Глава 10. Иван
Иван встал, по привычке вышел на парадное крыльцо, вдохнул полной грудью свежего, морозного воздуха и почувствовал, как все тело наливается силой давно забытого мужского желания. Уселся на ступеньки, скрутил самокрутку, и залюбовался красотой только начинающегося утреннего рассвета. Прямо от крыльца убегала в глубину сада аллея из стройных березок: «Надо же, а я и не заметил, как вытянулись, подросли молодые березки, соединились макушки пологом над аллеей, протягивая тонкие ветви друг другу. Совсем тоненькие были, теперь превратились в стройных красавиц».
Луна озаряла белоснежные уборы, серебрилась на ветках. Длинные тени тянулись вслед за убегающей дорожкой синими полосами на белом снегу. Аллею Иван с детьми посадил, когда перешел жить в усадьбу. По обе стороны аллеи раскинулись старые кусты черемухи с корявыми стволами, через ветви которых ложились причудливые узоры на снег.
Курит Иван, а мысли возвращают его в то время, когда жили они с Домной и детьми в маленьком домике, больше похожем на землянку. Почти каждый год рожала она ему детей. Все выжили в трудное время, когда от холеры умирали семьями. Время было тяжелое, шла Гражданская война.
…Колчаковцы, отступая, шли разрозненно через Тульенские деревни небольшими группами. Партизанскому отряду, в котором находился Иван, было велено пропускать их, не вступая в бой, ждать основные силы, чтобы соединиться в один большой отряд. Преследуя на расстоянии обоз с колчаковцами, Иван не удержался и заехал в свою деревню. Почти год он не видел жену и детей, а тут такая возможность представилась. Всего несколько лишних километров, вот и его крайняя избушка видна уже. Утро только начинало заниматься над Ивановой избой, ночь поднималась ввысь, уступая место серо-розовому рассвету. Душа болела о жене и ребятах. Как они там без него живут?
Подойдя поближе, Иван не узнал своего двора. Новые ворота выделялись белыми жердями. «Молодцы дети, подрастают помощники», - подумал Иван.
Он вошел во двор, остановился, чтобы отдышаться. Вдруг мимо него пробежал какой-то человек, и юркнул в огород. Оторопел Иван «Неужели белогвардейская разведка в деревне, вот так влип». Чтобы не всполошить домашних, он притаился у забора. Прошло полчаса, кругом было тихо, тогда он тихонько постучал в окно:
- Домна, это я Иван, открой.
Домна вышла на крыльцо.
- Заходи, Егор, открыто.
Не понял Иван, что за Егора зовет жена, да ладно, может, связной от партизан приходил, изба-то крайняя.
- Здравствуйте, голубки мои, - поклонился Иван родному дому.
Застыла Домна в недоумении, смотрит на гостя, а это Иван снимает овчинный полушубок, вешает на хозяйское место.
- Ванечка, родненький, да как же ты тут оказался. Говорили, что стоите вы далеко под Тульеном. Бросилась на шею ему, завыла по-бабьи вполголоса, чтобы детей не разбудить.
- Собери чистое белье, помыться хочу. Тороплюсь я Доня.
Домна, поливая из большого чайника воду, рассказывала и рассказывала, как они жили без него, сколько лиха она натерпелась, чуть не помёрли с голоду ее детки, как лежала она без памяти в бреду, да спасли, помогли добрые люди.
- Ворота новые сыны поставили? - перебил ее Иван.
Замешкалась Домна, не знает, что и говорить: скажи сыны, все равно раскроется со временем, что не они, скажи правду, не поймет ее Ваня. Чужой мужик просто так не станет работать в его дворе.
- Егор, Баулин работник, выправил новые ворота. Старые совсем развалились.
Проснулись дети от разговора, окружили тятьку со всех сторон, прижались худенькими тельцами, и смотрят на него со страхом. Иван гладил белобрысые головки детей, а самому уходить надо, отряд догонять. Не придал никакого значения про Егора тогда Иван, да только в деревне шила в мешке не утаишь, когда вернулся домой с войны, встретила его Домна с ребенком на руках. Узнал он про грех жены еще в отряде. Думал, не сможет вернуться в родную хату, да стояли перед глазами дети худые, оборванные.
Домна, молча, собрала на стол, поставила чекушку самогонки, а сама встала у русской печки, а с печи смотрели на него три пары детских испуганных глаз. Стукнул Иван кулаком по столу:
- Убери с глаз чекушку! Садитесь все за стол, или батьке не рады!
