Неля Летушинская вышла замуж, сидя на подоконнике. Квартира её располагалась на высоком первом этаже и окно столовой выходило на улицу. Неля отчаялась познакомиться с подходящим женихом обычным образом и решилась на эксперимент. Она сидела на подоконнике, подтянув колени к подбородку, в довольно легкомысленной позе и довольно легкомысленном платье и мечтательно изучала почти безоблачное июньское небо. Не то что бы ей нужно было так уж спешить. Ей едва исполнилось девятнадцать. Но Неля относилась к разряду людей целеустемлённых и знающих что именно они хотят от жизни. На вид Неля являлась довольно симпатичной девушкой, выше среднего роста, худой, но не тощей, с каштановыми волосами, намотанными подобием косы вокруг хитренькой мордочки с курносым носиком и алчно блестевшими синими глазами. Просидела она на подоконнике около недели, отбраковывая шлак мужского пола. В конце концов в расставленные ею сети угодил Юра Милявский, как раз закончивший строительный факультет ХИСИ, то есть Харьковского инженерно-строительного института. На Юриных устах всегда блуждала доброжелательная улыбка, которая пришлась Неле по душе предположением, что Юрой будет легко помыкать. Вообще-то она не так уж ошиблась. Юра был мирного нрава и только в отдельных случаях проявлял упрямство. Но если уж проявлял, сдвинуть его с места в нужном направлениии становилось нелегко. Сам Юра девушкам нравился не столько красотой или обаянием, сколько впечатлением безвредного и весёлого человека с устойчивой психикой. Последнее, то есть устойчивая психика, как раз и оказалось под сомнением с течением времени. Но это в будущем. Пока что, в конце семидесятых, ничто не вызывало опасений и Неля без колебаний заарканила улыбчивого и податливого Юру. Они поженились.
Через десять лет детей у них всё ещё не было. Неля выяснила, что это с ней что-то не так, и активно старалась вылечиться. Особенным материнским рвением она не страдала, но по понятиям хотя бы один ребёнок в семье должен присутствовать. Юрины мысли деторождение не занимало. Ему было всё равно. С Нелей он ладил, приспособился к её целеустремлённому характеру и, хотя любовь к ней несколько потускнела со временем, налево не забредал. В плане женщин особенно страстной натурой он не был. Грызло его что-то другое. Интересно, что он и сам не мог определить что именно. Ему временами казалось, что он теряет время и не делает того, что должен. А что это такое он должен делать и не делает, Юра никак не мог понять. В разгар Перестройки Юра возглавил кооператив строителей. Ему казалось, что эта, довольно бурная, деятельность удовлетворит червя в душе. Но замороченный червь всё равно шевелился. Неля поддерживала мужа и была очень довольна его начинаниями. Деньги в семье умножались. Юрины и Нелины родители тоже хвалили Юру за деловую хватку. Юра в самом деле оказался прирождённым бизнесменом. Всё у него получалось. Не то, что бы он проявлял какие-то выдающиеся способности, а удача налицо. Здесь главное слово «удача». Он вроде бы и не очень старался, а дело складывалось как надо. Призвание или судьба. И вот, на фоне явно правильно выбранного рода занятий, его не отпускала тоска. Юра даже хотел обратиться к врачу, но передумал. Что он врачу скажет? Что с жиру бесится? К врачу он не пошёл и потихоньку мучился сам, не подавая виду.
