18+
Кратко: параллельный мир.Эпоха соответствует примерно поздне-римской. Купец Торакс вместе с сыном Гаером и дочерью Тандой едет из приграничья в столицу Империи. С ними под видом рабыни Пикколо едет дочь опального патриция Виния. Вчера Торакс купил молодую рабыню, Бестию и ночью зверски ее изнасиловал.
На их поимку отправлен чиновник Фальцо, один из самых опытных ищеек империи. Он купил Исанкло, молодую рабыню и ценного свидетеля, которая нужна ему для выполнения поручения.
Роман содержит много жестоких ХХХ сцен и сцен насилия.
Глава 10 Прогулки господ
Исанкло становится женщиной
«Торакс, старый мой приятель, скупой как черт, рыбка крупная, и, если поймать его на крючок, можно пополнить кошелек золотыми монетками! Эта девушка мнепоможет! Правда я вчера слегка перестарался с розгами, но ей это пойдет только на пользу. – Рассужал Фальцо любуясь Исанкло, новой рабыней. – Полоски от моих розог только добавляют ей очарования. Но если моя Исанкло наврала, и никакой она не ценный свидетель преступления Торакса – казню собственноручно! Впрочем, казнить ее всегда успею. Почему бы ей не воспользоваться? Зря я что-ли платил кузнецу и он с нял кольцо невинности?»
Для начала чиновник поставил девушку на колени.
– А сейчас я продолжу начатое кузнецом! – Фальцо нетерпеливо потянул рабыню за волосы, заставил подняться на ноги и пинком толчком отправил через комнату к кушетке.
– Значит, ты пока девственница? – Фальцо взобрался на кушетку и встал на колени между ногами Исанкло. – Этот недостаток я сейчас исправлю!
«Ну вот. Сейчас начнется моя новая жизнь, – Исанкло наткнулась на кушетку, потеряла равновесие и свалилась на нее, раскинув в сторону ноги.
Не так давно кузнец снял с нее кольцо невинности. Причем сделал это так грубо, что рабыня не смогла удержать слез.
Фальцо заставил Исанкло лечь на живот и раздвинуть ягодицы собственными ладонями.
Фальцо крепко ударил ее ребром руки вдоль расселины зада.
– Подними задницу, – грубо скомандовал Фальцо. – Живей, ты знаешь, что делать, ноги врозь и используй руки, чтобы раскрыться! – он подкрепил команду другим рубящим ударом.
Фальцо облизал большой палец и вонзил его в лоно.
Исанкло завизжала, подобно закалываемой свинье. Фальцо повертел пальцем и с резким хлопающим звуком выдернул его.
– Ты реально девственница! Наревешься сейчас у меня! – он поплевал на ладонь и размазал слюну по фаллу. Став на колени за спиной рабыни, он увидел, как тело рабыни напряглось в ожидании неминуемого изнасилования. Она вздрогнула, когда Фальцо вставил кончик фаллоса.
– Вы не собираетесь использовать никакой мази, господин? – захныкала девушка.
Фальцо не дал никакого ответа, но нанес крепкий шлепок открытой ладонью по одной из ягодиц.
Фальцо прицелился. Девушка вскрикнула и начала метаться под ним... Девушка пронзительно вскрикнула. Фальцо подался назад и потом вновь толкнулся вперед, штурмуя девственный вход.
– Тугая! – он ощутил своим жар девушки.
Исанкло, вспомнив рассказы кухонных рабынь, расслабилась. Ощущения фалла во было таким острыми, что она застонала. Исанкло показалось, что ее посадили на раскаленный кол.
«Сколько раз меня имели в задницу, но такого я не чувствовала никогда, – Исанкло вздрагивала под телом господина. – Он меня трахнул по-настоящему! И ради такого мучения я терпела кольцо столько лет?»
Фальцо сделал паузу и затем толкнулся вперед.
