым польское государство.
Поговорим о Рижском договоре 1921 года. Поражение Красной Армии под Варшавой оказалось для московского руководства холодным душем. Вопреки ожиданиям, население Польши не рассмотрело в наступающих с востока краснозвёздных армиях своих освободителей. Напротив, большинство поляков увидело в них оккупантов, стремящихся лишить Польшу независимости. Власти в Кремле в ходе борьбы за мировую революцию не учли очевидного: в течение последних 130 лет Польша не была независимым государством, а постоянно зависимым, являясь частью то одного, то другого, то третьего. Поэтому идеи суверенитета в польском обществе многократно преобладали над любыми другими, касающимися области внешней политики. Поляки не желали ни красных, ни белых , ни чёрных – никаких пришельцев. Они хотели жить по-польски, и в своей стране налаживать жизнь без рекомендаций извне и уж, тем более, навязываемых вооружённым путём. Вот строки из письма Ворошилова к Орджоникидзе ( 4 сентября 1920 года ): “ …мы ждали от польских рабочих и крестьян восстаний и революции , а получили шовинизм и … ненависть к русским “. В сентябре 1920 года на 4-ой конференции РКП (б) Ленин, касаясь итогов войны с Польшей, признал : “мы потерпели … гигантское, неслыханное поражение”.
Отогнав от Варшавы войска Тухачевского, польские армии продолжали наступать на восток и в итоге заняли значительные территории, населённые преимущественно белорусами и украинцами. В частности, они захватили Минск и Слуцк в Беларуси, Проскуров и Каменец-Подольский в Украине. Однако на продолжение изнурительной войны обе стороны не были настроены, и в итоге начались мирные переговоры. Советское руководство дало указание своей делегации добиться мира, во что бы то не стало, пусть даже путём уступок территориального характера. Шесть лет беспрерывных войн (Первая мировая и гражданская) измотали экономику и население бывшей Российской империи. К тому же в это время Советская Россия вела войну с Врангелем. Московская делегация выполнила указания Кремля, и 2 ноября 1920 года предварительный договор между Польшей и Советской Россией вступил в силу. Польские войска были отведены на демаркационную линию. Здесь следует заметить, что ещё 8 декабря 1919 года Верховный Совет Антанты рекомендовал Польше и Советской России установить между собой границу, исходя из этнографической ситуации. То есть там, где проживает большинство поляков – территория Польши, а где большинство населения составляют белорусы или украинцы, там уже земли не польские. Совет Антанты предложил вбить пограничные столбы по линии западнее Львова, Бреста и Гродно. Тогдашнее руководство Польши рекомендациям ведущих держав Европы не вняло. Польские войска покинули ряд занятых районов, в том числе Минск и Слуцк, однако остались на западно- белорусских землях, где проживало 3 млн. белорусов – 80 процентов всего населения присоединённых к Польше территорий. В Украине польскими стали области с 10 – миллионным населением, из которых более половины были украинцами. Эти данные приводятся по польской статистике. При этом следует учесть, что при переписи населения польские статисты зачисляли в поляков всех лиц униатского и католического вероисповедования. Фактически же поляки в этих областях составляли не более 10 процентов населения.
Почему Верховный Совет Антанты волновали судьбы европейских народов? Потому, что страны – победительницы в Первой мировой войне - на Парижской конференции беспокоились в первую очередь о себе - не дай Бог в Европе вновь появится какая-нибудь мощная, обладающая значительной территорией, а, следовательно, и военно-промышленными возможностями держава, наподобие Германии или Австро-Венгрии. Пусть лучше под знаменем ”права народов на самоопределение” на европейском континенте возникнет ряд небольших и не опасных ни в каком отношении государств. Именно поэтому Англия и Франция приветствовали провозглашение самостоятельности Венгрией, Чехословакией, Польшей. Однако стремление Польши восстановиться в границах 1772 года ни Англия, ни Франция не поддержали. Слишком большая Польша - это и впрямь слишком. Отсюда и “линия Керзона”, и противодействие аппетитам польского руководства по поводу Судетской области, Тешина и некоторых районов Литвы.
В целом, де факто, по Рижскому договору c Советской Россией Польше удалось ухватить изрядный кус чужих территорий. А вот “ де юре “- всё было совершенно законно, поскольку под договором, устанавливающим новые границы между Советской Россией и Польшей, поставили подписи полномочные представители, как Москвы, так и Варшавы. Поэтому юридически переход Красной Армией 17 сентября 1939 года польской границы был ничем иным, как нарушением условий мирного договора 1921 года, то есть оккупацией. В связи с этими действиями советской стороны ряд историков характеризуют их не иначе, как “ результат сговора двух агрессоров – Сталина и Гитлера “. Однако , не так всё просто, и здесь есть о чём поговорить. В этот сложнейший период европейской истории Польша также не была молочно-белой и пушистой. Менее чем за год до советского “ удара в спину “ Польша нанесла аналогичный удар в спину Чехословакии. Под каким предлогом? Польское руководство решило “защитить интересы польского населения“, проживавшего в то время в приграничных районах Чехословакии в городе Тешин и его окрестностях. Как это осуществлялось?