Витю Миронова Юра повстречал совершенно случайно, в какой-то занюханной кафешке возле парка Горького, куда зашёл выпить кофе и отдышаться в середине дня после особенно бурных переговоров с заказчиками. Витя привлёк Юрино внимание оборванностью и полубезумным видом. Юра в художественных кругах не вращался, а то бы знал, что Витя поэт и художник-график. Что до стихов, не столько собственные Витины стихи получили известность, сколько его переводы Рембо и Бодлера. Витя хорошо знал французский. Он закончил ин.яз Харьковского университета, но нигде не работал и жил неизвестно чем и как. Переводы и стихи Витины никто не печатал. Он подрабатывал, помогая студентам Художественно-Промышленного института делать литографии для экзаменов, дипломов, и просто так. Никаких учебных заведений живописно-художественного профиля он не кончал. Учили его приятели, работавшие в институте. Заработков этих надолго не хватало, учитывая богемный образ жизни и пристрастие к алкоголю. Иной раз и в истории с милицией Витя попадал по пьяному делу, но выручала справка из 36-й психиатрической больницы, где Витя состоял на учёте по маниакально-депрессивному психозу.
Неизвестно как у них завязался разговор, но Витя внезапно Юрой заинтересовался, а Юра, к своему немалому удивлению, почувствовал, что та болезненная точка в груди или в душе, которая не давала ему расслабиться, внезапно отпустила. Они проговорили около часа чёрт знает о чём, то есть Юра не мог потом вспомнить тему разговора, вроде бы об искусстве, о котором Юра мог поведать не так уж много. Что запомнилось, это полное выпадение из времени, в результате чего Юра опоздал на работу и проворонил переговоры с важным клиентом. С этого момента в Юриной семье начались неприятности.
Юра начал писать стихи. Неожиданно это занятие принесло ему радость и облегчение. Стихи он Неле не показывал, а относил Вите, который придирчиво их прочитывал и не оставлял камня на камне. Это как ни странно Юру не огорчало, а наоборот, вызывало ещё большее рвение. Кое-что всё же заслуживало Витиного одобрения и тогда Юра чувствовал прилив сил и возвращался домой, как на крыльях. Неля заподозрила неладное. К тому же и на работе начали замечать Юрину рассеянность и кое-кто осведомлялся у Нели всё ли в порядке. Неля устроила скандал аккурат после того, как засекла Юру с новым знакомым. Витя ей естественно не понравился. Да и какой жене он мог понравиться, полусумасшедший оборванный тип? Они встретились на улице, Юра был вынужден представить их друг другу. Витя глупо захихикал и расшаркался. Дома Неля набросилась на Юру. Она и сама не знала в точности почему так разозлилась и что именно следует поставить мужу в вину, поэтому несла околесицу. Юра не сопротивлялся, но Неля видела, что никакого воздействия и влияния её крики на него не оказывают.
Постепенно Юра сделался настоящим графоманом. У него руки чесались поскорее забиться в угол и начать насиловать чистый лист бумаги. Неля конечно не одобряла его страсть, но сделать ничего не могла. Скандалы на тему писания стихов устраивать как-то глупо, очень уж несерьёзный предмет, а в остальном вроде бы всё в порядке. Всё да не всё. Ей казалось, что муж сходит с ума. Ещё она заметила, что ревнует его к стихам и к Вите. Она конечно обвиняла Витю во всех своих недоразумениях и думать о нём не могла без злости. Но все эти душевные порывы настолько не соответствовали причине их вызывавшей, то есть в Нелином представлениии, ибо никакое писательство и прочее искусство серьёзным предметом она не считала, что она глотала, задыхаясь, готовые вырваться крики и ругань. Юра помалкивал, терпел Нелино недовольство, но дело делал. Чёрт его знает, что у всех у нас внутри. Психика любого человека – это клубок непонятных связей и противоречй. Но для Юры места для рассуждений не оставалось. Он как бы всей своей телесной физиологией чувствовал, что удовлетворяет глубоко укоренённую потребность организма. Червь не подавал признаков жизни и Юра даже забыл на что он похож.
