В своих снах я слышу ход электропоезда, перемешивающийся с голосами из мыслей. Это воспоминания. Чаще всего о тех людях, которых, уезжая, я больше не хочу видеть.
В своих снах я вижу огни городов, плавающие в сумраке приближающейся ветреной декабрьской ночи. Эти огни разжигают во мне меланхолично-теплое ожидание конечной станции. Той терпко-сладкой радости при виде родного города.
В своих снах я выискиваю тишину меж гула. В своих снах, в их полудремлющем течении, я ищу безвременье. Пытаюсь остановить приближение одного конца и начало другого. Заткнуть пальцем путь высыпающегося песка.
В своих снах я вижу тех, о ком мечтаю наяву. Их образ сложный: чувства из воспоминаний и надежд, запомнившийся запах, текстуры, перебуторенные цвета, как в бардаке. Мое лицо в собственных снах не всегда такое, как наяву. Чаще всего я веду себя совершенно по-другому и, просыпаясь, ужасаюсь. Подхожу к зеркалу и вижу то же размытое пятно, что и всегда.
Знают ли эти люди, кто я?
Знаю ли это я?
В своих снах я вырываю пленку из множества кассет, склеивая их в поток бегущих образов.
Что я в них ищу?
Эти сны возвращают меня в места излюбленные и этой любовью деформированные. От реальных пейзажей остались лишь кусочки чувств, а от них - помятые и истертые воспоминания.
Эти сны заставляют тосковать меня, но не по прошлому, а, скорее, будущему, лишенному радости той же легкой, что гнездилась во мне, как в ангельском ложе. От этой радости мне остались потухшие закаты и испепеленные рассветы. От радости мне остались рассеивающиеся её прикосновения, дыхание спелых полевых цветов, целующихся друг с другом и с ветром; животрепещущий шепот летней земли, покрытой неприхотливыми, как дети, травами.
Вся жизнь, вдруг начавшаяся с неотмеченного на календаре дня, стала сплошным сном и ожиданием.
Я становлюсь человеком, ждущим поезда, который больше не ходит.