Любите ли вы театр, как любил его Яковенко?..
И дальше по тексту: Живите и умрите в нем!..»
Его звали ласково – Лаврентич, Лаврюша (в театре, в филармонии через «у» - Лавруша), Наш Вова. Безумно уважали. Восхищались. Человек, отдавший театру 45 лет жизни, большая часть из которых пришлась на Курский областной драматический.
В начале лета в театре аплодисментами провожали в последний путь большого мастера театрального дела, заслуженного работника культуры России Владимира Лаврентьевича Яковенко.
«Супер-профи», «дока», «сугубо театральный человек», «администратор от Бога», «гениальный продюсер», «он рожден для театра», «таких больше нет и не будет» - это все про него, Яковенко. Разные люди, разными словами говорят об одном и том же.
Мне кажется, за эти дни после его ухода я пообщалась со всей нашей «курской культурой», и каждый человек говорил о нем вот в такой, превосходной степени тональности.
С ним было легко и радостно. Сам работал сутками и от других требовал того же. В достопамятные советские времена помогали профсоюзы, разнарядки, но все равно «работать было трудно и весело», как сказала ветеран билетной службы Валентина Рагулина.
Когда Лаврентич где-нибудь на предприятии рассказывал о спектакле, на который зазывал, - это было целое представление. Равнодушных не было. Он заражал своей энергетикой. Попробуй тут не купи пару десятков пачек билетов.
«Тебя – в дверь, а ты – в окно. Окно закроют, а ты в печную трубу залезь, - учил он своих подчиненных, - причем держись с достоинством. Ты – не проситель, а носитель искусства. Твоя задача: рассказать, что такое есть в нашем городе, только они еще этого не знают». Вот эту благородную миссию носителя искусства Яковенко нес, как знамя, это давало ему силы.
Он себя не щадил, не пренебрегал ни единым шансом сделать «битковой зал». В пионерском лагере или в школе в лицах представлял Кота Леопольда или Лешего, собирая вокруг себя толпу ребят. А приезжая в город, где предстояли гастроли, колесил на машине по всем улицам с мегафоном: «Только у вас, только один раз!..», импровизируя, не жалея красок рассказывал «о лучших из лучших» курских артистах и их спектаклях.
Заполнить зал было для него было для него делом чести, как он сам говорил, «надо биться до последнего билета». Он умел «заделать спектакль», продать его, создать праздник, организовать аншлаг. Когда это ему удавалось, он сиял, его радостное возбуждение передавалось всем – и артистам, и зрителям. Если я и видела когда-то абсолютно счастливого человека, то это был Лаврентич в такие вот свои звездные часы.
За свое недолгое пребывание в филармонии (сменилось руководство театра, профессионалу Лавренитичу стало трудно там работать, тогдашний директор филармонии Ольга Макарова пригласила его к себе) Лаврентич тоже оставил о себе добрую память. Специфика разная, но он ее освоил быстро и продавал концерты не хуже, чем спектакли. Впрочем, ему и раньше приходилось организовывать грандиозные «чёсы» по провинции столичных звезд. Он многое сделал для знаменитых «Рождественских встреч» (совместная и удачное детище Ольги Макаровой и тогдашнего мэра Сергея Мальцева), на эти замечательные и каждый раз неповторимые действа в филармонии собирались то учителя, то врачи, то журналисты, то ветераны, то работники администрации…
Бывший актер Лаврентич чувствовал природу театра, знал театральное дело, специфику каждой театральной службы, каждого винтика этого мощного механизма.
Своим работникам он всегда говорил: «В театре главное – артист. Мы все работаем для того, чтоб ему было комфортно. Пойди попробуй – выйди на сцену и говори в пустой зал. Понравится тебе?»
Актеры знали: если гастроли организовывает Лаврентич – будет все по максимуму – « и стол, и дом». Сердце Лаврентича пело, когда актеры были накормлены, довольны бытом, когда в зале аншлаг, и зрители дарят цветы и аплодируют стоя.
Из этой же оперы другой эпизод. Первый секретарь обкома партии Гудков очень любил водить высокое столичное начальство на «Святого и грешного» (роскошный был спектакль с Александром Олешней в главной роли). В таких случаях репертуарная сетка срочно менялась. И вот в один из таких приездов в антракте стоят москвичи, Гудков и иже с ними Яковенко в фойе. Гости хвалят исполнителя главной роли: «Ах, какой хороший артист Олешня, замечательно играет!» «Хороший-то хороший, - воспользовался случаем Яковенко, - а до сих пор незаслуженный!» Через два дня пришло сообщение о представлении Олешни на звание заслуженного артиста России.
