Пойду все-таки прогуляюсь, сказала я себе. Степка опять в доску пьян, и как всегда чучело забыл закрыть входную дверь, так и сквозит. Поэтому, незаметненько выберусь, и никто ничего не заметит. Тетя Даша сегодня в ночную, поэтому некому мне рассказывать какой ее сын недотепа, и как хорошо, что в нашей семье есть я – мягкая, пушистая, очень красивая, добрая, ласковая, ну может слегка вредненькая. Ну, только слегка.
И точно, особых хлопот с выходом не произошло, ротозей ловил мух, воняя на всю квартиру, рядом валялась переполненная пепельница. А я вам не уборщица – пойду и погуляю. А то заладили все о своем, и о своем – у меня может тоже есть мечта. В подъезде было, правда, сыро, не то что в моем пусть не уютном зато согретом старыми ржавыми батареями местечке, издавна которое зову своим домишком, гнездышком, местом сна и покоя.
Почему-то казалось, что ступени обжигали холодом мои ножки, эх ничего то теплого кроме подаренной от мамы теплой шубейки у меня то и нет. Мама, эх – самые светлые и радостные воспоминания. Меня от нее отняли в самом раннем возрасте, я и сказать толком ничего не могла. Помню только ее голубые как небо глаза, поэтому часто люблю смотреть в окно, и любоваться, как по небу плывут облака, как на этом самом небе вспыхивает и гаснет солнышко, и как – да, это самое приятное наступает серая мглистая покрывающая все и вся ночь.
Вот помню, этот обалдуй Степка забыл заплатить раз за свет, пропил все скотиняка, так я вкусила что такое ночь, только мои глазки и помогали справиться с одиночеством, конечно же с помощью зеркала. Сперва как-то страшно, боязно, аж мурашки по спине, а потом как привыкла, даже весело и уютно. А этот сидел на гречке, которую варил два раза в неделю, ну или по ночам откушивал в других чужих местах, а я была одна наедине с моей ночью, хоть и немного голодная, от чего так и просились жалобные песни.
Живем мы под крышей на 5м этаже, поэтому ступенек этих предстояло 65 штук. Брр, холодных, неприветливых, но зато ведущих навстречу ночи. Я бы хотела на крышу пойти – там наверное еще лучше, но к сожалению из-за частых вылазок мальчишек, ее закрыли на ключ, повесили замок, и хоть бы кто забыл хотя бы раз закрыть – неа, совсем другие люди, не то что мой Степка, рваная штанина.
Я вышла, нет, выбежала, а там была ночь – такая близкая, родная, как-будто бы все время меня ждала, а меня не пускали к ней, то страхи, то стекла, то непонятные двуногие существа, думающие что во всем мире только они все, а другие ничто. Нет, я что-то, я очень даже что-то, и я вам докажу.
Ночь была волшебной, дышалось легко и свободно, правда покрытие возле подъезда было какое то жесткое и холодное. Ну, благо стояла рядом лавочка, а с ней удобнейшая лестница в небо – дерево, и, конечно же, мои ножки сами меня вознесли на крыльях на этот наблюдательный пункт, на это окно свидания с всепоглощающей ночью, с которой не раз мы пели вдвоем, целовались через стекло, и даже мечтами делились. Да, у меня всегда были мечты. И одна из них сбылась. Я смогла, таки, убежать и нырнуть в ночь, в оазис, которого жаждала всегда каждая жилочка моего тела.
Время летело неумолимо быстро. Ночь и я. казалось больше никого. В этом я ошибалась. С соседнего дома на меня всю ночь до самого утра смотрели чьи-то красивые зеленые глаза. Какой-то близкой души. Казалось, спой я песню, и эти глаза точно подхватят, мы будем петь в унисон вместе с нашей любимой ночью.
Я черная, ночь черная, а глаза зеленые. Странно, у нас получался своего рода светофор, ведь у меня то желтые глазки. Утонченная фигурка пила чай сидя в прямом смысле на балконе, и свесив с него вниз свои туфельки. Даже на таком расстоянии от нее пахло очень вкусно, так словно я всю жизнь ждала этот запах. Не так ли, не похоже ли, пахла моя мама? Вот, же память, когда надо ничего не вспомнит. Ну и ничего. Мне было так хорошо, сидеть в салоне уютного вишневого кабриолета, и смотреть вдаль сквозь ночь на притягивающие зеленые глаза очаровательной фигурки в блестящих туфельках на шпильке.
Кажется, кружка чая в руках фигурки никогда не кончится, она не остывая, доносила приятный запах зеленого цейлонского чая без примесей. Облачка пара взлетали вверх и тут же рисовали магические узоры, будто бы наполняя своей магической силой стройную фигурку на балконе. Другое дело Степка – тот в пятнадцать минут высасывал поллитра купленного через два дома самогона, жадно зачавкивал огурец, и страшно громко рыгал, при этом мне самой становилось так противно, что я всегда спешила исправить положение собственными усилиями, благо место для этого было всегда в шаговой доступности.
Тут же другое дело. Я не понимала, это она создает ночь, или ночь создала ее. Было так сладко на это смотреть, словно бы ради этого драгоценного мгновения стоило жить, терпеть вонь и оскорбления, невкусную еду, и моральные лекции о том, чего никак не хотелось слышать, и что было давно известно как замыленный сериал о детективе, что всегда не может посмотреть начало фильма где убивают жертву, и копается, щуря подплывший глаз, чтобы вывести на чистую воду виновника.
Но, все было просто замечательно. Не знаю как долго это продолжалось, что-то во мне переключилось. Стремглав я рванула что есть силы к той балконной фигурке, как марафонец на 200метровке, во мне включились все генераторы, я летела – навстречу моему счастью. Чувствуя что скоро утро, ночь остывает, и скоро улетучится, видение пропадет – я предприняла отчаянную попытку сохранить эту картинку.
Домчала таки. Нинэль, протянула руки, и поймала меня в воздухе. Дуреха, сказала она мне, я же тебя так ждала, я же тебя люблю. Вот кого я буду любить – кричала она, и у меня не было ни сил, ни желания ей противоречить, оказалось настолько нежные руки у моей спасительницы, что я и мечтать никогда о таких не могла. Здесь ее запах был просто чарующим. Чай куда-то улетучился, как и ночь.
Уснули мы с моей ненаглядной уже под утро, и я так сладко еще никогда не спала. К Степке смутьяну я не вернулась, а его мама узнав, что я убежала надавала ему подзатыльников, и всерьез лишила помощи и защиты. Через год он одумался, завел очкастую блондинку, и теперь вместо выпивки носит домой молоко. Наверное новую кошку завел.
Но я не в обиде. Мне с моей Нинэль очень хорошо. С ней я узнала что такое горы, море, друзья, и настоящая семья. Ночь теперь всегда на двоих. Оказывается и она в ту ночь вышла прогуляться, ее бросил тоже какой-то дурачок степка, но вот все-таки увидев меня, и почувствовав ночь, решила вернуться и начать все с чистого листа. Видимо это судьба. Живу теперь на 3м этаже, и у меня собственная комната. Сколько же чудес в этом необыкновенном мире, и главное чудо – родной человек.