Роман, каких тысячи Глава6

Синицын Василич
    …  Он  уже  долго  стоял  на  смотровой  площадке  и  пожалел, что  не  захватил  с  собой  курева,  рассчитывая  сбегать  туда   и  обратно,  но  возвращаться  из-за  отсутствия  сигарет  не  хотелось. Здесь  был  особенно  свежий  и  чистый  воздух  без  запаха  моря  и  после  бега  дышалось  им  особенно  легко. Он  снова  посмотрел  на  оползень  склона  под  ногами  из  сыпучей  земли  пополам  с  серым  песком,  редкой  травой  и  застрявшими  на  неровностях  камнями…   
    Да,  она  боялась  высоты,  а  все-таки,  сагитированная  Ридовной,  уехала вместе  с  ней  по  путевке  в  Терскол,  в  горы. 
    Завтра,  если  ничего  не  изменится,  они  должны  быть  на  месте. Хорошо,  что  она  будет  там  не  одна. Нет,  не  в  этом  дело  -  одна  она  никуда  бы  не  поехала, это  само  собой  разумеется.  Хорошо,  что  Ридовна  -  врач, это  главное. Случись  что  -  рядом  врач. Ничего  не  может  случиться.  Не  должно. Он  бы  почувствовал  тревогу,  а  он  спокоен.  Значит,  все  в  порядке.   И  все-таки  странно. Горы  ее  никогда  не  привлекали,  а  альпинисты  в  особенности  -  они  всегда  вызывали  ее  осуждение:  «  Ради  своих  страстей, прихоти  рисковать  благополучием  своих  семей!  Он  сорвется  в  пропасть,  а  дома  останутся  жены,  дети…Как  им  жить  дальше?   Об  этом  они  думают,  покорители  снежных  вершин?».

    …Ночью  кто-то  зашел  в  операционную  и  сообщил  ,  что  погибла  Калюжная.  Калюжная  была  с  его  курса,  тоже  хирург,  год  назад устроилась  на  работу  к  ним  в  больницу. Очень  энергичная,  такая  позитивистка  во  всем, всегда  излучавшая  оптимизм,  с  правильными, даже,  можно  сказать,  хрестоматийными  взглядами  на  жизнь. Типичный  для  тридцатых  годов образ  комсомольского  вожака  женского  пола.  Спортсменка,  альпинистка. Уехала   в  отпуск  на  Памир. Что-то  там  произошло  при  восхождении,  почувствовала  себя  плохо  и  решила  вернуться  в  Душанбе.  Спускалась  из  лагеря  одна.  Ее  нашли  мертвой  у  подножья  горы.  Остались  муж  и  шестеро  детей!!    Хорошо,  что  они  уже  заканчивали  операцию, ушивали  брюшину..  Он-то ничего,  а  вот  Н. держа  крючки,  так  до  конца  и  простояла,  всхлипывая  под  мокрой  маской, изо  всех  сил  стараясь  не  разреветься  еще  больше.   
   
     Довольно  про  горы…

    … В  тот  день  им  не  удалось  сдать  туфли  в  починку.  С  Литейного  они  вышли  к  Фонтанке  и  направились  к  Летнему  саду. Глупо  было  продолжать  дуться  друг  на  друга  за  то,  в  чем  ни  она  ,  ни  он  не  были  виноваты  и,  когда остановившись  у  парапета  и,  убедившись,  что  вблизи  никого  нет,  стали  целоваться,  грусть  улетучилась  и  сиюминутное  счастье  заполнило  собой  все, прочно  и  надежно.
-  Ты  скучала?
-  Думала  умру  от  тоски. Наверное,  четыре  дня  -это  максимальный  срок,  который  я  могу  вынести  не  видя  тебя.
-  И  не  догадывалась,  что  позавчера  я  катал  тебя   в  лодке  по  Волхову?  -  как  козырь  выложил  он   и  пожалел,  он  вдруг  вспомнил,  какое  определение  дал  Гоголь  понятию « пошлость».   Будучи  в  Германии  писатель  был  свидетелем,  как  один молодой, влюбленный  бюргер  каждый  вечер надевал  на  голову  чучело  белого  лебедя и  в  таком  виде  плавал  в  пруду  перед  балконом  своей  возлюбленной,  вызывая  ее  на  свидание.
-  Нет, - вздохнула  она,  приходя  к  неизбежному  выводу : «Какой  мне  от  этого  прок…».
-  Я  боялась,  я  думала,  ты  обо  мне  совсем  не  думаешь.       Хорошо  по-русски  говорю,  да?  Мне  самой  нравится.

    А  день  опять  выдался,  как  по  заказу  -  теплынь,  солнце  и  сизая  неаполитанская  дымка  весны,  в  которой  тонул  город.  В  мире  обязательно  происходило  что-то  необычное,  когда  они  встречались. Они  стояли  напротив  прямоугольных  задворков  цирка  Чиннизелли  и  увидели,  как  отворилась  неприметная  дверь  и  на  прогулку  вывели  толстенного  медведя  в  ошейнике. Изучающе  покрутив  мордой  по  сторонам,  косолапый  послушно  поплелся  туда,  куда  его  повели.
А  еще  тогда  произошел  этот  неприятный  эпизод… Они  продолжили  свой  путь  по  набережной  Фонтанки, и он  случайно  задел  своим  кейсом  мужика, быстро  шедшего  навстречу  и  близко  поравнявшегося  с  ними. Удар  нагруженного  авторефератами  «дипломата»  с  металлическими  уголками  пришелся  по  колену.  Мужик  скривился от  боли  и  матерно  обложил  его,  вперив  в  него ненавидящий,  петушиный  взгляд.   Оскорбление  было  нанесено  в  ее  присутствии,  что  делало  невозможным  оставить  хамство   без  возмездия. Перед  ним  стоял  отнюдь  не  богатырского  сложения  мужик,  среднего  роста, лысоватый, лет  сорока,  очень  похожий  на  артиста Пашутина,  а  может  это  и  был  Пашутин. Послать  его  в  нокдаун,  наверное,  не  составило  бы  труда,  но  заметив  промелькнувший  в  глазах  обидчика  испуг,  решил  не  доводить  дело  до  рукоприкладства
-  Вы,  я  вижу,  человек  интеллигентный  и  должны  понимать,  что  нельзя  унижать  мужчину  на  глазах  любимой  женщины. Это очень  опрометчиво.  Мой  вам  совет  - там  дальше  будет аптека,  примите  таблетку  кетонала  и  у  вас   все  пройдет.