Девственная преграда оказалась весьма плотной, но она начала уступать настойчивой атаке Фальцо. Стоны рабыни усилились до пронзительного крика, когда поддалась последняя защита. Фальцо толкался вниз снова и снова. Е Теперь, когда девушка стала отвечать на все более и более быстрые толчки, казалось, что та пытается затянуть фалл глубже в себя. Крики девушки упали до тихого стона.
– Девственница... Была! – Фальцо постоял минуту, тяжело дыша, затем сделал шаг назад и взял из вазы розгу. Он увидал немного крови между ног девушки, и что собственный Фалл также был запачкан.
Он видел, как новые полосы, вспухающие на уже хорошо выпоротой попе, пересесекаются со старыми. На пересечении полос проступала кровь, а Фальцо продолжал пороть размеренно и сильно...
Вопли Исанкло перешли в тихое хныканье. Горящие полосы, оставленные Фальцо на груди и животе, свирепо жглись. Она лежала на животе и тихо хныкала.
но на этом мучения не окончились. Фальцо лег не спину и приказал языком привести свой фал в чистоту и порядок.
Исанкло послушалась, избитое и изнасилованное ело не хотело слушаться. Слезы сами собой текли по ее щекам.
– Хватит разводить сырость! - Фальцо подкрепил приказ оплеухой. - Даю тебе час, – к моему приходу чтоб был готов обед!
«Эта девушка может принести мне состояние, – думал он, – но может точно также доставить мне много пустых хлопот. Кроме того, она оказалась участницей такой интриги, что в случае неудачи может привести меня на плаху!»
«Я теперь женщина, – Исанкло смахнула слезу, – и теперь мне надо доказать ему, что я необходимая ему женщина! – тут взгляд упал на огромного паука, мирно дремавшего в углу комнаты. – Сегодня ты получишь мясо под особым соусом! Недаром я родилась в племени поедателей пауков!»
Маскировка
Торакс шагая по мощеным улицам понимал, что рано или поздно начнется погоня, но торговые дела задержали его в городе. А вести себя надо было так, чтобы не вызвать подозрений! А как прятать беглянку? Ответ прост: ее надо показать всем и каждому в таком виде, что ни у кого никаких вопросов не будет! И для этого баня лучшее место! А за одно и отдохнуть можно!
Там если что найдется им колонна и негр, большой специалист по применению плетки!
Рассуждая таким образом, он задержался в таверне, чтобы перекинуться несколькими словами с женщиной на кухне. Присоединившись затем к Гаеру, он вышел на улицу.
«Вот я и в городе!» – Пикколо не знала, о чем думает господин, она чувствовала под босыми ногами тепло каменных плит мостовой.
Сопровождая Торакса и Гаера, Пикколо с удивлением озиралась. Она выросла в имении без возможности путешествовать, как из-за бедности семьи, так и из-за императорского распоряжения о ссылке. Город она видела первый раз в жизни.
На городской площади вершился суд и расправа. Небольшая толпа ожидающих экзекуции мужчин и женщин стояли под охраной легионеров.
– Легат приговорил Ливию за измену мужу к тридцати ударам палки, – шептались зеваки.
Женщина вопила, вздрагивая всем телом на деревянном козле. Судя по всему, экзекуция только началась. Всего три полоски пересекали беленькую попку и две крестом легли на спину.
«У нас в имении был такой, – подумала Пикколо, – ох, не сладко было тем, кто на нем скакал!»
Не говоря ни слова, палач зашел с другой стороны, спокойно и методично начал впечатывать палку в беззащитную плоть.
Жертва кричала, скручивая тело то в одну, то в другую сторону, пытаясь уйти от удара. А когда палка опустилась на бедра, женщина выдал отчаянный крик:
– Не надо, ай!!! – привязь была нарочно сделана неплотной, и наказываемая могла слегка подпрыгивать. – Пожалуйста! Больно! Пожалуйста! Простите! Я поняла! Поняла! Поняла! Простите! Ну, простите! Меня! Пожалуйста!
Нанеся еще несколько ударов, палач остановился и, опустив палку, повернулся к толпе.
