Часть первая
109
В школе Люська училась плохо. Еле дождалась, когда эта тягомотина закончится. Хотелось замуж – начать наконец-то свою собственную взрослую жизнь. Перестать видеть бесконечно сменяющуюся вереницу мамкиных мужиков, бросавших и в ее – Люськи - сторону похотливо-сальные взгляды. Папка бы им задал, да уж давно свезли его в поле за медь-заводом, да схоронили в одной из пятидесяти могилок, которые раз в неделю выкапывал пьяный тракторист на арендованной могильщиками тяжелой технике.
Как мы жить-то дальше будем? – шёпотом все причитала мамка, пока папкины братья – дядя Серёжа и дядь Вова закидывали могилку землей. Вбив черенком лопаты в могильных холмик деревянный, остро пахнущий лаком, крест, дядя Вова повернулся в сторону Люськи с матерью и сказал: Ничё, бох даст - проживем.
Прожила мамка с дядь Вовой недолго, в аккурат до паски. Потом его закрыли за кражу медных проводов, по которым электричество текло в поселки вокруг города. Сам дядь Вова, ни когда его пьяного менты забирали из дома, ни потом на суде, расстроенным не был.
А что ему, алкашу,- говорила мамка своим подружкам. - Там его и покормят, и попоят, и спать уложат, а нам что тут делать?
Ну да прожили как-то. Карусель мужиков-кормильцев у мамки не заканчивалась.
В возраст Люська вошла рано – стала высокой, мосластой девахой, с «нормальным молзаводом», как говорил дядя Сережа. Жил он в соседнем доме и часто встречался Люське. Был он человек работящий. Да помогать ни Люське, ни мамке не мог – своя жена с дитятками имеется.
Жить как взрослая Люська начала как все - во дворе. С соседскими парнями сперва, потом уже заезжали ребятки на тонированных девятках цвета «кофе с молоком». С ними Люська гоняла на Шамотный, они пили спирт, когда с деньгами было лучше - пиво, веселилась. Лечилась пару раз после веселья, тут уж как все. Благо, дворовый информационный коммутатор ответы на Люськины вопросы давал точные и без промедлений - что и где лечить, и сколько это стоит.
А потом ей встретился Валерка. Был он худой, угловатый. Сперва Люську смутило, что у Валерки почти не было челюсти, так только – намек на неё. Да потом ничего, привыкла. Был Валерка веселый, байки все время травил - про тюрьму да про зону. Весело было. Сам он сидел дважды – за ерунду. Был состоятельный – жил в Хозспособе – в своем доме. Так что к нему Люська и переехала. И ей хорошо с Валериком, и мамке легче.
Валеркой работал на железной дороге, иногда со своими дружками приворовывал - жить было на что. Пару раз даже в кино ходили. Да и по межполовой части он Люську устраивал. Рассказывая подружкам о Валеркиных подвигах, Люська томно закатывала глаза, потягивалась и похотливым движением поправляла «молзавод».
Осень в этом году выдалась не холодная. Вот Люська и форсила – носила короткую юбку с кожаной курткой. Из-за этого с Валериком постоянно выходили скандалы – очень ему не нравилось пристальное внимание мужской части Хозспоба к ногам Люськи, которые были замечательные – белые, длинные, в красивых разводах тонких вен.
В тот вечер вернулся Валерка домой пьяный – на работе в депо с коллегами отмечали праздник – день рождения у бригадира. Пришёл, а Люська, как на грех, опять в юбке своей короткой. И пошло, и поехало: Да что ж ты за б…дь такая? Да как ты себя ведешь, что ж ты перед мужиками меня позоришь??? – кричал в исступлении Валерка, размахивая перед Люськиным лицом пятерней с растопыренными тонкими пальцами.
Пытаясь оправдываться, Люська присисюкивая говорила, что он де у нее самый лучший, и что любит де она только, да и наприсисюкивала. Рука ненаглядного сжалась в маленький, но острый кулачок, который с силой, которую Люська никак от него не ожидала, по короткой дуге ударил ее аккурат по левый глаз. Слезы брызнули сами, зрение на секунду и вовсе пропало, а ненаглядный начал пинками гонять Люську по всему дому. Попадал он не больно, зато обидно было так, что спасу нет. Бил он Люську за напраслину. Даже мыслей у нее срамных не было.
Незнамо как, но в руке у Люськи оказался столовый нож. Осознав, она резко развернулась и срываясь на визг выкрикнула: Отстань – убью тебя, гада!
Но Валерка, будто и не услышал угрозы. Внимательно глядя в лицо Люськи, он начал приближаться к ней маленькими шажками, явно примеряясь для следующего удара. Тогда Люська зажмурилась и что было сил рванула вперед, пырнула Валерика целя в живот.
Что ты делаешь, тварь? – заорал ненаглядный. Раскрыв глаза Люська увидела, что он левой рукой трогает ягодицу и подносит ее к лицу. Рука была красной от крови. Люська поняла, что ножом она все-таки попала, но не туда куда целила, а ниже спины уворачивающегося Валерки. Нож сам по себе выпал из руки, бесшумно упав на красный палас.
Бинт неси и вату! – скомандовал Валерка. – И спирта! – донеслось уже в спину. Забегала, засуетилась. Нашла все быстро. Вернувшись в комнату, увидела ненаглядного со спущенными штанами. Стоя перед трюмо, непрерывно матерясь, он пытался рассмотреть свою рану. Кровь оттуда лилась непрерывно и была темного-красного цвета. Да что ж это? – всхлипнула Люськи и кинулась к Валерику. Попыталась руками, бинтом, ватой зажать малую ранку – остановить кровь. Засуетилась. Запричитала. Слезы из глаз лились не переставая. Глядя сверху-вниз на ее бабью суету, Валерка вдруг перестал материться, взял ее за волосы, поднял к себя и впился в губы длинным и злым поцелуем…
Позже, лежа на кровати, она прижималась головой к груди Валерки, прислушивалась к его ровному дыханию и думала про себя: Так вот оно какое – бабье счастье, про которое бывало говорила мамка, которой так оно и не встретилось в жизни. Никогда до этого Люське не было так хорошо ни с Валеркой, ни с кем еще. Был он так уверен и настойчив, что Люське оставалось только подчиниться его силе. И было это так сладко и правильно, что поняла Люська – вот оно ее личное, персональное счастье. Улыбаясь этой мысли она и заснула, чувствуя тепло лежащего рядом тела Валерки.
Почему холодно? – проснулась Люська от этой мысли. Вспомнила прошедшую ночь и против воли улыбнулась. Протянула руку к лицу Валерки и сон как рукой сняло. Лицо было холодным. Еще не осознав случившееся, Люська стала тормошить его, толкать своими тонкими белыми руками, но Валерка безучастно лежал на спине и лицо его было похоже на восковую маску, какую она недавно видела по телевизору. Встав, Люська увидела, что вся ее одежда в крови, а та кровь, что не на ее одежде, за ночь впиталась ватным матрасом умершего Валерки.
Час спустя, в доме через дорогу, где жил участковый Аванесян, дожидаясь вызванных им ментов, Люська раскачивалась в такт своих мыслей и время от времени шепотом упрямо повторяла: Зато у меня оно было…