Незадолго до данного вторжения имел место пресловутый преступный сговор руководства Польши с Гитлером. Сговор состоялся в Берлине 20 сентября 1938 года, где Гитлер дал добро на присоединение Тешина к Польше, после чего правительство Польши в форме ультиматума потребовало от Чехословакии передачи в состав Польши Тешинской области . В результате сговора двух агрессоров 2 октября польские войска “ взяли под защиту “ проживавших в районе Тешина поляков. Взяли под защиту 80 тысяч поляков и одновременно оккупировали 120 тысяч чехословаков , поскольку они именно в таком количестве в это время в тешинской области проживали. Суть оккупации была не в защите интересов простых поляков. Лакомым куском для польского капитала были заводы и фабрики Тешина. Присоединив небольшую территорию - 862 квадратных километра (площадь современной Москвы), Польша в результате “освободительного похода” в одночасье увеличила мощности своей тяжёлой промышленности. На сколько, вы думаете ? На 10 процентов, на 20 ? Да нет, ни много, ни мало - в полтора раза. То есть, тогдашним польским властям было за что бороться. Не по аналогичным ли причинам определённые мировые силы сегодня “ борются за демократию “ в тех странах, где пахнет нефтью и газом ?
Окрыленные тешинским успехом, власти Польши 29 ноября 1938 года решили урвать еще один кусок чужой земли. На этот раз в Карпатах (223 км;). Однако из Берлина прозвучало: «Halt», и дело не выгорело. Намерение «прихватизировать» районы Молдавской Остравы и Витковец в реальность не воплотилось. Кстати, в это же время секретные переговоры с руководством фашистской Германии вели и венгерские власти. Вопрос все тот же: приобретение кусочка «чехословацкого пирога». Это всего лишь два примера из тогдашних политических будней Европы. А вот еще один. В ночь на 17 марта 1938 года Польша предъявила ультиматум Литовской республике. Его суть: убирайте, господа литовцы, из своей конституции упоминание о городе Вильно, как о столице литовского государства, а также восстанавливайте с Польшей дипломатические отношения. А разве их не было? Не было. И все из-за Виленского края и самого Вильно-Вильнюса.
В марте 1921 года закончилось состояние войны между Польшей и Советской Россией. А в сентябре начались польско-литовские переговоры, на которых ключевым был вопрос: Виленский край — это территория ваша или наша? В конце концов, 7 октября польская делегация подписала соглашение, по которому Вильнюс признавался литовским. Полякам не хотелось обострять отношения с Лигой наций, которая как раз в это время рассматривала жалобу Литвы на действия польских войск, находившихся на литовской территории. Тем не менее, отдавать Вильно польскому руководству очень не хотелось, и в Варшаве решили разыграть фарс. На территории Виленского края в этот момент находились польские войска, которыми командовал генерал Желиговский. Узнав о подписании с литовцами «предательского» соглашения, генерал пришел в ярость и в духе времен «либерум вето» повелел: «Не позволям!» И взял власть в Виленском крае в свои генеральские руки. Правительство же в Варшаве руками лишь развело — что, мол, с этим мятежником поделаешь. Войск-то у него целая дивизия.
Пообтерся малость в городе Вильно генерал и замыслил провести всеобщие выборы в органы власти — сейм Вильно. Выборы состоялись. Естественно, демократические, открытые. Правда, не совсем всеобщие, так как практически бойкотировались белорусами, литовцами и евреями, коих в крае было 80% населения. Остальные в выборах участвовали и выбрали городской сейм. На первом же заседании сейм провозгласил Виленский край «неотъемлемой частью Польши». Варшавский сейм оценил действия мятежного края очень положительно и с радостью включил Вильно в состав польского государства. С подобным волеизъявлением двадцати процентов жителей города власти Литвы не согласились и поэтому включили в текст своей конституции слова: «Столицей Литовской республики является город Вильнюс». И, естественно, не стали устанавливать с оккупантами дипломатические отношения.
Давно замечено, что военное присутствие часто обеспечивает «свободное волеизъявление народов». В 1940 году правительства трех независимых прибалтийских государств — Эстонии, Литвы и Латвии — были вынуждены разместить советские войска на территории своих стран. А через некоторое время выяснилось, что литовцы, эстонцы и латыши все двадцать лет своего независимого развития мечтали о вступлении в семью народов СССР. Что и произошло вскоре в результате выборов в каждом из трех прибалтийских государств, причем чуть ли не в один день.
А вот еще факт из европейской политической жизни 1940 года. 10 мая жители Исландии увидели на улицах своих городов и местечек вооруженных солдат в иностранной форме. Военные вели себя по-хозяйски: размещали авто и бронетехнику, складировали военное имущество, обустраивали казармы. Правительство Исландии заявило было протест по поводу нарушения суверенитета, на что непрошеные гости кратко пояснили: «территория ваша будет наша». Правда, добавили к этому ёмкому изречению слово – временно. Как только, мол, Гитлера разобьем, тут же скажем всем вам «прощайте».
Англичане (а это были именно они) никогда с формами ведения войн особо не церемонились. Вот что написал в мемуарах отдавший приказ оккупировать Исландию тогдашний премьер-министр Великобритании У. Черчилль: «Кто владеет Исландией, держит в своих руках пистолет, нацеленный на Англию. Исходя из этого, мы, с согласия исландского народа, оккупировали Исландию в 1940 году, когда немцы захватили Данию». Насчет «согласия народа» господин Черчилль, конечно же, пошутил. Никто не видел перед высадкой британских войск, как по городам и селам островной страны ходили с опросными листами: не желаете, мол, чтобы вас временно оккупировали англичане?
