Приметы времени

                П Р И М Е Т Ы   В Р Е М Е Н И                При так называемой «социалистической» системе хозяйствования (при отсутствии повсеместно самих-то ХОЗЯЕВ – конкретно и лично, собственным интересом, за любое дело ответственных) неизбежно укореняются в обиходе безответственность и стремление  подменить любую деятельность – видимостью её. И отсюда – букет целый явлений, неподвластных даже здравому смыслу. И главное тут самое, шире и шире распространявшиеся (а в последние десятилетия – и полностью державу заполонившие) – так называемые «приписки». Ведь ежели любая деятельность оценивается только по «бумажным» отчётам об итогах её – всегда преобладать начинает соблазн: чуть-чуть (а иногда и не «чуть» - а безмерно) подправить в сторону увеличения цифры итоговые. И уж тут примеры имеются ну поражающие просто-таки своей абсурдностью.    Вот – один из ярчайших. Был у меня некогда знакомец, учёный экономист. Занимая должность соответственную на прииске золотодобывающем (входящем в объединение «Северовостокзолото»), решил он и учёной степенью обзавестись – приступил к работе над кандидатской диссертацией (тема – что-то такое, что связано с производительностью труда на горнодобывающих предприятиях). Соответственно – допущен он был к архивам ведомственным, в г. Магадан хранящимся. В том числе – и к архивам бывшего НКВД. Вся ведь промышленность горнодобывающая Колымы и Чукотки обслуживалась с самого своего зарождения силами заключённых лагерей исправительно-трудовых – а ими-то НКВД и ведало. Потому – этот именно архив и представлял наибольший интерес для исследователя.    Так вот, с архивом тем ознакомившись, экономист этот учёный аж и за голову схватился – никак не мог цифрам поверить, им же самим в итог сведенным. Получалось у него: ежели за все годы существования горнодобывающего дела в Магаданской области подсчитать весь объём переработанной горной массы металлоносной – то на месте всего бассейна реки Колымы (и с притоками многочисленными) должен был образоваться гигантских размеров котлован солидной глубины (то-есть в жизнь бы воплотились фантазии писателя Платонова – роман «Котлован»). Выходит, учёный тот наткнулся не просто на факт приписок – уж тут явление можно было классифицировать как «мегаприписки».    Тогда ж такой порядок существовал в лагерях исправительно-трудовых: в зависимости от личной производительности труда любого заключённого срок отбытия наказания фиксировался с так называемыми «зачётами». То-есть чем выше процент выполнения нормы производственной – тем на большее количество суток сокращается твой срок (предельная тут цифра – одни сутки за трое засчитывались). Нормы же выработки основывались на количестве (в кубометрах) переработанной горной массы – вот и исхитрялись всяческие лагерные «кудесники», приписывая объёмы – сказочные прямо-таки. Путь тут один был у бригадиров (так называемых «бугров»): поддерживать доверительные (не безвозмездно – разумеется) отношения с маркшейдерской службой, ведавшей подсчётом объёмов (и где тоже трудились заключённые-собратья). Вот они и добавляли где один, а где и два нолика к цифрам отчётным. И преуспевали – в чём и убедился экономист тот (конечно же, в диссертацию свою он цифры такие не внёс - поопасался).                И зараза эта приписочная настолько уж всю систему пропитала и во все отрасли проникла – что и само-то функционирование механизма хозяйственного не представлялось уже без такой-то «подпитки». И уж на уровне общегосударственном, официальном ну никак не могли обойтись без тех же приписок-натяжек. И уж тут пример – из моего личного опыта.    Оказавшись в роли мелкого руководителя в электросетевом хозяйстве и ознакомившись с системой ведомственной отчетности – с удивлением я некий парадокс обнаружил. Оказалось, что о затратах на ремонт оборудования подстанций мы должны были отчитываться не только по производственной «цепочке» - но и по линии Госстата (то-есть затраты эти входят в графу – «Валовая продукция»). А надо сказать, что в те годы эффективность хозяйственной деятельности государства оценивалась советской наукой по показателю: стоимость валового продукта на душу населения. Но, ведь, валовый продукт – это нечто такое, что произведено-выстроено-выращено-выстрогано-выточено-сколочено (то, что руками можно потрогать и учесть-оценить поштучно). Так при чём тут какие-то ремонтные работы: мы ведь при этом ничего не производим, наоборот – потребляем соответственные материалы. Но, вишь, притянули цифры в «валовый продукт» (явно – для достижения нужного официального показателя). Что недоуменье вызывало: в стат. отчётность включили только затраты на ремонт оборудования подстанций. Так у нас ведь и ЛЭП ещё ремонтируются, прочие устройства электротехнические, автотракторная техника – почему их-то не притянули туда же. Похоже, думалось – эти затраты в резерве пока что числятся, потребуются для достижения цифр нужных – и их впишут. И ведь это – по нашему только ведомству, по отдельному предприятию (в пределах, так сказать, моего кругозора). А сколько ж ещё, в масштабах всего Союза, таких-то хитрых «контор» существовало (где не десятками тысяч, как у нас – а миллионами ворочали)?  