Точно не помню в каком году произошел со мной удивительный случай, о котором я никому не рассказывала и хранила в своем сердце как величайшую драгоценность. Это было или в 2011 или 2012 году. Этот случай связан со святыми Кириллом и Мефодием Солунскими.
Накануне дня их памяти с благословения настоятеля храма г. Кемерово где я трудилась, мне захотелось в своем сельском клубе подготовить праздник в честь этих святых.
Помню, что тогда за дело взялась охотно и с душой. На несколько дней полностью сосредоточилась на теме Славянской письменности и их отцов Кирилла и Мефодия. Пришлось почитать кое-какую литературу, узнать хоть что-то о жизни этих святых, подобрать фильмы, найти иконы святых, подготовить слайды, провести несколько репетиций.
И вот, выйдя на финишную прямую, я сидела за письменным столом и писала текст к своему выступлению. Вдруг словно сами по себе из-под моей руки вышли слова, которых, точно помню, не было и в мыслях у меня. И как цитату я тоже не могла использовать, потому как для этого нужен письменный источник. Если по подсказке образованных людей, то в ближайшие дни не смогла припомнить ни одной высоко-интеллектуальной беседы ни с кем. Что делать? Но фраза эта так мне понравилась, что я решила ее оставить для выступления. Хотя понимала, что эти слова пришли не от моих «великих» знаний и страшилась за их истинность, но на празднике они все-таки прозвучали. Вот эта фраза: «Пока будет звучать славянская речь, мир будет стоять».
На следующий год в это же время, в дни празднования Славянской письменности, 24-25 мая, с группой паломников я попала на подворье мужского монастыря г. Новосибирска, которое находится на станции Мочище или село Мочище, буду и так и так называть, как слышала от других.
Приехали мы туда поклониться чудотворной иконе Божией Матери «Иверская», которая была обретена чудным образом в этой местности. Ну и конечно молитвенно настроиться на участие в Божественной Литургии и по возможности причаститься Святых Таин. А еще напитаться, надышаться благодатью, которая непременно присутствует в таких местах.
Утром мы готовились к причастию. Еще вечером, накануне, кто-то из наших паломников говорили об одном батюшке и о его прозорливости и непременно хотели попасть к нему на исповедь. У меня же другое отношение возникло – трусливая паника перед обличением всех моих грехов. Очевидно у меня возник помысел избежать этой встречи.
Поэтому я оказалась в очереди на исповедь не к прозорливому. Прозорливый принимал нас, болящих, около алтаря за ширмой. А тот, что попроще, в притворе, в комнате для крещения, где находилась купель.
К первому батюшке очередь тянулась через весь храм. Ко второму тоже прилично народу было.
Ко второму очередь двигалась медленно и я пристроилась в дальнем углу притвора дописывать список своих грехов. В связи с тем, что руководители нашей группы еще вечером говорили о возможном нашем участии в Крестном ходе в честь Солунских святых Кирилла и Мефодия в городе Новосибирске, я вспомнила сокровенные слова о славянской речи, и слово в слово вписала в список своих грехов без всяких пояснений в надежде спросить у батюшки откуда эти слова.
Очередь двигалась медленно и у меня еще было достаточно много времени. Тут я вспомнила, что в моем молитвослове есть молитва перед исповедью. Только дочитала эту молитву, как открывается дверь крестильни, выходит батюшка и объявляет, что принимать исповедь больше не будет. Все кинулись в храм. А там… очередь в длину всего храма и в две шеренги. «Ну все, - думаю, - не получится сегодня причаститься». Тихонько зашла через вторую дверь, что ближе к алтарю. Стою, смотрю как прозорливый монах принимает исповедь.
Вдруг стоящая в очереди впереди всех молодая девушка рукой подзывает меня и предлагает идти к батюшке за штору. Еще паломники говорили, что он очень строгий. И так, не успев ни о чем подумать, я очутилась перед батюшкой. С видом нашкодившего ребенка, с выпученными от страха глазами, я начала что-то мямлить, нервно теребя листок в руках со своими грехами. Очевидно, весь мой вид рассмешил батюшку, так как от его строгости не осталось и следа, он прыснул в кулак и глаза стали добрые, смеющиеся. Тут я приободрилась, но внятно говорить все-равно не смогла. Он не выдержал, взял из моих рук листок и начал читать. А там только в каждом пункте два-три слова для подсказки мне. Только в одном пункте попросил уточнить, о чем идет речь. Вернул листок, простил меня и отправил причащаться.
Дальше как во сне. Прикладывались к иконе Божией Матери, после этого подходили к Чаше со Святыми Дарами. Почему-то запомнился один эпизод. Причащал нас мой батюшка, который меня исповедовал. Он сделал замечание одной женщине, что бы не подходила к Чаше, так как не исповедовалась. Но она настойчиво утверждала, что исповедовалась и дерзко подошла к Чаше. Батюшка только вздохнул и ничего не сказал больше. И я испытала чувство неловкости и жалости к этой женщине.
Потом была поездка в Новосибирск. Там Крестным ходом, так мне показалось, мы прошли через весь город. В общем счастье, радость и усталость.
Уже дома через некоторое время я нашла листок с исповедью и удивилась, почему батюшка на исповеди не спросил про слова о славянской речи. Неужели святые Кирилл и Мефодий мне подсказали их?