А как виртуозно Яковенко вместе с зав. труппой Раисой Юраковой составляли месячный репертуарный план, где учитывалось все: когда поставить спектакль повышенного спроса, когда «не кассовый», какой день недели хорош для молодежной аудитории, какой для «целевого» спектакля.
Он присутствовал на спектаклях практически каждый вечер, зная пьесы чуть ли не наизусть. Умел устроить «разбор полетов». Если ему что-то нравилось, восклицал: «Вот это блеск!»
На заре жизни судьба не баловала Владимира Яковенко, впрочем, как и всех, родившихся в сороковые – роковые. Родился в Черниговской области, в 42-ом. Детство провел в Сибири, в Читинской области. Рос без отца, с отчимом. В 12 лет ушел из дома и дальше отвечал за себя сам. Жил в общежитиях, снимал квартиры, трудился кочегаром, дворником, сторожем… В начале 60-х в его жизнь вошел профессиональный театр. В 1964-м окончил театральное училище в городе Улан-удэ. В послужном списке Яковенко почти с десяток, преимущественно городских, театров, где он работал актером.
Его внешние данные, безусловно, для характерных ролей. Да и задействовали его в основном в ура-патриотических пьесах и производственных хрониках, которых в застойные времена в репертуарах театров было немало. Очень любил играть в комедиях, удавались ему женские роли. Но, как говорил сам Яковенко, «не хотелось играть двадцатого стражника в тридцатом ряду». Еще сетовал, что голос его «не перелетал за рампу».
Вскоре заметили и оценили его организаторские способности. В середине 70-х в его трудовой книжке появилась запись: «И.о. заместителя директора по работе со зрителем». Дело было в Волгограде.
А дальше – административная карьера. Больше всего до Курска работал в Тамбове. В Курске он появился в 82-м. На моей памяти гастроли Тамбовского облдрамтеатра летом 81-го года, так что легко просчитывается, когда руководители курской культуры решили переманить к себе «бриллиант чистой воды» - Яковенко.
Яковенко был из уходящей породы профессионалов, тех, кто делает дело на пять с плюсом, на двести и триста процентов, выкладываясь по максимуму. Как сказал Ю.В. Бурэ: «Для него был крайне важен престиж – театра, собственный». Сейчас это называется «бренд». У Лаврентича был свой бренд, он умел держать марку.
Именно поэтому уже во взрослом возрасте, под сорок, он поехал учиться (именно учиться, а не получать диплом) в ГИТИС, как только там на театроведческом факультете открылось отделение «Экономика и организация театрального дела». Казалось бы, зачем это ему, фонтанирующему идеями, владеющему всеми секретами своего дела? Но он всю жизнь обожал учиться, узнавать что-то новое и быть в курсе всего. Учился с удовольствием, прилежно, радостно, любовно собирал материал для диплома.
Лавруша был колоритной личностью. Тонкий психолог, он находил подход к каждому, чувствовал ситуацию, видел человека насквозь. Заходя в высокий кабинет, всегда верно оценивал перспективу. Все знали, как предан Лавруша своей семье, но ему нравилось выглядеть этаким бонвиваном, дамским угодником. Так он поднимал боевой дух своим подчиненным. Называл их «мои девочки», всегда старался заинтересовать самыми высокими процентами от продажи билетов.
Одна из «девочек», дама весьма почтенных лет – Виктория Васильева. Инженер по профессии, до пенсии работала на «Счетмаше» и была одной из лаврушиных «внутренних агентов» - распространяла на заводе билеты. Потом Яковенко завербовал ее в театр, где та благополучно до сих пор работает. Виктория Куприяновна смеется – «Преклонит колено: «Королева очей моих! Всю ночь не спал, мечтал как мы завтра с тобой поедем во Льгов и что там будем делать…» Что делать – «королеве» известно: бегать по кабинетам, высунув язык, ездить по городам и весям, рассказывать, рекламировать, уговаривать – нести в массы святое искусство.
А бывший главный администратор Валя Малютина, дама роскошных рубенсовских форм, вспоминает, что Лаврюша с утра уже поднимал настроение, оценивая собеседницу цепким мужским взором: «Тебе так идет эта юбка!» или: «Ты сегодня такая хорошенькая! Я тебя два дня не видел, а ты уже так здорово похудела!»