Надо полагать, столько – сколько требовалось на данный момент.    Выходит: статистика тогдашняя ну никакого доверия не вызывает, какие цифры потребует руководство – такие и нарисуются (да, впрочем, народонаселением тогдашним цифры официальные так и воспринимались – как плод фантазий руководителей «верхних» действующих. Да, кажись – и нынешних).    И формы приписок-натяжек настолько разнообразными были – что и фантазии даже не хватает перечислить всё-то.    Например, в республиках среднеазиатских такое практиковалось. Животноводство там базировалось тогда на овцеводстве да коневодстве – тут «комбинаторы» тогдашние и действовали. Договариваются (нелегально – естественно) меж собой несколько председателей колхозов, объединённых по национальному признаку – и сгоняют стада блеющие да табуны ржущие в один какой-то колхоз. Там в конце года органы контролирующие производят подсчёт поголовья – обнаруживается прирост, рекордный по отрасли. Тут же бригадиров, непосредственно табунами-отарами ведающих, орденами награждают (вплоть до присвоения звания Героя Соц. труда). А там и председателю колхоза, и районным руководителям что-то перепадает (чуть поскромнее, но уж медальки – обязательно). Все тут довольны: премии получены, в президиумах отсижено, на бешпармаки-пловы традиционные – с сотенку барашков освежовано. А через годик где-то падёж случается неожиданный – и убыль поголовья благополучненько списывается.    А ещё через годик – в другой уже колхоз стада перегоняются, следует – повторение. И тамошние хитрюганы ордена-медальки получают (вослед котлы с бараниной кипят – на всю степь ароматы разносятся). А случись, контролирующие органы активность неуместную проявлять начнут, проверку-пересчёт затеют – уж тут всенепременно пожары последуют. Сгорит кошара, пожарники на пепелище косточки какие-то обгоревшие обнаружат – под это и спишется целая отара. Всё тут – шито-крыто, все – довольны.                Иногда и другие способы применялись – уж и вовсе бандитские. Например, на Чукотке существовал такой совхоз оленеводческий – «Энмитагино», руководил им некий нагловатый и изворотливо-хитрый хохол. Освоившись на месте – он и земляков своих навызывал в нужном количестве, заняли они все должности руководящие в хозяйстве. И вскоре, поднатужась, изобрели они кратчайший путь к почёту-славе. Основной показатель в оленеводстве – увеличение поголовья (из расчёта: на сотню оленематок – столько-то единиц приплода). Дело, надо сказать, муторное и трудоёмкое, требует навыков определённых, результаты же – непредсказуемы (в основном-то – от погодных условий всё зависит). То-есть изобрести тут нечто такое нужно – что и затрат «умственных», и труда «потливого» не потребует. Напряглись, извилины активизировавши до максимума – изобрели.    У оленеводов напряженный самый период – конец лета, когда тундра вся грибами всех видов и названий вспучивается. Для оленей же грибы – лакомство, стада поэтому неудержимо расползаются: ветерок наносит грибной запах, и олешки, обонянием руководствуясь, шире и шире по тундре разбредаются. То-есть наблюдаются (использовалось тут русское слово) так называемые «отколы» (даже до нескольких десятков – каждый). Конечно же, чукчи-оленеводы бродят по тундре, находят иногда беглецов, возвращают в стадо (а иногда – и нет: «отколовшиеся» олешки в дикое переходят состояние). Этим вот явлением и решила воспользоваться хитромудрая «верхушка» совхозная: создали они пару бригад, техникой вездеходной обеспеченных – вот они и зашныряли по тундре, выискивали «отколы» и свои, и чужие – да и перегоняли к своим стадам. И скоро очень совхоз загремел прямо-таки чуть ли не на весь Союз (приплоды у оленеводов – редкостные). Конечно же – ордена посыпались: в первую очередь бригадирам-оленеводам, но и директор со специалистами-земляками забыты не были (и им что-то, хоть и второстепенное, навешивалось). Главное же – премии полновесные начислялись (уж тут руководство себя на первые места выдвигало).    