А если серьезно, то, фактически, оккупация Исландии была необходима с военной точки зрения, дабы то же самое не сделали с островным государством гитлеровцы. Многие историки, и, в частности, один из крупнейших военно-морских, Уэнтверт Роскилл, полагают, что альтернативы действиям англичан в Исландии в 1940 году не было. У. Роскилл далее (в книге «Флаг Святого Георгия») пишет, что германская оккупация Дании 9 апреля 1940 года явилась «законным основанием» для скорой оккупации Исландии войсками Великобритании. Можно ли соглашаться с мыслями подобного рода? Естественно, нельзя, ибо оккупация, то есть захват вооруженным путем чужой территории, ни при каких обстоятельствах законным быть не может. Речь может идти о вынужденных действиях военного характера в борьбе со всеобщим злом. В случае с Исландией так и было. Ее жители избежали встречи с фашизмом, которая обернулось бы трагедией для многих исландских граждан.
При рассмотрении событий сентября 1939 года в Польше некоторые историки утверждают, что «Польша была повержена в результате согласованных военных операций Германии и СССР против польских вооруженных сил». Подобные мысли искажают реальную картину вышеуказанных событий в следующем: Красная Армия начала военные действия против польских войск на 17-й день после нападения Германии на Польшу. К этому времени польская армия была фактически разгромлена, а руководство страны 17 сентября 1939 года удирало от своего народа через румынскую границу. К этому времени немцы окружили Варшаву, взяли Брест ,Белосток. Сплошного фронта польских войск уже не существовало, хотя в отдельных местах бои продолжались. Помимо Варшавы, до 19-го сентября оборонялась Гдыня. Модлин сопротивлялся до 29-го сентября. Гарнизон косы Хель боролся до 2 октября, а оперативная группа «Полесье» под командованием генерала Ф. Клеэберга капитулировала после серии боев 6 октября. Но все эти действия уже ничего не меняли в стратегическом плане.
А вот как «громила польские войска» Красная Армия. В 3 часа 15 минут утра 17 сентября 1939 года посол Польши в Москве получил ноту советского правительства. В ней говорилось, в частности: «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей. ...Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам». Примерно так же обосновал причины похода Красной Армии на запад и министр иностранных дел СССР Молотов в выступлении по радио в этот же день. Кроме того, в радиовыступлении отмечалось, что в течение двадцати лет «наши украинские и белорусские братья находятся под гнетом польских помещиков и капиталистов».
В пять часов утра 17 сентября части Красной Армии перешли советско-польскую границу. Плотность польских войск в приграничной полосе была настолько малой (8 человек на 1 км), что ни о каком сопротивлении двум насыщенным личным составом и боевой техникой советским фронтам нечего было и мыслить. Вступившие в Польшу войска Красной Армии насчитывали 600 тысяч солдат и офицеров, почти 5 тысяч орудий и минометов, 4700 танков. В это раннее утро штаб главнокомандующего польской армией Рыдз-Смиглы находился на границе с Румынией и готовился покинуть территорию Польши. И тут от подразделений корпуса польской пограничной охраны командующему стали поступать сообщения о пересечении советскими войсками восточной границы. Сообщалось, что большевики-танкисты едут с открытыми (то есть не в боевом положении) люками, улыбаются и машут шлемами. Польский главком пребывал в растерянности, не зная, какое принять решение. В это время в Коломые (город неподалеку от венгерской границы) находился министр иностранных дел Польши Юзеф Бек. Рыдз-Смиглы связался с ним, однако министр ничего ясного по поводу происходящего сообщить не мог. Главком польской армии знал, что в восточных районах Польши сил для противодействия войскам Красной Армии нет. К концу дня ситуация несколько прояснилась, так как стало известно содержание выступления Молотова по радио. И вечером решение польский главком принял: «войскам... осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести». Лишь частям корпуса пограничной охраны, отступавшим к Днестру, предписывалось прикрывать районы «румынского предместья» (для обеспечения перехода румынской границы правительством Польши). Поздно вечером 17 сентября военное командование и правительство Польши уже находились в Румынии.
