Девушка сильно нервничала, ее старшая подруга выглядела уверенной, но пальцы, сжатые в кулак, выдавали волнение. Перед тем, как зайти к Трубникову в кабинет обе женщины по настоянию секретаря заполнили анкеты. Сейчас анкеты лежали на столе детектива.
Круглова Анна Борисовна, 20 лет, студентка консерватории, ее муж — Круглов Валерий Ильич преподает в музыкальной школе.
Парамонова Лариса Григорьевна, преподает в той же музыкальной школе, там же работает ее муж — Парамонов Алексей Павлович. Оба окончили консерваторию.
— Мы пришли к вам в качестве посредников, — говорила Лариса, — с нашим другом Вячеславом Сергеевичем Мазановым случилась беда. Он не знает о том, что мы…Он не просил нас об этом, да и не попросит. Он молча переживает горе.
В феврале 2017 года погибла его жена Светлана. Их сыну Сереже тогда было полгода. Этот удар оказался ему не под силу. Слава впал в депрессию, не выходил на работу. А мы работаем все, кроме Ани, в одной музыкальной школе. Его уволили. Мы хотим помочь ему. Мой муж знает о нашем визите, но он считает, что мы благими намерениями устилаем Славе дорогу в ад.
— Мой муж, — встрепенулась Аня, — знаком со Славой с детства. Он тоже сказал, что не надо соваться с помощью к тому, кто об этом не просит, чтобы не оказать медвежью услугу. Но я не согласна! Надо же что-то делать!
— Поэтому мы пришли к вам, — снова взяла инициативу Лариса, — я расскажу вам, что случилось в феврале. Утром Слава встал, как обычно. Света приготовила ему завтрак. Он позавтракал, уехал на работу. Она закрыла за ним дверь. Света была в декретном отпуске с Сережей. Их сосед по лестничной клетке Михаил Кузьмич Галыгин обычно выходит часов в десять. Он удивился, увидев, что дверь в квартиру Мазановых приоткрыта. Зашел, увидел Светлану с перерезанной шеей. Вызвал скорую, позвонил в правоохранительные органы.
Следователь Савин Сергей Владимирович допрашивал нас всех, Галыгина, допрашивал одноклассников Светы. Отца у нее нет, мать забрала к себе Сережу. Никто ничего не понял, хотя прошло уже почти семь месяцев. Кто ее убил? За что? Почему? Мы просим вас найти убийцу. Надеемся, что это хоть чем-то поможет Славе. Он тоже ничего не понял.
Савин отработал несколько версий:
1) кто-то из школьных друзей Светы отомстил ей за неразделенную любовь. Она не подтвердилась. Слава был ее первой любовью. Весь класс встал на ее защиту. Света была очень скромной и тихой девочкой. Никаких увлечений или школьных романов у нее не было;
2) кто-то отомстил Славе. Первой попала под подозрение его первая жена Надя. Однако у нее алиби. Она работает воспитателем в детском саду. В то утро она была на работе.
Были и другие версии, но убийцу так и не нашли. Мы знаем, что вы частный детектив, слышали о вас много хорошего, готовы оплатить, только бы помочь Славе. Он начал играть на рынке. Наши общие знакомые часто видят его со скрипкой в вагонах электричек, на вокзалах. Он редко бывает дома, дома не живет. Опускается. Если так будет продолжаться и дальше, то… Ведь вы поможете нам?
Трубникову совершенно не хотелось браться за это дело. Прошло слишком много времени. Шансы найти убийцу ничтожно малы. Он не был знаком со следователем Савиным, наверное, кто-то из молодого поколения. Старых он знал если не всех, то почти всех. Но в июле и августе было мало работы. Сезон отпусков. Надо же платить зарплату сотрудникам: помощнику Александру Шаповалову, секретарю Лене Шамариной, себе тоже.
— Мне обязательно надо будет поговорить с Мазановым, — сказал детектив, — он узнает о вашей инициативе. Если он не поддержит ее, не захочет говорить со мной, то я не стану принуждать его. Да я и прав таких не имею. Я частный детектив. Могу беседовать, но не допрашивать. Если он пойдет на контакт, то я возьмусь за расследование.
— Обычно он в это время играет на рынке, что возле кафедрального собора. Наверное, он сейчас там. Мы привезем его к вам. Можно? — спросила Аня.
— Нужно. И еще, мне надо будет пообщаться с его первой женой.
— Надя с сыном сейчас живут в Каменоломнях, — сказала Лариса, — я позвоню ей, она обязательно приедет к вам.
— Но сначала самого Мазанова.
Женщины ушли. Саша, который все это время сидел за своим столом, подошел к окну:
— Я читал в газетах об этом еще зимой. Женщины умолчали о том, что первым под подозрение попал муж погибшей. Убийство произошло, когда он добирался до работы в переполненных автобусах. Он живет далеко от музыкальной школы. Два автобуса с пересадкой. Никто не смог подтвердить его алиби, никто не смог опровергнуть. Несчастный получил двойной удар: смерть жены и обвинение в убийстве.
— Подозрение, а не обвинение, — поправил его Трубников.
— Как странно, — удивленно сказал Саша, глядя в окно, — сюда идут Евгений Валентинович и Игорь.
— Липкович сейчас должен быть на работе, а Игорь дома. Когда и где они встретились? Странно.
В кабинет вошли Липкович и Игорь. Вид у Игоря был упрямый и злой, он кусал нижнюю губу и смотрел исподлобья на Липковича. Тот бесцеремонно взял его за ворот рубашки и выставил на середину:
— Полюбуйтесь на своего сыночка! — сказал он обращаясь к Трубникову, — каков гусь! Что вытворяет! Как только ему такое в голову взбрело?
— Я не делал ничего плохого! — с обидой выкрикнул Игорь.
Липкович громко чихнул, на что все трое пожелали ему здоровья. Уселся в кресло и ткнул указательным пальцем в мальчика, который краснел и бледнел попеременно. — Он мыл полы в больничном коридоре! Хорошо же он проводит свои каникулы! Я приехал к Урбану, он на операции. Иду по коридору, смотрю — Игорь полы моет! Ведро с водой, швабра… Я чуть не упал! Схватил его за шкирку и сюда! А он вырывался, хотел домыть полы! Ты, Николай, помнишь, какой в той больнице коридор? Полдня идти можно! Кто заставил? Он говорит: «Сам захотел!» Или я с ума сошел, или твой Игорь рехнулся.
— Игорь, — удивленно спросил Трубников, — как ты оказался в больнице? Ты же дома был! Когда я уходил, ты сидел в кресле и читал Бальзака.
— Я его не читал, а перечитывал. Потом пошел к Урбану, а он на операции. Меня там все знают. Они думают, что я его племянник. Я сначала ждал. Потом мне стало скучно. У них санитарок не хватает. Я взял ведро, швабру, тряпку, начал мыть полы. Мне дядя Боря всегда в голову вдалбливает, что если я хочу стать настоящим врачом, то должен научиться любить больных людей. А как их любить? Не по головке же каждого гладить? Вот я и начал полы мыть, чтобы научиться любить.
— И много любви ты нашел в помойном ведре? — съязвил Липкович.
— Я не делал ничего плохого! — упрямо повторил Игорь.
— Рановато я тебя домой привез, — вздохнул Трубников, — до школы больше недели.
— Лучше бы за компьютером сидел, — сказал Липкович, — чем по больницам шляться. Я Борьке еще скажу пару ласковых. Ребенка эксплуатирует!
— Урбан об этом ничего не знает! Я сам захотел!
— Игорь, — спросил Трубников, — ты обедал? Нет? Женя, Саша, пойдемте обедать. Ресторан рядом, кормят ничего…
— Я бы пошел, но должен быть на работе, — сказа Липкович, — однако кушать хочется. Пойти что ли и вправду пообедать?
— Пошли, — поднялся из-за стола Трубников.
Они не успели дойти до двери, как она открылась, вошли Аня, Лариса и сутулый мужчина неопределенного возраста с футляром в руке. Игорь с любопытством уставился на мужчину.
— Познакомьтесь, — звонким голосом сказала Аня, — Вячеслав Сергеевич Мазанов, окончил консерваторию, учил детей играть на скрипке, сейчас временно не работает.
Мазанов безучастно смотрел куда-то внутрь себя. Он не сопротивлялся, когда Аня усадила его в кресло, в котором только что сидел Липкович.
— Ну, мы пойдем, — сказал Липкович, обняв Игоря за плечи.
— Нет, Женя, останься, — остановил его детектив. — Быстро вы нашли Вячеслава Сергеевича, — обратился он к женщинам.
— Слава играл в Покровском сквере, — сказала Лариса и села на стул.
Липкович взял два стула и поставил их рядом со столом Саши, усадил Игоря, который пожирал глазами странного посетителя.
—В Покровском сквере? — переспросил Трубников.
— Да, — сказал Игорь, — когда мы шли, то этот человек играл на скрипке…
Он хотел еще что-то сказать, но строгий взгляд Трубникова заставил его замолчать.
— Вы знаете, — обратился к скрипачу детектив, — что ваши друзья обратились ко мне с тем, чтобы я нашел убийцу вашей жены?
— Да, — сказал Мазанов, — только что Аня и Лариса известили. А зачем? Следствие зашло в тупик. И вы туда же упретесь.
Он достал из нагрудного кармана замызганной рубашки чистый и отутюженный носовой платок, вытер пот со лба.
— Вы не хотите, чтобы я расследовал?
— Почему не хочу? Хочу. Найти убийцу и убить его, а там хоть потоп. Только платить вам нечем. Квартиру бы продал, чтобы заплатить, но она по ипотеке, к тому же с долгом. Нет у меня ничего кроме скрипки. Душу бы продал, да стоит ломаный грош.
— Мне надо поговорить с вами, посмотреть место, где все произошло.
— Говорите, смотрите. Столько времени прошло! Следов нет, чего смотреть?
—У вашей жены были друзья?
— Да. Аня, Лара. Валера — муж Ани. Алекс — муж Лары. Мы работали вместе, дружили. Мне такие же вопросы Савин задавал. Про врагов тоже. Нет врагов ни у Светы, ни у меня. Мирно жили. Не знаю, кто… Узнаю, сам убью. Я в то утро ушел, она дверь заперла изнутри, я это хорошо помню. Всегда в глазок смотрела, если кто-нибудь звонил. Этому ее мать с детства научила. Не знаю, кто. Почему она дверь открыла? Замки у нас простые. Но она же всегда на цепочку закрывала. Или цепочку тоже можно снаружи снять? Кто-то посторонний зашел? Сам открыл? Почему выбрал нашу дверь? Она обыкновенная. Даже я бы сказал дешевая дверь. Почему именно к нам? Убийца — гастролер? Не знаю. Зря вы это затеяли, упретесь в тупик.
