В предыдущей статье (О Боге смысле и времени[1] ) рассматривалось почему Бог знает дела, которые мы еще не совершили,а Он уже включил их в Свой план. Исходя из этого вытекает возможность соработничества Богу: не творить хаос, но пытаться своими немощными силами помогать Богу в Его неведомом нам, но, без сомнения, великом замысле. Сделано предположение, что Бог постоянно вмешивается в нашу жизнь, и исправляет ошибки. При этом Он не предполагает, но точно знает, как будет развиваться мир в том или ином случае, как если бы Он просматривал «кинофильм», в котором люди реализуют свою свободную волю (исход не предопределен). Бог постоянно вносит правки в нашу жизнь с целью достижения наилучшего результата, создавая лучший из возможных вариантов бытия. Рассуждать на эту тему крайне сложно, поскольку приходится говорить о вневременнОм, находясь внутри временнОго мира. У нас нет понятий, чтобы даже представить сущность бытия за пределами времени. Не получается даже подобрать подходящей аналогии. Так можно сказать, что Бог видит развитие мира при определенных условиях как кинофильм. Потом вносит изменение и видит уже новый кинофильм (фильм с измененным финалом).
При этом надо понимать, что Бог «видел» от начала мира даже то, что мы еще только собираемся совершить. И исходя из того, что происходит сейчас (говорим в настоящем времени) Он предпринял (говорим в прошедшем времени) все дальнейшие действия, создавая картину человеческого бытия. И мы не можем вырваться за пределы времени даже теоретизируя.
Столкнулся с двумя историями, которые интересно иллюстрируют данную теорию. Хочу предложить их вашему вниманию.
Первую рассказал протоиерей Олег Стеняев [2]
У некой женщины смертельно заболел ребенок. И она стала молиться, чтобы Бог его исцелил. Долго молилась, пока не вошла в некое состояние, в котором увидела будущее своего сына. Как он вырастает, заканчивает школу, знакомится с девушкой, у него появляются друзья. Он начинает выпивать с друзьями. Потом друзья говорят, что эти деньги надо отрабатывать. Он идет грабить какой-то дом. И потом в комнате видит спящих детей и в исступлении понимает топор для убийства невинных чад. Мать не выдержала этого видения и закричала: «Господи не надо», и очнулась. Окончания этой истории Олег не рассказывает. По всей видимости, ребенок умер.
Другое подобное событие произошло с матерью декабриста Кондратия Рылеева. Стало оно известно из письма, которое она написала перед самой своей смертью. Не могу удержаться, чтобы не привести его дословно:
«Я была матерью четверых детей, родившихся до моего Конечки, и все они умирали в младенчестве. Как я молилась, как я просила Господа Бога о сохранении им жизни. И когда я увидела крест на свежей могилке последнего из них, я не могла встать с колен, я упала головой на маленький холмик, охватила его руками и молила. Нет, я не молила, я требовала, требовала живого ребенка, живого, здоровенького, и я вымолила его у Бога.
Родился мой Конечка. Три года я была счастливой матерью. Конечка радовал меня, рос хорошо, наш домашний доктор радовался вместе с нами. И вот новое горе вошло в наш дом. Конечка тяжело заболел. Он лежал в жару, никого не узнавал и задыхался. Наш врач сразу попросил созвать консилиум. Приехал известный доктор из Петербурга, осмотрел Конечку и молча вышел из комнаты. Разговаривал только с нашим доктором, а, уходя, сказал Федору Андреевичу: „Бывают чудеса, и, если вы набожны, молитесь”. Со мной врачи не говорили. Да разве мне нужны были слова, я же мать, я и так понимала, что дитя мое обречено – мой Конечка, мое счастье, единственный, кому нужна была моя жизнь.