Продвижение Красной Армии на запад с военной точки зрения было классическим походом. Походные колонны солдат, кавалерии, танков неспешно продвигались по дорогам Западной Украины и Белоруссии. Лишь кое-где спорадически возникали мелкие стычки с разрозненными польскими отрядами и группами наспех собранных ополченцев, в основном из числа польской националистической молодежи. Города и села советские войска занимали, как правило, без боя. Польские солдаты и офицеры охотно сдавались в плен. Тем не менее, в ряде случаев части Красной Армии наталкивались на более или менее организованное сопротивление. Так, например, случилось в Вильно. Вечером 18 сентября советские танки подошли к южным окраинам города. Командующий виленским гарнизоном полковник Окулич-Козарин имел под ружьем 7 тысяч солдат регулярных войск и около 14 тысяч ополченцев. Вести бой с оснащённым артиллерией и бронетехникой противником полковнику не хотелось, и он отдал приказ быть готовыми к выходу из Вильно. Через некоторое время он выслал парламентера в расположение советских войск, чтобы уведомить о желании покинуть город без ведения боевых действий. Выслав парламентера, сам полковник покинул Вильно. Парламентер же, подполковник Тадеуш Подвысоцкий, возвратившись из расположения советских войск, после короткого совещания с группой офицеров принял решение Вильно не сдавать, о чем и издал приказ примерно в 22 часа. К этому времени значительная часть гарнизона уже вышла из города. Тем не менее, решительно настроенные польские бойцы и командиры стали готовиться к обороне. Подкрепление кадровым военным было организовано в лице гимназистов-старшеклассников, которое возглавил учитель одной из польских гимназий Г. Осиньский. В распоряжении обороняющихся имелось несколько легких артиллерийских орудий, небольшое количество пулеметов и бутылок с зажигательной смесью. На Вильно наступал 7-й танковый полк сводной советской танковой бригады. Танкисты натолкнулись на упорное сопротивление и лишь к рассвету 19 сентября овладели юго-западной частью города. К этому времени город покинул и подполковник Подвысоцкий с частью защитников Вильно, направившись к литовской границе. Тем не менее, другая часть решительно настроенных оборонцев осталась на позициях и отбивала атаки советских войск в течение всего дня. Лишь с наступлением вечера сопротивление защитников Вильно было сломлено. Так, в течение суток слабо вооруженные польские солдаты и ополченцы отражали танковые атаки регулярных частей Красной Армии.
Сопротивление Красной Армии оказали и защитники Гродно. Польские силы в Гродно были незначительны: 32-й дивизион Подляской кавбригады, батальон национальной обороны «Поставы», 31-й караульный батальон, две зенитно-пулеметные роты, два батальона запасного центра 29-й пехотной дивизии, штурмовая рота из этой же дивизии, а также отряд под командованием Ж. Блюмского. Поддержку регулярным польским силам оказывали жандармы, полицейские и отряды добровольцев из числа польской молодежи.
21 сентября около 13 часов танки 27-й танковой бригады Красной Армии подошли к городу и к вечеру заняли его южную часть, выйдя к берегу Немана. Защитники Гродно использовали в борьбе с танками немногочисленные орудия и бутылки с зажигательной смесью. Несколько танков, прорвавшихся по мосту в северную часть города, были уничтожены. В 6 часов утра 22 сентября советские войска вновь атаковали город и к 14 часам прорвались к центру Гродно, однако были отброшены на исходные позиции с потерями. Во время обороны железнодорожного моста отличился ротмистр К. Лопяневский. Из единственного противотанкового ружья он подбил советский танк, пытавшийся прорваться в северную часть Гродно. Несмотря на все усилия, подразделения советской 20-й моторизованной бригады так и не смогли переправиться через Неман. Однако обороняющиеся понесли серьезные потери. Не хватало ни вооружения, ни боеприпасов, и командующий обороной города генерал бригады (в отставке) В. Пшезоджецкий принял решение отходить на север. В ночь на 22 сентября защитники Гродно покинули город, который они обороняли в течение полутора суток. В боях за Гродно советские войска понесли потери в бронетехнике (23 единицы) и живой силе (57 убитых, 159 раненых). Потери Красной Армии при взятии Вильно и Гродно были наиболее значительными в ходе боевых действий в Западной Белоруссии. Другие города и местечки либо освобождались Красной Армией без боя, либо с незначительными перестрелками. Так, при «зачистке» Пинска погибло четыре красноармейца, при взятии Кожин-Городка — три красноармейца. Города Волковыск и Лиду советские войска заняли без потерь.
Таким образом, войны в полном смысле этого слова ( польские войска, выполняя приказ Рыдз-Смиглы, от боевых действий в целом уклонялись либо сдавались в плен) между Польшей и СССР фактически не было. Красной Армии, кстати, в ходе операций не разрешалось применять авиацию и тяжёлую артиллерию с целью минимизации возможных потерь среди гражданского населения.
Как же расценили действия СССР против Польши главные европейские державы, Лига наций и известные в то время политики?
18 сентября 1939 года на заседании английского правительства было решено «не посылать России никакого протеста». В этот же день премьер-министр Франции Э. Даладье осведомился у посла СССР, берет ли Советский Союз украинское и белорусское население под свой вооруженный протекторат временно, либо Москва хочет присоединить эти области к СССР. 17 и 27 октября Лондон заявил руководству Москвы, что желал бы видеть Польшу в этнографических границах, поэтому не может быть проблемы возврата ей Западной Украины и Западной Белоруссии. В целом официальная позиция и Англии, и Франции свелась к молчаливому признанию действий СССР в Польше. Не объявило войну Советскому Союзу и польское правительство. Да и как оно могло ее объявить? Руки тех, кто был ответственен за судьбу Польши, ее народа, в это время держали чемоданы, а мысли были заняты одним — как можно быстрее домчаться до румынской границы. Удрал в Румынию и сам главнокомандующий Рыдз-Смиглы, бросив войска и сражающуюся Варшаву, на защиту которой грудью встали патриоты, настоящие сыны и дочери Польши — солдаты, офицеры, жители столицы.
Был ли поход Красной Армии освободительным? Кто кого и от кого освобождал?
