Мы перешли в "режим ожидания". Алиса подошла ко мне и спросила:
- Как ты думаешь, сколько у них ещё есть людей?
- Ты имеешь ввиду, сколько боевиков? Много. Мы уничтожили только одного руководителя среднего звена - Мерзоянова, и только одну боевую бригаду, если не ошибаюсь, Кротова. Правда, самого Кротова я там не приметил... А сколько их ещё есть... Да у одного Румынова уже подготовлены - обучены и прозомбированы - тысячи боевиков! И все они готовы выполнить любой приказ своего фюрера.
- Румынов? - вступил в разговор Меченый. - Мне его заказали. Ну, то есть, не совсем заказали. Я должен прострелить ему плечо на митинге в центре города.
- Мякоть плеча, - уточнил я. - Да ещё стерильно-чистой пулей.
- Откуда ты знаешь? - удивился мой друг.
- Об этом уже полгорода знает.
- Нам об этом рассказал один чин из Службы Безопасности, - объяснила Алиса.
- После этого, Румынов станет "народным мучеником", который борется за правду и счастье для простых людей, и миллионы ошельмованных обывателей пойдут за ним, чтобы отвоевать своё светло-коричневое счастье, - развивал я мысль. - Этот новоявленный мессия, проповедник "новой демократии", выведет одураченных людей на улицы и будет, через средства массовой информации, внушать всем остальным гражданам страны, что это народ его поддерживает, что он истинный народный вождь, что только он может принести людям счастье и свободу. Тогда и произойдёт очередная революция. Лишь бы всё было профинансировано в полном объёме - любая революция стоит огромных денег. Но кто грабит весь мир, у того денег хватит на любую революцию. Поэтому Румынова профинансируют из-за океана от и до.
- Я видела их собрания, - поделилась впечатлением Алиса. - Там всё больше молодёжь. Даже школьники есть.
- Ещё не сформировавшиеся личности - самая лёгкая добыча, - объяснил я. - Нет, конечно, обыватели тоже легко зомбируются, но они инертны и неповоротливы. А у молодёжи энергии через край, они хотят сделать что-то хорошее, судьбоносное для страны. А учитывая, что в их возрасте очень распространено ложное ощущение всезнания, то идеологическим мерзавцам остаётся их только прозомбировать примитивными политическими лозунгами и сориентировать в направлении приложения своих сил. Именно молодые люди, с ещё не окрепшими умами, чаще всего попадают в различные сатанинские секты. Тоже самое происходит и в политике. Нацисты всегда ориентировались на желторотых юнцов, которых можно было убедить в чём угодно. Они говорят, что подросток - это чистый лист бумаги, на котором можно написать что угодно. И они готовы измарать эти чистые листы, эти ещё детские души, своей коричневой грязью. Отведя им роль пушечного мяса, такие как Румынов, готовы по их трупам пройти на олимп власти. Что мне особенно неприятно, так это то, что вся эта мерзость прикрывается патриотизмом и демократией.
- Получается, что Румынов ещё хуже всех криминальных авторитетов, - задумчиво сказал Меченый.
- Много хуже! - заверил я его. - Бандиты калечат жизнь единицам людей, а такие как Румынов в состоянии уничтожить и обездолить миллионы... Я общался с ним. От него так и веет могильным холодом.
Меченый о чём-то задумался, а Никита встрял в разговор:
- Харе мозги политикой грузить. Хотите - анекдот слабаю?
- Ну, сла... Расскажи, - согласился я. - Только базар фильтруй, так как мы университеты городских подворотней не проходили.
- Чё?
- Говорю: начинай.
- Не буду, - почему-то обиделся Никита.
- А хотите загадку? - спросила Тамара. - Какая бомба самая сильная?
- Атомная, - сказала Алиса.
- Нет.
- Нейтронная, - предположил Меченый.
- Нет.
- Конечно, водородная, - без тени сомненья сказал я.
