ЧАСТЬ 2. МИР ДВЕРЕЙ
Только люди, которые вступают в сферу таинственного,
открывают двери за дверями тайны и неожиданно
обнаруживают себя не в обычном мире,
который лишен смысла, а в сказочном краю, где все так
значительно, так поэтично, так музыкально, так прекрасно.
Ошо. «Мастер: Размышления о преображении…»
Глава 7. Зверек Позднолег
Ка-Це вежливо посторонилась, пропуская хозяина. Дверь открылась легко, без скрипа. Антон быстро, чтобы не передумать, шагнул за порог.
- Счастливого пути! – прозвучал за спиной голос фея Ерофея.
Антон обернулся, но на пороге сидела только «куцая» кошечка пестрой масти – сидела и улыбалась. Светлая полоса дверного проема сузилась в нить, после чего и вовсе погасла. Ка-Це осталась в той жизни – в холле дома на Кисельной, 8. И пусть теперь это было не привычное помещение, а «холл десяти дверей», но Антон вдруг ощутил, что не может набрать воздуха в легкие, - так могуче сдавила горло черная тоска утраты. Переступив за порог, юноша попал в новый мир и оказался при этом в полной темноте. Все прежнее, родное, знакомое осталось там, за порогом, вместе с трехцветной кошкой. Антон стоял, стараясь не шевелиться, и прислушивался к собственным чувствам - пытался распознать в окружавшем его небытии хоть крупицы света, звука или движения.
В черном ничто зародилась маленькая желтая точка. Вновь проснулись в памяти стихотворные строчки про «первую зореньку» из новеллы Альфреда Бестера. «Я в космическом вакууме, а это Венера», - решил про себя Антон, но через минуту понял, что ошибся, - желтая точка обернулась тусклым огоньком ручной лампы. Лампа была какой-то древней конструкции – вместе с ее светом пришли запахи копоти и керосина. Желтое скачущее пятно света выхватывало из темноты мозаичные отрывки изображения, которые темнота через секунду снова жадно поглощала. Антон никак не мог соединить части увиденного воедино. Выходило что-то совсем уж несуразное.
Вот косматые лоскуты звериной шерсти – длинной, как у росомахи или овцебыка (этих животных Антон видел только на картинках и фотографиях, но знал, что у них длинная шерсть). Только может ли овцебык сжимать копытом раскачивающийся керосиновый фонарь? А вот другой обрывок картинки – печальные глаза, совершенно человеческие, совершенно уставшие. Вот уши, торчащие из-под клочьев шерсти, острые, как у кошки. Но торчат они не на макушке, а по обе стороны головы, как у человека. Вот босые ноги с большими пальцами гротескной величины. Но нет ни ног, ни тела, нет даже шеи – ступни движутся прямо под подбородком. Рук тоже не видно, однако они есть – спрятались в густой шерсти, в правой – керосинка. Лицо вполне человеческое: полные губы плотно сжаты, но уголки приподняты в подобии грустной улыбки; величественная глыба носа; тяжелые косматые брови… Вот только глаза – мешки под ними спускались каскадами до самых губ, совершенно скрывая под набухшими волнами те части лица, где прилично было бы находиться щекам. Из-за этих мешков мистический лик обретал сходство с физиономией гамадрила, виденного, опять-таки, на фото или в документальных фильмах о природе.
Существо остановилось в полутора метрах от Антона. Керосиновый фонарь качнулся несколько раз и застыл. Теперь круг лимонного света четко вырисовал правую половину лохматого незнакомца, но при этом надежно укрыл его левую половину непроницаемой тенью. Так загадочная фигура стала похожа на Луну в средней фазе, когда линия-терминатор делит лунную поверхность пополам.
Молчали минуту-другую, потом гость из темноты устало вздохнул и произнес:
- Поздно лег.
Антон не разобрал, с какой интонацией прозвучало изречение. Незнакомец мог попросту констатировать факт, говоря о себе, или же задал вопрос и теперь ожидал ответа. Юноша выбрал тот вариант, который показался ему более вежливым.
- Я еще вовсе не ложился, - ответил Антон и на всякий случай улыбнулся.
- Знаю, - незнакомец вместо кивка опустил и вновь поднял тяжелые веки. Действительно, как можно кивнуть головой, если голова покоится не на шее, как положено, а сразу же на огромных ступнях? – Знаю. Ерофей меня предупредил. У тебя, мальчик, очень опытный и заботливый фей.
Антон пропустил мимо ушей нелестное в пятнадцать лет обращение «мальчик». Не то время, не то место и собеседник не тот, чтобы играть с ним в обиженного. Более разумным было бы выяснить, с кем все-таки имеешь дело.
- Меня зовут… - начал было Антон.
- Знаю! – прервал собеседник. – Зовут Антон, папа – Нестор, мама – Нина, проживаешь в доме восемь по улице Кисельной, учишься в выпускном, но так еще и не решил, куда будешь поступать. А пора бы! – вот так, неожиданным наставлением, «лохматый» закончил доклад, который одновременно был похож и на цыганское гадание, и на донесение какого-то частного детектива или агента службы безопасности.
- А Вы?.. – робко спросил Антон.
- А я поздно лег, - собеседник не мог пожать плечами – не было никаких плеч, поэтому он лишь вздернул брови.
- Это заметно, - Антон не выдержал и съязвил: уж слишком впечатлили его невиданных форм и размеров мешки под глазами у незнакомца.