— Ваши родители живут в Ростове?
— Отец живет в Ростове. Со Светой дружен был, никогда не ссорились. Выбор мой одобрил. Это, когда на Наде я женился в 19 лет, он сильно возражал. А Света ему очень понравилась. Он сейчас за границей на отдыхе.
— Вы поддерживаете связь со своим сыном?
— Я с тех пор как это случилось, все связи оборвал. А раньше, конечно, поддерживал. Я люблю Олега, он мой сын. Сережу тоже. Олег с матерью живет, у них все нормально. Алименты я перестал, по ипотеке платить перестал. Я уже все перестал, устал. Ничего, у Надьки есть деньги, хватит надолго.
— Откуда у нее деньги? Она же воспитатель в детском саду, — удивилась Лариса.
— Есть у нее. Знаю, что есть. Я хочу обратно в сквер. Это Аксинья или просто казачка с ведром у колонки? Я для нее играю, такая теперь у меня жизнь. Играю и мне легче. Отступает заморозка. Вы меня отпустите. А в квартиру я не хочу. Мне там все ее напоминает. Ключи у Галыгина. Он вас проведет, покажет. Это сосед по лестничной клетке, дверь справа.
Мазанов медленно встал и пошел к двери.
— Телефон оставь, — сказала Лариса, подходя к нему.
— Потерял телефон.
— Мой возьми. А если Николай Федорович сможет убийцу найти! Как мы тебя найдем? Возьми!
Она сунула ему телефон в карман. Телефон упал на пол, она чуть не наступила на него.
— У тебя дыра в кармане, — Лариса подняла телефон и сунула его в нагрудный карман, из которого торчал кончик белоснежного носового платка, — мы вам еще нужны? — спросила она у Трубникова, стоя в дверях.
— Да.
Она нехотя вернулась и села на стул.
— Расскажите мне подробно о своем друге и его первой и второй женах. Меня интересует все: детство, юность, взрослые годы. Какой была его семейная жизнь со Светланой? Были семейные ссоры?
— Нет! — испуганно взмахнула рукой Аня, — что вы! Слава и ссоры понятия несовместимые!
— Я бы так не сказала, — строго посмотрела на подругу Лариса. — Никто никогда не слышал семейных сор, когда он жил с Надей, но он почему-то ушел от нее.
— Это никого не удивило, — ответила Аня и обратилась к Трубникову, — Слава из очень обеспеченной семьи. Обеспеченной, но не очень благополучной. Каждый год у него была новая мама. И сейчас его отец с очередной женой отдыхает за границей. У них дома всегда была прислуга. Надя попала в их дом в качестве прислуги. Ей было 18 лет, а Славе 19, когда они поженились. Сразу родился Олег. Они прожили вместе лет десять. Да, никто не слышал, чтобы они ссорились. Однако и мирной их семейную жизнь назвать трудно. Ведь это был брак, как говорится, по залету. У Славы высшее образование, эрудиция, культура. У Нади никакого образования. У них была хорошая библиотека. Слава почему-то ушел из дома ночью. Взял с собой смену белья, скрипку и несколько книг. Пришел через пару дней, хотел забрать только книги, но она их уже продала. Продала за копейки. Надя не любит читать, не ходит на концерты. Олег не учится в музыкальной школе, не хочет. Это ее влияние.
— Ты судишь предвзято, Аня, — прервала ее Лариса, — Надя хорошая мать. Олег никогда не болел. Всегда чистый и опрятный. Хорошо учится. Надя сейчас одна воспитывает Олега. Ей трудно.
— Трудно? — переспросила Аня, — может быть. Слава и Надя никогда не ссорились, но словно на разных планетах жили. Их развод никого не удивил, хотя повода никто не знает.
— В школе, — продолжала Лариса, — у Славы тоже с руководством конфликты случались. Мы же в одной школе работаем. Директор велел штрафовать детей, если они опаздывают на урок. Штрафовать не деньгами, а нотными тетрадями. Слава возмущался этим, отказывался требовать у опоздавшего ученика нотную тетрадь.
— Но не директор же убил его молодую жену! — усмехнулась Аня.
— Нет, — согласилась Лариса, — не директор. Я привела эти примеры, чтобы показать, что Слава может проявить характер. Да, у него спокойный флегматичный характер, но он умеет настоять на своем, когда требуется. Он не размазня. Смерть Светы сломала его. Света была на 13 лет младше его. Ей 20, ему 33. Они очень любили друг друга. Мне жалко его. И я не знаю, чем ему помочь. Найдите убийцу. Может быть, это хотя бы немножко уменьшит боль?
— Я прошу вас, — сказал Трубников, — сейчас отправиться в квартиру Мазанова вместе с моим помощником Александром Васильевичем.
Саша подошел к женщинам и улыбнулся:
— Пойдемте, осмотрим место происшествия?
Они попрощались и ушли. Трубников с Липковичем и Игорем пошли обедать.
— Как он тебе? — спросил Трубников у Липковича, когда они ждали заказа. — Я специально попросил тебя остаться. Ты же врач. Твое мнение?
— Хм, — сказал Липкович, — я могу высказать только свое субъективное мнение. Оно может быть ошибочным. Я же патологоанатом, а не психиатр.
— А ему нужен психиатр? — удивился Игорь.
— По-моему, нужен. Он имеет шанс окончательно превратиться в бомжа. Смерть жены? Да, но не только это. Дерзну предположить, что его юность и ранние взрослые годы не баловали благополучием.
— Странно, — сказал Трубников, — он из очень обеспеченной семьи.
— Сытый желудок — это хорошо, — ответил Липкович, глядя на официанта, который шел к ним с подносом. — Мой любимый суп из курицы. Люблю птичек, когда они в супе. Но кроме сытого желудка нужна любовь мамы, папы, бабушек, дедушек. Иначе могут произойти необратимые процессы. Я не ставлю диагноз, но склонен считать, что у скрипача есть психическое расстройство, может быть депрессивного происхождения: тоска, тревога, астения. Скорее всего, начало надо искать в детстве, юности, а точнее, в отсутствии любви. Человек, лишенный любви в детстве, может заболеть, тогда он будет отказываться от помощи, разрывать связи с людьми, относящимися к нему хорошо, замыкаться в себе. Уже будучи взрослым такой человек не ищет контакта с людьми, потому что заранее уверен, что не дождется доброжелательного ответа. Он не нуждается в общении с людьми, разве что с домашними животными или со скрипкой. Вырабатывается бесчувствие к лишениям, к радости. Может развиться шизофрения или мания преследования… К сожалению, никто не проводит таких исследований, а надо бы.
Взять большую группу бомжей и постараться изучить их биографию, исследовать их психическое состояние. Уверен, что между ними нашлось бы сходство. Отсутствие любви в детстве и юности, одиночество, частые депрессии. Они не чувствительны к радости и к горю. Плохо, что он потерял жену, очевидно, она любила его, если бы сейчас рядом была она или его мать…
— Дядя Женя, — спросил Игорь, — скрипач шизофреник?
— Я так не говорил, но он имеет шансы им стать, если ему не помогут.
Позвонил телефон. Трубников нехотя достал его, звонили из офиса. Голос его секретаря Лены был тихим. Она говорила из его кабинета и не хотела, чтобы ее слышали в приемной.
— В приемной вас ждет Надежда Анатольевна Мазанова. Она все время плачет. Хочет с вами поговорить. Ей позвонил кто-то из женщин, которые только что были здесь: Лариса или Аня.
— Пусть подождет, есть хочу.
Трубников спрятал телефон и посмотрел на Игоря:
— Игорь, я запрещаю тебе мыть полы в больнице, еще заразу подцепишь! Запрещаю тебе в больницу ходить! Нашел место для прогулок! После обеда поедешь домой, займешься английским. Я вечером проверю. Когда приедешь домой, позвони мне.
Игорь опустил глаза в тарелку и уныло жевал котлету.
— Как быстро она пришла, — сказал Липкович, невольно подслушавший телефонный разговор.
— А меня удивило то, что она плачет, — сказал Трубников, — кого ей жаль до слез? Бывшего мужа? Соперницу? Не понимаю.
Глава 2
В приемной плакала молодая пышнотелая женщина с пуговкой вместо носа и белыми, как бумага волосами до плеч. Лена капала в стакан с водой успокоительное то ли для посетительницы, то ли для себя. Обрадовалась, увидев шефа. Он поздоровался с женщиной, она еще больше заплакала вместо приветствия. Прошел в кабинет. Лена помогла плачущей женщине дойти до кресла в кабинете шефа и сразу же исчезла, плотно закрыв дверь. Трубников все еще наслаждался вкусным обедом и даже плачущая женщина (а он терпеть не мог, когда женщины плакали) не могла вывести его из благодушного настроения. Однако он придал очень серьезное выражение лицу и сказал:
— Вы можете говорить откровенно. Мы одни. Что случилось?
— Мне жалко своего бывшего мужа! Сейчас, когда я шла к вам, я увидела, точнее, сначала услышала его, а потом увидела. Он играет в Покровском сквере. Прохожие бросают ему деньги. Бедный Слава! Он так сильно похудел!
— Но ведь вы развелись давно! — искренне удивился детектив.
— Мне его жалко!
— Вы приехали к детективу за сочувствием?
— Не богохульствуйте! — сердито прикрикнула Надежда и снова заплакала, — бедный Слава! Он пережил такое горе! Мне позвонила Аня, сказала, что вы будете расследовать, что просили меня прийти. Кто ее убил? Найдите убийцу! Я тоже вам заплачу!
— Благодарю покорно, но вам не надо себя так утруждать.
Трубников встал и начал ходить по кабинету, что было для него необычно. Как правило, он сидел за столом, а сейчас начал ходить из угла в угол. Надежда встала и повернулась лицом к нему. Ее глаза опухли и покраснели от слез. Глядя на нее можно было подумать, что убили не вторую жену ее бывшего мужа, а ее родную дочь.
— Вы найдете убийцу? — спросила она, тщетно пытаясь поймать своим замутненным слезами взором взгляд детектива.
Трубников подошел к ней очень близко. Она приложила мокрый носовой платочек к глазам и разразилась плачем, очевидно, надеясь получить изрядную порцию утешения со стороны мужчины. Однако детектив вместо утешения цепко схватил ее носовой платочек и рванул на себя. Не тут-то было! Она держала его обеими руками за другой конец, не собираясь с ним расставаться.