- Нет, не угадали!
- А какая?
- Резиновая!
- Какая? - засомневались мы.
- Да, резиновая, - подтвердила Тома. - Год назад такую бомбу сбросили на Китай. С той поры погибло сто миллионов человек, а она до сих пор ещё прыгает... Но китайцы не возражают - проблема перенаселения.
Я погладил Тому по голове.
- Хорошая девочка.
- Главное - добрая, - рассмеялась Алиса.
- Хватит резвиться! К нам гости, - раздался встревоженный голос Меченого.
К назначенному месту встречи подъехал лимузин с затемнёнными стёклами. Впрочем, они сейчас все тонированные до невозможности. Иногда у меня складывается такое впечатление, что по городу ездят в гробах тысячи вампиров, которые боятся солнечных лучей...
- Так, я пошёл. Меченый - на позицию. Остальным не высовываться, - раскомандывался я скорее от волнения, чем для организации нашего маленького отряда.
Выйдя на открытую местность и, особо не спеша, я направился к автомобилю-"гробу". Увидев меня, из автомобиля вышло трое. Один из них был генералом Маковым. Двое других, с автоматами в руках, выполняли (вне сомнений) функции телохранителей. Водитель остался сидеть в машине. Расклад с автоматчиками, мне не понравился.
Сто метров пути показались мне долгими и необычайно тревожными. Пройдя полпути, я начал замечать странное автомобильное движение, хоть и на довольно большом отдалении от места встречи, но уж как-то равномерно вокруг него. То ли разыгралось воображение, то ли чекисты начали блокировать парк и прилегающие территории. Но как бы там не было - обратной дороги нет.
Человек - царь зверей. Но, входя в клетку с тигром, самое главное, это помнить, что тигр об этом не знает. И почему это пришло мне в голову?
Маков был спокоен и хмур. Это было ледяное спокойствие профессионального охотника.
- Генерал, вы плохо выглядите, - "ободрил" я его.
- Вы ещё себя не видели, - ответил Маков любезностью на любезность.
Помолчали.
- А мы вас недооценили, - глядя мне в глаза, задумчиво процедил генерал.
- Вы имеете ввиду недавний бой...
- Я имею ввиду всё!
- Что-то это вас не очень радует.
- Устал я...
- Мы все устали. Но отдыхать не время - враг не дремлет! - пошутил я без особого вдохновения. По моей спине начинали бегать мурашки.
- Я восхищаюсь вашим оптимизмом... Но ближе к делу - прошу диск.
Маков протянул ко мне правую руку ладонью кверху. Я, спешивший поскорей закончить это дело, теперь был почему-то не склонен расстаться с диском.
- Куда торопиться? Разве вы не знаете, Юрий Семёнович, что спешить надо медленно, ну чтобы не опоздать...
- Марк Владимирович, не тяните кота за хвост - ему больно. Давайте диск!
Но меня, как выражается Никита, что-то "ломало".
- Я думал, что мы поедем к вам в управление, а уже там, в торжественной обстановке...
- Бросьте! Вы очень ловко всем морочили мозги. Всех запутали и обвели вокруг пальца, а попутно завод накрыли и акцию с бронебитом развалили. И это всё находясь "под колпаком"... Вы, каким-то чудесным образом, всегда оказывались в нужное время в нужном месте. Вы, с необычайной лёгкостью, пережили три покушения...
Я слушал генерала, а моя спина всё больше леденела.
- Вы сделали всего лишь одну ошибку, но очень существенную, ещё в самом начале...
- Моя ошибка, это вы?
- Именно. Вы хороший игрок, но ошибка в завязке игры, лишила вас возможности победить.
- Любую ошибку можно исправить.
- Исправляя одну ошибку, можно совершить новую, ещё более серьёзную ошибку...
- Маков, вы мне надоели! - не выдержал я. - Что вам надо?
- Диск!