- Шутишь? – незнакомец тоже решил не обижаться на колкости подростка, лишь приподнял уголки полных губ еще выше, устало изображая улыбку. – Все так шутят. Может, потому меня так и прозвали – Позднолег.
- Позднолег – это Ваше имя? – запоздало догадался Антон.
- Именно! – провозгласил собеседник торжественно. – Я – зверек Позднолег! – а после заговорил быстро, немного сбивчиво, как бы оправдываясь:
- А что такого? Что плохого? Чем не имя? Есть же Пеппи Длинныйчулок. Считаю, что Позднолег ничем не хуже.
Антон хотел напомнить, что Пеппи Длинныйчулок – лишь плод фантазии Астрид Линдгрен, но вовремя осекся: Позднолег ведь тоже не совсем реальный персонаж; во всяком случае, на улицах городка Антон таких никогда прежде не встречал.
- Ничего такого! – поспешил согласиться Антон. – Может, Вас прозвали Позднолег за то, что Вы поздно ложитесь спать?
- Я вообще не ложусь спать, - проворчал Позднолег и неожиданно продекламировал:
Если ребенок с поэзией дружен,
Сон для него абсолютно не нужен!
Антон смутно помнил эти строки – они звучали в каком-то мультфильме. Но причем тут этот лохматый зверь? На ребенка он уж точно похож не был.
- Да, я Позднолег, - задумчиво повторил зверек. – И я твой гид в мире дверей.
- В мире дверей? – переспросил Антон.
- Ты же направляешься к мечте? – подозрительно прищурился Позднолег. – Ерофей все правильно мне объяснил?
- Все так, - подтвердил Антон, хотя сам чувствовал, как неуверенно звучит его голос.
- Тогда идем за мной! – успокоился Позднолег и, развернувшись, двинулся в том направлении, откуда появился. – По пути проясню, что смогу, - но тут же добавил:
- Исключительно в рамках того, что тебе положено знать.
Странная пара поплыла в темноте: впереди - огромная остроухая голова в половину человеческого роста, покрытая густой звериной шерстью, с керосиновым фонарем в невидимой руке; за ней – пятнадцатилетний подросток в синих затертых джинсах, в синем же стареньком свитере и в домашних тапочках.
- Я и сам-то не все знаю, – говорил Позднолег, не оборачиваясь, как бы через плечо, но мы же помним, что никаких плеч у существа не было. – Что я? Вся жизнь моя ограничена, замкнута между вот этими вот дверями, - зверек повел слева направо массивной глыбой носа, очертив периметр, по которому должны были бы располагаться невидимые в темноте загадочные двери. – Это Вы, охотники за мечтой, приходите оттуда, - Позднолег дернул носом за спину, - зеленые, бестолковые. Уходите туда, - проводник указал носом вперед, - повзрослевшие, поумневшие.
Позднолег остановился, обернулся и внимательно посмотрел на юношу уставшими глазами. Сказал с нажимом на каждом слове, со значением:
- Стоить признать, уходят не все – один из десяти.
- А что происходит с девятью остальными? – спросил Антон не без испуга.
- Остаются, - Позднолег то ли измученно улыбнулся, то ли скривился от боли. – Вот за этими дверями и остаются. Каждый за своей. Здесь очень просто заблудиться.
- Разве Вы не помогаете отыскать дорогу? – удивился Антон. – Вы же сами сказали, что Вы мой гид в мире дверей.
- Ты бывал на экскурсиях?
Антон кивнул – они каждый месяц ходили с классом и классным руководителем на экскурсии по музеям, бывали в театрах, отправлялись в пешие прогулки по городу, иногда выезжали в другие города или за рубеж.
- И всегда исправно следовал за гидом?
Тут Антон был вынужден покачать головой: вряд ли парню удалось хоть раз выслушать сопроводительную лекцию экскурсовода от начала до конца – уж слишком велико было желание отделиться от медленно ползущей за экскурсоводом группы и «включить шестую передачу». Про «шестую передачу» в соответствующих случаях говорил Нестор Иванович, отец Антона. Теперь Нестор Иванович был человеком солидным, директором медийного канала, ездил на серьезной машине с личным водителем, но в гараже до сих пор пылился старенький байк – кастом по кличке «Змей», который давно уже стал семейной реликвией. У «Змея» была пятиступенчатая коробка передач, так что «включить шестую» означало «действовать быстрее положенного» или даже «быстрее возможного».
- Вот видишь, - печально закончил Позднолег. – Здесь такая же история. Никто не слушает гида. Но ты не переживай. Ерофей – опытный фей, в нужный момент найдет возможность напомнить о себе, сумеет уберечь от глупых решений.
Кто-то зашевелился в темноте – вроде бы далеко, но при том же где-то совсем рядом. Антон почувствовал, что за ними наблюдают из непроглядной толщи мрака. Стало жутко, по коже побежали мурашки. Позднолег настороженно замер на секунду, но тут же заторопился:
- Поспеши! Живее! Тебя заметили!
- Кто? – спросил Антон на бегу.
- Беги! – почти закричал лохматый гид и мотнул керосиновым фонарем куда-то вперед. Фонарь от этого движения фыркнул и погас, но Антон уже видел перед собой тоненькую полоску света. Еще несколько скачков - и полоска света очертила прямоугольник двери. За спиной завозились, раздался писк, похожий на крысиный. Антон не стал задерживаться – бросился вперед и схватился за дверную ручку.