— Что вы себе позволяете! — отнюдь не плаксиво закричала она.
Схватила его за руку, попыталась отобрать у него часть своего носового платочка, щедро орошенного слезами. Трубников снова рванул его на себя. Раздался характерный треск, ткань порвалась. Большая часть платочка оказалась у Трубникова, клочок остался у хозяйки. Трубников отошел от нее и поднес лоскут к окну, посмотрел на свет. Брезгливо поморщился, спрятал в конверт и вытер руки бумагой из принтера. Потом понюхал руки, бумагу и на его глазах появились слезы. Он засмеялся. Снова сел за стол.
— Какой такой гадостью вы смочили носовой платок? Слезоточивая гадость! Что за клоунада?!
Надежда со вздохом опустилась в кресло:
— Не ожидала от вас такой дерзости и грубости! Сергей Владимирович в отличие от вас сочувствовал мне!
— Так вы и со следователем разыграли такую же шутку? Тьфу! Ну и гадость! Я теперь тоже заплакал! Зачем вам нужен этот спектакль?
— Я хочу, чтобы вы нашли убийцу жены моего мужа!
Трубников подавил смех и спросил, где она сейчас живет?
— Живу на два города.
— Не понял.
— В Каменоломнях у родственников. Комнату в Ростове сдала в аренду, но и я тоже иногда там живу. Надо же нам с сыном на что-то жить! Алиментов от него не дождешься!
— Давно он не платит?
— Пока работал, платил, превратился в нищеброда и перестал платить.
— Почему вы разошлись?
— Это к делу не относится! Да, мы в разводе, но сохранили доброжелательные отношения. Я очень за него переживаю. Я по-прежнему люблю его!
— Любите и называете нищебродом? Вы были знакомы со Светланой?
— Нет. А вы хотели, чтобы я была у них на свадьбе подружкой невесты? Крестила их сына?
— Нет, не хотел. Сколько лет вашему сыну?
— Олегу сейчас тринадцать лет. Он очень хороший мальчик! Учится на одни пятерки! Вежливый, со всеми здоровается.
— Учится в музыкальной школе?
— Зачем? Он математикой увлекается! Хватит с меня одного скрипача!
— Ваш муж тоже не хотел, чтобы он учился играть на скрипке?
— При чем здесь скрипка! Вы же убийство взялись расследовать! Почти год прошел! Спохватились! Расплодились частные детективы! Верните мне мой носовой платочек! Что за хамство! Это вы порвали его!
— Извините, но я оставлю лоскут себе на память, а сейчас очень прошу вас покинуть мой кабинет. Если вы мне понадобитесь, я вам сообщу.
Трубников вызвал Лену. Она зашла в кабинет и удивленно посмотрела на шефа:
— Николай Федорович! Вы плачете?!
Он засмеялся и попросил Лену проводить посетительницу к выходу.
— Не надо меня провожать, — со злобой ответила Надежда, — я сама выход найду!
Она гордо прошествовала мимо Лены и хлопнула входной дверью.
***
Игорь медленно шел по Кировскому, опустив голову, смотрел под ноги. Дошел до Покровского сквера. Скрипач стоял рядом с памятником казачке, играл на скрипке. Люди проходили мимо. Игорь остановился, слушал. Скрипач заметил его, но продолжал играть. Игорь достал из кармана деньги и положил их у ног музыканта. Он перестал играть, отошел, сел на скамейку. Игорь подошел к нему и сел рядом. Купюра в пятьдесят рублей лежала возле памятника казачке с ведром. В композицию памятника входит еще и колонка, из которой вода набирается в ведро.
— У нее ведро с водой? — Зачем-то спросил Игорь.
Скрипач не ответил. Он смотрел на памятник.
— Наверное, ведро полное, — ответил сам себе Игорь.
— Я потерял жену, — вдруг сказал скрипач, — работу, скоро у меня за долги отберут квартиру. Мне все равно. Исчезли желания. Хочу покоя, чтобы было темно и тихо.
— Вся страна постепенно погружается в рецессию, — ответил Игорь, — скоро многим станет темно. Многие потеряют работу и дом. Уменьшатся пенсии и социальные пособия, появится дефицит, ну и что? Вы доказываете только собственную никчемность, когда покорно складываете лапки. Если мы пришли в этот мир, значит, мы нужны здесь. Не велика честь играть в подворотне.
Игорь поднялся и медленно пошел в сторону автобусной остановки. Скрипач встал на свое место и снова начал играть.
***
Вечером в офис на Кировский вернулся Саша. Он побывал в квартире скрипача, осмотрел место происшествия.
— По всем углам паутина, запустение и грязь. В кухне на плите, слава Богу не зажженной, стоит сковородка. На столе чисто. В ванной детские резиновые игрушки. В комнате на пыльном подоконнике сидит пыльный плюшевый медведь. Тоска. Ни о каких следах не может быть и речи, там стадо слонов прошло. Дверь запирается на цепочку. Замки не сломаны. Наверное, она сама пустила убийцу в квартиру. Не в окно же он залез! Пятый этаж, высоко! Следов борьбы нет и, по словам Галыгина, первым обнаружившим труп, не было. Честно говоря, я не представляю себе как можно распутать это? Прошло много времени. Может быть, еще не поздно отказаться? Я зашел на обратном пути в банк. Они перечислили деньги. Еще не поздно вернуть.
Трубников молча слушал его. Позвонил Игорь, доложил, что он уже дома изучает английский. Саша, не дождавшись ответа, продолжал:
— Аня и Лариса рассказали мне смешной случай из жизни скрипача. Аня тогда еще не была замужем, но уже встречалась с Валерием. Все пятеро: Аня, Валера, Лариса с Алексеем и скрипач в воскресенье пришли в музей, что на Пушкинской улице, неподалеку от Ворошиловского. Там давал концерт замечательный ростовский пианист Анатолий Митрофанович Гололобов. Они очень много хорошего говорили о Гололобове. Они пришли рано и ходили по залам музея. Смотрели на картину И. Левитана «Аллея», когда услышали сердитый крик уборщицы: «Кто в музей собаку пустил!? Собакам вход воспрещен!» Она подтирала полы тряпкой и ругалась. На полу было много странных следов, словно от лапок маленькой собачки. А это не собачка, а скрипач наследил. У него обувь прохудилась. Большой палец вылез из дырки в башмаке и намок еще на улице, ведь была уже поздняя осень. Скрипач ходил и на паркете оставался след от его пальца, мокрого и грязного. Уборщица подтирала и ругалась. Друзья смеялись: «Славка, беги скорее из музея, а то она тебя по следу найдет!»
— Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно, — ответил Трубников. — Насколько мне уже известно, отец помогал ему. И сам скрипач совмещал учебу с работой. Хотя, когда дома маленький ребенок, денег всегда не хватает.
— В ту пору Олегу было лет семь или восемь. Уже в школу ходил. Отец скрипача помогал им. Купил для них комнату, скрипач ушел и оставил ее Наде с сыном. Себе купил по ипотеке, влез в долги. Лариса рассказала, что Надя всегда кормила Олега у себя в детском саду и за счет детского сада. Даже когда он уже учился в школе, то продолжал ходить обедать в детский сад. Скрипач знал об этом. Старался чаще выходить на подработки, репетитором, настройщиком фортепиано. Даже на рынке на погрузочно-разгрузочных работах. Трудно жили, бедно.
— Олегу сейчас 13, — сказал детектив, — моему Игорю тоже 13 лет. Не могу себе представить, чтобы Игорь обедал… Хотя он ведь воровал шашлыки и ел их в кустах сирени у меня на даче. Легче распутать самое сложное преступление, чем понять ребенка.
Зашла Лена, с тревогой посмотрела на шефа:
— Николай Федорович, почему вы плакали? Я могу помочь вам? Я впервые видела вас плачущим.
Саша замолчал и удивленно посмотрел на шефа.
— Я плакал из солидарности с дамой. У меня был занят телефон, Липкович не звонил?
— Нет, никто не звонил, — ответила Лена.
— Если вдруг позвонит, сразу же соедини меня с ним.
— Вы снова уговорили его поработать на вас по старой дружбе? — спросил Саша.
— Конечно, мне без него никак. К сожалению, патологоанатомическое обследование погибшей Светланы Мазановой не в его епархии. Но он знаком и дружен со многими коллегами. Вдруг сможет что-нибудь выяснить, достать снимки?
Раздался телефонный звонок.
— Вот и Женя! — обрадовался детектив. Липкович сообщил, что убийца был маленького роста. Меньше погибшей. А рост погибшей один метр пятьдесят семь сантиметров, вес 48 килограммов.
— Женя, ты ничего не путаешь? — удивился Трубников, — я еще не встречал профессиональных киллеров среди карликов.
— Сам удивился, — ответил Липкович, — удар ножом сзади. Удар точный и очень сильный. Она умерла мгновенно. Не кричала, не защищалась, даже не успела обернуться. Мне сказали, что следователь Савин пришел к выводу, что убийца сам зашел в квартиру. Что погибшая по невнимательности не заперла дверь, когда проводила мужа на работу. Или не закрыла на цепочку. У них простой замок. По-моему, это единственная правдоподобная версия. Вообще-то, дело давнее, слишком много воды утекло. Зачем ты за него взялся? Если что надо, звони. Снимки тебе переслать? Разрешили взять на пару часов.
— Нет, спасибо, Женя. Это точно, что удар нанес человек маленького роста?
— Абсолютно! Я сам снимки сейчас смотрю. Сомнений нет. Удачи тебе. Если что, звони.
— Саша, спросил Трубников, — в доме, где живет скрипач, есть видеонаблюдение? Консьержка?
— К сожалению, нет. Обыкновенный панельный девятиэтажный дом. Только домофоны на всех подъездах. Рядом нет никаких учреждений, где бы были установлены видеокамеры. Во дворе нет бабушек, потому что нет как такового двора. Дом параллельно дороге, только посадили хвойные деревья между домом и дорогой и все. Двора нет, лавочек нет. Опрашивать практически некого. Соседи заселились недавно, мало знакомы друг с другом.
Трубников погрузился в состояние глубокой задумчивости. Лена тихо вышла из кабинета, Саша остался. Рабочий день уже давно закончился, но они не торопились домой. Они могли понадобиться шефу в любую минуту, лучше находиться рядом. Они тихо ходили и тихо разговаривали. Саша вернулся в кабинет и от нечего делать принялся точилкой точить карандаши. Лена пересела в кресло. В кабинете стояло кресло для посетителей и в приемной тоже стояло одно большое удобное кресло. В нем было приятно сидеть. У шефа тоже было удобное кресло. Лена, опустившись в кресло сразу закрыла глаза, захотелось спать.