Я достал из кармана диск и, с наигранной трогательной наивностью, спросил своего собеседника:
- Вот этот? Так бы сразу и сказали! Я то думал... А вам диск нужен...
- Хватит паясничать! Давайте диск! - начал закипать Маков.
Я тянул время, постепенно уводя генерала вправо, чтобы охранники остались слева от меня. Меченый должен понять, что я прокололся и расчищаю сектор для обстрела, как он, собственно, и просил.
- Знаете, генерал, - продолжал я, - у меня этих дисков, как навоза. Вам сколько штук надо?
- Будет вам! Мальчишка сделал только три копии!
У меня потемнело в глазах. Я остался совершенно без козырей. Даже для блефа не осталось никакого пространства. Я ощутил всей своей кожей давление атмосферного столба, причём со всех сторон! Ах, Маков, Маков... гнида! А я так ему верил... Ну, не то чтобы так, но всё же больше чем другим. Какая мерзость. Оказалось, что мои оппоненты обо всём знают, а я как был "тёмной лошадкой", так и остался... ослом. Враги владеют всей информацией, но, при этом, думают, что недооценили меня, а сами даже знают сколько копий было сделано с диска. Да, стоило ли столько трудностей и опасностей преодолеть, чтобы, в конце концов, остаться в дураках?!
А если я отдам им диск?.. то они уничтожат и меня и моих друзей... Стоп. Даже если я его и не отдам - будет тоже самое. Какая разница, отдам я диск сам, или его заберут у моего трупа (как только у меня язык повернулся, хоть и мысленно, сказать такое о себе?) Этот диск им нужен только для того, чтобы уничтожить его, и, желательно, вместе с нами. Правда, на нём есть номера счетов, на которых до сих пор лежат бесхозные "зелёные лимоны" в большом количестве...
Надо что-то делать. Судя по звуку машин, кольцо сжимается. Времени на раздумья больше нет.
Я протянул диск Макову. Не успел он взять его в руки, как я отбросил диск в сторону и, схватив правую кисть руки генерала, потянул её на себя. "Оборотня в погонах" развернуло ко мне спиной. Я обнял его за шею и прижал к себе, одновременно с этим выхватив правой рукой свой пистолет. По законам жанра, детективного боевика, я должен был взять Макова в заложники и, держа пистолет у его виска, чего-то там требовать.
Нет, последние дни жизни меня научили, что в реальной жизни не срабатывают законы детективной литературы. Я прекрасно понимал, что мне просто прострелят башку - не со шпаной имею дело, а с настоящими профессионалами. Поэтому, без всяких требований, я выстрелил в одного из телохранителей Макова. Меченый выстрелил одновременно со мной, но, увы, в ту же самую мишень. Это дало возможность второму охраннику дать по мне очередь из автомата. Все пули принял на себя мой "друг" из госбезопасности. Второй выстрел Меченого, уложил стрелка наповал. Раздался третий выстрел, звук от которого сразу перешёл в гудок автомобильного клаксона. Я посмотрел на авто моих гостей. За дыркой в лобовом стекле, уткнувшись лицом в руль, лежал водитель, о котором я, честно говоря, совсем позабыл. Молодец Меченый! Что тут скажешь - профессионал, есть профессионал...
В каком-то оцепенении, я посмотрел на трупы. Отпустил Макова. Он упал. Мне было неприятно смотреть на его мёртвое тело. Да, не очень хороший финал для высокопоставленного чекиста.
Выйдя из оцепенения, я поднял диск с земли, и положил в карман. Ненависть к Макову, даже к мёртвому, была настолько велика, что я не удержался. Слегка наклонившись к его трупу, я произнёс фразу из старого советского фильма:
- Давайте, будем дружить, ходить друг к другу в гости - вы к нам на именины, мы к вам на похороны!