Наступила ночь. Как считали врачи, последняя ночь моего сына. Я отпустила нашу матушку отдохнуть и осталась одна у его постельки. Ребенок продолжал метаться, он весь осунулся, личико его посинело, а из горла слышался свист, сменявшийся страшным, заставляющим сжиматься мое сердце, хрипением. Поймите и, прочитав все, что я пишу дальше, не осудите – у меня умирал единственный сын, моя надежда, моя радость. Где искать защиты от злой судьбы, в чем или в ком искать спасение? (…)
Я не знаю, что случилось со мною в тот час, я протянула руки к Богу и закричала: „Всемогущий Боже, Ты сам молился в саду Гефсиманском. Если возможно, да минует меня чаша сия. Пойми же меня в моей скорби. Все страдания, какие захочешь Ты послать, низвергни на меня, но спаси жизнь моего сына. Ты учил нас молиться: «Да будет воля Твоя», но я говорю только в этом, только в этом единственном: „Да будет воля моя, верни мне сына, утверди волю мою”. Теперь Ты скажи мне: „Да будет воля твоя”.
Я не знаю, сколько времени я простояла на коленях, я даже не знаю, где я была, только не на земле, но вдруг я почувствовала неестественное забытье, какой-то странный, необыкновенный сон. Заснуть, когда умирает мой Конечка, мой сынок, да разве это возможно? Не знаю, что было дальше. Кажется, я сидела, склонившись над умирающим, и целовала его худенькие судорожно сжатые ручки, как вдруг оттуда, где я только что стояла на коленях, раздался голос: „Опомнись, женщина, ты не знаешь, о чем просишь Господа”. Я обернулась и увидела ангела с горящей свечой в руках. Как ни странно, я не испугалась и не удивилась, как будто так и должно быть, я только в мольбе сложила руки. „Опомнись”, – опять заговорил ангел. И в его голосе я услышала скорбную укоризну: „Не моли о выздоровлении сына, Бог всеведущий. Он знает, зачем должна угаснуть эта жизнь. Бог милосерд, и Он хочет избавить тебя от ужасных страданий”. „Я готова на все, я все страдания приму с благодарностью, лишь бы жил мой ребенок”. – „Но страдания ждут не только тебя, будет страдать и твой сын. Хочешь, я покажу тебе все, что его ждет? Неужели и тогда ты будешь упорствовать в слепоте своей?” – „Да, хочу. Покажи все, все. Но я и тогда буду молить Бога о жизни моего сына. Да будет воля моя”. „Следуй за мной, женщина”, – и ангел словно поплыл передо мной, паря в воздухе. Я шла, сама не зная куда, я проходила длинный ряд комнат, отделенных друг от друга не дверьми, а толстыми темными завесами. Перед каждой завесой ангел останавливался и спрашивал меня: „Ты упорствуешь, ты хочешь видеть, что будет дальше?” – „Да, – отвечала я. – Я хочу видеть все. Я ко всему готова”. И тогда ангел отодвигал завесу, и мы входили в следующую комнату, а голос ангела становился все строже, и лицо его, когда он поворачивался ко мне, из скорбного становилось грозным. Но я шла дальше без колебаний, я шла за жизнью моего сына. В первой комнате, куда я вошла, я увидела моего Конечку в кроватке, но он уже не умирал, он тихо спал, румяный и здоровый. Я протянула к нему руки, хотела броситься к нему, но ангел властно простер свою руку и позвал меня с собой. Во второй комнате я увидела моего мальчика отроком, он сидел за столом, он учился, он читал что-то и, увлеченный книгой, даже не поднял на меня глаз. В третьей комнате, которую мы прошли очень быстро, я увидела его юношей в военном мундире, он шел по городу, который мне был неизвестен. В четвертой комнате я увидела его совсем взрослым в гражданском платье, он был чем-то занят, мне показалось, что он был на службе. Мы вошли в пятую комнату. В ней было много народу, совсем мне незнакомые люди о чем-то говорили, спорили, было шумно, но вот поднялся мой сын, и, как только заговорил он, все замолчали, все слушали его с великим вниманием и, я бы сказала, с восторгом. Я слышала его голос, он говорил громко и отчетливо, но я не усваивала ни одного слова, я ничего не понимала, а ангел уже подводил меня к следующей завесе. И когда он обратил лицо свое ко мне, я ужаснулась грозной силе его. „Сейчас увидишь ужасное, – сказал он сурово. – И это ужасное ждет твоего сына, одумайся, пока не поздно. Если ты войдешь за эту завесу, все предначертанное свершится, но если смиришься, то вот я повею крылом, и свеча угаснет, и с ней угаснет жизнь твоего сына, и он избавлен будет от мук, и покинет землю, не зная зла. Хочешь ли ты видеть то, что сокрыто за этой завесой?” „Бог милосерд, – сказала я. Он пощадит нас. Хочу. Веди меня, да будет воля моя”, – отвечала я и пошла вперед. Ангел отдернул завесу – и за ней я увидела виселицу.