— Как только ему удается так долго неподвижно сидеть в своем кресле и не заснуть? — подумала Лена, — ведь уже одиннадцатый час.
В одиннадцать шеф вышел из состояния задумчивости и посмотрел на Сашу:
— Завтра собери их всех у меня. Часам к двенадцати. Обзвони всех утром. Скажи, что появились новые вещественные доказательства, новые сведения, о которых еще не знает следователь Савин, скажи серьезно и строго. Пусть обязательно все приедут сюда завтра.
— Все? Аня с Валерой, Лариса с Алексеем. Скрипач. Надежда. Кто-то еще?
— Ты перечислил всех кроме Галыгина. Он тоже должен прийти. Постарайся внушить им серьезность момента и значимость предстоящей встречи. А сейчас по домам. Завтра нас ожидает тяжелый день, надо хорошо отдохнуть.
— Николай Федорович, а разве есть новые вещественные доказательства?
— У нас нет печенья или хлеба? Я проголодался.
— Печенье сейчас возьму у Лены. Но ведь вы скоро приедете домой? Игорь же прекрасный кашевар!
— Да, он умеет варить каши! Невероятно вкусные каши! Сладкие молочные, гречневая с мясом! Даже вкуснее, чем у Люды! Но мне очень хочется есть.
Глава 3
На следующий день все собрались в кабинете Трубникова. Михаил Кузьмич Галыгин сел рядом со столом Саши. Аня и Валерий Кругловы сели на стульях рядом с Ларисой и Алексеем, словно они сидели на концерте, только что не аплодировали. Скрипача они хотели усадить в единственное кресло, что напротив стола Трубникова, но их опередила Надежда. Она важно вошла в кабинет детектива и прочно уселась в уютное кресло, забыв поздороваться со всеми. Пришлось усадить скрипача на стул между Аней и Ларисой.
— Зачем? Все равно упретесь в тупик! — прошептал скрипач и застыл с футляром на коленях, безучастно глядя на пол.
— Слава, — почему-то шепотом обратилась к нему Лариса, — где мой телефон? Я пыталась дозвониться тебе и не смогла. Где ты ночевал? Дома?
— Телефон потерял, — равнодушно ответил скрипач, — дома не ночую. Играл на вокзале. Саша пришел, привел сюда, сказал, что обязательно должен. Не надо мне больше телефона, я снова потеряю. В карманах дыры.
Было видно, что он не переживал из-за потерянного телефона. С таким же равнодушием он терял квартиру. За нее надо было ежемесячно платить, он не платил. С равнодушием подбирал с земли копейки, брошенные ему случайными прохожими. Он был абсолютно спокоен, в отличие от своих друзей. Они с волнением и надеждой смотрели на Трубникова. Все, за исключением Надежды, были настроены к детективу очень доброжелательно. Лишь Надежда Анатольевна то и дело бросала на Трубникова подозрительные и враждебные взгляды.
— Спасибо, что пришли, — начал Трубников, — у меня есть что сообщить вам. Однако вначале я хочу выслушать вас. Вчера я уже беседовал с Вячеславом Сергеевичем, с Анной и Надеждой. Сейчас хочу выслушать мужчин. Валерий, начнем с вас.
— Мы все вхожи в дом Славы. Слава тоже может запросто зайти к любому из нас. Но в тот роковой вторник я и моя жена были в школе. Мы приехали вместе к девяти часам. Слава приехал позже, у него два первых урока — окно. Но он всегда выходил из дома в семь, в начале восьмого, очень далеко добирался на двух автобусах с пересадкой.
— Я тоже был на работе во вторник, — сказал Алексей. — У меня тоже занятия начинались с десяти. Я вышел из дома в девять. Лариса осталась дома. У нее занятия во второй половине дня по вторникам.
— Да, я была дома, — отозвалась Лариса. — Рядом со мной был только эрдель-терьер Рокси. Я гуляла с ним утром. Потом мы с ним завтракали. Я готовила обед, убирала квартиру. Если вас интересует алиби, то у меня его нет. Я не убивала Свету. Я очень хорошо относилась к ней.
— Я предприниматель, — сказал Галыгин, — у меня несколько магазинов. Я продаю сантехнику, ванны, унитазы… В мои функции не входит расследование убийств, но это особый случай. В тот вторник до девяти тридцати я был дома. Каждое утро я начинаю с велотренажера, с душа. Живу один. В то утро я не слышал из квартиры соседей никакого шума, голосов. Но я и не прислушивался. Как обычно часов в семь хлопнула дверь. Я уже проснулся, но еще продолжал лежать в постели. Очевидно, Слава отправился на работу. Больше я никаких звуков не слышал. Я вышел из квартиры, запер свою дверь и случайно увидел, что дверь соседей приоткрыта. Удивился. Позвонил, заплакал Сережа. Я зашел. Все чисто в прихожей. В комнате в кроватке Сережа плачет. Прошел в кухню… Света лежала на полу лицом вниз. Кровь. Я пощупал пульс на руке. Рука теплая, но пульса нет. Вызвал скорую, позвонил в правоохранительные органы. Это я сейчас так спокойно рассказываю, а тогда я сам чуть не умер со страху. В комнате и в кухне было чисто, никаких следов борьбы. На плите сковородка. На столе яйца в чашке. Она резала колбасу, наверное, собиралась приготовить яичницу с колбасой на завтрак.
— Света не любила яичницу с колбасой, — подал голос скрипач, не отрывая взгляда от пола, — она любила омлет.
— Ну, не знаю, что она любила, а резала колбасу. Первым приехал следователь Савин и сразу же заподозрил меня в убийстве! У меня нет алиби! Я девушек люблю, я их не убиваю! Света! Она такая юная! Сама еще ребенок! Кто убил ее?
Предполагаю, что убийство произошло между семью и девятью утра. В подъезде никого не было. Тихо, спокойно.
— Вы уверены, — спросил Трубников, — что в квартире не было следов борьбы?
— Абсолютно уверен. Ни пылинки, ни соринки! Света была чистюлей! У нее всегда все блестело!
— Замок был исправен?
— Да, исправен. Цепочка тоже. Никаких следов взлома. У соседей, Слава, я прав? У вас ведь ничего не пропало? В комнате без труда можно было увидеть сумочку Светы. Там был кошелек с деньгами. У нее на пальце кольцо обручальное. Ничего не пропало! Слава, я прав?
— Прав, — тихо вздохнул скрипач и перевел взгляд в окно.
— И все же мне кажется, — продолжал Галыгин, — что Света, проводив мужа, не закрыла дверь на цепочку. А замок у соседей очень простой. Убийца, наверное, сам открыл дверь и зашел. Убил ее и ушел.
— Абсурд, — сказал Валера, — вы сами верите в то, что говорите?
— Ну, а кто мог это сделать? Кто мог зайти к ней утром? — рассердился Галыгин, — следователь подозревал меня! Это всем абсурдам абсурд! Моя версия, что ее убил какой-то сумасшедший маньяк, который сам зашел в квартиру.
— Поддерживаю! — строго произнесла Надежда. Все молча посмотрели на нее.
— Я видел вашего Олега, — сказал Галыгин, — не в то утро, но часто. Слава нас знакомил.
— Может быть, зашел пару раз, — с раздражением ответила Надежда, — ребенка сюда не впутывайте! У ребенка было все! Высокое социальное положение, деньги! Все исчезло! Остались одни алименты. Ему 13 лет! Ему отец нужен! Что же ему к отцу в гости зайти нельзя?
— Почему же? — смутился Галыгин, — можно, но я его частенько видел.
— Частенько видел! — передразнила его Надежда, — зашел пару раз и все. Он давно в Каменоломнях живет! Очень ему надо в такую даль тащиться!
Надежда с презрением посмотрела на Трубникова, — зачем вы нас здесь собрали? Следователь пришел к выводу, что Света забыла закрыть дверь, когда проводила мужа. Убийца зашел сам. Что вы ковыряете старую рану?
— Я всех собрал, — сказал Трубников, — потому что расследую убийство, об этом меня попросили.
— Надоело слушать эту болтовню! — выкрикнула Надежда.
— Болтовню, — машинально повторила Анна. — Надежда Анатольевна, вам не кажется…
— Нет, дорогуша, не кажется! Толчете воду в ступе! Уже все забыто! К чему теперь возвращаться и ворошить старую боль?
— Тихо! — призвал всех к порядку Трубников, — я не задержу вас дольше, чем потребуется. Мне известно, что следователь Савин отработал версию, что Светлану мог убить кто-то из ее одноклассников, друзей, пожелавший отомстить за неразделенную любовь. Эта версия не подтвердилась. Я дал задание своему помощнику Лукашову еще раз побывать в квартире Мазановых. То, что он нашел там, заставило меня прийти к выводу, что Светлану убил кто-то из вас. Я отдаю себе отчет в том, что говорю. Убийца среди вас.
Наступила тишина. Все смотрели на Трубникова. Первым пришел в себя Валера:
— Я не люблю черный юмор. Мы платим вам не за шутки, а за расследование.
— Это не шутка. Мой помощник — Владимир Леонтьевич Лукашов побывал в доме Мазанова вчера вечером. Сегодня утром побеседовал с жильцами. Нашелся свидетель, очень надежный свидетель, который видел, как в подъезд в начале восьмого заходил человек. То есть буквально через несколько минут после ухода Вячеслава Сергеевича. Убийца — один из вас. Нам придется потратить еще время и пообщаться. Сейчас я приглашу Лукашова.
Зашел Лукашов с коробочкой в руках, скромно остановился возле окна. Из окна на него падал солнечный свет. Он открыл коробочку и достал маленький полиэтиленовый пакетик, внутри предмет размером с пуговицу.
— Это я нашел в прихожей, закатилась в самый дальний угол. Маленькая пуговка. Еще я нашел свидетеля, который видел человека маленького роста, заходящего в подъезд в начале восьмого утра.
— Интересно, где был этот свидетель, когда в феврале опрашивали всех? — удивился Алексей.
— Свидетель был в дальней командировке, из которой вернулся несколько дней назад, — ответил Лукашов.
— Пуговица в дальнем углу! — передразнила его Надежда, — свидетель в дальней командировке! Так я и поверила! Кстати, среди нас нет человека маленького роста! Разве что Аня! А ну-ка, Аннушка, встань!
— Ну, знаете ли! — заступился за жену Валера. — Мы с Аней были в школе! Нас видели учителя и дети! И все они очень уважаемые люди!