За экзекуцией наблюдали разносчики со своими мулами, кавалерист в нагрудном панцире, блестевшем на солнце, когда тот скакал вниз с горы по вымощенной улице, мужчина средних лет в одеждах государственного чиновника, торговцы, выкрикивающие из ларьков по обочинам дороги названия своих товаров, и куча уличных мальчишек.
Колючий взгляд чиновника очень не понравился Тораксу. Казалось, он видит всех насквозь! Для Торакса с Гаером, которые видели города и столицу, Долчестер был маленьким провинциальным городком, да и казнь на площади случалась почти каждую неделю, но для Пикколо город и расправа над осужденными была самой волнующей вещью, которую та видела в жизни.
«Значит, Фальцо уже здесь! От этой ищейки спасения нет! – Торакс оглянулся через плечо и снова встретился взглядом с чиновником. – Так близко к провалу затея еще не была!»
– Эта твоя рабыня, – заметил Торакс Гаеру, – позорится. Люди проявляют много внимания к внешнему виду и поведению господских рабов. Пикколо выглядит неплохо, но тряпье, которое она носит, делает рабыню похожей скорее на полевую работницу, чем на служанку сына богатого человека. И потом поведение! Она идет с высоко поднятой головой, как свободная!
– Я сожалею, отец, – ответил Гаер. – Я скажу ей!
– Скажу ей, – рассмеялся Торакс. – Не скажу, а всыплю, как следует! Во всяком случае, здесь есть место, где мы, по крайней мере, можем сделать что-то с одеждой, – они остановились у лавки.
Курчавый и горбоносый владелец вежливо поклонился, предвкушая прибыльную продажу.
– Я хочу тунику, более подходящую для рабыни моего сына, чем тот мешок, в который она одета, – заявил Торакс.
– Да, господин. Я уверен, что мы найдем нечто подходящее, господин. Такой красивой девушке, – мужчина, осматривал Пикколо сверху донизу, – жалко портить внешность потрепанной старой туникой. Может, вот эту? Превосходный отрез ткани, носимый на одном плече и собираемый на талии застежкой, с причудливой вышивкой из фаллосов по краю!
– Хорошо, мы примерим, – сказал Торакс. – Подойди, раздевайся сейчас же. Быстро. Ты думаешь стоять здесь, словно это не имеет с тобой ничего общего?
Пикколо послушно сняла старую тунику и стояла обнаженная на краю улицы, пока люди торопились мимо: голенькая рабыня, хоть и хорошенькая, не вызывала у горожан большого интереса. Эка невидаль!
Мужчина позвал юношу из ниши в лавке, который закрепил кусок ткани над левым плечом, спустил вниз до правого бедра и затем обмотал вокруг талии, прежде чем скрепить концы вместе большой круглой застежкой на правом боку. Мужчина говорил, пока вместе с подмастерьем суетился приладить ткань:
– Она будет спадать в точности как надо, господин. Вы увидите. Длина как раз достаточная, чтобы прикрыть зад, когда она стоит прямо, – он отступил назад, так чтобы Торакс мог внимательно осмотреть обнову, и продолжал говорить. – Господин доволен? Я полагаю, девушка новоприобретенная, господин. Подростки из Приграничья достаточно красивые, но немного дикие. Ничего, крепкая порка или две наставят деревенщину на правильный путь. Дикие лошадки нуждаются в усмирении. У нас есть выбор хлыстов, господин, по очень разумным ценам, которые я был бы рад показать! Хлыст быстро поможет девушке стать такой вежливой и старательной, как Вы могли бы желать. Она просто нуждается в обуздании, как все подростки.
Торакс мрачно улыбнулся мужчине, но сказал Пикколо:
– Теперь, твоя одежда более подходящая, позволь надеяться, что поведешь себя лучше: не упускай из вида хозяина! Не верти головой, и не считай ворон, глазея по сторонам! Старайся не забывать о том, что сказал господин лавочник, или Гаер вынужден будет устроить повторное знакомство с шембоком!