По состоянию на 1-е сентября 1939 года в Европе имелись две этнические белорусские территории: восточная (часть СССР) и западная (часть Польши). Один народ был разделен волею истории и сильных мира сего на две части. На востоке — пусть и не всецело самостоятельная, но все же страна с государственным белорусским языком, национальным флагом, гимном, столицей. На этой территории работали белорусские театры, печатали на родном языке свои книги белорусские поэты и прозаики. На белорусском языке велись радиопередачи, выходили многие десятки газет и журналов. Количество белорусскоязычных школ в городах и селах исчислялось тысячами. В столице БССР, городе Минске, работала Белорусская академия наук, а в ее составе три десятка научно-исследовательских институтов. Правительство БССР настойчиво проводило политику всеобщего образования белорусов. Все виды обучения от начальной школы до вузов были бесплатными. Сын, дочь рабочего, крестьянина, любого гражданина страны получали образование, не тратя из семейного бюджета ни копейки. Ни о чем подобном на польской части белорусских земель и мечтать не приходилось. В 1932 году в Польше за обучение на 1-м курсе студент должен был заплатить 270 злотых, на 2-м и 3-м курсах — по 220 злотых, на последующих — по 200 злотых. Много это или мало? В 1934 году килограмм сахара стоил 1, 26 злотых, пара мужских ботинок — 25 злотых. Средняя заработная плата рабочего в промышленности составляла в Западной Белоруссии около 75 злотых в месяц. Но их еще надо было суметь заработать, так как в «крэсах» хроническая массовая безработица была настоящим бедствием. Как в городе, так и на селе имел место значительный избыток рабочих рук. А среднемесячное пособие составляло 4—5 злотых в месяц для одинокого безработного и 12—14 злотых для семьи безработного из 4—5 человек. Медицинская помощь «за польским часом» оказывалась только за деньги и для большинства была недоступной. На 10 тысяч жителей приходилось менее 2-х врачей и менее 7 больничных коек (по данным за 1938 год). В БССР соответственно в это же время на 10 тысяч жителей: врачей — 4,5; больничных коек — 31. Больниц на территории Западной Белоруссии в сентябре 1939 года было всего 65 (к концу 1940, за полтора года Советской власти их стало уже 260, то есть в четыре раза больше). Детские сады и ясли для простого люда — такого понятия «за польским часом» трудящиеся Западной Белоруссии просто не знали. Зато их (почти бесплатных) в БССР в 1940 году было 1490 , рассчитанных на 59 тысяч детей.
Не было у «польских» белорусов и многого другого. Представьте себе, к примеру, западнобелорусского рабочего, который задает своему работодателю «простой, естественный» вопрос: «Когда подойдет моя очередь на квартиру?» Думаю, что в весьма сжатые сроки такого любопытного работника машина с красными крестами отвезла бы в психиатрическую больницу. В БССР же только за период 1938—1941 годов (до начала войны) было введено 490 тысяч м; бесплатного жилья. При этом квартплата плюс коммунальные услуги составляли в среднем около 4% бюджета семьи. Вопросы работников-западнобелорусов к работодателям о льготных путевках в дома отдыха и санатории повлекли бы за собой вызовы все тех же машин с характерными крестами на боку.
От оппонентов предвижу реплику, что, мол, в этих санаториях отдыхали сплошь партийные и советские работники с семьями. Отдыхали, конечно. Но и другие тоже. Вот только один пример. Из числа рабочих и служащих Оршанского льнокомбината в 1939 году отдохнул в санаториях 271 человек.
В конце 1930-х годов белорусская школа в Западной Белоруссии практически прекратила существование, что явилось результатом целенаправленной политики польского руководство по ассимиляции белорусского населения. В БССР процесс белорусизации в 1930-е годы затормозился, но вспять не повернул. Вот один факт: 24 января 1941 года партийное руководство БССР принимает постановление «Об изучении белорусского языка в ВУЗах, техникумах и школах БССР», в котором резко выступило против ограничения функций белорусского языка в учебных заведениях. Ограничения характеризовались в постановлении как грубейшая политическая ошибка в деле подготовки белорусских кадров.
Вот такие две стороны одной белорусской медали образца 1939 года. Неудивительно, что значительная часть белорусской интеллигенции западных земель встретила приход Красной Армии не просто благожелательно, а с радостью. Впоследствии радости заметно поубавится, но об этом позже. Нельзя также не отметить, что на вновь приобретенных белорусских землях советские органы власти целый ряд вопросов решали достаточно осторожно и продуманно. Так, равноправными были признаны и узаконены сразу четыре языка: белорусский, русский, еврейский и польский. Коллективизация на селе масштабно не проводилась. К началу войны с Германией в колхозы объединились менее 7% крестьянских хозяйств (около 8% пахотных площадей).
Польское правительство на «крэсах” проводило экономическую политику в интересах кого угодно, но только не большинства белорусов. О развитии промышленности здесь оно не беспокоилось, поскольку рассматривало эти области как сырьевые — источник валютных поступлений за счет вырубки больших лесных массивов. За без малого два десятка лет оккупации западнобелорусских земель польские власти построили здесь лишь одну железнодорожную ветку длиной всего 89 км! Телеграфные и телефонные линии не строились вообще. Лесные богатства расхищались. За время оккупации было вырублено 590 тысяч гектаров леса, тогда как прирост составил всего 42 тысячи гектаров. То есть вырастало одно дерево, вырубалось пятнадцать. Из всей вырабатываемой в Польше электроэнергии на долю Западной Белоруссии приходилось менее 2%. Из «крэсов» — по сути, польской колонии — в интересах крупного капитала и нужд остальной Польши вывозились, помимо леса, лен, воск, мясо, рыба. В 1924 году польские власти продали англичанам право на вырубку лесов в Беловежской пуще сроком на десять лет.
