Некоторые бросают наполовину сделанное дело. Или разворачиваются на полпути и с возгласом «Да что это я в самом деле!» или «Да кого я обманываю?» идут в обратную сторону. Так и не вкусив сладких плодов того заветного дерева, которое растет на самой вершине самой высокой горы.
Но только не я! Какие бы испытания не уготовил мне день (особенно будний день) я буду справляться с этими испытаниями, пока не справлюсь. Пока не разотру проблему в порошок. Пока не плюну на могилу проблемы. Пока не надеру задницу этой проблеме. Пока не посыплю пеплом волосы проблемы, пока не умою ее руки… Словом, пока не закончу все процедуры, которые принято производить с решенной проблемой, чтобы она больше никогда не появилась на глаза.
Вот почему я никогда не сталкиваюсь с одной проблемой дважды. Ну хорошо, трижды. Ладно, в некоторых случаях – четырежды, но я уж точно не такой осел, чтобы решать одну и ту же проблему каждый день в течение месяца. Дайте посчитать, чтобы быть точным… двух месяцев! Двух месяцев со дня годовщины второй пятилетки начала Большого Решения Проблемы.
В один из дней, готовивших мне подобное изнурительное испытание мужества и проверку на стойкость и несгибаемость характера, моя милая супруга произнесла своим обычным ангельским голосом обычные, казалось бы, слова: «Наматрасник уже высох и надо надеть его на матрас».
Ничто не разверзлось, матрица не дала сбой, сердце не забилось учащенно. Да и в самом деле, что опасного может таить фраза, утверждающая, что некий объект уже перешел в стадию, при которой его следует некоторым образом преобразить? Уж мне ли привыкать преображать объекты некоторым образом? Вся моя, можно сказать, жизнь посвящена тому, чтобы преображать объекты. И уж будьте уверены, что образ преображения будет не какой-нибудь, а именно некоторый. И только так. По другому не умеем.
Тем более, что и с этим наматрасником меня связывало отнюдь не сиюминутное знакомство. О, нет! Мы с ним провели достаточно много времени вместе, чтобы узнать тонкие места в природе друг друга. Что там говорить, этот наматрасник два на два метра я помню еще вот такусеньким кульком. Помню, как женщина из рук в руки протянула мне теплый сверток. Помню, как осторожно я взял его, стараясь не повредить и не уронить. Помню, что это был момент, трудный и трогательный для нас всех: для меня, для наматрасника и для этой женщины. Я крепко держал наматрасник и медленным, но твердым шагом удалялся, а она все еще не могла успокоиться и какое-то время бежала за мной. Ее голос звучал сбивчиво, но она старалась внятно проговаривать слова и быть убедительной. Она повторяла: «Тысяча девятьсот девяносто рублей, мужчина! С вас тысяча девятьсот девяносто рублей!». Неугомонная, как все кассиры в магазинах Икеа.
В ностальгических воспоминаниях я подошел к наматраснику. Удивительно, подумал я, как такой с виду небольшой отрез ткани облегает толстенный матрас два на два метра! Позже до меня дошло, что именно эта мысль была пророческой. Но не будем торопить события! Я, во всяком случае, не из тех, кто торопит события. Поэтому я неспеша взял в руки наматрасник, развернул его, встряхнул и смерил взглядом матрас. Ко всякому испытанию надо хорошо подготовиться - этому научила меня жизнь! Вы же не станете перечить законам жизни? Вот и я не стал перечить законам жизни. А отправился пообедать.
После обеда руки заметно окрепли, и я держал в руках наматрасник гораздо дольше. И к матрасу примеривался гораздо более внимательным взглядом. Чтобы победить проблему надо найти ее слабые места, верно? Сейчас я найду слабые места проблемы. Таков уж я.
Матрас представлял из себя несколько слоев упругого пенообразного материала, склеенных в одно целое. Матрас оказался очень тяжелым и неповоротливым и я с уважением и теплотой подумал о своей хрупкой и целеустремленной жене, которой удалось стянуть наматрасник с этого тугого скопления полимерных пузырей, чтобы отправить его в стирку.
Пребывая в размышлениях о том, какие все-таки женщины удивительные создания, я попробовал натянуть наматрасник на короткую сторону матраса. Хорошо помню, что я подумал тогда «Я же не идиот, чтобы пытаться напялить его на длинную сторону матраса!» Хорошо помню, что я даже посмеялся мысленно «Ха-ха-ха!». Спустя 20 минут я поругал себя за преждевременные выводы, выжал из наматрасника пот и стал пытаться одеть его на длинную сторону матраса.