– Трудно, господин, воспитывать рабов, я знаю, – сочувственно сказал лавочник. – Сколько времени я провел здесь с Янусом, прежде чем от него появилась какая-либо реальная польза. Моя рука после порки иногда болела от усталости. Изо дня в день – крики, жалобы жены на шум и никакого прока. Затем однажды после того, как я вылил на него ведро воды, чтобы привести в сознание, он открыл глаза, и я понял тогда по взгляду, что он сломлен, и с тех пор он хорош, как золото. Воспитание рабов требует времени и настойчивости. Хотя у меня есть один способ, чтобы заставить рабыню подниматься на цыпочки. Если хотите, я быстро научу девушку правильной рабской походке.
– Это хорошая мысль, но сможет ли она работать после такой операции?
– Нет, никакого вреда здоровью: я просто опалю ей пятки горячим железом, так чтобы они болели. Следы пройдут через день или два, и если она не выучит к тому времени урок, можно повторить процедуру. Если Вы в принципе не возражаете, одного раза – достаточно.
– Отличная идея, – вымолвил Торакс.
– Очень хорошо, господин. Я просто провожу девушку к кузнецу в соседний дом. Янус, иди со мной. Ты нужен мне, чтобы держать ноги.
Мужчина взял Пикколо за руку и повел к сараю рядом с лавкой. Девушка, поняв, что собираются сделать, умоляюще взглянула через плечо на Гаера, но юнец ответил отсутствующим взглядом.
Ошибка Фальцо
"Я совершил большую глупость! Ну зачем надо было оставить Исанкло Готовить обед? Пампушек медовых захотелось! – Фальцо, решив прогуляться по городу после приятной работу по был зол. – Торакс, мой старый друг, здесь! И с ним молодой человек, похоже, что его сын молодая рабыня! Была бы рядом Исанкло – все бы и закончилось! Но не может и готовить и сопровождать меня одновременно! Впрочем, розог она все равно у меня получит! Если бы она опознала в рабыне, что шла с Тораксом Винию, можно было бы передать Торакса стражникам, беглянку назад в имение, а самому спокойно ехать домой в объятия к жене. Теперь планы менялись. Другое дело, что благодарность императора была очень маленькой в денежном исчислении!"
Свидание с кузнецом
«Гаер меня предал! Теперь я всего лишь игрушка! Сломают и не жалко!»
Кузница была шумным смуглым помещением. Свет исходил только из открытой двери на улицу и от свечения горячих углей в огне на противоположном конце. Сам кузнец, огромный мужчина, раздетый до пояса, придавал молотом форму красной раскаленной болванке на наковальне около огня. Помощник, также полуобнаженный и очень мускулистый, удерживал железную болванку на месте клещами с длинными рукоятками. Мокрый от пота и жары парень в кожаном фартуке на голое тело, ненамного старше Пикколо, раздувал меха.
– Что надо? – кузнец, почувствовавший присутствие посторонних, перестал махать молотом и повернулся к двери.
– Заглянули обжечь пятки этому отродью для господина, – объяснил мужчина.
– А! Хорошо, здесь в огне есть горячее железо. Берите сами, – безразлично ответил кузнец и возвратился к своей работе.
Мужчина провел Пикколо к рабочей скамье, что размещалась у одной из стен. Он приказал девушке лечь на скамью и крепко схватить руками ножки. "Что же сейчас будет?" – Оглянувшись назад, Пикколо увидела, что тот проходит к огню и вытаскивает из него железный брусок, конец которого светится тусклым красным светом от жара. Янус сел на бедра Пикколо. По слову лавочника он крепко схватил правую ногу девушки чуть выше щиколотки и оторвал ступню от скамьи.
– Держи крепко, – скомандовал мужчина и на мгновение провел бруском по пятке. Пикколо пронзительно взвизгнула от опаляющей боли. Янус выпустил ногу.
– Теперь другую ступню, – сказал лавочник, возвращаясь к огню за новым раскаленным бруском.
– Пожалуйста... нет, пожалуйста... Пожалуйста, господин..., – рыдала Пикколо.
