Говорят, что в детях счастье, радость, будущее. Не спорю. Но самая большая радость, когда их делаешь. С другой стороны, — ни счастье, ни радость не могут существовать в нормальном человеке вечно. От их переизбытка наступает депрессия. Вечно счастливым и радостным может быть только абсолютный дурак.
Пришло долгожданное лето и родители засобирались на отдых, на юг. А чтобы отдых не был омрачен переизбытком радости и счастья, дочь, пятилетнюю Анну, они с легким сердцем отправили к бабушке в деревню. Пусть тоже порадуется месяца три. Счастьем, как и улыбкой, надо делиться.
Бабушка, Вера Степановна, женщина еще не старая, пятидесяти шести лет, жила в тридцати километрах от города на берегу величавой реки. Схоронив восемнадцать лет назад убитого на афганской войне мужа, она, оставив в городе квартиру сыну, купила в деревне добротный дом с огромным огородом и садом, перевезла к себе из Винницы престарелую мать, и зажила, ни от кого не завися, добротной жизнью одинокой женщины. Выходить замуж второй раз не собиралась, но и в монашество не ударилась. Случалось, правда не часто, но под утро от нее выходил мужчина. А как без этого? Природа требует. Зачем ее ломать?
И хозяйство свое было. Без этого в деревне нельзя.
Помрешь со скуки.
По двору деловито разгуливали куры. Гуси и утки с ранней весны до поздней осени жили на речке, до которой рукой подать, но под зиму обязательно возвращались домой иногда с таким огромным выводком, что мясо приходилось и продавать. Коровка и козочка давали молочко. Сын весной привозил поросенка, а наступали холода, — забивал его, забирая мясо в город, — свинину бабушка Вера не ела. Беспокоила поджелудочная железа. Огород давал овощи, фрукты и кое-какой доход. Все это хозяйство охранял лохматый пес Виктор. А в завершении всего имелись в наличии еще и кошки. Сколько их было, не знал никто, даже не знали сами кошки, но, крысы и мыши в ближайшем окружении не обитали. И чтоб долгими зимними вечерами не томиться, Вера Семеновна поставила на крышу спутниковую антенну.
Так и жила.
Крепко. Можно сказать, зажиточно.
Анютке в деревне нравилось. В городе что: дом, садик... А тут — простор. И главное — все ново, все — в диковинку. Спи — сколько хочешь. Утром яичко в смяточку и кружечка молока, в обед — борщ со сметаной и мясом или куриный супчик. Клубника, черешня, вишня… Ешь, хоть лопни. Вечером рыбка жареная. Она ею даже кормила кошек, когда бабушка Вера выходила с кухни. Даже купаться ходила несколько раз. А подружек, ребят… Целый день босиком. Напрочь забыла, что такое обувь. А как здорово вечером поливать огород из шланга! Одно было плохо — на ночь прабабушка заставляла пить вонючее козье молоко. А не выпьешь, грозилась отправить в город. А в город Анюте ой как не хотелось. Еще сказки она ей рассказывала на ночь. И такие интересные, аж дух захватывает. Деревенской жизнью Анна была очень довольна.
Тело от такого бытия у Анютки стало округляться, на щеках заалел румянец.
Как-то вечером не заладилась погода, пошел нудный моросящий дождик. Бабушка пошла управляться с хозяйством, прабабушка занялась приготовлением ужина, а Анюта от нечего делать включила телевизор и развалясь в кресле начала на пульте нажимать кнопки одну за другой. В начале с экрана говорили по-украински, потом по-русски, затем пошла совсем не понятная ей речь. Ничего не привлекало внимания, как вдруг на одном из каналов она увидела обнаженных мужчину и женщину. Они стонали и занимались чем-то ей не совсем понятным. Об этом ей правда рассказывала в садике подружка Светка. Но на экране это выглядело куда интереснее. Разинув рот и усердно ковыряясь в носу, она следила за греховными действиями пар затаив дыхание. В кресле Аня уже не сидела, а полулежала, выгнувшись дугой, непрерывно болтая левой ногой. Сколько она находилась у телевизора, сказать трудно, но на улице стало темно. Менялись только женщины и мужчины, а действия мало чем отличались друг от друга, но завораживали. Погруженная в чужую, до конца не осознанную, наигранную страсть, она не заметила, как в зал вошла прабабушка Шура. Она подслеповато осмотрела комнату.
- Ой, Анечка, ты здесь? В доме ни звука. Я подумала, что ты бабушке во дворе помогаешь. А ты телевизор смотришь, ягодка моя? Что там интересного показывают? — и она, прищурившись, уставилась на экран. С каждой секундой глаза ее расширялись от увиденного, — Как ты можешь такую гадость смотреть, бесстыдница? — от схватившего ее горло спазма она могла только шипеть, — Немедленно выключи телевизор! Я бабушке Вере все расскажу, чем ты тут занимаешься. Сопли под носом не обсохли, а туда же… Маленьким такое нельзя смотреть!
Анюта встала и потянулась.
- Ничего ты, бабулечка, не понимаешь, потому что древняя. Это же жизнь! Самая настоящая.
Выключив телевизор, она, высоко подняв голову и покачивая бедрами, гордо прошла мимо пожилой женщины. Поздно вечером к ним пришел дядя Леша, живший неподалеку и постоянно приносивший большущую рыбу. Он минут пять поколдовал над телевизором, потом на кухне выпил две стопочки самогона и пошел к бабушке Вере в спальню.
Сколько после этого Анюта не нажимала кнопок, жизненного канала больше не обнаружила. Обидно!