Открываю дверь. Палата на 5 коек, две – не заняты. Выбираю ту, что у окна. Так - так, и чья это такая знакомая голова на «худой» больничной подушке. Обладательница смоляных кудрей открывает глаза, садится на кровати и говорит:
– Лёля, ты? Привет! А я тут уже третий день маюсь в одиночестве.
– Привет, Аля! Какое одиночество? Вас трое. Кстати, где они?
– На процедурах. Они какие - то странные, молчат всё время, а я не навязываюсь. Было четверо, сегодня эту выписали, – она машет на кровать у двери. – Зануда, каких свет не видел. Ну, да Бог с ней. Ты опять с тем же – простудилась?
Я, улыбаясь, киваю.
– А ты? Тоже со своим старым диагнозом?
– Куда я без него. Мы с ним крепко подружились.
Мы рассмеялись. Смех получился не весёлый. Да, и причин для радости особых нет: у меня снова осложнение после простуды, она лечится от бесплодия.
– Наверное, судьба находиться нам здесь вместе, – сказала Аля в прошлом году, когда мы попали сюда во второй раз с разницей в два дня, как и сейчас.
Она когда – то бросила ВУЗ, вышла замуж и теперь работает дамским мастером в парикмахерской. Аля – «обаятельная и привлекательная», а главное, хороший мастер, поэтому «на стрижку» я стараюсь попасть только к ней.
На следующий день после свадьбы она и её новоиспечённый муж искупались в Байкале, хотя погода была, мягко говоря, «не купательная». Они собирались провести там прекрасную «медовую» неделю, но увы: к вечеру скорая доставила её в нашу больницу, где она и провалялась почти месяц. Через пару лет ей был поставлен диагноз «бесплодие», с которым она теперь «борется», хоть и говорит, что «подружилась».
В палату вошла медсестра с капельницей и меня надолго «привязали» к постели. Дни потекли, как вязкий серо - буро - малиновый кисель: уколы, капельницы, снова уколы. Через три дня во время обхода я попросила врача, чтобы мне отменили димедрол:
– Мне кажется, то ли я сплю круглосуточно, то ли у меня уже видения начались.
– Вот и спите, пока есть возможность. Я бы лучше Вашим отцам - командирам его отменила, чтобы они, наконец, проснулись и перестали гонять вас по холоду... Хорошо, – сказала врач, – утренний отменю, и Вам – тоже, – кивнула она в сторону Али.
– Лёля, ну, ты смелая. Я хотела, но не отважилась. Доктор она, конечно, мощный, но её тут все медсёстры боятся – сразу в струнку вытягиваются.
– Да, взгляд у неё, надо сказать…Но я больше так не могу: мне надоело всё время танцевать.
– Что тебе надоело?
Она рассмеялась.
– Представляешь, мне всё время снится, будто я на танцах со своей однокурсницей. Ох, мы с ней и зажигали – с весны первого курса и до четвёртого.
– Лёля, мы с тобой, случайно не родственники? Знаешь, как я танцы любила в институте, по 2 раза в неделю с подружкой ходили.
– По два? Мы на первом со своей подругой по танцам трижды еженедельно на танцплощадке отплясывали. По два – это уже на втором.
– Вы что, никогда там ни с кем не знакомились?
– Нет. Никогда. Мы с ней так договорились. От всех, кто пытался «клеиться», вежливо «отдалялись». Нам просто нравились быстрые танцы. Раньше на всех танцплощадках играли ВИА, никакой «фанеры».
– А драки? А пьяные?
– Мы с ней почти сразу опытным путём вычислили, где хорошая музыка и толковые дежурные. Ты не поверишь, за два года один раз видели крутую драку, так менты как будто из - под земли выросли – пару особо рьяных вывели, остальные вмиг успокоились.
– Да, – задумчиво сказала Аля, – как давно это было, а ведь нам всего по тридцать. А знаешь, как меня тогда бабушка называла? Артистка - танцуристка.
– Кааак? Когда я к тёте летом после первого курса приехала, она рассказала, как любила в молодости танцы, и мать её танцуристкой называла. А когда я ей о своих «танцпоходах» сообщила, сказала:
– Так ты, значит, тоже танцуристка.
Мы весело смеялись. Наша старшая соседка (другую выписали) впервые произнесла:
– Ну девчонки, вы и хохотушки. Так только счастливые люди смеются.
– А мы и есть счастливые, – заявила Аля, – правда, Лёля.
Я кивнула:
– Почти на 100 %. Вот выпишут – будут все 100. А Вы – нет?
Так мы разговорились, и у нас установилась, как принято говорить, дружеская атмосфера. Когда после обеда втроём вернулись в палату, оказалось, что у нас новая соседка. Она сидела на освободившейся вчера кровати, опустив голову и сложив руки на коленях. При нашем появлении она первая поздоровалась и представилась:
– Я Элеонора, можно, Эля.