Ребятишки быстро работали ложками, ели постную похлебку, не поднимая глаз. Иван сидел, молча. Смотрел, как едят его полуголодные дети, а Домна ждала, что же дальше будет. Убрала пустую посуду со стола, взяла из люльки ребенка на руки.
- Зовут как? - спросил Иван.
- Вовочкой кличут. Ванечка, как же дальше быть, что делать?
- Жить надо, - только ответил Иван и вышел во двор.
Домна наблюдала за мужем из окна. Иван пошел к воротам, пнул их ногой что было силы, потом выдернул топор из чурки. Она шарахнулась от окна, сгребла в кучу детей. Долго крошил Иван новые ворота в щепки, пока не осталось от них ни жердочки, затем бросил топор, и пошел в хлев скотину проверить. Хлев встретил его холодной пустотой и светящейся крышей.
На следующее утро пошел Иван в Советы, попросил справку выправить на переезд. Не хотелось секретарю отпускать закаленного в боях солдата Гражданской войны, но он наслышан был о его беде, и выписал ему справку на свой риск и страх.
Иван собрал нехитрый скарб, усадив на телегу Домну с ребятишками, семья тронулась на новое место в деревню Володькино, где жил Семен Победин. В Гражданскую довелось им воевать в одном партизанском отряде. Встретились они случайно.
...Партизанский отряд во главе с Емельяном Побединым дислоцировался у Акайского тракта. Их задачей было организовать засаду. Разведка доложила, что в Акай по тракту движется отряд карателей, направленный на подавление восстания большевиков. По расчетам партизан каратели должны были появиться к утру. Стреножив лошадей, партизаны расположились на привал недалеко от тракта в небольшой ложбинке, которую после осенних нудных дождей затянуло туманом. До Акая оставалось версты четыре. Емельян отправил группу бойцов во главе с Семеном навстречу бело-гвардейскому отряду.
- В бой не вступать. Ваша задача направить отряд белогвардейцев по следу и привести к засаде.
Хорошо ориентируясь по тайге, партизаны имели большое преимущество перед мотострелковым отрядом белогвардейцев. Они пешим порядком пробирались по лесу вдоль дороги. Услышав впереди цокот копыт, притаились.
- В бой не ввязываться, - приказал Семен, - наша задача наделать шума и возвратиться в отряд.
На дороге показалась одинокая повозка.
- Наши, - доложили дозорные.
Боясь провокации со стороны белогвардейцев, Семен отправил навстречу повозке молодого парнишку с корзиной грибов.
- Стой! Кто идет! - раздался голос с повозки. - Руки вверх! Подойди к телеге. При попытке к бегству буду стрелять.
- Грибник я, из соседнего села, - ответил парнишка.
- Партизан не видел?
- Не. Откуда им взяться. Тихо в лесу.
- Сколько верст до Акая, не знаешь.
- Как не знать. Верст пять будет. А вы кто будете?
Парнишка внимательно всматривался в телегу, в которой что-то зашевелилось.
- Садись, подвезу.
- Не. Мне недалече тут, я через лесок и дома.
- Доктор мне нужен, садись, поедем в твою деревню.
- Тезка, кого тебе Бог в помощь послал? - неожиданно вышел Семен из лесу.
В вознице он узнал Ивана, с которым ехали в Сибирь в одном вагоне. Иван схватился за винтовку.
- Стой! Не подходить к повозке, стрелять буду.
- Ну, так стреляй, Иван. Не узнаешь?
- Семен!
- Он самый. Кого везешь?
Иван, увидев красный бант на фуражки Семена, облегченно вздохнул. Закурив, рассказал:
- Раненый я. Командира везу в деревню. Бой мы держали с отрядом карателей. Торопились они, не стали брать в плен раненых, беспорядочно добивали всех. Мне командира удалось спрятать в стогу сена. Кто-то из крестьян за сеном приехал, увидев бой, сбежал.
- По какой дороге ушел отряд? - спросил Семен.
- Отряд движется на Акай через Лукьянову долину в обход тракта. Нужно срочно предупредить тамошний штаб, основные силы которого расположены вдоль тракта на подъезде к селу. Предал нас кто-то.
- Идти сможешь? Лошадь нужна.
- Смогу.
- Тезка, - подозвал Семен парнишку, помоги Ивану снять раненого с повозки. Тащите командира в Володькино. А мне спешить надо. Дай Бог, свидимся еще.
Семен, приказав двум бойцам доставить раненых в Володькино, остальным остаться в дозоре и, во весь опор, поскакал в Акай…
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/11/30/2029