Шутки Лаврентича были не то чтобы эксклюзивными, просто они были всегда к месту, по-актерски разыграны и очень органичны. Обидеться на него никому и в голову не могло придти: Лаврентич постоянно шутил, прикалывался и «сам был сплошной прикол».
Однажды к нему пришел за пригласительными актер, у которого с возрастом появились проблемы со слухом: «Это тебе на тот спектакль билеты, где ты так хреново играешь?». «Да, да, - радостно подтвердил актер к вящему удовольствию присутствующих, - на этот».
Но в первую голову Лавруша любил посмеяться над собой, он всегда был полон самоиронии. Когда ветер поднимал на его голове единственную прядь, он радостно указывал на свою тень: «Какой я, однако, лохматый!»
Актерская байка. Гастроли в Осетии. Берег реки, костер, жарится шашлык. Вдруг появляется невесть откуда взявшийся поросенок. Добрый Лавруша решил его во что бы то ни стало покормить и с час гонялся за хрюшкой с буханкой хлеба по лесам и долам, призывая на разные лады, но так и не догнал. Потом смеялись: «Тореро Лаврентич».
Он виртуозно владел всеми оттенками русского языка, красное словцо в устах Лаврюши звучало, как песня.
Лаврентич любил радовать людей. Если от него что зависит, обязательно поможет. Юбилей у сотрудницы жены. Гости собрались. Лаврентич, как всегда на работе. Звонок в дверь – на пороге сияющий Дед Мороз с мешком подарков – через весь город на такси мчался к имениннице Дед Мороз Яковенко.
Про своего отца дочь Таня (сейчас она врач, живет в Туле) говорит: «Он лучший папа на свете. Таких больше нет. Он стал отцом и для моего мужа, у которого нет родителей. И дедушка он потрясающий. Именно он сделал все, чтобы наша молодая семья (мы в 18 лет поженились) не распалась, поддерживал и морально, и материально, и физически».
Говорящий факт: вся семья дочери Лавруши, включая зятя, носит фамилию Яковенко, продолжает ее. И сына назвали в честь деда – Володя.
С мамой Тани, артисткой Валентиной Яковенко, Владимир Лаврентьевич служил в одном из провинциальных театров. Служили они в театре, служили, потом случился, выражаясь современным языком, «корпоративный пикник»: все пошли в лес искать грибы, и тут они друг друга увидели… Примерно так, почти дословно, рассказывали Тане об этом судьбоносном событии родители. Увидели, разглядели, полюбили, поженились. Вместе колесили по стране. Осели в Курске. И не только из-за трехкомнатной квартиры напротив театра, которую дали сразу. Понравились город, театр, Лавруша пришелся ко двору, попал в струю.
…Это был один из лучших периодов Курского областного драматического. К середине 80-х в театре сложилось блестящее трио: директор – Людмила Плотникова, главный режиссер Юрий Бурэ, зам.директора по зрителю Владимир Яковенко. А главным администратором тогда был не кто иной, как нынешний председатель комитета по культуре Валерий Рудской. Рудской всегда подчеркивает, что он ученик Яковенко. Школа была блестящей. Все, кому посчастливилось через нее пройти, благодарны своему учителю.
Валентина Малютина – одна из них. После работы в курском театре уехала в Норильск и осуществляла там грандиозные проекты. Лаврюшу просто благотворит. Первый день ее работы в театре совпал с днем похорон его жены Валентины. Владимир Лаврентьевич был черным от горя. Но как его поддерживали товарищи, какой заботой и теплом окружили, как достойно провожали актрису! Тогда Малютина решила: «Я хочу здесь работать».
Яркая, стройная, миниатюрная Валентина Яковенко была талантливой актрисой, но до конца раскрыться мешало слабое здоровье – порок сердца, была серьезная операция по замене клапана. Валентина играла в «Чудаках», в спектакле «Женский стол в охотничьем зале». Хороша была ее Голда в «Поминальной молитве» - совсем другая, чем у блестящей Людмилы Соколовой, игравшей в другом составе, но тоже потрясавшая до глубины души.
Окружающие удивлялись, как Лаврентич, который буквально жил театром, успевал все и дома. Все тащил на себе. Жалел жену, любил, гордился ею.