А вот какой была экономическая ситуация в сельском хозяйстве «крэсов». Заметим, в селах Западной Белоруссии в то время проживало более 80% населения. Помещик, в среднем, имел 500 гектаров земли, крестьянин — 7. Были и «приятные исключения». Так, у потомка Радзивиллов в районе Давид-Городка площадь поместья составляла 155 тысяч гектаров (кусочек земли размером 40х40 км). В обществе всегда есть богатые и бедные, но первых почему-то всегда заметно меньше. И на землях «крэсов» «богатенькие Буратины» тоже были, в количестве около 8%. Они владели земельными участками от 20 до 100 гектаров. В таких хозяйствах насчитывалось до полутора десятков коней, до 25 коров. Для ведения подобного хозяйства широко привлекался наемный труд в лице батраков, коих в селах было в то время с избытком. Села Западной Белоруссии были перенаселены, земли на всех не хватало (не забирать же ее у потомка Радзивиллов). Отсюда и значительных масштабов исход белорусов в 20-ые, 30-ые годы на «земли обетованные» (Канада, США, Западная Европа). Бедняцких хозяйств было много. По переписи 1927 года в сельском хозяйстве Западной Белоруссии не имели коней 29% дворов, коров — 15,7%.От подобной картины создаётся впечатление, что земли на «крэсах» в своё время делили не иначе, как предки одессита Попандопуло: 1% землевладельцев владел 55% земли.
В июле 1925 года польский сейм принял закон о парцеляции и осадниках. По замыслу закон был вроде бы прогрессивен: некоторая часть помещичьей и государственной земли подлежала распределению и продаже. По этому закону такие земли получали военные колонисты: бывшие офицеры и унтер-офицеры польской армии, уволенные в запас либо в отставку, так называемые осадники. Они получали землю (от 15 до 45 гектаров) бесплатно либо по льготной цене. Жилье им строилось за государственный счет, а на обзаведение хозяйством они могли рассчитывать на долгосрочный банковский кредит. Осадники селились хуторами и поселениями вдоль советско-польской границы. Они имели оружие и выполняли ряд полицейских функций. Помимо бывших военнослужащих польской армии западнобелорусские земли приобретали и другие покупатели, имевшие деньги. Однако из каждых десяти покупателей шестеро были поляками. Польское правительство приняло закон о ликвидации сервитутов (когда и помещик, и крестьяне имели равные права по использованию для выпаса скотины одного и того же луга, пользование рекой, лесом). Результатом ликвидации сервитутов явилось то, что три четверти сервитутной земли оказались в руках горстки богатых людей, чаще всего местных помещиков. То есть аграрная реформа проводилась польскими властями в интересах богачей. Тяжёлым было и положение рабочих в городах Западной Беларуси. За одну и ту же выполненную работу рабочий Варшавского воеводства получал в середине 30-х в среднем 175 злотых в месяц, а Новогрудского (Западная Беларусь) – 65. Из этих денег приходилось платить налоги и до половины заработка за жильё. Вполне естественно, что в таких условиях основной едой рабочего и его семьи были хлеб и картофель. Налоговые сборы постоянно увеличивались и нередко превращались в невыносимое бремя. Имущество должников конфисковывалось. Широко применялись лицитации – распродажа имущества должников на публичных торгах. Так, в 1931 году только в Новогрудском воеводстве состоялось более 120 тысяч лицитаций. В 1928 году в Виленском воеводстве была собрана лишь треть обычного урожая зерновых. Голод охватил сотни тысяч крестьянских семей. Вот что писала в этой связи в мае 1929 года польская правительственная газета “ Gazeta Polska” : “ Голод настолько страшный, что своими масштабами превышает голод послевоенной Виленщины. Сообщают, что жители уже на протяжении недель питаются картофельной кожурой, которую покупают в местечках, распродавая хозинвентарь. Сельские жители позамыкали дома и вместе с жёнами и детьми лежали, ожидая, когда смерть избавит их от голодных мук.”
В целом, можно сделать вывод: многим гражданам “ крэсов “ жилось непросто, а определённой части крайне тяжело. Польское руководство пыталось решить накопившиеся проблемы села, однако проводило их в интересах богатого меньшинства. Немудрено поэтому, что в умах большинства жителей Западной Беларуси изменение политической обстановки порождало мысли и надежды на лучшее будущее, а западнобелорусская интеллигенция видела в изменении политической обстановки возможность своего участия в налаживании культурной жизни в западном регионе в составе БССР.
Итак, 17 сентября части Красной Армии стали продвигаться вглубь территорий Западной Беларуси и Западной Украины. Ряд историков в этой связи настойчиво пишут о войне СССР с Польшей в сентябре 1939 года. Однако, в исторической науке отсутствует, к примеру, понятие о “войне СССР с Японией” в районе реки Халхин-Гол всё в том же 39-м. Это событие вошло в историю, как военный конфликт. Некоторые историки называют его даже военным инцидентом. Для справки: “инцидент” с Японией длился (с перерывами в наземных операциях) более 4-х месяцев. Потери советских войск при этом составили около 25 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Японцы сумели уничтожить 253 советских танка и 207 самолётов. При действиях же “в войне” на территории Западной Беларуси Красная Армия понесла потери в десять раз меньшие, как в личном составе, так и в технике.