Времени было в обрез. Из машин, которые расположились по всему периметру вокруг места встречи, начали выскакивать вооружённые люди. Я схватил автоматы убитых телохранителей и со всех ног побежал к руинам построек, в которых находился мой "отряд". Да, двое мужчин, одна женщина, двое подростков - крутой отряд! А против нас до сотни вооружённых боевиков... Очень любопытно рассмотреть социальный статус нашего отряда: писатель, киллер, следователь прокуратуры, два школьника. Удивительный натюрморт! Однако интуиция мне подсказывает, что социальный статус наших врагов ещё более пёстрый и неоднородный.
Я еле успел добежать до построек, как следом за мной прилетели десятки "свинцовых пчёл". Ужалить меня ни одна не успела, но головы нам поднять, уже не было никакой возможности. Пистолеты для современного боя - не оружие. У нас уже было три автомата, но только пять полных магазинов к ним. Один "калаш" я отдал Алисе и сказал:
- Ты будешь последним рубежом нашей обороны. Бери детей и прячьтесь в подвал дальних развалин. Если они пройдут нас, будешь действовать по обстоятельствам... Вот разошлись! Патронов им не жалко. Давай, Алиса, забирай детей и уползайте.
Мы с Меченым , взяв по два магазина на автомат, приготовились к бою.
- Отстреливаемся короткими очередями, - сказал мой друг, - пока не останется по одному магазину. Тогда прекращаем стрельбу и, подпустив их как можно ближе, встаём и стреляем до упора... Помнишь, как в афгане?
Я кивнул. Тогда это получилось. Более того, тогда это спасло наши жизни. Сейчас, увы, совсем другой расклад, и я не был склонен завышать наши шансы. Когда противник превышает вас по численности в десятки раз, то даже хорошая оборонительная тактика не поможет - задавят огнём!
Мы вступили в бой. Каждый из нас держал сектор обстрела в более, чем девяносто градусов. Позиция у нас была очень хорошая, но шквал пуль не давал возможности вести прицельный огонь, оттого ощутимых потерь врагу, мы не нанесли. Через две минуты боя, наши руки и лица были все в крови, но не от вражеских пуль, а от банальных осколков штукатурки и кирпича, которые выбивали эти пули из развалин.
Бой нас разгорячил и разозлил. Лично меня больше всего злило то, что эти мерзавцы не успокоятся, пока не убью нас всех - и Алису, и детей...
- Марк, хочу тебя спросить, - прокричал Меченый, - загробная жизнь есть или нет?
Да, самое время подумать о загробной жизни...
- А ты что, в Рай собрался?
- Ну это вряд ли... Но интересно знать...
- Все, кто там побывал - там и остались. Ни один не вернулся. Так что спросить некого. В это можно только верить или не верить. Утешай себя мыслью, что если оттуда никто не вернулся, значит там хорошо!
- Помнишь, как у Женьки Ренца:
Как трудно умирать не зная
Кто ты - избранник, иль дурак?
От Ада три шага до Рая.
Из Рая в Ад всего лишь шаг!
- Не будем о грустном. Мы ещё в игре, - не очень убедительно сказал я.
Надолго ли мы ещё в игре. Всякая игра имеет своё логическое завершение, свой финал и конец. И вскоре у нас осталось по одному заветному магазину - по тридцать патронов на брата. Что такое, для современного боя, тридцать патронов? Несколько секунд жизни, не больше!
Мы не стреляли, подпуская боевиков ближе. Они уменьшили плотность огня и начали медленно подходить, давая изредка короткие очереди. Как мы и рассчитывали, враг решил, что у нас закончились патроны. К нам подползла Алиса.
- Вы живы? Я уже думала... Почему не стреляете?
- Где дети? - ответил я в несвойственной мне манере - вопросом на вопрос.
- В укрытии, - ответила любимая.
- Иди к ним.
- Что вы задумали?
- Ничего нового. Уходи отсюда! - отрезал я.
Вероятно, что выражение моего лица полностью отражало сложившуюся ситуацию и, увидев его, Алиса заплакала.