Ужас охватил меня, я вскрикнула и проснулась, или, вернее, пришла в себя, очнулась. Я сидела, все так же склонившись над кроваткой Конечки. Рука моя отказывается держать перо, но я должна дописать все. Сын мой, радость моя единственная, ты сладко спал, повернувшись ко мне личиком, и тихо, спокойно дышал. Я не смела пошевелиться, боясь разбудить тебя. И не смела верить своему счастью. А счастье было так велико, что заслонило собой все страшные мгновения ночного видения.
Я только плакала и благодарила Бога, а потом стало постепенно забываться все, что показал мне в ту ночь грозный ангел».[3]
Кондратий вырос, вошел в Северное тайное общество декабристов, и за попытку государственного переворота, известную как восстание декабристов (1825 г) был приговорен к смертной казни через повешение.
Биографы отмечают в нем странную склонность к суицидальности. Он постоянно как будто нарывался на неприятности: дерзил офицерам в училище, участвовал в дуэлях, написал эпиграмму на Аракчеева, – генерала, приближенного Царю, - и даже когда просил руки и сердца своей будущей супруги, делал это с пистолетом у виска, обещая застрелиться, если ему будет отказано. К тому же Кондратий неоднократно повторял: «кому быть повешену – того не расстреляют», хотя мать ему никогда не рассказывала своего видения до этого предсмертного письма.
История Рылеевой сходна с историей матери, молившей о другом умирающем младенце. Но если там, похоже, женщина поняла и смогла отсечь свою волю, здесь же, Анастасия Матвеевна Рылеева вытребовала у Бога исполнения своей воли: «Да будет воля моя». И если в первом случае Бог, вероятно, прервал чистую жизнь, которая могла замутьниться убийством невинных душ, то в этом случае, Господь исполнил мольбу матери, со всеми вытекающими последствиями.
Хочется отметить несколько важных моментов. Во-первых, Бог желает, чтобы каждой рожденной душе досталось по возможности наилучшее состояние в будущей жизни. Согласитесь, невинная душа будет лучше себя чувствовать, чем душа, отягощенная убийством.
Другой важный момент: существуют варианты будущего, которые Бог даже может показать человеку. (В первом случае это был вариант, который не был реализован, во втором – вариант, который реализовался)
В-третьих, Бог видит все варианты, не предопределяя поведения человека. (При прохождении такой-то точки события будут развиваться таким образом - «кинопленка №1», но если в этой точке внести изменения, то события пойдут по такому пути - «кинопленка №2»)
В-четвертых, Бог пытается, не нарушая воли человека, реализовать наилучший вариант развития истории. Но так как есть воля человека, то в мире столько странностей. Оно и понятно: мы постоянно творим зло, а Бог его исправляет.
В-пятых, Бог может поменять Свои планы по просьбе человека, реализовав даже худший из вариантов, опять же, чтобы не нарушать свободу воли человека (в первом случае сама мать сказала: «Господи не надо», а во втором случае сама мать сказала: «да будет воля моя» - и Господь исполнил ее мольбу).
Воистину удивительные открытия, которые мы делаем, проанализировав две трагические истории - истории двух матерей и их находившимися при смерти детьми. Упокой Господи души усопших рабов Твоих.
И, воля Твоя, а не моя да будет!
Александр Смирнов
27.11.2017
1 / http://www.proza.ru/2017/03/11/2121
2 https://www.youtube.com/watch?v=7rL5jU00SYg "Прот. Олег Стеняев, беседа". 1:23:39
3 https://read-this-text.blogspot.ru/2013/05/blog-post_530.html /