– Вот компания подобралась, и по возрасту, и по именам: Аля, Лёля, Эля. Одна я выпадаю из этой связки -- и старше вас лет на 10, и зовут меня Наташа.
Приятная атмосфера закрепилась в нашей палате.
Вечером к нам заглянула дежурная сестричка:
– Девчонки, к вам ко всем мужья пришли, как сговорились (наши мужья были не знакомы друг с другом и работали в разных организациях).
Наташа вернулась какая - то странная, её хорошее настроение улетучилось без следа. Мы с Алей не стали лезть ей в душу и деликатно молчали, мало ли что случилось у человека дома, хотя родственники обычно оберегают больных от плохих вестей.
После ужина разговор сам собой вернулся к танцевальной теме. Наташа сидела на кровати с книгой и участия в нём не принимала, а новенькая, Эля вдруг заявила:
– Никогда не была на танцах, пока не вышла замуж.
– Почему? Не любила танцевать? -- удивлённо спросила Аля.
– Дело не в этом. Однажды подруга уговорила меня пойти с ней, мы подошли к танцплощадке, начался медленный танец. Я как представила, какое это унижение – стоять и ждать: пригласят тебя – не пригласят. Это было выше моих сил. Я развернулась и убежала.
– Бросила подругу одну? -- спросила я.
– Об этом я тогда не думала. На другой день пыталась перед ней извиниться, но она и слушать не стала – обиделась. Но я своё мнение никогда не изменю: туда надо приходить только с партнёром, и он не должен оставлять меня ни на минуту. Унижать себя я не позволю.
Она замолчала, внимательно глядя на нас и, очевидно, ожидая нашего одобрения. Не получив его, «сделала» обиженное лицо и демонстративно уселась на кровати с книжкой.
Предоставив нашим соседкам возможность в тишине наслаждаться чтением, мы с Алей встали и отправились в холл к телевизору.
На следующий день Наташу выписывали. Я попрощалась с ней и отправилась на процедуры в ЛОР отделение (отит меня «любит» с детства), а Аля вызвалась её проводить. По возвращении меня ожидало нечто невероятное: Аля, лёжа на кровати, громко рыдала, а Эля стояла возле неё и пыталась успокоить, при моём появлении она развела руками и сказала:
– Как проводила эту Наташу, с тех пор так и плачет без остановки. Может, сестру позвать?
– Зачем сестру?
– Укол, или что успокоительное даст.
Я села рядом с Алей и стала гладить её по голове. Она понемногу затихла. Села, взяла платочек, промокнула опухшие глаза. Метнула быстрый взгляд в сторону Эли. Та всё поняла и вышла, захватив полотенце.
– Представляешь, Лёля, оказывается, Наташа – первая жена моего козла – муженька.
– И что? Ты ведь знала, что у него второй брак.
– Да, но только он мне наплёл, что развёлся из - за бесплодия жены. А тут ещё у меня проблемы после Байкала...А оказывается, через год после развода она вышла замуж и благополучно родила двоих детей. И это ещё не всё. Знаешь, почему они развелись: она обследовалась, ей подтвердили врачи, что всё в порядке; а он утверждал, что здоров, пока Наташин отец не взял его, что называется, «за шкирку» и не отвёл к врачу: он переболел в детстве свинкой и у него абсолютное, 100-процентное бесплодие.
Мы обе молчали – что тут сказать.
– Ей он мозги пудрил три года, а мне – почти пять. Ладно, пусть он трус – правду не мог о себе сказать, но зачем же женщин обвинять...
– Что теперь делать будешь?
– Разведусь – без вариантов. Делить нам нечего: заберу свои вещи, а квартира служебная.
Алю выписали раньше, чем меня, и она обещала ещё наведаться. Перед моей выпиской она пришла и рассказала, как «прощалась» с мужем и как он обвинил её в неудавшейся семейной жизни. Опять была жизнерадостной, даже решила восстановиться в институте. Её оптимизм передался и мне.
– Правильно. Встретишь ещё своего принца и детей родишь. Помнишь наш девиз: хочешь быть счастливой – будь!
– Обязательно! – пообещала она. – И ты тоже!
Мы крепко обнялись. Она уехала из нашего городка, мы долго не виделись, а через несколько лет случайно встретились в городе, зашли в кафе и Аля рассказала, что у неё теперь свой бизнес, недавно она вернулась из Китая, где договаривалась о новых поставках. Расспрашивала меня о житье - бытье. Потом улыбнулась и гордо сообщила:
– Сынуле моему скоро три года, – и, приложив руку к животу, добавила:
– А теперь мы с принцем ждём дочку.
Океан счастья плескался в её огромных карих глазах.