- Маркиз, они уже рядом! - прокричал шёпотом Меченый.
Ну вот и всё - осталось сыграть последний аккорд нашей жизни. И не надо грустить. Счастье солдата - это погибнуть от пули, а не от водки, старости или болезни... Как же медленно темнеет! Дни стали длинней... В темноте у нас ещё был бы шанс уйти, или, по крайней мере, спасти детей. Как всё неудачно и глупо...
Мы с Меченым встали в полный рост и открыли огонь. В горячке боя, я даже не сразу сообразил, что нас не двое, а трое. Слева от меня стояла Алиса, и также стреляла из автомата. Эх, Алиса, Алиса! Зря ты это...
Патроны закончились. Положили мы немало оппонентов, но для них - это были терпимые потери. В живых оставалось несоизмеримо больше, и они, отпрянувшие назад, вновь начали поворачиваться к нам. Мы же стояли, как комсомольцы на расстреле. Нет, страха не было. Уже не было даже злобы и ненависти. Осталась только усталость, огромная смертельная усталость. Да, именно СМЕРТЕЛЬНАЯ усталость...
Шли секунды, но ничего не происходило. Никто не стрелял. У нас ещё были пистолеты с патронами, но уже в этом не виделось никакого смысла. Отчего же не стреляют наши враги? А боевики, вместо того, чтобы нас расстреливать, остановились, начали растерянно озираться вокруг, затем стали бросать оружие и поднимать руки вверх... Галлюцинации! Что только со страху не привидится...
Нет, это не были галлюцинации. Шум боя, который всё ещё стоял у меня в ушах, не позволил сразу услышать рёв моторов машин и бронетранспортёров, которые блокировали прилегающие территории, а также увидеть сотни бойцов спецназа, бегущих к нам со всех сторон. Над местом действия зависли два боевых вертолёта.
Я подумал, что это и есть та поддержка и защита, которую мне обещал Маков. Но пришла она не от него. Любопытно: от кого же?
Мы бросили на землю бесполезные автоматы и ошарашено смотрели по сторонам. Вокруг нас бегали люди - кричали, матерились, одевали наручники, уводили задержанных. На нас же никто не обращал ни малейшего внимания, как будто нас не было, а если и были, то совершенно невидимы, и именно поэтому никто даже не смотрел в нашу сторону. Мы перешли в разряд зрителей этого театрального действа!
Я, грешным делом, вновь подумал о галлюцинациях, но рядом рыдала Алиса, и делала это, она уж очень натурально... Я обнял любимую и стал успокаивать. К нам подбежали Никита и Тома. Они тоже плакали, но как-то по-детски легко, совсем не вытирая слёз, и с большим интересом рассматривая всё происходящее вокруг. Я опять позавидовал тем, кто может просто поплакать и, тем самым, разрядить нервную систему от перегрузок.
Тьма всё-таки начала отвоёвывать пространство у света, превращая его в сумеречный вид. В наступившей полутьме, которую безжалостно разрезал свет автомобильных фар и вертолётных прожекторов, всё происходящее стало выглядеть ещё более эффектным, нереальным, и даже загадочным.
К месту действия подъехали два лимузина. Судя по генеральским лампасам на форменных штанах вышедших из авто людей, это приехало начальство. Главным был по-видимому генерал-лейтенант, который сразу же направился к нам, по пути отдавая всем приказания. За его спиной семенил, безнадёжно пытаясь укоротить свои шаги, а от этого спотыкаясь, полковник Тихий.
Когда они приблизились к нам, раздался знакомый бас:
- Слава Богу, живые.
- Местами, - пробурчал я.
Генерал-лейтенант строго осмотрел нас всех по очереди, после чего вернул взгляд на меня и сказал:
- Диск.
- Да пошёл ты... - недовольно отозвался я.
- Я заместитель руководителя Службы Безопасности, Левитин Николай Петрович, - представился тот.