Когда наматрасник не оделся и на длинную сторону, мне подумалось, что должна быть какая-то возможность сделать наматрасник пошире, хотя бы на время. На время, достаточное, чтобы натянуть эту мокрую тряпку на матрас. А потом снова сделать поуже. Но стежки были очень крепкие – у меня даже слегка свело челюсти, когда я аккуратно попытался его чуть-чуть надорвать.
Наматрасник категорически не натягивался ни на длинную, ни на короткую сторону матраса. Он не одевался на матрас плашмя. С полным равнодушием эта скотина выслушивала мои проклятия и ни одним стежком не давала мне надежду на благополучное решение проблемы.
Когда я надевал наматрасник на один угол матраса – он цепко держался и даже не думал слезать. Но стоило мне – нет, не потянуть его в другую сторону – стоило мне повернуться к другому углу матраса, как наматрасник легко соскальзывал, как будто был намазан чем-то, что обеспечивает самое легкое в мире соскальзывание. В погоне за перехватыванием углов матраса прошло столько времени, что я был уверен, что уже стемнело. Оказалось, что солнце все еще было довольно высоко и светило в окно ярко и беспристрастно, как бы гарантируя, что про отличное освещение я могу не беспокоиться.
Я пробовал свернуть и развернуть матрас, пробовал сжать его. Чертов наматрасник! Когда у меня свело ногу в одной из нелепейших поз, я понял, что если бы кто-то увидел мои упражнения со стороны, то непременно решил бы, что это наматрасник натягивает меня на матрас. И мне пришлось бы долго, вопреки очевидному, убеждать случайного зрителя, кто из нас кого и на что натягивает.
Мышцы болели, поясница гудела, пальцы дрожали от долгого напряжения. Попробуйте провести два с половиной часа, стараясь запихнуть грузовой автомобиль в обувную коробку, и вы получите отдаленное представление о том, какие способы я перепробовал, пытаясь впихать невпихуемое.
Не знаю, сколько бы еще я тягался с вероломным продуктом текстильной промышленностей, который должен украшать интерьер, а не ломать мне кости и тренировать растяжку на «шпагат». Если бы не моя жена – милое и хрупкое создание, которое я люблю всем сердцем. Эта единственная на свете женщина, разглядевшая во мне Геракла, который легкими пинками гонит на вершину Олимпа и беднягу Сизифа, и камень бедняги Сизифа, и несколько знакомых Сизифа и бочку с Диогеном внутри. И на выдохе диктует Диогену непреложные истины, которые тот записывает на клочке бумаги неровным почерком, так как бочка то и дело подскакивает на кочках и камнях, ведь путь мой в гору изрядно тернист.
До сих пор не понимаю, как это случилось, но в одно мгновение наматрасник наделся на матрас почти наполовину. Ломаю голову, с чем это связано, так как в этот момент произошло всего две вещи: а) наматрасник наделся наполовину и б) позади меня прозвучал голос жены «Ты уже закончил с наматрасником?»
Вытерев пот, я с удивлением посмотрел на половину матраса, в мгновение ока скрывшуюся в пасти наматрасника. «Только не уходи! - крикнул я жене, - Дело почти сделано!» И вторым движением отправил огромную неповоротливую глыбу матраса в жерло наматрасника, пока тот не успел опомниться. Вокруг меня, в черных тучах грохотали электрические разряды, молнии выжигали огромные дыры в земле под моими ногами, по рукам и ногам нещадно хлестал ледяной дождь. А я стоял с высоко поднятой головой и держал в руках матрас, я – надеватель наматрасников от бога.
Вот так я однажды узнал, что находится на вершине самой высокой горы Олимп. Там растет древнее, ветвистое и сучковатое фиговое дерево. Я познакомился с местными жителями, которые проводят дни в неге и ни к чему не стремятся, так как уже находятся на вершине мира. Они имеют легкое отношение ко всему происходящему у подножия горы и не считают вкушение плодов фигового дерева каким-то незаурядным занятием. Готовят они это кушанье, поливая неведомым мне маслом, придающим и без того ароматным плодам фигового дерева особый вкус. А блюдо называют простецки и без обиняков: фига с маслом.