Как-то Марат вышел из своего дома и сморщил нос. С неба, кружась словно в хороводе, падали снежинки, устилая землю мягким белым ковром. Деревья, камни, дороги – все было в снегу, а речка, что протекала недалеко от леса, покрылась льдом. От холода перестали квакать лягушки, замерзли камыши. Даже солнце едва пробивалось сквозь белесую пелену, и его лучей не хватало, чтобы согреть окружающий мир.
- Ап-чхи! Ап-чхи! – чихнул гоблин, так как снежинки защекотали ему нос. Марат не любил зиму, ибо в этот период времени лягушки и головастики, считавшиеся деликатесом для гоблинов, прятались в иле, и их было трудно найти, тем более извлечь из отвердевшего мессива. Не особенно переносил и холод, ведь теплой одежды у него не было, хотя мог купить в магазине – денег на это было более, чем достаточно. Просто гоблин считался скупердяем, он жадничал даже для себя. И не удивительно. Что часто болел.
- Будьте здоровы, - сказали дети, проходя мимо. Они на больших санках тащили елку, которую срубили в лесу. Дети были культурными и вежливыми, хотя их предупредили родители, что лучше держаться в стороне от гоблинов и троллей, злых и вредных созданий, которые ищут любой повод, чтобы чем-то навредить.
Марать хотел уже сказать что-то гадкое в ответ – иного и быть не могло, однако передумал. Его заинтересовало, а для чего это людишки в такой холод тащаться в лес и к чему им эта елка?
- Зачем вам это дерево? – спросил он, зевая, но при этом прикрывая рот – нет, не из-за культуры, а чтобы снежинки не залетели.
Дети остановились и в растерянности посмотрели на гоблина. Они не могли поверить, что кто-то не знает предназначения этого прекрасного хвойного дерева.
- Как зачем? Наряжать!
Марат в недоумении уставился на мальчишку, который сообщил ему это:
- Наряжать? И чем наряжать? И для чего?
- Как чем? Игрушками! Лентами! Огоньками! Ведь скоро Рождество!
Гоблины были дремучими и невежественным как неандертальцы, они ничего не знал о людских праздниках. Марат, впрочем, не знал даже о гоблинских праздниках, ибо каждый праздник требовал внимания и затрат, а Марат не любил тратить деньги. Ему нравилось их копить, и накопление стало частью его жизни. Поэтому все торжественные мероприятия или традиции, особые даты и дни рождения проходили мимо него, что его, кстати, совсем не расстраивало.
- Рождество? Это что такое? – он спрашивал не от любопытства, а чтобы все-таки найти повод и придраться.
Дети очень удивились, стали переглядываться:
- Вы не знаете, что такое Рождество? Вы в школе не изучали историю Рождества?
- М-м-м, в нашей школе об этом ничего не рассказывали, - соврал Марат. Его вранье заключалось в том, что школу он посещал редко и учился плохо. И поэтому ничего не знал.
Тогда дети стали ему рассказывать:
- О-о-о, это большой и радостный праздник. Нужно готовится к нему заранее. Поставить елку и украсить игрушками. Выучить песню или стишок. Сделать хорошие поступки и рассказать об этом Санта Клаусу, который специально прилетит на санях из Лапландии.
Марат наморщил лоб:
- Кому? Кто это?
- Это волшебник. Он дарит подарки тем, кто хорошо себя вел, кто делал добрые дела, кто украсил елку игрушками, смастеренными самим.
Из всего сказанного гоблин уловил одно слово – «подарки», и его сердце затрепыхало от предвкушения получить что-то нахаляву.
- О-о-о, подарки – это отлично, этот праздник мне нравится, - сказал он. – Тогда я тоже стану готовится к нему!
Дети кивнули и продолжили свой путь, весело общаясь. А Марат стал чесать затылок, обдумывая, чем же привлечь к своему дому этого Санта Клауса. За все время жизни гоблина этот волшебник ни разу не заходил, наверное, из-за того, что не было здесь елки. Хотя идти за елкой Марату не хотелось, ведь нужно было ее искать, рубить, а работать он не любил уж очень. Решил, что из камышей, что росли на болоте, он сделает некое подобие елки. В конце концов важно то, чем будет украшена она, а не что из себя представляет. Ведь где-то елки и не растут, там, может, пальмы или кактусы используют...
Кряхтя, Марат потопал в сторону болота, увязая в снегу. Не пройдя и трех десятков метров, он остановился и подумал: «А чего я тащусь туда? Ведь камыши собрать – это тоже труд, могу руки застудить, ноги зам очить. У меня же есть старая вешалка для одежды и щетка! Из них сделаю елку!» И он вернулся домой, радуясь, что нашел простой выход из этого положения.