…Его последний брак получился буквально по Шекспиру: «Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним». Эта история любви достойна стать сюжетом для романа или многосерийного фильма.
Они познакомились в больнице, в отделении кардиологии. Муж Любови Андреевны лежал в одной палате с Лаврентичем. Яковенко только что перенес свой первый инсульт. Обоих мужчин самоотверженно выхаживали жены – Люба и Валя, но у Валентины Яковенко – самой серьезные проблемы с сердцем, она актриса, привыкла быть за мужем, как за каменной стеной, а Любовь Андреевна медсестра, женщина в то время крепкая, к уходу за тяжело больными привычная. Так и подружились две супружеские пары, стали друг к другу в гости ходить. Люба с Валей – близкие подруги, часто общались, советовались, помогали друг другу. Когда Яковенко уезжали на гастроли, Таню, тогда еще школьницу, оставляли у друзей.
Вскоре умер Николай, муж Любови Андреевны. У Валентины Яковенко начались осложнения, связанные с отторжением сердечного клапана. Все домашние хлопоты окончательно упали на плечи Владимира Лаврентьевича. Он стирал, готовил, провожал дочь в школу… Люба помогала всем, чем могла. Когда умерла Валентина, Таня как раз ждала ребенка (и она, и муж – вчерашние школьники). Люба и советом и делом старалась поддержать осиротевшую семью. Приходила купать новорожденного Вову, по первому зову прибегала, когда ребенок болел.
О личных отношениях тогда и речи не было – много лет были просто хорошими друзьями, почти родственниками, и вдруг… Уже не один год пролетел. Любовь Андреевна пришла делать укол заболевшему Вовочке, Яковенко пошел ее провожать, и…
Любовь Андреевна так трогательно целомудренно вспоминает их первый поцелуй, будто речь идет не о хлебнувших лиха очень взрослых людях, проживших по полвека (ей – чуть меньше, ему – чуть больше), а о юных подростках, которые учились в одном классе, влюблялись в других мальчиков и девочек и вдруг – однажды он прошел ее провожать…
Поженились не сразу. Был и конфетно-букетный период (впрочем, цветы и конфеты он постоянно дарил ей и все последующие 15 лет), ухаживания, предложение – все честь по чести. Руку жених просил у детей – и своих, и ее. Дети приняли весть благосклонно.
Прожили 15 счастливых лет, дети, внуки – все общие. Внуки – трое мальчишек-погодков(сейчас уже подростки) деда обожают, боготворят. Он их и воспитывал, и баловал. В выходные всей семьей – на дачу. И отдыхали, и работали вместе. А какие цветы выращивали! Лаврентич, истинный любитель прекрасного, их просто обожал.
Люба вспоминает, как замечательно Яковенко читал им вслух стихи – Римму Казакову, Есенина и еще в лицах, Зощенко.
«Дома – ни слова о работе» - это не для Лавруши. За столом с падчерицей Леной, коллегой, жаркие беседы о концертах, спектаклях, гастролях.
Елена Ушакова обязана Ушакову любимой профессией. После окончания технического вуза Лаврентич привел ее в театр на должность администратора, сейчас Лена работает в филармонии заместителем директора по концертной работе.
О Любе с теплотой и благодарностью говорят коллеги Яковенко. Сколько раз она буквально вытаскивала его из тяжелых болезней, учила говорить, ходить после очередного инсульта!
Это была очень колоритная парочка: Любовь Андреевна – женщина кустодиевской стати - и рядом с ней – не богатырского сложения Лавруша. Одно время – с палочкой, но все с той же неизменной улыбкой, лукавинкой в прищуренных умных глазах, и с той же неистощимой, несмотря на никакие напасти и хвори, энергией. Только походка уже не та, а ведь все так привыкли, что он не ходит, а бежит «буквально вприпрыжку, глаза горят, волосы дыбором» (буквальная цитата из Натальи Кожемякиной, библиотекаря СТД).
Какое-то время Яковенко не работал, приходил в себя после болезни. Мечтал вернуться в театр: «Хочу, чтобы меня вынесли из театра». Хотел, но умирать не собирался, собирался работать, планов было громадьё. Его приняли в театр главным администратором.
