Как я попал в современник

Наследный Принц
     Фамилия Щербаков у нас вообще достаточно распространена, поэтому стоит ли удивляться, что  в артистическом цехе носящих такую фамилию было сразу трое. Один из них - ныне действующий Борис Щербаков. Табаков хотя и уволил его из МХАТа, но теперь он подвизается как актер кино. Некоторые могут вспомнить и актера театра на Таганке по имени Дальвин (для близких просто Дима), который в фильме "Доживем до понедельника" подвозил своего бывшего учителя (Тихонова) на персональной машине.

     Но речь пойдет о Петре Ивановиче Щербакове, самом старшем из этой плеяды, и в любом случае самом известном. Вспомним баяниста-виртуоза из фильма "Старый новый год" или капитана Студзинского в «Днях Турбиных". Но одно из самых первых его появлений на экране было в "Добровольцах», наряду с уже гремящими Михаилом Ульяновым и Элиной Быстрицкой.

   Не могу сказать, что был с ним дружен или даже приятельствовал, поскольку он едва ли не на два поколения старше. Но бывал у него дома, навещал в больнице, а в конце провожал его в последний путь.

     Мы организовали и с успехом провели его творческий вечер в большом зале Дома Актера, - еще того, несгоревшего. Петр Иванович остался доволен и в качестве благодарности пригласил нас в ресторан, располагавшийся на первом этаже. Мы – это так называемая «бригада» зрительской секции Дома актера, которую я и возглавлял. Были такие по каждому из московских театров. Со мной еще два заместителя, мужчина и женщина, все мы где-то тридцатилетние.

     И вот во время разговора Щербаков неожиданно спросил: - А вы знаете, ребята, как я вообще попал в «Современник»?

      Мы, конечно, этого не знали.

     -Ну так слушайте (далее рассказ пойдет от первого лица в том виде, как я его запомнил):

     Я начинал лицедействовать в народном театре ЗИЛа, тогда достаточно популярном. Там еще были Вася Лановой и наш актер Володя Земляникин («Дом, в котором я живу»), ставшие впоследствии всенародно известными. Потом окончил ГИТИС. А поскольку во время учебы был бессменным старостой группы, то убедил всех в том, что нам нельзя расставаться и кровь из носа надо создать свою труппу, с чем и обратился в дирекцию института. Вот нас и распределили в ГСВГ (группа советских войск в Германии), где мы и оттрубили положенные два года. При этом работали по американской системе: подготовив один спектакль, объезжали с ним все гарнизоны, пока он не сдохнет, как лошадь. После чего начинали готовить следующий. За мной тогда прочно закрепилось амплуа социального героя, каковым я и был. Потому и пригодился в фильме «Добровольцы» наряду с Ульяновым и Элиной Быстрицкой, и даже получил вместе с ними Государственную Премию. Но как театральный актер остался не у дел и не знал, что делать дальше. Единственным вариантом было уехать куда-нибудь в провинцию и там предложить свои услуги. Но уезжать из Москвы ой как не хотелось.

    Но тут на мое счастье в кремле состоялся ежегодный торжественный прием всех лауреатов госпремий во всех видах общественной и прочих деятельностей. Получил пригласительный и я. И вот сидим мы за одним столиком с Мишей Ульяновым и Леней Быковым, я и пожаловался им на свою неприкаянность. Быков мне помочь ничем не мог, поскольку сам не москвич, а киевлянин. А вот Ульянов сразу принял во мне самое активное участие. – Здесь я видел Олега Ефремова, который пробил у начальства свой театр и делает с ним самые первые шаги. Может, там ты и пригодишься. Эй, Олег, подойди к нам.

   Подошел Ефремов. Познакомились. Ульянов коротко объяснил ему суть дела.

     -Ну что, давайте попробуем. Причем прямо в деле, без каких-либо показов. В спектакле «Вечно живые» я играю роль профессора Боровкова, отца Вероники. Вот ты ее и сыграешь вместо меня. Подъезжай послезавтра в гостиницу «Советская», мы сейчас там играем, посмотришь спектакль, потом возьми роль и готовь ее.

    Конечно, я двумя руками ухватился за это предложение. Выучил роль, посмотрел, как Олег ее подает, но на первом же спектакле продемонстрировал все свои великолепные штампы и сам понял, что роль провалил и ни о каком «Современнике» речи быть не может.

   После спектакля Ефремов мне сказал: - Я все понимаю, лапуля (кстати, его любимое словечко): ты волновался, оттого и был зажат и где-то неорганичен. Отдохни немного и ни о чем постарайся не думать. Следующий спектакль сыграю я, но через неделю снова ты. Иди, работай.

    Все его заветы постарался выполнить, и на следующем спектакле почувствовал себя поуверенней. Вроде бы что-то начало получаться.

    В антракте меня подозвал Миша Манжуков. Вы знаете Мишу Манжукова (это уже к нам)?

   Мы не знали.

     -Ну как же, это наш старейший рабочий сцены и личный друг Олега Ефремова. Сказал, что со мной хочет поговорить сам профессор Боровков, он же худрук театра. Завел в свою каптерку, где у него хранились мётлы, огнетушители и прочий театрально-вспомогательный инвентарь.
 
   – Олег сейчас подойдет. И с этими словами достал из стола батон, круг колбасы и бутылку водки. Все это разделил на три части, причем батон разломил руками.

     -Ну, будем. Пей.

      Я на автомате взял предложенный стакан и вновь включился только тогда, когда половина его содержимого уже была выпита. Пришла мысль: –да ведь это провокация, а я-то, дурак, на нее повелся. Ну, хоть водки выпью, раз такое дело. Жую батон и колбасу, уже ни на что не надеясь. Входит Олег. Спрашивает моего визави: - Ну как он?

     -Во!- показывает Миша большой палец.

    -Ну так что, берем?

     -Берем.

     Так вот я и стал актером «Современника»,

     Петр Иванович Щербаков остался в труппе и тогда, когда Ефремов стал  уже главным режиссером Художественного театра. Получил звание заслуженного, а затем и народного артиста РСФСР. Стал сниматься в кино, наверное многим памятна его бессловесная роль в фильме «Служебный роман», где портрет его героя по фамилии Бубликов в траурной рамке вывесила в фойе вездесущая Шурочка из бухгалтерии. Ефремов не раз пытался переманить его к себе, но в первый раз Щербаков устоял, получив хорошую роль в спектакле «Наедине со всеми», где всего два действующих лица – он и Алла Покровская (кстати, первая жена Ефремова, сейчас во МХАТЕ и работающая). Но потом все же поддался на искушение и сменил «Современннк» на Художественный.

PS. Наверняка эту историю Петр Иванович рассказывал не только нам. И если кто-то увидит ее здесь, то вряд ли сможет упрекнуть меня во вранье, разве что в каких-то мелких неточностях.

    И последнее. За несколько дней до того, как уйти, он рассказал жене, что ему приснился Женя Евстигнеев, и сказал: - Петя, бросай ты это все, давай ко мне, мы тут с тобой таких дел наворотим.

     А что, может и наворачивают.