- Я рад за вас. У вас будет хорошая пенсия, - продолжал я хамить.
- Если вы мне не доверяете, то можете отдать диск полковнику Тихому, которому и поручено непосредственное проведение операции. Хоть ему то вы верите?
Мне уже было всё равно. Я так устал, что даже не высказал никаких эмоций, когда узнал в бравом генерале полковника Левитина, которого спас когда-то в Афганистане.
Ко мне обратился Тихий:
- Марк Владимирович, прошу - доверьтесь нам. До утра необходимо взять за жабры, или, по крайней мере, установить фамилии всех руководителей этого криминально-политического синдиката.
Я протянул полковнику диск.
- Надеюсь, что вы их возьмёте живыми, а не так как всегда...
Тихий убежал. Левитин продолжал меня внимательно рассматривать. Как я не устал, но меня сверлил и терзал один вопрос, на который я никак не мог найти ответ.
- Каким образом все знали где я, что делаю, и что собираюсь делать?
Генерал посмотрел на меня с недоверием.
- На вас повесили жучок. После утреннего фокуса, мы подумали, что вы догадались...
Что он несёт? Какой ещё фокус?
- Генерал, не говорите загадками. Я проверялся, менял одежду. Спецы из прокуратуры проверяли...
- Марк Владимирович, вы автор массы детективов. Скажите мне, куда бы вы спрятали микропередатчик?
- В зубную пломбу, - сказал я первое, что пришло в голову.
Левитин рассмеялся.
- Если бы вы, в эти дни, обратились за стоматологической помощью, то можете не сомневаться - у вас была бы во рту пломба-передатчик. Увы, такие удобные возможности спецслужбам представляются очень редко. Всё намного банальней. Люди Макова установили маячок-передатчик в ваши часы.
Я с сомнением посмотрел на свои часы.
- Вспомните, после вашего разговора с Маковым, когда вы вышли из метро, вас окликнула женщина и спросила время. Перед этим, возле вас прошёл мужчина с портфелем, в котором был относительно мощный электромагнитный генератор. Он намагнитил ваши часы и они остановились, а женщина, своим вопросом, просто обратила на это ваше внимание. Она же подсказала вам, где можно быстро починить часы. А там вас уже ждал спец из технического отдела, который размагнитил ваши часы и вмонтировал в них жучок.
- Но в моих часах железный корпус. Это же экран...
- Железный корпус ваших часов, в данном случае, используется как приёмно-передающая антенна. А статическое напряжение, которое вырабатывается при вращение механических деталей часов, используется для подзарядки элемента питания жучка.
- Да, но спецы из прокуратуры проверяли меня, но...
- Этот жучок не только является маячком и передатчиком-прослушкой, но он способен работать и на приём. Поэтому, когда оператор услышал, что вас проверяют, то подал сигнал, который перевёл жучок в режим ожидания. А обнаружить не передающий микропередатчик под железным корпусом часов, которые, в данном случае, действительно стали экраном, практически невозможно.
Меня "обули" как школьника! Сочинитель детективчиков... Бумагомарака! А ещё мечтал интеллектуальные детективы писать... Ой, болван...
- Но сегодня утром, когда вы ушли из дома без часов, а потом вернулись уже с диском, успев ещё и копии сделать, все решили, что вы вычислили жучок и начали свою игру. Ваша ошибка, что вы, после боя на даче вашего приятеля, куда мы немного опоздали, в разговоре назвали количество сделанных копий, чем и подписали себе приговор.
- Так зачем они на нас наехали, когда ещё не знали, сколько копий существует? - спросил я.
- По глупости. Кротов повторил ошибку Мерзоянова. Он, без ведома своих хозяев, послал громил решить вопрос кардинально. А Кротова мы не контролировали, вот и... Откройте секрет, как вам удалось их всех уничтожить?
- Ничего секретного. Простое небрежное обращение с бытовым газом, - скромно признался я.