«Новое время – новые песни». Второе пришествие Яковенко в театр, где все такое родное, привычное, сулило театру новые перспективы. Потому что, если за дело берется Лаврентич… Неугомонный, ему всегда было мало работы. Загорелся идеей возобновить фестиваль «Будущее театральной России». Когда-то эти фестивали такие аншлаги собирали! Руководители города, предприятий всегда шли навстречу, ведь речь идет о будущем, об открытии новых талантов для театров, в том числе, о молодых кадрах для нашего театра.
Находились спонсоры, чтобы спектакли молодых посмотрели и социально незащищенные – учащиеся интернатов и ПТУ, ветераны, через студенческие профкомы выкупали билеты вузы.
Начали с того, что возобновили дипломные спектакли воронежцев. Воронежский институт искусств – основная кузница кадров для нашего театра. Лаврентич целыми днями сидел у телефона, писал письма – искал спонсоров. Задействовал весь депутатский корпус, и городской, и областной, к каждому депутату – индивидуальный подход. Воронежские студенческие гастроли успешно прошли и в прошлом, и в этом годах.
Профессионал высокого класса, Лавруша вписался бы в любые времена. Вечный генератор идей, выдумщик, психолог, он, в конце концов, выработал бы новую стратегию и тактику (и это у него уже получалось), но вот к чему он никак не мог привыкнуть, так это к равнодушию, дилетантству, и непрофессионализму, к неправедным законам «волчьего капитализма». «Юзенька, у меня от всего этого волосы на голове дыбом встают!», - делился он как-то с еще одной ветераншей билетной службы, Юзефой Фейгиной. «Были б они у тебя», - отшучивалась она, но в душе, как и многие другие, переживала за его ранимую душу и больное сердце. Сердце в конце концов, подвело.
В той своей последней командировке в Железногорске они были втроем – Ольга Растунцева, Лаврентич и уполномоченная по реализации билетов Клара Плетнева. «Не бегай так быстро, - шепнула Ольге Клара. – Лаврентич - мужчина, он старается не показать виду и не отстать, а сам уже потихоньку таблетку принимал». Ольга Федоровна тут же сбавила темп, но день не заладился. В администрации МГОКа им отказали, а Лаврентич так хотел провести премьеру спектакля «Шикарный мужчина» в Железногорске. В мае, перед закрытием сезона, состоялся генеральный прогон, но до осени еще далеко, хотелось ускорить премьеру. На дворе лето, каникулы, отпуска, так что заполнить зал можно только «целевым» спектаклем.
Безусловно, Лаврентич расстроился. Но сдаваться не собирался, прощаясь, сказал Ольге Федоровне: «Завтра в 8 утра за тобой заедем». Позвонил Любе (она была у Лены – лечила внука): «Мы уже в городе, еду домой». Через 20 минут позвонил сын Любы Слава. Соседка обнаружила Яковенко лежащим на лестнице. Он умер, не дойдя до квартиры. Сразу.
«Сгорел на работе» - это про таких, как Владимир Лаврентьевич. Сгорел, потому что горел, а не гореть он не мог, не умел, не хотел. Обожал свое дело. Театр вообще, и свой театр, в частности. Театр и жизнь для него были синонимами. Точное попадание в профессию. Боженька при рождении поцеловал Лаврюшу в его, тогда его еще не лысое, темечко, одарил редким штучным талантом. Он был блистательным театральным менеджером, лучшим, по крайней мере, в Черноземье – на этом сходятся все, кто его знал.
«Родился для театра, жил в театре и умер в театре», - сказала про Яковенко председатель Курского отделения СТД Людмила Плотникова. А Ольга Макарова (тоже из породы супер-профи) сказала на похоронах о том, что надо было беречь и лелеять Яковенко и его бесценный опыт, а для этого стоило в свое время открыть в колледже культуры отделение театральных мендеджеров под его руководством, чтобы он мог отдать все, что накоплено молодым.
«Театр меня похоронит», - часто шутил Лаврюша, когда его укоряли за то, что он не бережет себя, повторяя изо для в день свои подвиги трудоголика. И не ошибся.
Когда его гроб, утопая в цветах, стоял на сцене театра, кто-то шепотом произнес: «Эх, ему бы такой бенефис при жизни!»
Прости нас, Лаврюша, за все твои неслучившиеся бенефисы, ненаписанные творческие портреты, за то, что, как всегда, опоздали, не успели. Ты был светлым, штучным, Божьим человеком. Богу нужны такие, как ты.
("Городские известия", 15 июля 2008 г.), книга вторая "Курян моих прекрасные черты".