Беларусь в составе СССР не являлась, безусловно, всецело самостоятельным государством, однако ряд вопросов, касающихся национального развития республики, решался непосредственно в Минске. Руководство БССР, к примеру, инициировало и сумело добиться положительного решения такой важнейшей проблемы, как возвращение ряда исконных белорусских земель в состав республики.
Меньшей части жителей “крэсов” смена власти принесла множество проблем: экономических, социально- политических, либо тех и других одновременно. Капиталисты лишились своих предприятий, помещики - своих обширных угодий, банкиры – банков. В СССР частная собственность была под запретом. В соответствии с марксистской идеологией хозяин предприятия считался эксплуататором, живущим за чужой счёт.
На селе новая власть также повела чистку крестьянских рядов на предмет выявления “социально чуждого элемента”. При этом в число “ нетрудового элемента” попали и те, кто горбатился на своей земле с утра до вечера всей семьёй, выращивая зерновые и овощи, содержал домашних животных - лошадей, коров, свиней, ухаживал за ними, не зная выходных и праздников. “Вина” таких рачительных хозяев, по мнению новых властей, состояла в том ,что они нанимали в период уборки урожая работников, не справляясь с большим объёмом работы силами своей семьи. А некоторые имели помощников в хозяйстве постоянно на условиях найма (что, по взглядам большевиков, вообще не лезло ни в какие ворота). По-существу, на присоединённых западно-белорусских землях новые органы власти начали проводить” зачистку” на классовой основе, а также предпринимать жёсткие действия против явных противников нового общественного строя и тех, кто ,предположительно, мог бы пополнить их ряды в будущем.
Масла в ситуацию с поисками врагов Советской власти в Западной Беларуси подлило решение польского правительства в эмиграции от 13 ноября 1939 года начать вооружённую борьбу с Советами. Был создан Союз Вооружённой Борьбы (СВБ), главной задачей которого являлась вооружённая борьба, как с гитлеровской Германией, так и с Советским Союзом до полного освобождения всей территории Польши ( по состоянию на 1 сентября 1939 года). За полтора года Советской власти органы НКВД выявили в Западной Беларуси ни много, ни мало – 568 подпольных групп, в которых участвовало около 16 тысяч человек. Из каких категорий граждан формировались эти группы? Прежде всего, из бывших военнопленных польской армии, которые сдались Красной Армии на территории “крэсов”. В течение сентября-ноября 1939 года новая власть отпустила по домам от 40 до 50 тысяч сдавшихся в плен солдат польской армии с напутствием:”Идите по домам и не поднимайте оружие против Советской власти”. Отпущенные были рядовыми солдатами и младшими командирами - жителями Западной Беларуси и Западной Украины. В это же время из числа не отпущенных офицеров, сержантов и солдат польской армии многим удалось, благодаря нестрогой охране, бежать во время маршей и переходов из лагеря в лагерь. Значительная их часть сразу же встала на путь борьбы с новой властью. Кроме того, в течение декабря 1939 года – января 1940 года на включённых в состав СССР западных территориях были национализированы заводы, фабрики, банки и крупные торговые предприятия. Помещичья земля передана в собственность государства. Естественно, что все, кто потерял собственность в ходе таковых мероприятий, автоматически становился последовательным и непримиримым противником Советской власти. В ненависти данной категории бывших польских граждан к Советам, помимо экономической составляющей, присутствовала политическая: ”Проклятые москали захватили исконно польские земли”. Идею возврата “крэсов” поддерживало практически всё польское население присоединённых территорий. Поэтому быстрому возникновению многочисленного вооружённого подполья в Западной Беларуси удивляться не приходится. В считанные месяцы подполье обрело чёткую организацию и единое руководство. Ещё 27 сентября, в последние дни героической обороны Варшавы, главнокомандующий польскими войсками маршал Рыдз-Смиглы направил в столицу Польши письмо (самолётом), в котором приказывал создать подпольную военную организацию для борьбы с оккупировавшими территорию Польши советскими и немецкими войсками, что и было сделано в краткие сроки. Вот выдержка из директивы генерала С. Ровецкого, (“Грота”), будущего командующего Армией Крайовой , от 28 сентября 1940 года: ”Исход ожидаемого конфликта между Россией и Германией в данный момент предугадать невозможно. Для нас было бы лучше всего, если бы немцы напали на Россию, уничтожили её вооружённые силы и облегчили тем самым для нас решения в будущем вопроса о нашей восточной границе”. А далее директива предписывала подпольным отрядам быть готовыми для проведения массовых диверсий и организации партизанского движения. Вот почему, уже в конце сентября 1939 года многие патриотически настроенные и воспитанные в духе великопольской державности молодые люди ушли в леса, где стихийно создавали отряды сопротивления, собирая брошенное в лесах оружие. Подпольное движение набирало обороты под руководством бывших офицеров польской армии. Новая власть – советская, в свою очередь, повела борьбу с вооружённым подпольем, с помощью, прежде всего органов НКВД. Начались аресты. При этом лишались свободы целые категории граждан.