– Ты хочешь, чтобы я сообщил твоему господину, что ты не слушалась? – бесстрастно произнес лавочник.
– Пожалуйста, господин... Пожалуйста..., – умоляла Пикколо.
Парой секунд позже она снова пронзительно вскрикнула, когда горячее железо приложили к другой пятке.
Когда они вернулись в лавку, Торакс рассматривал лоток с дешевыми безделушками. Он задержался на одной. Это был ножной браслет в виде тонкой серебряной цепочки с тремя или четырьмя прикрепленными к ней маленькими бубенчиками.
– Я беру это, – вымолвил он. – Пусть ваш раб закрепит на правой щиколотке шалавы!
После того, как Торакс расплатился с лавочником, они продолжили путь к баням. Пикколо больше не глазела по сторонам. Она шла со склоненной головой, глаза зафиксировались на спинах хозяев, счастливо избегая глаз прохожих. Хождение на цыпочках подчеркивало выступающий зад и заставляло немного качать бедрами. Звяканье бубенчиков на ножном браслете и ощущение короткой туники, чья непристойная кромка задевала сбоку голые бедра.
"Пусть выпьет до дна участь рабыни! - Торакс, со своей стороны, был рад. - Никакой имперский шпион, даже сам Фальцо, никогда не признает в девушке-проститутке с семенящей походкой и минимумом одежды дочь старинной патрицианской семьи!" Его забавляло видеть страдания девушки, унижения, похожие на те, которые Торакс сам познал в ранние годы, будучи игрушкой ее родного деда.
Бестия и клизма
«Боги, сделайте так, чтобы Танда отведала того же, что и я! – Взмолилась измученная и избитая Бестия, продолжая после наказания висеть на веревке. – И пусть мне поможет в этом Немезида!» Она ощущала с каждой проходящей секундой, что не может больше терпеть муки, и что, тем не менее, страдания продолжаются и растут. Слова молитвы понеслись к небесам. «Бесполезно, – плакала рабыня, – боги не слышат молитв рабов!»
– Мне не запрещали снимать тебя с веревки, – Танда любовалась мучениями рабыни. – Ты умудрилась доставить мне удовольствие за завтраком, а сейчас мне нужна помощница для омовения. Но пока повиси, – девушка вышла, оставив Бестию мучиться дальше.
"Неужели Немезида услышала мои молитвы?" - На лестнице послышались шаги и в комнату вошла крепко сложенная молодая рабыня. Ничего не сказав, она прошла к стене, где висела Бестия. Хрюкнув от усилия, она спустила девушку вниз.
Бестия пошатывалась, когда ступни коснулись пола. Комната кружилась вокруг нее, и она опустилась на колени. Женщина нетерпеливо ткнула рабыню в зад босой ногой.
– Не суетись так, – бесцеремонно сказала она. – Ты должна оставаться на ногах и после значительно худших порок, чем та небольшая щекотка крапивой, которую ты получила. А если ты думаешь, что у меня есть время или силы нести из жалости ленивое рабское отродье, то ошибаешься. Сома отправишься вниз во двор, пока я прибираюсь тут... Я вижу, что ты написала на пол, грязное животное. Убирайся отсюда сейчас же, прежде чем я заставлю тебя вылизать твою собственную грязь!
Бестия с трудом поднялась на ноги и нетвердой походкой спустилась вниз по лестнице. Толстая женщина сидела у кухонной двери на солнце на стуле с прямой спинкой.
– Иди ко мне! – приказала она.
Бестия заметила поднос, лежащий на низком столе, что стоял рядом с ней. На нем стояли различные кружки, испускающая пар чаша с теплой водой, пучок ветоши, небольшой нож и металлический конус с открытым концом вместе с различными другими предметами, чье назначение она не знала.
– Потрепали девушку, – напевала женщина, хлопая по кожаному фартуку, прикрывающему колени, – подойди к тетушке Амеане. Позволь увидеть, моя дорогая, что сделал с тобой хозяин. Не беспокойся, Танде поможет искупаться и сделает массаж моя рабыня. Сегодня ты с такой работой не справишься.