В чулане нашел то, что хотел, ибо там было много всякого хлама, и начал мастерить у порога своего дома. Конечно, елка из вешалки, щетки, швабры, метлы получилась не очень красивая, но самому гоблину она понравилась. Он ходил вокруг нее и мырлыкал себе под нос:
«Зачем мне елка из леса?
Ко мне же идет не принцесса!
И швабра, и веник сгодятся,
Ведь главное – меня не боятся!
Подарит мне деньги Санта-старик,
Одену на праздник зеленый парик!» - конечно, особого смысла в этой песне не стоило искать. Просто Марат сочинял глупости на ходу и сразу же их забывал. В его пустой голове долго ничего не хранилось – ни мысли ни чувства, не впечатления, ни идеи.
Когда елка была сооружена, гоблин стал думать, чем бы ее украсить. И тут особо рассуждать не стоило – в том же чулане нашлось много вещей: коробка спичек, вилки, ржавые кастрюли, поломанные игрушки, лоскутки одежды, ботинки без подошв, лампочки, вскрытые консервные банки. Все это пошло в дело. Кроме того, гоблин накинул сверху паутину, добавил сушенных мух, тараканов, пауков, чтобы была полная идилия совершества. К тому же снежинки искрились при свете тусклого солнца и делали елку таинственным и загадочным растением, хотя для нормального человека это было пугающим зрелищем – он наверняка бы принял это за чудовище.
Когда работа была закончена, Марат сделал три шага назад и свистнул от удивления: елка получилась что надо! Наверняка бы те дети, что были утром, позавидовали гоблину. Такая елка могла претендовать на королевский статус и стать украшением любого дворца.
- Итак, и где же этот Санта Клаус? – задался вопросом Марат. – И почему его нет?
Он уселся на пень и стал ждать, когда появится этот волшебник. Ждать пришлось долго, так как Санта Клаус имел привычку работать только в темное время суток. И наконец, его сани, влекомые в облаках летучими оленями, появились в поле зрения гоблина. Было интересно наблюдать, как этот транспорт мчался по небу среди звезд, оставляя белый след.
- Эй, эй, эй! – заорал Марат, махая руками, стараясь привлечь внимание небесную упряжку.
Его заметили, как сани сделали плавный разворот и стали опускаться. Олени притормозили, и вскорее Санта Клаус – старик в красной шубе со звездами, шапке-колпаке, перчатках и посухом в руках вышел из саней и посмотрел на гоблина.
- Приветствую тебя, мой дружок! – радостным голосом произнес он. – С Рождеством! Я прибыл с далекой Лапландии и услышал твой призыв, гоблин!
Марат проборомотал что-то в ответ, но волшебник принял это за приветствие. Он огляделся и с изумлением уставился на своеобразую ёлку, что стояла у входа в дом. Видимо, такое чудо ему приходилось видеть впервые.
- Э-э-э... это ёлка? – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес Санта Клаус. Олени переглянулись и постучали копытами о камни.
Марат кивнул. Санта Клаус покачал головой и выдавил из себя:
- Ладно, пускай это тоже будет елкой. Не у всех бедняков есть возможность нарядить елку, - и, махнув рукой, он уселся на пень и добавил: - Ладно, гоблин, чем порадуешь меня? Ну, для начала расскажи какой-нибудь интересный стишок. Что ты выучил для меня?
Конечно, Марат знал, что волшебника необходимо чем удивить, и поэтому заранее приготовил им же сочиненное стихотворение, над которым трудился последние три часа:
«Люблю я жрать лягушек,
Болотною запив водой.
Сломав дубинкой сто игрушек,
Я бьюсь об стенку головой», - с восторженным голосом начал Марат. Его голос звенел в ночной тиши, пугая сов:
«И вилкой заколов улитку,
Макну я в соус из рыжих ос.
Предамся кислому напитку,
И жизнь пойдет моя в откос.
Но всех вкуснее червяки,
Что закатаю я в пирог.
Не скучным будут вечерки,
Когда заглянет носорог!»
Стихотворение, судя по всему, сразило Санта Клауса – он минут пять просто шевелил губами и не мог выдавить из себя ничего. Марат же по его выпученным глазам догадался, что стихи пришлись жителю Лапландии по душе. Даже олени фыркали от изумления, им впервые приходилось слышать такое литературное творчество, хотя они сопровождали волшебника уже тысячу лет по всему миру и многое успели повидать. И все же это тоже было стихотворение, и Санта Клаус принял его как должное.