    В  Летнем  саду  они  выбрали  скамейку  под  древним, скорее  всего  уже  мертвым  дубом  с  расщепленным  стволом,  на  широкой  пустой  аллее,  свободной  от  мраморных  статуй  «родственников  Октавиана».  -  ее  выражение. Любого,  кто  проходил  по  аллее  ,   можно  было  заметить  издали.
-  Нас  заберут  в  милицию  за  нарушение  нравственности,  -  в  наигранном  испуге прервав  поцелуй  и  оглядевшись  по  сторонам   она  демонстративно  отодвинулась  от  него.  -   Скажи,  я  уже  научилась  целоваться?
-  Дурное  дело  не  хитрое.
-  Ах, дурное!  Нет,  вы  посмотрите  на  него -  тридцать  пять  лет  где-то  шлялся, женился,  а  теперь  еще  издевается.
-  Что  делать…  Откуда  мне  было  знать,  что  когда-нибудь  встречу  тебя.
-  А  я  знала,  -  она задумалась  о  чем-то   таком,   о  чем  давно  не  вспоминала. -   Я  была  еще  девчонкой,  когда с Шоссе  Революции  мы  переехали  жить  на  Васильевский,  и  помню,  как  первый  раз  проезжая  мимо  больницы,    подумала: «Вот  она  будет  моей  судьбой».   С  чего  мне  такая  мысль  пришла  в  голову?  Я  ведь тогда  даже  еще  в   институте  не  училась. А  когда   мне  было  шестнадцать  лет, у  меня  был  аппендицит  и  меня  оперировали  в  нашей  больнице. Хирурга  своего  плохо  помню,  но  помню,  что  молодой,  высокий…  Случайно  это  не  вы  были?
-  В  шестнадцать  лет…Дай  сообразить.  Нет,  не  я.  Я  в  это время  в  армии  служил,  на  Севере.  Старший  лейтенант  медицинской  службы. После  интернатуры  на  два  года  призвали.
-   По  распределению  я  должна  была  работать  в  Областной,  но  папа  тогда  работал  в  горкоме  и  решил  воспользоваться  своим  служебным  положением,  устроил  дочку  поближе  к  дому. Разве  это  не  рок?
-  Ты  подарила  мне  вторую  жизнь, - сказал  он  и  не  узнал  свой  голос.  - Ты  слышишь, вторую  жизнь.
-  Хорошо, хорошо…  Я  слышала…  Вчера  позвонила  Ридовна  и  сказала,  что  начинает  ремонт  в  квартире,  и  что…
   Когда  она  сильно  волновалась, у нее  начинал  мелко  дрожать  подбородок – такая  увертюра  перед  плачем…
-Уйми  свой  подбородок,  я  не  могу  на  это  смотреть.  Ну  что  ты…
    Вокруг  не  было  ни  души,  он  уложил  ее  голову   к  себе  на  плечо,  так  чтобы  на  нее  падало  солнце,  и  почувствовал,  как  сердце  перестало  качать  кровь,  забилось  вхолостую,  и  неизвестно  чем  он  жил  в  эту  минуту.
-  Да,  вторую  жизнь…  а  я  вместо  благодарности  еще  и  твою  пожираю.
-  Кушайте  на  здоровье,  что  я  еще  могу  сказать? -  успокоившись, улыбнулась  она. Лицо  ее  было  так  близко.. Он  вспомнил,  как  она  отстранялась  от  него, когда  они  пили  кофе  за  стойкой  в  кафе,  месяц  назад.
-  У  тебя    голубые  склеры  на  солнце.
-  Помнится  это  симптом  какой-то  болезни,  неизлечимой.
-  Верно.  Миеломной  болезни.  Но  тебе  просто  идет  солнце,  поэтому.
   Знаешь,  как  называется  цвет  моих  глаз?
-  Больше  всего   напоминает  цвет  темного  желудя.
-  А  вот  начмед  сказал,  что  у  меня  глаза  цвета  «моро».
-  А  что  это  такое?
-  Понятия  не  имею,  постеснялась  спросить.  Он  как-то  остановил  меня  в  приемном  и  говорит:  «Из  тебя никогда  настоящего  хирурга  не  получится.   Ты  не  сможешь  человека  зарезать, чтоб  потом  не  наложить  на  себя  руки   от  переживаний».  А  потом  говорит:  «Красивые  у  тебя  глаза  -  цвета   «моро».
-  Это  он,  наверное,  в  Алжире  понабрался  таких  словечек  непростых.  Старый  хрен,  какое  ему  дела  до  ваших  глаз!
-  Не  знаю,  не  знаю…
    Они  сидели  напротив  мемориала  Марсова  поля  и  могли  наблюдать,  как  то  и  дело  там  останавливались  свадебные  кортежи,  и  молодожены  с  цветами  шли  к  Вечному  огню.
-  Всем  хороша  наша  скамейка,  -  сказал  он.