— Что ваша Аня делала в школе? — не унималась Надежда, — когда она должна быть в консерватории!
— В тот день она была в школе вместе со мной! Если этот базар будет продолжаться, то мы с Аней встанем и уйдем! Я не верю, что кто-то из нас мог убить Свету! Что там за пуговица? Она могла закатиться в угол задолго до преступления. Это совсем не обязательно, что она принадлежит убийце. Ее могли обронить позже. За это время кто только не побывал в квартире! Да и обыскивали квартиру профессионалы. Осмотрели и обнюхали каждый сантиметр! И ведь среди нас нет никого маленького роста! У моей Ани метр шестьдесят пять. Все остальные выше ее.
В приемной раздался шум шагов, встревоженный голос Лены. Дверь открылась. В кабинет вошел мужчина средних лет в очках, аккуратно подстриженный. Выражение лица у него было не сердитое, а разъяренное.
— Так! — Сказал он, встав посередине и обводя всех грозным взглядом, — все собрались! Я следователь Савин Сергей Владимирович. Это мое дело! А вы, — он обратился к Трубникову, — утаиваете от следствия вещественные доказательства! Вы понимаете, чем это вам грозит? Потерей лицензии! Вот чем!
—Вы разговариваете со мной, — сказал детектив, — неприемлемым тоном, оскорбительным тоном!
— Я задаю вам вопрос! Какие вещественные доказательства вам удалось отыскать спустя семь месяцев! Вы не имеете право утаивать их от следствия! Если они у вас действительно есть!
— Пожалуй, лучше перенести нашу беседу на другое время, — спокойно сказал Трубников собравшимся. — Сейчас всем вам, кроме моего помощника Шаповалова, будет благоразумнее покинуть кабинет, чтобы я смог поговорить со следователем.
Трубников внимательно посмотрел на Лукашова, который все еще стоял у окна с коробочкой в руках. Лукашов опустил коробочку в ящик стола Саши и замкнул шествие обескураженных музыкантов. Впереди всех грозно вышагивала пышнотелая Надежда. Когда за ними закрылась дверь, Трубников посмотрел на Савина и жестом пригласил его присесть в кресло.
— Итак, за что вы хотите лишить меня лицензии? Почему вы решили, что я утаиваю от вас какие-то вещественные доказательства? Если вы сможете эти подозрения подтвердить, то…
— Я не обязан перед вами отчитываться!
— Присядьте, в ногах правды нет. Вы откуда-то узнали, что я собрал всех сегодня. Пришли, то есть ворвались, сорвали мои планы. Я не обязан делиться с вами своими планами. Да, у меня есть кое-какие догадки. Но я не могу и не хочу говорить о них, поскольку они нуждаются в подтверждении.
— Мне позвонила Надежда Анатольевна и сказала, что вы собираете сегодня всех, что нашли новые вещдоки…
— Так это она пригласила вас? Странная женщина.
— Уважаемая и добропорядочная. Очень переживает за своего мужа, хоть давно в разводе.
— Как она переживает, я знаю, — улыбнулся детектив. — Она смочила носовой платочек какой-то дрянью, вызывающей слезы. И рыдала вчера здесь, пока я не отобрал у нее слезоточивый платочек.
— Не верю!
Трубников достал из нижнего ящика стола конверт, осторожно двумя пальцами вытащил из него остаток носового платочка, подал Савину. Тот брезгливо отстранился, но потом передумал:
— Да, это ее платок. Я у нее такой видел, но почему он порван? И что с ним?
— Она не хотела добровольно расставаться с ним, он нечаянно порвался. Пропитан слезоточивой гадостью. Можете проверить на себе. Я вчера проверил и плакал полдня.
— Зачем?
— Что зачем? Проверил зачем?
— Зачем ей это нужно?
— Сам бы хотел это знать. Я не беседовал с ее сыном, а вы? Это правда, что он до сих пор кушает в детском саду?
— При чем здесь это? Я убийство расследую, а не детсадовское питание! У нее очень хороший сын. Он учится на одни пятерки! Я общался с ним. Воспитанный мальчик. Зачем вы собрали всех? Подозреваете кого-то из них в убийстве?
— Вы тоже подозревали.
— Алиби только у Валерия и Анны Кругловых. Любой из них мог убить ее. Но причина?
— А вы считаете, что ее убил заезжий гастролер?
— Вы у меня спрашиваете? Это я должен у вас спрашивать! А вы должны отвечать!
— Никому я ничего не должен, а если у меня появятся хоть какие-нибудь сведения, которые могли бы помочь следствию, то вы узнаете об этом первым. Сейчас мне сообщить вам нечего. Кроме того, что я действительно подозреваю одного из них в убийстве. Я не верю в гастролера. Любая женщина, оставшись одна, обязательно запрет дверь на все замки и цепочку! Инстинкт самосохранения. Она сама открыла дверь. Она была хорошо знакома с убийцей, готовила яичницу с колбасой, чтобы угостить убийцу. Знала вкусовые предпочтения, совершенно не боялась. Это кто-то из близких друзей. А самые близкие друзья только что вышли отсюда, испуганные вашим визитом.
— Вначале я тоже подозревал кого-то из них, — уже миролюбиво сказал Савин. — Но удар! Нет, это профессионал! Человек, далекий от этого, так бы не смог. Жертва бы начала кричать, защищаться. Она умерла мгновенно. Что ж, если что-то появится, сообщите мне.
Он оставил визитку на столе детектива и вышел, сказав: «До свиданья».
Зашла Лена, принесла кофе:
— Я приготовила три. Для вас, для Саши и для гостя.
— Ничего, — успокоил ее шеф, — я выпью за себя и за него.
— Извините, что пропустила его. Он шел танком.
— Ничего.
Лена удивленно посмотрела на него и ушла. Саша медленно пил кофе и хрустел печеньем.
— О чем задумался? — спросил его шеф.
— О пуговице.
— Нет никакой пуговицы, — устало вздохнул Трубников, — свидетеля тоже нет. Я хотел испугать их, заставить понервничать. Если мой расчет верен, то убийца проявит себя. Сейчас Лукашов со своими помощниками следит за каждым из них. Нам остается только ждать. Плохо, что они обратились ко мне спустя семь месяцев после убийства, приходится прибегать к таким кардинальным мерам. Если бы Савин не помешал, то мы уже сейчас бы знали, кто убийца.
— У Кругловых алиби. А вот Парамоновы, Галыгин.
— И сам скрипач, — добавил Трубников.
— Вы и его подозреваете?
Трубников только хмыкнул в ответ. Саша продолжал размышлять:
— У скрипача нет причины. Хотя у него неустойчивая психика. Я не хочу его подозревать. Они музыканты, а не убийцы. Не верю, что кто-то из них убил Светлану. Чахоточный не может быть боксером, музыкант не может быть убийцей.
— А как же Сальери? — усмехнулся Трубников. — Придется ждать. Сейчас все зависит от Лукашова и его помощников.
Саша и Лена давно уехали домой. Трубников задержался часов до двух. Лукашов не радовал его сообщениями. Надежда уехала в Каменоломни, где и находится со своим сыном. Скрипач играет на привокзальной площади нового автовокзала. Кругловы сейчас дома. Парамоновы долго прогуливались по набережной, наверное, успокаивались, потом тоже отправились домой. Ни с кем не встречались, не говорили. Галыгин устроил настоящий разнос в одном из своих магазинов, что на Привозе. Отчаянно ругал свою работницу (она и за консультанта, и за продавца, и за уборщицу) за пыль на унитазах. Тоже, наверное, успокаивался. Сейчас дома, свет горит, но гостей у него нет.
В два часа ночи не солоно хлебавши Трубников отправился домой. Он уже сильно пожалел, что взялся за это расследование. Назойливым рефреном звучали в голове слова скрипача: «Упретесь в тупик». Да, если убийца никак не проявит себя в ближайшее время, то глухарь. В его практике еще не было ни одного нераскрытого дела. Старость? Пора закрывать детективное агентство и сидеть с удочкой на берегу Дона? С удочкой посидеть еще успеется. Надо бы побыть в офисе до утра, но дома Игорь один. В последнее время его что-то слишком часто тянет на подвиги. Надо же такое придумать! Полы мыть! Нет, лучше провести ночь дома, а то он еще что-нибудь придумает! Рано я его забрал из Севастополя. Загорал бы сейчас на пляже с Людой, Лешей и Пашей. И у меня руки были бы развязаны. Сейчас бы надо быть в офисе. Ничего, мобильный телефон, домашний телефон. Лукашов позвонит, если что.
Глава 4
Утром Лена приехала на работу и с удивлением увидела в офисе Светлану Михайловну. Она работала в детективном агентстве бухгалтером по совместительству. Обычно приезжала по вечерам, а тут вдруг утром.
— Ко мне приехала племянница с маленьким сыном, — объяснила Светлана Михайловна, — хочу провести с ними этот день и вечер. Они уезжают завтра. Работы здесь мало, я уже все закончила. Представляете, когда моя племянница выходила замуж, я была на их свадьбе. Ее муж чем-то похож на Есенина. Я думала, что он русский, а он коми. Увез Лидочку в Сыктывкар! Я с тех пор ее не видела, она почти не изменилась. Ее сыну пять лет, он очень похож на отца. Хотя бы немножко на маму! Нет, весь в отца! Я помчалась! Я так рада, что они приехали! Джереми тоже рад!
— Джереми? Это же ваша собака! — улыбнулась Лена, — я помню ее, добрая собака, ласковая.
— Да, совсем забыла, — остановилась в дверях Светлана Михайловна, — тут какой-то мужчина просил Николаю Федоровичу пакет передать. Вон там за стулом.
Лена быстро подошла к стулу, увидела пакет. Это был большой пакет, в нем был бумажный сверток.
— Подождите, Светлана Михайловна! — бросилась за бухгалтером Лена, — какой мужчина? Когда? Он в офис заходил?
— Нет, не заходил. Я шла с автобусной остановки по Пушкинской. Он подошел ко мне, когда я подходила к светофору. Молодой мужчина, приятный, улыбчивый. Сказал, что очень спешит, не может ждать. Просил меня передать пакет Трубникову.
— Он назвал Трубникова по имени или по фамилии?
— По фамилии. Лена, почему тебя так разволновал пакет? Он легкий. Там нет взрывного устройства. Я на всякий случай сунула туда руку, когда брала у него пакет. Там какая-то одежда.
— Как выглядел этот мужчина? Опишите его!
— Лена! Мужчины меня уже давно не интересуют. Я уже не в том возрасте! Обыкновенный парнишка средней упитанности, нос картошкой, улыбка до ушей. Простой парень.