- Вы страшный человек, - улыбнулся генерал. - Вы сегодня столько людей положили...
- Не я устроил эту корриду!
- Вам нравится коррида? - спросил генерал.
- Нет. Убивать беззащитного быка на потеху зажравшимся обывателям - это гнусность.
- Вполне с вами согласен. Но я не о том. Вы сыграли роль красного полотна. Маков же посчитал себя тореадором, но на самом деле он, вместе с синдикатом, стали разьярённым быком, участь которого, как вам известно, предрешена. Вы же роль красного раздражителя сыграли так, что все остальные участники корриды отошли на второй план! Так что примите слова восхищения...
- Давайте, генерал, я слова восхищения приму завтра. А сегодня, мы уже все устали до невозможности, и желаем отдохнуть.
- Да, да, конечно... - мой собеседник сделал кому-то знак. - Вас сейчас отвезут на спецдачу Службы Безопасности. Там для вас будут все условия и охрана.
Левитин повернулся к Меченому.
- Только вы туда не поедете. Вам я даю трёхдневную индульгенцию. Уезжайте, убегайте, улетайте куда подальше. А спустя три дня, вы будете объявлены в розыск.
- Почему вы это делаете? - спросил Меченый.
- Только потому, что за вас, вне сомнений, желает попросить господин Юрьев. Отказать ему, мы, увы, не можем... Но и сделать больше этого - тоже никак!
Последней фразой генерал перебил меня, когда я уже хотел высказать своё мнение. Я понял, что спорить бесполезно.
- Индульгенция на три дня, - пробурчал я, - как это мило. Отпущение грехов до востребования... Вы просто ангел... в погонах.
Мы попрощались с Меченым. Алиса и дети его поцеловали, а я обнял и сказал на прощание:
- Держись, Глеб. Жизнь продолжается. Надо жить.
Когда Меченый ушёл, генерал сказал стоявшему рядом парню в штатском с чемоданчиком в руке:
- Лейтенант Анисимов, снимите передатчик с господина Юрьева.
Я отдал свои часы лейтенанту и сказал:
- Крышку покажите генералу.
Тот так и сделал.
- Марку Юрьеву за храбрость и мужество. Левитин Н.П. - прочитал Левитин надпись на крышке часов. - Не может быть! А я всё думаю, где видел эти глаза... Да и фамилия знакомая, но решил, что знаю о вас как о писателе. Спаситель мой!
В избытке чувств, он меня обнял.
- Теперь мы квиты, - сказал я.
Напомнить о прошлом, я решил из чувства самосохранения. Кто знает эти спецслужбы - возьмут и решат, что мы лишние свидетели...
У меня, конечно, опять разыгралось воображение. Но какая сейчас этика и какие представления о порядочности? После развала страны была подорвана не только экономика, но и сама культура. Поменялись все ориентиры. В последнее время всё начало восстанавливаться, но это ломать легко и быстро, а вот...
Стоило разваливать страну, чтобы создать на её руинах полтора десятка криминально-полицейских государств, чтобы не иметь возможности даже понять, кто же правит этими анклавами - проворовавшиеся чиновники, бандиты-олигархи или заокеанские аферисты? Стоило производить передел собственности, чтобы плодами труда миллионов людей, могли беспрепятственно пользоваться единицы воров? Стоило устраивать этот бордель, чтобы даже не понимать, кого надо бояться больше - криминал или правоохранителей?
Зачем надо было творить всё это безумие? Чтобы самим, в конце концов, стать безумными?
Нет, здраво я мыслить больше не буду,
Не стану обременятся умственным трудом.
Ведь для безумного Родина - везде и всюду.
А где накормят, там для безумного дом.
Чтоб не бередила душу ностальгия о прошедшем,
Надо стать предельно безразличным и тупым.
В обезумевшей стране, как в доме сумасшедшем,
Можно выжить только будучи больным!