Неустойчивое семейное и прочее равновесие продолжалось до начала девяностых. Империя рухнула и многих придавила своими обломками. Начался хаос и мытарства девяностых. Юре все эти исторические события не особенно повредили. Кооператив строителей, превратившийся в строительную фирму, которую он возглавлял, процветал и богател. Соответственно и Юра не бедствовал. Волновало его только Витино незавидное положение. Витя окончательно обнищал и походил на огородное пугало. Отца у него не было и Юра никогда не спрашивал куда он подевался. Витя жил в однокомнатной квартире с матерью, тоже психической стабильностью не блиставшей. Юра иной раз, когда заходил за Витей, заставал её в слезах, причину которых Витя объяснить не мог и только махал рукой. Дома Витя, судя по всему, старался появляться как можно реже. Юра всячески пробовал помочь и пару раз совал Вите деньги. Но Витя так злобно на его попытки реагировал, что Юра отстал. Так же точно Витя относился и к обходным манёврам материальной помощи, то есть продуктами, одеждой, и так далее. Единственно, на что Юре удалось получить его согласие, это косметический ремонт квартиры, уже грозившей обвалиться на голову жильцам.
Однажды, не застав Витю в кафе, где они обычно встречались в условленное время, Юра отправился к нему домой и застал мать в панике и в слезах. Она сообщила, что сына забрали в психушку. У него началась депрессия и он четыре дня не поднимался с постели и ни на что не реагировал. Такое случилось не впервые и мать знала, что вариантов нет, надо лечить в отделении.
Юра помчался в 36-ю больницу, но в палату его не пустили, сказали, что Витя спит после уколов. В ту же ночь Витя покончил с собой, разрезав предплечье от локтевого сгиба до запястья осколком стекла от очков, которые всегда носил, не снимая.
Юра, узнав об этом, почувствовал странное онемение, словно все эмоции положили в морозилку. Это онемение продолжалось ещё долго. Он помог матери с похоронами. Мать плакала непрерывно, а Юра даже не всхлипнул. Глаза его оставались совершенно сухими, что его самого удивляло. Неля не знала как реагировать. Первое чувство облегчения сменилось озабоченностью, когда она поняла, что муж ведёт себя странно. Она было сунулась к нему, но Юра глянул с таким непонятным выражением, что она больше не начинала никаких разговоров и затаилась. Стихов Юра больше не писал. Он чувствовал, что очень важная струна в душе то ли оборвалась, то ли онемела и нужно время, чтобы она снова зазвучала. В этом отмороженном самочувствии он работал, заключал договора, считал деньги и удивлялся, что ничего вокруг не изменилось. Наверное, так душа, покидая тело, удивляется, что жизнь продолжается, нисколько не меняясь по существу, хотя больше не имеет к ней, душе, никакого отношения.
Червь в груди тоже замёрз и вместе со всеми остальными чувствами не подавал признаков жизни. Постепенно Юра отошёл и начал воспринимать мир более осмысленно. Он пробовал снова начать писать. Что-то даже получалось, но ушло ощущение интересной, захватывающей игры. Некому стало оценить насколько он продвинулся. Стараться стало не для кого. Только теперь он понял, что играл в эту игру вдвоём с Витей, и это совсем не то, что играть с самим с собой. Витя был единственным другом, которого не интересовало в Юре ничего, кроме этой их игры, точнее, эта игра оставалсь всегда основным интересом. «Что за чёрт?» - думал Юра. «Искусство важнее жизни, что ли?» - Да, - отвечал полудохлый червь, - бывает что и важнее. Ты получил себя от родителей, предков и Бога вместе со мной. Я тоже часть тебя, хочешь ты этого или нет. И талант или его отсутствие уже роли не играют. В глубине души ты понимаешь, что графоман, и никто больше серьёзно к тебе и твоим попыткам не отнесётся. Единственный твой читатель и критик умер. Почему так вышло, что талант у тебя бизнесмена, а потребность души – искусство, – никто не ответит. Таким ты родился и таким умрёшь. Смирись и принимай себя, каким создан. В этом нет твоей вины и это не грех. Люди отвечают за свои поступки, остальное не в их власти. -