Высоко взлететь, с размаху стукнуться
о решетку, за которой улица
остается жалить проходящее:
всё еле дышащее, смотрящее.
Биться раз и два, до бесконечности,
потерять рассудок от страдания,
заморозить лапки серо-желтые,
клюв стереть от жажды теплой спаленки!
И упасть, закоченев от холода,
и забыть закрыть свой крик от ропота!
То чириканье теперь жестоко так
отдается в сердце воплем сокола.
Маленький...лежит в сугробе-гробике!
Похоронит в миг метель пророчество:
в смерти есть лишь только одиночество,
воробьиный труп, и горстка почестей...