— Он был лысым?
— Нет! У него были волосы. Только я не помню, какого цвета. А зачем? Что ты так разволновалась? Не волнуйся, деточка, все будет хорошо! Ну, я побежала, а то меня племянница ждет. И ее маленький сын. Он так играл с Джереми вчера вечером! Очень подружился с собакой!
Она торопливо ушла к автобусной остановке. Лена смотрела ей вслед, потом вернулась в офис. Пакет лежал на полу возле стула. Она позвонила Трубникову, рассказала про пакет.
— Я уже в дороге, скоро приеду, — успокоил ее шеф, — а пакет пока не трогай.
***
В пакете оказалась мужская зимняя куртка. Трубников осмотрел ее. Внутри на подкладке правого рукава едва заметное пятно. Детектив заглянул за подкладку, слегка распоров ее. Обнаружил характерные следы в правом рукаве под подкладкой. Приехал Саша. Трубников велел ему отвезти куртку на экспертизу, проверить, что за пятна? Анализ подтвердил, что это кровь человека. Шеф велел Саше отвезти куртку Савину. Он не сомневался, что она имеет прямое отношение к делу. Савин удивился, увидев куртку.
— По-моему, — сказал он, — это куртка Мазанова. Это легко проверить. У меня есть его фотографии, сделанные в феврале.
На фотографиях Мазанов был то в зимнем пальто, то в куртке. Не было сомнений, что это его куртка.
— Как он догадался распороть подкладку на рукаве? — удивился Савин, — вот и ключ найден! Убил жену и впал в депрессию. Скрипача нашли играющим на Нахичеванском рынке. Привезли к Савину на допрос. Он сразу признал свою куртку. Удивился, что на ней обнаружили кровь. Объяснить не смог. Следователь отнесся с состраданием к музыканту. Конечно, запамятовал, что жену убил! Сколько времени прошло! Скрипач заплакал. Сказал, что он не убивал жену, что не знает откуда на рукаве кровь.
Савин тоже отправил куртку на экспертизу, которая установила, что это кровь человека. Скрипач оказался в следственном изоляторе. У его друзей был шок, у Ани еще и истерика, она не поверила.
Не поверил и Трубников. Лукашов и его помощники продолжали следить за каждым из друзей скрипача. Детектив получил разрешение на свидание с Мазановым. Скрипач сидел ссутулившись, лицо осунулось, под глазами черные круги, а взгляд равнодушный:
— Это, наверное, промысел Божий, — сказал он Трубникову. — Это я во всем виноват. Я видел свою главную обязанность в том, чтобы зарабатывать и приносить деньги жене. С утра в школе, вечером репетиторство, концерты. Играл даже в ресторане на Левом берегу Дона. Там иногда стреляют. Лучше бы меня убили, чем пережить такое! Я убил ее своим невниманием. Мало времени проводил с ней, редко делал подарки, а праздники? Их не было. Работа, работа, работа…
— Нет ли у вас проблем с памятью? — спросил Трубников.
— Думаете, что я убил жену и забыл об этом? — усмехнулся скрипач. Нет, я не убивал ее. Я ее очень сильно любил.
— А Надя? Ее тоже любили?
— Нет, по молодости, по глупости. Она сказала, что ждет ребенка. Я женился. Долг чести. Отец был против. Она же прислуга!
— Почему разошлись?
— Случайно нашел чемодан с деньгами. Я все, что зарабатывал, ей отдавал на хозяйство. Утром иду на работу, Надя достает десять рублей и говорит, что больше нет. Кому их дать? Мне или Олегу, чтобы на переменке пирожок купил? Конечно, Олегу. Но ему же одного пирожка мало! Я вечером снова на подработку. Сам тоже голодный. Ботинки прохудились, палец наружу торчит, стыдно. Денег не новую обувь нет. А тут целый чемодан денег! Надя копила на черный день. Я же ее не контролировал. Я ей доверял! А как чемодан открыл, деньги увидел, сразу ушел. Но алименты платил, когда работал.
Я сейчас к вам из карцера вышел. Это за то, что днем лег и укрылся. Несколько одеял взял и укрылся. Знобило меня. Это нарушение режима. Меня в карцер. А мне там лучше, потому что я там один. И почему-то Надя вспоминаться стала, а не Света. Отец мне тогда кричал, чтоб я не женился на прислуге! Я возмущался и заступался за Надю. Прислуга разве не человек? Человек… Только профессия накладывает отпечаток на человека. Это неизбежно! Прислуга — это профессия. У нас дома (еще до моей первой женитьбы) пропадали чайные ложки — столовое серебро. Я не думал на Надю. А в чемодане в кармане лежали эти ложки. Их еще моя родная мама покупала, радовалась. Я их помню. И деньги, и ложки в чемодане.
Она этот чемодан от меня даже не прятала. Я никогда не рылся в ее вещах. А тут чего-то искал… Что я искал? Ножницы сломались! У нее есть маленькие для маникюра. Мне нитку обрезать надо было. Нитка на моих трусах… Я ножницы хотел взять, чтоб нитку отрезать. Открыл ее чемодан. А это не чемодан вовсе, а ящик Пандоры! Ушел сразу. А ведь Олег-то при чем? Он спал. Олег вечером уснул в полноценной семье, у него рядом с ним мама и папа. А утром проснулся полусиротой. Меня этим чемоданом обожгло до самого сердца! Я сразу ушел, об Олеге не думал. Он же себе мать не выбирал! Это я ее выбрал. Я во всем виноват.
Трубников начал терять терпение. Он не ожидал встретить такую ненасытную жажду самоуничижения. Остановил словизвержения скрипача:
— Давайте поговорим о куртке. Я буду спрашивать, вы отвечать. Вы сможете сосредоточиться?
— Да, смогу.
— Сегодня в шестом часу утра мужчина среднего роста (приметы сообщить не могу) передал моему бухгалтеру пакет с вашей зимней курткой.
— Какой мужчина? Почему какой-то мужчина зашел в мою квартиру, взял мою куртку, принес ее вам? Почему на ней кровь?
— Почему на ней кровь?
Скрипач тупо смотрел на детектива и молчал.
— Откуда кровь на внутренней части рукава вашей куртки?
— Не знаю.
— Где была куртка? В шкафу?
— В прихожей. Я сам шкаф сделал для зимней одежды. Дверцами закрыт шкаф. Аккуратный получился шкаф, Свете понравился.
— В то утро вы поехали на работу в этой куртке?
— Не помню. Когда холодно — пальто, когда тепло — куртка. Я уже не помню.
— Давно у вас эта куртка?
— Давно, лет десять, если не больше. Она мне нравится.
— Никто кроме вас не носил ее?
— Нет, это же моя куртка.
— Вы по вечерам выходили на подработки?
— И по ночам тоже, но это раньше, когда был женат на Наде. Теперь уже не выхожу.
— Какого рода были подработки?
— Всяко-разно.
— Конкретно! Чем вы занимались? Репетиторством?
— Да, и не только репетиторством.
— Мне говорили, что вы подрабатывали и на рынке?
— Нет, на рынке не приходилось. На заводе, вернее, нет. Не знаю, как это правильно сказать. Не завод, а два цеха. Это два месяца в феврале и в марте, потом ушел брезгливость одолела. Вернее, не брезгливость, а жалость. Ой, я опять затрудняюсь сформулировать! Короче, жалко стало дуру!
— Какую дуру? — Трубников почувствовал боль в левом виске, но не отставал от скрипача, который сидел на стуле, словно на горячей сковородке. — Кого вы называете дурой? Надю?
— Нет! Она умна и расчетлива! Надя не дура. Женщина, которая в том же цехе работала, дура. Жалко ее и вспоминать гадко.
— Придется вспомнить все, что произошло тогда в цехе с дурой, как ее звали?
— Не знаю, не помню.
— Что же с ней случилось и когда?
— Ночью. Я всегда выходил в ночные смены, днем же я был занят на основной работе. Работа физически очень тяжелая. Мне было тяжело, а женщинам я бы запретил там работать. Женщин было немножко больше, чем мужчин. Темп! Allegretto! Какой там темп! По четыре часа без перерыва! Нельзя сбегать в туалет! Только в обеденный перерыв. Если уж очень чересчур, то тебя ждет вся бригада, стыдно. Губы соленые от пота, по спине струйками пот. А ворота распахнуты — идет погрузка! Погрузка идет часа два или три. Сквозняк! Там многие пили. Пили водку за обедом. Правильно делали. Я не пил. Воспаление легких было. Прикорневое двустороннее. Но это потом. А в ту ночь… В кошмарных снах я вижу ту ночь. У этой дуры кровотечение! Все испугались. Я испугался. Все было залито ее кровью! Как остановить? Мы же не врачи! Пока скорая приехала! Ее до проходной мужчины на руках несли, она сама не могла. А там уже в машину и в больницу. Оказалась, что она беременная, что ей вообще на физически тяжелой работе нельзя. Она сама. Другой работы найти не смогла. А у нас большая текучка. Михалыч — хозяин всех брал. Она же никому не сказала, что беременная, но сама об этом знала. Сожитель ее сбежал, когда она ему сказала. Она хотела родить для себя. Хотела для этого заработать деньги. Вот и заработала! Чуть не умерла, беременность потеряла. Дура!
— Вы помогали нести ее до проходной?
— Нет. Без меня добровольцы нашлись.
— Они несли ее раздетыми? Вы в цехе работали в зимней куртке?
— Нет, раздевалка там. На других заводах у каждого рабочего свой шкаф для одежды. Здесь общая вешалка.
— Ваша куртка на общей вешалке?
— Конечно. Не на пол же ее бросать!
— Кто-то мог надеть ее, чтобы сопровождать больную до машины?
— Сопровождать? Они ее на руках несли. Да, мог. Она так кричала, крови много, все испугались, паника была. Скорая через двадцать минут приехала, а казалось, что вечность прошла! Мне было не до того, чтобы за курткой следить.
— Когда это произошло?
— Ночью.
— В каком году?
— Это был 2012 год. Февраль или март 2012 года.
— Адрес завода?
— В Каратаево.
— Улица, дом?
— Не помню. Два цеха.
— Фамилия хозяина?
— Не помню. Мы все звали его Михалыч. Платил аккуратно, но за такой труд надо в сто раз больше платить. Михалыч, Михалыч! Да ну его! Сам всех обижал и его все обижали. К чему вы это? Забыть кошмарный сон про Михалыча, про Надю с ее чемоданом. Кто это спрашивал недавно, откуда у нее деньги? Она же всего лишь воспитатель детского садика! Наворовала сама у себя, у своего сына и у меня. Я бы не поверил, если бы сам не увидел чемодан. Что вам от меня надо? Что пытаете меня?