Амеана протянула к Бестии руки, потянув девушку вниз на колено. Впервые с тех пор, как она была продана Тораксу, кто-либо выказал к Бестии какое-то участие. Она почти с благодарностью обосновалась на колене женщины.
– Такие отвратительные синяки, – ласково продолжала женщина, прикасаясь к полосам, что обезображивали девушку. – У тетушки Амеаны здесь имеется нечто, что уберет боль и заставит синяки слинять, чтобы ты выглядела соблазнительной и здоровой для господин, когда он придут домой.
Говоря это, женщина нежно втирала успокоительную мазь в измученную плоть. Бестия совсем не слушала, что говорит женщина, но убаюканная тоном голоса, расслабилась. Это напомнило далекое прошлое, когда, прежде чем бедность и труд по выращиванию большого семейства озлобили мать, та проявляла к дочери любовь, брала к себе на колени и обнимала.
Бестия была возвращена к реальности Амеаной:
– Проснись, – прошептала она. – Если я знаю Торакса, а я знаю очень-очень давно, это не единственное место, которое он поранил тебе вчера вечером... Так, моя маленькая?
– Нет, госпожа... Он поранил во все щели, госпожа. Это очень больно, госпожа, – почему-то Бестия не чувствовала смущения рассказывать женщине, что с нею было сделано.
– Все тот же старый Торакс! Тебе должно быть больно. Он большой у нашего Торакса. Я это знаю хорошо… Теперь давай посмотрим, что можно сделать.
Бестия послушно вытянулась. Ступни покоились на земле по одну сторону от нее, голова находилась почти на уровне щиколоток на другой стороне, а зад был поднят и готов для осмотра. Двое постояльцев гостиницы, которые случайно проходили мимо, остановились понаблюдать, пара юных девушек выкралась из кухни. Вокруг женщины с хорошенькой девушкой на коленях начала формироваться небольшая толпа.
– Цереус, неси сюда мою мазь!– Минуту Амеана мягко втирала мазь в спину и ягодицы девушки, наслаждаясь их округлой твердостью.
Бестия вздрашивала. Ощущение женской руки на заду было таким ободряющим и успокаивающим, хотя в то же самое время она чувствовала приятное возбуждение.
– Первое, что я должна сделать, это увидеть, насколько сильны повреждения. Раздвинь руками ягодицы!
Бестия покорно раскрыла зад женщине.
– А зрители путь отойдут подальше. Мне надо видеть, что делать. Будете мешать, выгоню, – ругнулась женщина на группу зевак, которые теснились вокруг, не без удовольствия наблюдая за процессом осмотра и лечения.
– Не так уж плохо, – вымолвила она, – теперь постарайся расслабиться, моя красавица.
Девушка невольно напряглась, когда почувствовала легкое касание пальцев, размазывающих что-то по анусу. Ощущение было приятным, и она быстро расслабилась. Затем нажим усилился, и палец Амеаны легко проскользнул внутрь.
Она снова напряглась, но сразу получила шлепок по попе. После этого впустила пальцы, не препятствуя исследованиям.
Бестия почувствовала, как кровь приливает к заветной горошинке, и поняла, что близка к тому, чтобы кончить на женском колене.
«Я потеку, и мне попадет», – подумала она.
– Все хорошо, милая, – вымолвила женщина. – Ты должна отработать Тораксу деньги, которые он на тебя потратил. Ты чувственная девушка! В другой раз можешь полностью расслабиться у меня на коленях. Почему, ты думаешь, тетушка носит фартук? Полежи еще немножко, пока обработаю синяки, – Амеана улыбнулась, тогда как аудитория из мужчин и юных девушек смеялась и делала скабрезные комментарии. Бестия вздрогнула, застонала, дернулась всем телом и обмякла.
Теперь она тихо стонала.
