Начальник радиотехнической службы лейтенант Боря Мишин робко вошел в кают-компанию. Обед был в разгаре.
- Разрешите? Приятного аппетита, - пролепетал он.
- Мишин, почему опаздываете? Вас что, распорядок дня не касается? Может мне для вашей персоны обед задерживать? Пусть офицеры лейтенанта подождут. Так получается? – старпом, наконец, нашел время для воспитательной работы.
- Товарищ капитан-лейтенант, я в посту был.
- Что же вы там делали? С моряками водку пили?
Мишин краснеет.
- Никак нет. Проводил тренировку с расчетом БИП.
Присутствующие за столом с интересом следили за ходом дуэли, где один вооружен до зубов, а другой безоружен вовсе. У многих уже прошли те времена, когда они находились точно в таком же положении, но эту школу флотской молодости помнят до сих пор.
- Во время «Малой приборки»? Это что-то новое на флоте. Придется мне у вас принять зачет по корабельному распорядку дня. Готовьтесь. До вечернего доклада у вас есть четыре часа. Напоминаю, лейтенант, что вечерний доклад у нас, как и на всем Военно-морском флоте, в семнадцать ноль-ноль. Понятно?
- Так точно, - еле слышно мямлит Мишин. Его рубашка, плотно обтягивающая рыхлое тело, быстро становится влажной.
- Приглашаю к столу, - добреет, наконец, старпом.
- Есть, - заученно произносит Мишин и преданно, по-собачьи, глядя на начальника, начинает движение.
Но, за одной неприятностью всегда следует другая. На его пути встает пиллерс, чугунная труба, стоящая посредине кают-компании, архитектурно поддерживающая подволок. Сделав очередной шаг, Боря резко поворачивает голову и … они встречаются. Тихо ойкнув, Мишин, зажав лицо руками, сползает на палубу. Тут уже не до обеда. Все срываются со своих мест.
Вся левая половина его детского, наивного лица сразу распухла и стала напоминать перезрелый персик, глаз заплыл, на лбу красовалась огромная шишка. Лицо излучало мертвенную бледность с крупными каплями холодного едкого пота. Глазные яблоки бегали из стороны в сторону, подтверждая наличие сотрясенного мозга в черепной коробке лейтенанта.
- Боря, вставай тихонечко. Ты без приключений не можешь, - доктор приподнял его за плечи, - Пойдем, брат, в лазарет. Будем лечиться.
Они медленно побрели к выходу.
- А обед? Я есть хочу! – вдруг вскрикивает Мишин.
Кают-компания взорвалась смехом.
- Пошли, уже. При твоей комплекции можно месяц в рот ничего не брать. Вестовой, - крикнул доктор, - через час принесешь ему обед в лазарет.
Через неделю начальник РТС самостоятельно и, главное, без опоздания, пришел в кают-компанию на обед. Его отечное лицо было раскрашено всеми цветами радуги. Левый глаз стыдливо выглядывал из узкой прорези. Картина, которую он собой представлял, выглядела жутко.
Командир колобком вкатился в салон кают-компании.
- Товарищи офицер! – гаркнул старпом.
- Товарищи оф… - командир запнулся, увидев лицо Мишина, - Где доктор?
- Я здесь, товарищ командир.
- Что это? – он ткнул пальцем в сторону начальника РТС.
- Краски травмы всегда безрадостны, - невозмутимо ответил начмед.
- Вы на все реагируете неуместными шутками. Почему он здесь в таком виде?
- Человек пришел на обед. Состояние здоровья позволяет ему выполнять свои функциональные обязанности. Современные методы лечения еще бессильны за столь короткий срок рассосать гематому. Время в скором времени все поправит.
- Так он еще болен?
- Только душевно. Как и все мы, скорбящие о его здоровье. Физически, повторяю, он здоров.
- У вас на все есть готовый ответ, - командир заметно накаляется, - Вы не пробовали книги писать?
- Нет еще, товарищ командир. Не хватает времени. Большое место в моем теперешнем творчестве занимают конспекты к политическим занятиям, глубокое изучение классиков марксизма-ленинизма и написание протоколов партийных собраний и партийных бюро.
Напоминание доктора о своей принадлежности к партийной элите несколько снизили командирскую страсть.
- А почему вы мне об этом не докладываете? – никак не может угомониться командир.
- О чем? О том, как пиллерс столкнулся с лицом Мишина, я вам докладывал. О сотрясении головного мозга последнего, вы тоже знаете. Факт полученной травмы зафиксирован в журнале регистрации травм, амбулаторном журнале, истории болезни и медицинской книжке офицера. Лечение проводилось. А то, что вы видите на лице, - далекое последствие этого соприкосновения. Синяк – не повод для увиливания от служебных обязанностей. Во всем остальном он здоров.
- Хорошо, - командир напыщенно сопит, - Мишин, как вы себя чувствуете?
- Нормально, товарищ командир.
- У вас к доктору претензии есть?
- Никак нет.
- По-моему, доктор к себе тоже никаких претензий не имеет. Причем никогда. А остальные не сознаются. А вдруг под скальпель попадут. Так?
- Так точно. Милости и пощады не будет никому.
- Ну, это шутка, как я понимаю, - командир нервно улыбается, - Мишин, - вновь обращается он к начальнику РТС, – до тех пор, пока у вас не сойдут синяки, принимать пищу будете в каюте. Старпом распорядится об этом. Понятно?
- Так точно.
- Идите. Всех остальных приглашаю к столу. Приятного аппетита.