Клара Мефодьевна глазами была слабовата. Но очков носить не желала. Почему-то считала, что ей не идут.
Однажды со своего девятого этажа она увидела сквозь оконное стекло, как человек, очень похожий на Петра Алексеевича, шёл разболтанной походкой. И руки его безвольно болтались, и ноги нестройно шагали, и голова понура была, и осанка крючковата. А шляпа зачем-то не натянута на голову, а как-то сверху лишь наклеена.
В середине дня пришёл обедать муж Клары Мефодьевны. Глядя, как он безразлично поедает котлеты с тушёными баклажанами, Клара Мефодьевна произнесла:
-- Кажется, это Пётр Алексеевич был.
-- Что?
-- Да вот, говорю, Пётр Алексеевич. Странно шляпа наклеена. Хорошо, ветра не было.
-- Да-да, Пётр Алексеевич… А что Пётр Алексеевич?
-- Пьяная походка. И весь обвисший. Как наклюкался с утра.
-- Но у него же сильнейший диабет. Это невозможно. Поверить трудно. Он же умрёт от одного стакана. Ты могла ошибиться.
Но Клара Мефодьевна не привыкла, чтобы кто-то сомневался в её словах, и отступать не умела. А мужа почитать давно перестала. Когда-то почитала. Но с годами стала больше уважать себя.
Когда муж ушёл на работу, она позвонила подруге Марфе Элеоноровне:
-- Ты знаешь, а я сегодня видела, как Пётр Алексеевич пьяный шёл по тротуару.
-- Да ты что?! Прямо не могу поверить.
-- Марта, -- сказала Клара Мефодьевна, -- ты просто Петра Алексеевича не знаешь. Это же не впервые.
-- Что? Бывало? Ужас!
-- Весь ужас в том, что у него же диабет! И стакан выпить – умереть в тот же день.
-- А он что, очень… того… очень?
-- Ещё бы.
Вот это неопределённое «ещё бы» просто потрясло Марфу Элеоноровну. В этой короткой фразе она почувствовала такую неоспоримую убедительность слов Клары Мефодьевны, что поверила ей бесповоротно и так прочно, как прочно верят только в недоказуемое. А подружки Клары Мефодьевны свято верили в инопланетян с тех пор, как на пенсию вышли.
И, пока Клара Мефодьевна звонила следующим подругам, Марфа Элеоноровна тоже обзвонила нескольких подружек. А те друг дружке стали перезванивать и сообщать эту сногсшибательную новость, особенно нажимая на болезнь Петра Алексеевича, на то, что даже малое количество, даже капелька, капулечка алкоголя, даже пива, для него смертельна. В итоге все они получили сведения от нескольких человек, что только подтверждало событие, невероятное вначале. К тому же человек как-то так непонятно устроен, что, если ему не вполне верят, то он очень хочет, чтобы поверили. Чем больше не верят, тем сильней ему хочется убедить. Он даже придумывает то, чего не было, лишь бы поверили. И Клара Мефодьевна, и подруги её были из подобных же людей, которые такими подробностями и такими убедительными деталями сопровождают свои рассказы, что когда слух доходит до первого человека, пустившего его, то этот человек его уже и не узнаёт. Поэтому, когда несколько подруг позвонили ей в течение двух часов и описали, как несчастный больной и в стельку пьяный Пётр Алексеевич почти ползком пробирался к своему подъезду и что вскоре к его подъезду примчалась «скорая», но вскоре же уехала, а это значит, что спасать было поздно, то Клара Мефодьевна не поверить не могла и даже забыла, что подъезд Петра Алексеевича у неё под окном, всего в нескольких десятках метров от её подъезда, и что не было там «скорой». И даже забыла, что не совсем уверена была, что это именно Петра Алексеевича видела, а ещё решила, что видела не всё, что Пётр Алексеевич, оказывается, куролесил потом. Она набрала номер мужа и горестно сказала:
-- Да, знаешь, это был Пётр Алексеевич. И вот мне уже несколько человек сообщили, что он ещё потом добавил и дело плохо. Даже слов не нахожу.
-- Очень сильный приступ?
-- Хуже. Рассказывают, что скорая была, но опоздала.
-- Вот это да-а-а…
Клара Мефодьевна, Марфа Элеоноровна и все их подруги до конца дня не решились позвонить домой к Петру Алексеевичу, чтобы высказать соболезнование своё вдове.
Но муж Клары Мефодьевны всё же мужчиной был, а значит, человеком действия. И в «Вечёрке» появилось сообщение о том, что друзья скорбят и прочее. И в квартире Петра Алексеевича со следующего утра непрерывно названивал телефон. И жена его, сначала растерявшаяся, не имея времени между звонками позвонить мужу на работу, к середине дня поверила, зато несказанно обрадовалась, увидев вечером мужа живым. А муж на работе узнал о своей смерти от недоумевавших коллег, подавших ему «Вечёрку». Он позвонил в редакцию и узнал, кто оплатил некролог. И с тех пор не общается ни с мужем Клары Мефодьевны, ни с нею. Зато продавцы траурных венков с нею здороваться стали: венки им заказали, оплатили, но не взяли.
А произошла эта история потому, что жёны раньше мужей на пенсию уходят и дома от скуки чего только не выдумают, во что только не готовы поверить, общаясь в своём особом кругу.