– Могло быть значительно хуже, – мягко заметила женщина, хлопая девушку по заду. – Мне не надо ничего зашивать. Только немного тетушкиной мази, чтобы снять боль, но сначала мы должны очистить тебя.
Секундой позже Бестия ощутила прохладный твердый предмет, вталкиваемый в зад. Затем прямая кишка была затоплена теплой водой. Сначала это было вполне приятно, но по мере того, как в него вливалось все больше и больше воды, давление усиливалось.
– Ну, – произнесла, женщина, – поднимайся и постарайся удержать это в себе, пока тетушка досчитает до пятидесяти! Или тебе и от тетушки достанется!
Бестия встала на ноги. Она как могла пыталась сдержать давление воды внутри себя. Она глядела широко раскрытыми глазами на сидящую женщину, которая как раз укладывала на поднос бычий пузырь с небольшим медным наконечником.
– ...восемнадцать, девятнадцать, двадцать... – считала женщина.
В животе у Бестии началась свистопляска. Она села на корточки, надеясь удержать воду в такой позиции, и схватилась руками за живот. «Не выдержу! Обгажусь! Еще немножко и…»
– ...пятьдесят один, пятьдесят два, пятьдесят три... – считали теперь вместе с женщиной зрители – мужчины и подростки.
Амеана взглянула на лицо пациентки и решила, что сил держать воду у нее больше нет.
– Молодец, – сказала она, – ступай к сточной канаве и опорожнись!
Бестия с благодарностью повернулась, и поспешила к центру двора, через который проходила сточная канава. Один из постояльцев гостиницы, смеясь, нарочно преградил ей путь. Страдающая девушка попыталась проскочить мимо него, но было поздно. Бестия заплакала, а толпа засмеялась над унижением.
– Это не твоя вина, – обратилась к Бестии женщина, – один из вас пойдет, принесет из кухни пару ведер горячей воды и смоет грязь прочь, – продолжала она.
– Тогда как Вы, – сказала она, адресуясь к смеющемуся мужчине, довольному своей шуткой, – можете делать, что Вам нравится, с вашими собственными рабами, это – ваше право! Но эта девушка – не ваша, а Торакса. Вы хотите, чтобы я упомянула ему о том, что Вы сейчас сделали?
Мужчина резко оборвал смех.
– Цереус, подмой все как следует, и ты, Бестия, снова ко мне на колени!
Бестия вернулась в позицию лицом вниз над коленом Амеаны. Для начала Амеана растерла мазь вокруг ануса. Внезапно девушка взвыла, когда без какого-либо предупреждения в него был всунут длинный твердый предмет, до предела растянув сфинктер.
– Весь день будешь ходить с затычкой, – твердо сказала женщина. – Я знаю, что это больно, но в будущем тебе будет легче. Если ты захочешь вынуть по какой-то причине, спроси меня. Понятно, милая?
– Да, госпожа. Хорошо, госпожа, – пробормотала Бестия. Фактически после первого шока, после введения затычки, боль стала стихать.
– Хорошо! Теперь откинься назад на моих коленях.
– Цереус, держи малышку за руки!
Смуглокожая рабыня шагнула вперед с усмешкой на лице, и взяла в крепкий захват запястья Бестии, потянув их за спину.
– Теперь ноги широко врозь, – приказала Амеана.
Она установила одну руку вокруг поясницы Бестии и начала трогать пальцами набухший клитор.
– Госпожа... Нет... Госпожа... Пожалуйста... Нет... Госпожа... – вопила в ужасе Бестия.
– Это не так уж плохо, – ободряюще сказала Амеана.
Потом она около пяти минут держала девушку на своем колене, говоря, какая она хорошая, и какая миловидная, пока всхлипывания не прекратились, и пациентка не успокоилась. Затем она усадила Бестию на землю сразу за кухонной дверью.
Немного времени спустя девушка с кухни принесла Бестии чашку теплого молока, подслащенного медом.
– А теперь на цепь ее! – приказала Амеана. – Будет сидеть там, пока господин не вернется. Для дисциплины цепь не менее важна, чем розга!