— Если вы не убивали вашу жену, то кто убил ее? Моя первая версия… Вы и ваши друзья работаете в одной музыкальной школе. Я ознакомился с расписанием. У вас много учеников, у вас гораздо больше часов, чем у Парамоновых вместе взятых. Они завидовали вам. Убили вашу жену, подставили вас с помощью куртки. Сейчас ваши ученики занимаются у Парамоновых. Вторая — Галыгин. Он был неравнодушен к вашей жене, он не скрывает, что Светлана нравилась ему. Других версий пока нет. Вашу первую жену Надю видели в то утро на работе в детском саду. Супругов Кругловых видели в музыкальной школе.
— Нет, — выдохнул скрипач, — не верю! Лара и Алекс мои друзья! Миша Галыгин мой сосед! У нас унитаз сломался. Он сам привез новый, сам поставил. Я только по чеку за унитаз заплатил, а за установку он не взял, потому что сосед. Он хороший человек! Лара и Алекс — хорошие люди! — скрипач выкрикивал слова, будто произносил заклинание.
— Кто тогда убил вашу жену?
— Не знаю. Тупик. Я не убивал ее!
— Кто мог подставить вас?
— Не знаю. Нет врагов у меня.
— Есть люди, у которых совсем нет друзей. Однако нет людей, у которых совсем нет врагов. Вспомните, кого вы обидели? Может быть, не сейчас, а в юности, даже в детстве.
Скрипач вздохнул, устало махнул рукой. На его лице снова появилось безразличие ко всему и к своей участи:
— Не мучайте меня. Скажите им, чтоб они меня обратно в карцер, а не в общую камеру. В карцере тихо. Я хочу побыть наедине с собой, хочу играть. У меня скрипку забрали! Пускай вернут, пожалуйста.
Трубников понял, что говорить с ним бесполезно, полнейшая апатия, состояние ступора. Он расстался со скрипачом, вышел на улицу. Яркое солнце, словно попал в другой мир, только на душе тигры скребут. Зря говорят, что депрессия не заразна.
В этот раз он пошел в ресторан обедать один. Заказал не только покушать, но и выпить. Ресторан в том же доме, что и офис. Не успел он съесть один бифштекс, как за его столиком появился Лукашов. Жадно сглотнул слюну и уставился на бутылку хереса.
— Что отмечаем?
— Тоска гложет. Угощайся. Что там с Парамоновыми, с Галыгиным?
— Кругловы, — сказал Лукашов, наливая себе в бокал херес, дома. С самого утра играют в четыре руки. Как только не надоест! Галыгин ругает своих продавщиц в магазинах сантехники. Они теперь перед его приходом генеральную уборку делают. Парамоновы бродят в обнимку по набережной, мороженое кушают. Надя в Ростове. Сидит в своей коммуналке в общей кухне. Кипятит чайник и пьет чай. Уже совсем от чая отчаялась. Болтает с соседями. Она комнату студентке сдает, но иногда и сама ночует. А сын в Каменоломнях…
— Ее сын? Володя, кто в Каменоломнях? Я же сказал тебе всех!
— Там Миша.
— Миша! — с горечью сказал Трубников, — Бондарев?
— Да, он, конечно, молод, но у меня не так много людей. Я ведь за Парамоновыми, за Кругловыми, за Галыгиным, за Надей, да еще в Каменоломнях! А зачем? Может быть, ограничиться Парамоновыми и Галыгиным?
— Нет, наблюдай за всеми. Что в Каменоломнях? Что за флигель?
— У Нади там родственники живут, брат и сестра Сазоновы. Наташа работает учителем начальных классов. Никита недавно вернулся из армии, нигде не работает. У них большой дом, сад и огород. Во дворе есть флигель, сарай, летняя кухня. На огороде есть летний душ. Во флигеле Надя с Олегом живут. Олег сейчас один. Книжки читает, флигель свой убирает, порядок наводит. Сегодня утром целый мешок мусора выбросил. Мать к нему приезжает и снова уезжает в Ростов. Булавинов уже устал за ней по электричкам трястись. Туда-сюда, туда-сюда… Можно еще хереса?
— Подожди!
Лукашов одернул руку от бутылки и обиженно посмотрел на шефа.
— Херес пей и мне налей. Ты что про мусор только что сказал?
— Обыкновенный хлам, ничего особенного, — пожал плечами Лукашов и налил себе и шефу херес. — Миша все подробно описал. Он пришел к Наташе якобы в поисках жилья. Она ему отказала, но он с ней долго говорил. А сам смотрел, что мальчик в мешок складывает. Чепуха! Тряпье всякое. Большие куски черного брезента. Старый брезент, изрезанный. Куски старых изрезанных шин. Сломанный стул. Олег стул доломал, чтобы в мешок поместился. Завязал мешок скотчем и потащил волоком по улице. До мусорки далеко, видать, поленился. Бросил в придорожный кювет. Домой вернулся, полы помыл. Хороший мальчик, аккуратный.
— Привези мне этот мешок. Я должен видеть содержимое сам.
— Но это же мусор!
— Ко мне в офис и немедленно!
— Да, уже звоню Мише, даю указания. Ему повезти мешок с мусором на электричке? Машины у него нет!
— Пусть найдет такси, любую машину. Я оплачу. Сегодня мешок должен быть у меня в офисе! Ключ к разгадке может скрываться в мусоре, в любых мелочах, в случайно брошенных словах.
Глава 5
Миша приехал через два часа и, понуро опустив голову, стоял перед Трубниковым.
— Я не нашел мешок с мусором, — говорил Миша уже в который раз.
— Ты хорошо запомнил место, куда мальчик бросил мешок? — спросил детектив.
— Да, в кусты репейника, что растут в придорожном кювете. Я обшарил там все вдоль и поперек, сам весь в репейнике! Нет мешка!
— Ты знаешь, что было в мешке?
— Да, я ведь уже говорил вам! Когда Олег заталкивал мусор в мешок, я стоял возле калитки и разговаривал с хозяйкой, то есть с Наташей Сазоновой. Я хорошо видел, как Олег ломал старый стул. Запихивал в мешок большие куски брезента, остатки изрезанных шин. Я еще тогда удивился, что такой хлам хранился в их маленьком флигеле? У меня была задача следить не за мусором, а за мальчиком. Извините, что так получилось. Я не знаю, куда исчез мешок. Он его утром выбросил, часов в десять. Я искал в два часа дня. Его уже не было. Когда мальчик бросил мешок в репейник, то мешок полностью скрылся в репейнике. Его не было видно, даже если подойти близко. Кювет глубокий, репейник высокий. Я ползал на карачках по кювету метров на тридцать! Я хорошо помню, что он бросил его в репейник. А репейник растет только в одном месте. За четыре часа мешок исчез. Мальчик больше из флигеля не выходил. К нему приехала мать. Дальше с ними Булавинов остался, а я пошел мешок искать. Поговорили с Булавиновым. Я ему все рассказал. И пошел искать. Простите, если я сделал что-то не так.
Когда он ушел, Трубников обратился к Лукашову:
— Кто сейчас в Каменоломнях?
— Булавинов, но он уедет, если Надя поедет в Ростов. Ему остаться с мальчиком? Послать еще одного человека?
— Да, только не Мишу. Звони мне каждый час и говори, чем занимаются она и ее сын.
Но уже поздно. Ночью тоже звонить?
— Да, ночью тоже.
— Ты не собираешься спать?
— Я потратил столько сил, чтобы найти ответ. И все может сломаться из-за небрежности твоих помощников! Если мы упустим момент, то найти убийцу будет не сложно, а невозможно.
— Разве убийца не скрипач?
— Не знаю. Не уверен. Слишком просто. Вам нужен ответ? Вот курточка с кровью убитой! Не люблю простых решений. Почему исчез мешок с мусором? Слишком большая неразбериха! Куртка! Мешок с мусором! Куда он исчез?
— Ему не понравилось лежать в колючем репейнике и он переполз в другое место, — сказал Саша, который все это время сидел за своим столом.
— Мать или сын не могли вернуть мешок с драгоценным мусором и спрятать его у себя под кроватью. За Надеждой неотступно следовал Булавинов, ему я доверяю. Но кто же его забрал, зачем? Я совершенно ничего не понимаю.
Трубников сел за стол и потер виски руками.
— Болит голова? — спросил Лукашов, — у меня есть цитрамон. Дать?
— Нет, спасибо, Володя. — Трубников посмотрел на Сашу, — ты, кажется, увлекался ремонтом мотоцикла?
— И не только мотоцикла. Но это смотря, какой ремонт. Надо отремонтировать машину?
— Нет. Не сможешь ли ты достать к утру куски старых шин, брезента, обязательно сломанный стул или хотя бы табуретку, прочее тряпье.
— Да, — улыбнулся Саша, — смогу. Позаимствую у своего школьного друга. Его отец только спасибо скажет за то, что почистили его гараж. Завтра с утра я принесу в офис целый мешок хлама!
— Мешок должен быть завязан скотчем, — улыбнулся Трубников. — И уж как-нибудь постарайся привести сюда Аню или Ларису. Ну, скажем, часам к одиннадцати. Я хочу, чтобы она увидела мешок, чтобы на ее глазах из мешка вынимали хлам. Только объяснять ей ничего не надо. Разве что по секрету на ушко шепнуть, что мешок доставили из населенного пункта под названием Каменоломни.
— Вы полагаете, что Аня или Лариса расскажут об этом друзьям?
— Все женщины одинаковы, побольше таинственности на себя напусти. И мусора должно быть много.
— За этим дело не станет. Вы так уверены, что мусор заинтересует Аню или Ларису?
— Конечно. Особенно, если ты по строжайшему секрету шепнешь ей, что появилось новое обстоятельство, которое поможет разобраться в этом запутанном деле.
На следующее утро в шикарном кабинете Трубникова красовался огромный черный мешок, набитый всевозможным хламом. Два парня в рабочей спецодежде вынимали из мешка большие куски брезента и складывали их на пол с такой торжественностью, словно это были золотые слитки. Саша с Аней зашли вовремя. Аня не отрывала глаз от мешка, из которого два парня бережно вынимали куски старых изрезанных шин. Складывали их на пол и посыпали каким-то порошком. Аня чихнула. Саша пожелал ей крепкого здоровья и попросил уйти, а то порошок очень едкий.
— Не надо им мешать. Сейчас будут снимать с мусора отпечатки пальцев. Для этого и посыпают порошком.