Прежде всего, органы НКВД арестовали офицеров и подофицеров бывшего Войска Польского, жандармерии и полиции, которые сумели избежать плена в ходе сентябрьских военных действий. Попали за решётку также помещики, крупные предприниматели. В тюремные камеры поместили и тех, кто нелегально переходил границу, и тех, кто открыто требовал восстановления Польши в границах 1921 года. Арестовали агентов “дефензивы” - польской политической полиции, а также просто не согласных с новой властью. Волна арестов накрыла и проституток, дабы не мешали строительству общества высокой морали. Было принято решение также о выселении всех, без исключения, осадников и лесников с семьями, как категорию населения, явно враждебную Советам. Осадники и впрямь никак не могли быть сторонниками новой власти, поскольку при поляках пользовались немалыми льготами и привилегиями. Для Советской власти осадники были кулаками, со всеми вытекающими последствиями, то есть врагами трудового народа, и не более того. У местных жителей осадники тоже не пользовались любовью, так как им польские власти выделили наделы, в десятки раз превышавшие по площади земельные хозяйства белорусов - бедняков и середняков. История свидетельствует о случаях самосуда и расправы местного населения над осадниками в районе города Скидель 22 – 23 сентября 1939 года, в результате чего погибло 42 человека. Известны и другие случаи подобного рода на территории Западной Беларуси.
Московское руководство всерьёз решило очистить присоединённые земли от разного рода “ скверны”. Помимо физического уничтожения многих членов нелегальных вооружённых формирований и “врагов народа”, оно приняло решение о выселении десятков тысяч людей из обжитых мест. В соответствии с постановлением Совнаркома СССР номер 2122-617 от 29 декабря 1939 года новая власть стала выселять осадников, лесников и членов их семей. Всего этой категории населения было выселено почти 51 тысяча человек. Выселение осуществлялось в заволжские области СССР, Алтайский край и Коми АССР. Далее, в марте 1940 года, решили депортировать членов семей тех, кто находился в лагерях военнопленных и в тюрьмах. Там в это время находились бывшие офицеры Войска Польского и полицейские, бывшие жандармы, тюремщики, боевики подпольных организаций, помещики, фабриканты, беженцы из германской части бывшей Польши. Выяснилось, что выселению подлежат около 26 тысяч семей с территории Западной Украины и Западной Беларуси, что и было сделано в краткие сроки. Третья депортация касалась проживавших в это время на территории БССР беженцев из Польши. Их было примерно 110 тысяч человек, в основном евреев. В мае-июле 1940 года 42 тысячи из них выселили в Сибирь и другие отдалённые районы СССР. 14 мая 1941 года руководством СССР было принято ещё одно постановление на эту тему. Теперь выселению подлежали определённые категории граждан не только Западной Украины и Западной Беларуси, но и республик Прибалтики и Молдавии. Отличительная черта четвёртой депортации заключалась в высылке, не только “политических”, но и уголовных элементов, совершивших тяжкие преступления (умышленные убийства, изнасилования, подделка денежных знаков, хранение огнестрельного оружия). Общее количество депортированных, заключённых в тюрьмы либо расстрелянных органами НКВД в Западной Беларуси с сентября 1939 года по июнь 1941 года точно неизвестно. Одни историки называют цифру в 200 000 человек, другие – меньшую. Но важна сама суть этих действий. Она в том, что большое число людей, за исключением уголовников и тех, кто противодействовал новой власти с оружием в руках, подверглось репрессиям незаслуженно. Следует учесть, что сам процесс переселения ни в чём не повинных людей в отдалённые, необжитые районы СССР повлёк за собой смерти части переселенцев, поскольку осуществлялся без соблюдения принципов гуманизма.
Чтобы дать, в заключение, общую оценку факту вхождения Западной Беларуси в состав БССР, вспомним, что в каждом событии “кто-то теряет, а кто-то находит”. Применительно к событиям 17 сентября 1939 года, тех, кто приобрёл, как показала начавшаяся война, в Беларуси оказалось значительно больше: 440 тысяч белорусов сражались с фашизмом на территории своей республики за свою родину и свою власть. Против – в десять раз меньше.
Можно поразмышлять и о следующем. “Ударив в спину Польше”, СССР с юридической точки зрения поступил неправильно. Давайте теперь рассмотрим “правильный” вариант – Советский Союз не пересекает польские границы 17 сентября. Что произошло бы при таком развитии событий? Тогда гитлеровская Германия включает в состав Рейха населённые белорусами и украинцами восточные земли Польши. Ни о какой политической самостоятельности присоединённых территорий в этом случае и речи не могло быть. А вся нацистская забота о белорусах и украинцах – “недочеловеках”, по арийскому разумению, с началом оккупации проявилась бы не в открытии национальных академий наук, школ и больниц, и не в строительстве бесплатного жилья для простых белорусских людей, а в грабеже захваченных земель, высасывании из них всего ценного в интересах Германии. Население же ожидало прямое физическое уничтожение, еврейское – поголовно, славянское – в количестве, предусмотренном планом германизации захваченных территорий. При таких “правильных” действиях Советского руководства гитлеровская Европа начала бы боевые действия против СССР 22 июня 1941 года со значительно более выгодных в военно-стратегическом отношении рубежей. Вспомним, что от Бреста до Москвы более 1000 километров, а от границы Польши и Советского Союза( по состоянию на 1 сентября 1939 года) до столицы СССР было всего 700км.
Что-то не так?