- Э-э-э, признаюсь, ты меня удивил, - наконец-таки произнес он. – Тогда, что у тебя было веселого и интересного? Рассмеши меня и моих оленей удивительной историей. Можно без стихотворной формы...
На сей счет у гоблина тоже было немало наготовленного. И он стал рассказывать:
- О-о, Санта, летом одна бабушка шла по улице с корзиной яблок. А я заранее намазал клеем тротуар, она приклеилась и не могла сойти с места, дергалась, мычала, обронила корзину. Я так хохотал, что у меня самого лопнула резинка на штанах. А бабке пришлось в итоге разуться и топать дальше босиком по раскаленному асфальту! А я собрал яблоки и сожрал! Весело, правда, Санта? Еще рассказать про одно доброе дело? Как я подставил подножку почтальону и он обронил свою сумку в озеро, и все письма размокли и их невозможно было прочесть... Было очень смешно, как почтальон прыгал у мокрой сумки...
Эти истории тоже оказала ошеломляющее действие на доброго волшебника. Он стал теребить бороду, видимо, переваривая услышанное, после чего спросил еще раз:
- А какие добрые дела ты сделал за этот год?
- Я спас собаку от рабства!
Тут Санта Клаус улыбнулся:
- Это интересно! Это хорошо! Расскажи!
- Одна собака лаяла на людей, но была прикована цепью к будке. Мне стало жалко ее и я снял ее с цепи. Собака стала свободной, стала бегать за горожанинами и покусала многих. Так она перестала быть рабой своих хозяев. А я радовался, что многие покусанные потом ходили перебинтованные и стонали, ха-ха-ха.
Не выдержав наплыва эмоций, Санта чертыхнулся:
- Ну, ты даешь, гоблин!
Однако спохватился и взял себя в руки. Тяжело вздохнув, он произнес:
- Ладно, Марат, свой подарок ты заслужил. Что ты хочешь?
У Марата был заранее приготовленный список, и он, достав его из кармана, стал перечитывать, тыкая пальцем в сторону волшебника, как бы намекая, что не стоит отказывать ему в этом.
- Стоп-стоп, не разгоняйся, - нахмурился Санта Клаус, которому все меньше нравилось поведение гоблина. – Я дарю только по одному подарку в год – не больше!
Нельзя сказать, что это признание понравилось гоблину. И все же спорить было бессмысленно, поэтому Марат, поковырявшись в носу, положил бумагу в карман и попросил:
- Хочу золотые монеты. Сто штук динаров! – конечно, жэадность его требовала тысячу и даже миллион, только гоблин не был уверен, что волшебник с Лапландии такой щедрый.
А тот, в свою очередь, некоторое время рассматривал просившего, словно пытался понять его внутреннее содержание, после чего медленно поднялся с пня и, мягко ступая по снегу, подошел к саням, и долго там что-то искал. Наконец-таки вытащил мешок и подал Марату. Тот схватил подарок и, даже не поблагодарив и не попрощавшись, бросился к дому, и захлопнул за собой дверь. Ему казалось, что Санта Клаус может передумать и отнимет мешок.
Да только волшебник махнул рукой, сел на сани, и упряжка вметнулась в небо, подняв снежную пыль, и вскоре исчезла в ночи. Санта Клаус дал себе зарок никогда больше не посещать дом гоблина.
А Марат развязал мешок и высыпал монеты на стол. Его глаза загорелись сильнее, чем свечи: о-о-о, монетки катались по столу, своим звоном заставляя трепещать сердце гоблина от радости и волнения. Гоблин взял одну в руки и вдруг почувствовал, что монета мягкая. В удивлении он нажал пальцами, и сквозь золото выдавилось нечто коричневое с ароматным запахом.
Марат принюхался, а потом лизнул. И его лицо сморщилось:
- А-а-а, это шоколад! Это не динар! Ох... меня обманули!
Потом он выскочил наружу и стал злобно орать:
- Санта Клаус, ты мошенник! Никакой ты не волшебник! Где мое золото? Какого черта я сажал елку? – и он пнул так по своему изделию, что «ёлка» разломалась, а одна швабра стукнула самого гоблина по носу, от чего тот взвыл.
Он не знал, Санта Клаус не дарил никогда деньги, потому что для детей это не было ценностью, а взрослые сами способны были их заработьать. Золотые монетки – это был шоколад в фольге, любимое лакомство малышей и подростков. Они могли играть такими деньгами, после чего съедали. Но гоблину такой подарок не пришелся по вкусу.
От злости он поджег все что осталось от «ёлки», долго прыгал вокруг костра, как петикантроп, который развел огонь, и обещал больше никогда не отмечать Рождество! Для гоблина оно ничего не значило.
(27 ноября 2017 года, Винтертур)