Аня с уважением посмотрела на Сашу, в ее глазах появился интерес.
— А я подумала, что вы подобрали это на свалке.
— Не со свалки, а из Каменоломень. Скажу вам по секрету, что дело близится к развязке. Появилось новое обстоятельство, Саша кивнул в сторону мусора, которое поможет найти истинного убийцу.
— Даже так? А где ваш начальник?
— Он скоро вернется, не будем мешать ему. Пойдемте, я хочу проводить вас. Ведь вы собирались в консерваторию?
Они ушли. Двое парней продолжали вынимать мусор из мешка пока они проходили мимо окна по Кировскому проспекту. Потом быстро начали засовывать хлам обратно в мешок. Когда пришел Трубников, в кабинете было чисто, только в углу стоял большой крапивный мешок с бантиком из скотча на макушке.
Все помощники Лукашова были предупреждены и звонили через каждые полчаса. Хотя Трубникову не пришлось ждать полчаса. Позвонил Булавинов, сказал, что Надежда взяла такси и мчится из Ростова в Каменоломни. Потом он сообщил, что Надежда как угорелая побежала в сарай, что находится рядом с их флигелем. Пробыла там минуты три и вышла умиротворенная с блаженной улыбкой. Сейчас возвращается в Ростов.
— Прекрасно! — обрадовался Трубников, — останься возле ее флигеля. Не спускай глаз с сарая, чтобы мешок не исчез снова.
Трубников и Саша отправились в Каменоломни. Подъехали к дому на Красноармейской улице, в котором жили Сазоновы. Машина Булавинова стояла у перекрестка. Он присоединился к ним, когда они зашли во двор. Навстречу вышла Наташа.
— Простите за внезапное вторжение, — улыбнулся ей Трубников и показал свое удостоверение. — Нам бы на пару минут заглянуть в ваш сарай. Мы договорились об этом с Надеждой Анатольевной. Она сейчас в Ростове.
— Но если вы с ней договорились, то смотрите, только недолго! И ничего оттуда не берите! Там не только вещи Нади но и вещи моего брата, мои вещи.
В сопровождении хозяйки они направились в сарай. В углу стоял большой крапивный мешок. Трубников развязал его и начал раскладывать на полу содержимое мешка.
— Что это? Я ничего не понимаю! — сказал Булавинов, — брезент, тряпья столько!
— Неужели не видно? — удивился Трубников, — кукла в человеческий рост из тряпок и брезента. Вот и следы от ударов ножом. Кукла сидела на стуле, опираясь на спинку. Человек маленького роста подходил сзади, тренировался. Потом зашивали изрезанную ткань и начинали тренировки снова. Тренировались и на шинах для колес.
— Кто тренировался? Зачем? — спросила Наташа.
— Где Олег? — проигнорировав ее вопрос, спросил Трубников.
— В детский сад пошел, обедает он там каждый день, ему разрешили. Что это за мешок? О чем вы только что говорили?
— Ваш брат Никита ездил на днях в Ростов? Где он ночевал?
— У Нади. У нее ж там коммуналка, то есть комната. Студентка ее пока у родителей до сентября. Никита ночевал у нее.
— А рано утром он отнес пакет в мой офис на Кировский?
— Ну и что? Его Надя попросила.
— Мешок этот тоже он сюда принес?
— Да что вы у меня спрашиваете! Вы у него спросите! Никита! Иди сюда!
Трубников вышел из сарая, предоставив Булавинову и Саше засунуть содержимое мешка обратно. Из дома вышел брат Наташи.
— Они за мешок спрашивают, — сказала она и сразу поправила себя, — про мешок. Я видела, это ты его вчера приволок откуда-то. Зачем? В сарае и без него места мало!
— Надя просила, — зевнул Никита, — а что? Олег его выбросил, а там что-то такое, чего выбрасывать не надо. Она попросила. Я нашел мешок в репейнике и принес. В сарай поставил. Она сегодня-завтра разберет и сама выбросит. Чего ты кричишь? Что там в мешке? Змея?
— Да лучше б там змея была!
— Тю-ю-ю, Наташка! Ты че? Какая муха тебя укусила? Че раскричалась? А вы кто такие? — обратился он к Трубникову, Булавинову и Саше, которые вышли из сарая.
— Мы уже уходим, — сказал Трубников и они поспешили к машине.
***
Олег с аппетитом доел четвертую котлету, выпил компот. Оставил грязную посуду на столе в пищеблоке детского сада и пошел к выходу. Он удивился, увидев во дворе детского сада свою классную руководительницу Алину Витальевну. Она разговаривала с директором детского сада. Увидела Олега и улыбнулась ему. Он подошел к ним.
— Где твоя мама, Олег? — спросила Алина Витальевна.
— В Ростове, вечером вернется.
— Мы хотим поговорить с тобой, ты не возражаешь?
— Но это ж с мамой надо, — ответил Олег и обиженно посмотрел на учительницу, — если она позволит…
— Позволит, — успокоила его Алина Витальевна, — пошли со мной, стоя говорить неудобно.
Она повела мальчика к полицейской машине, которая поджидала их на улице.
***
В квартире Трубникова за столом собрались Урбан, Липкович, Саша. Игорь в фартуке заправски хозяйничал на кухне. Гречневая каша с мясом была его любимой едой. Он умел ее готовить.
— Но ведь ты сильно рисковал, — говорил Липкович, — когда собрал их всех и объявил, что один из них убийца.
— Я надеялся, что убийца начнет нервничать. Нервничать начал Олег. Мать делилась с ним всем, он тоже полностью доверял ей. Он поторопился избавиться от хлама, который все эти семь месяцев лежал у них во флигеле.
— Однако они неряхи, — сказал Урбан.
— Согласен, — ответил детектив, — дело в том, что смерть молодой женщины невозможно объяснить ни ограблением, ни случайностью. В существование случайного убийцы-гастролера я не поверил сразу. Однако я долго не мог понять, кто же из них? Надежда вызывала у меня сомнения, но она показалась мне очень примитивной. Еще раз сомнение появилось, когда я узнал, что это она сообщила Савину о том, что я собираю всех у себя. Очевидно, она не хотела, чтобы я вел расследование, пыталась помешать.
— А зачем она устроила слезоточивый концерт? — спросил Саша.
— Наверное, чтобы вызвать сострадание. С одной стороны, хотела помешать и действительно сильно мешала. С другой стороны, хотела быть в курсе расследования, хотела войти в доверие с помощью слез. Этим она вызвала только отвращение к себе. Я долго не понимал, кто из них. Пока Надежда не помчалась на такси в Каменоломни проверять на месте ли мешок. Она испугалась, что кто-то найдет мешок и сможет о чем-то догадаться. Поэтому, узнав, что Олег его выбросил, попросила Никиту найти мешок и принести в сарай. Никиту уже допросил следователь Савин. Никита все подробно рассказал, он даже не подозревал, что пакет с курткой, мешок с мусором каким-то образом связаны с убийством. Он просто помог Наде. Надежда выдала себя сама. А ее сын оказался слишком нервным. Семь месяцев они не обращали внимания на мусор в их флигеле, а когда я начал расследование, когда сказал, что убийца кто-то из них, заволновались. Олег поспешил избавиться от мусора.
— Так это мальчик убил свою мачеху? — спросил Урбан.
— Он уже во всем сознался. Для него она хотела приготовить яичницу с колбасой. Он убил ее тем же ножом, которым она резала колбасу. Он сказал, что заступился за свою маму. Сейчас под стражу взяли и его самого, и его маму. Она организовала, вдохновила, научила. Он исполнил. В расследовании мне хорошо помог Женя.
Липкович удивленно посмотрел на Трубникова.
— Ты сказал, — продолжил детектив, — что удар нанес человек маленького роста.
— Это было легко определить по снимкам. Но тогда я не подумал на ребенка. Страшный ребенок.
— Страшная мамаша, — сказал Урбан, — единственный сын! Молись за него! А она отправила его убивать соперницу! Сломала мальчишке жизнь.
— И не только мальчишке, — сказал Саша, — бывшему мужу тоже. Почему он развелся с ней?
— Он обнаружил дома, — пояснил Трубников, — чемодан доверху набитый деньгами. Он зарабатывал, отдавал ей на хозяйство. Она держала его впроголодь. Сын питался в детском саду! Как только позволяли! А деньги прятала в чемодан! Прислуга она и есть прислуга! Ворует, мстит исподтишка руками ребенка. И еще один ребенок с искалеченной жизнью. Сережа — сын Светланы и скрипача.
Из кухни пришел Игорь с большой кастрюлей каши в руках:
— Каша готова, угощайтесь, сам сварил.
— Не женись на прислуге, — сказал ему Урбан, набирая себе в тарелку кашу.
— А я жениться не собираюсь. Я вчера видел скрипача в Покровском сквере.
— Знаю, знаю, — махнул рукой Липкович, — ты сам-то присаживайся за стол, а то ведь мы враз всю кашу съедим.
— Там еще один котелок есть. Вы думаете, что он там играет на скрипке?
— Да, — удивился Липкович, — разве он сменил инструмент?
— Он спал у ног бронзовой казачки. Он был совершенно пьян.
В комнате стало тихо, все перестали есть. Слышно было, как сопит Липкович. Он всегда тяжело дышал.
— Я постараюсь найти для него реабилитационный центр, — сказал Урбан, — хотя не уверен, что это поможет ему.
— Благими намерениями устлана дорога в ад, — сказал Саша, — лучше бы скрипач никогда не узнал, кто убил его жену.
— Мне даже нечего тебе возразить, — сказал Трубников, — а каша у тебя, Игорь, получилась замечательная! Ты сказал, что там есть еще?
— Есть, — ответил Игорь и принес из кухни чугунок с кашей.
Все потянулись за кашей. Игорь сидел над пустой тарелкой.
— Не кручинься о скрипаче, Игорек, — обратился к нему Урбан, — я постараюсь определить его в реабилитационный центр.
— Нет, — ответил Игорь, — скрипач здесь не главная тема. Когда ему надоест пить, найдет себе новую жену и утешится. Я задумался о другом. Обязательно надо было завершить расследование и найти мать и сына. О матери не знаю, способна ли она покаяться, но Олег! Без наказания вряд ли будет покаяние. Олег бы просто не осознал того, что совершил по благословению мамы. Ненаказанное преступление создает предпосылки для новых подобных или еще более страшных преступлений. Покаяние спасает.
— Значит, трудились не напрасно? — улыбнулся Саша. — Ты, Игорь, философ. Тебе не в медицинский идти надо, а на философский.
— Нет, я хочу быть врачом.