Сами-то чукчи, надо сказать, как бы даже и с юмором относились к славе, нежданно-негадано на них свалившейся. И уж тут – я сам свидетель. Как-то ко мне руководство припожаловало, вечерком решили в ресторан сходить (уж это у народа командировочного – как бы и в обычае было). Устроились там уютненько, за соседним же столиком тот хитрюган-директор оказался. С ним райкомовцев парочка и бригадир-оленевод, которому перед этим в обстановке торжественной вручен был орден Октябрьской Революции (награда – весомая, по статусу – следующая за главным орденом – орденом Ленина). Согласно канонам неписанным – обряд обязательный свершился: орден опущен был в стакан с водкой. Чокнулись затем все, выпили дружненько. Чукча после того рассмотрел орден внимательнейшее, на ладошке взвесил. Так и этак повернул, прикинул, вывод сделал практический: «Чижо-о-лый! Однако – аж три блесны из него получится». Директор – аж подпрыгнул от возмущенья, заклокотал даже в ярости. Да ты, мол, что несёшь-то, понимаешь ли ты – что значит награда такая. Мы, мол, до Москвы до самой достучались, обеспечили тебя славой всесоюзной – а ты все усилия наши дискредетируешь. Да мы, да я.. – и ещё что-то вразумляющее. Чукча (всё он и отличнейше понимал – мужик был умнейший, приходилось мне сталкиваться с ним в тундре) ещё стакан набулькал себе молча, выпил – и потом что-то негромко сказал начальствующим этим. Сразу притихли они, и уж дальше – без нападок обошлось на гражданина несознательного. Наш же соседний столик никак смешки не мог сдержать (слишком выразительную сценку наблюдать довелось). Но сдерживались – чтоб злорадными не выказать себя перед товарищами райкомовскими.                Всяко и разно народец тогдашний стремился и прославить себя, и – главное – на каком-то своём месте укрепиться основательно. Но по части приписок-натяжек всяческих не было тогда равных славным советским строителям. Вот уж ихнее само существование-то только держалось на всяческих комбинациях хитрых. И наглели они (при попустительстве властей) больше и больше, в последние десятилетия власти той советской – они уж и не строили в прямом-то смысле, так только – кое-как – объекты «сляпывали».                Отвечая в течение многих лет за развитие электросетей и электроснабжение вновь вводимых объектов – «кухню» ихнюю строительную я изучил до тонкостей, борьбу с халтурой той вопиющей непрекращающуюся вёл (хоть и надо признать – постоянно «в проигрыше» оказываясь). Так что алгоритм, так сказать, событий тех мной изучен был во всей полноте.    Строительство любое начиналось «с нуля»: намечается объект к строительству, отводится площадка для этого – и тут же требуется для начала, для «нулевого» цикла – электроэнергия. Обращаются, соответственно, к руководству электросетей местных – подключайте. Те отвечают: по проекту, мол, объекта сооружаемого вам необходимо выстроить рядом и оснастить трансформаторную подстанцию (ТП), запитать её линией высокого напряжения. А уж от ТП той низковольтной линией запитывайте строй. площадку. Ответ ожидаемый следует от строителей: у нас нет пока что этого вот и этого (не поступило ещё нужное оборудование). Но основной объект мы должны строить сейчас вот, ни дня не теряя (иначе – пропадёт финансирование согласованное). Потому необходимо нам подключиться «по времянке» - надеемся на согласие ваше. Руководство электросетей всячески начинает отбрыкиваться – и в дело вступают-наваливаются местные и хозяйственные, и партийные органы (пресловутый, всесильный тогда – райком), вынуждают – подключайте «по времянке». Сила солому – ломит, потому – руководители электросетевые ручки вверх задирают в знак капитуляции, строители тут же навтыкают вместо опор ЛЭП брёвнышки какие-то, провода кое-как натягивают, подключаются к существующим электросетям – и объект строится.                В начале ещё эпопеи последующей гаденькой руководители-мудрецы строительные выигрышный ход делают: ввод объекта на конец года намечен, они же берут «повышенные социалистические» обязательства – сдать объект досрочно, к 7-му ноября (к очередной годовщине так называемой Великой Октябрьской социалистической революции). Такие обязательства всемерно поддерживаются и приветствуются «верхними» власть предержащими – потому включаются официально и в общерайонные обязательства, и в областные (иногда и республиканские – тут судят по значимости да масштабу). И – всё, этим ходом строители полностью себя обезопасили от любого провала, уж дальше – можно и не напрягаться-тужиться.    С приближением даты знаменательной электросетевики начинают (письменно – чтоб следы остались) напоминать строителям: мол, вами не ведутся работы по исполнению проектных решений по электроснабжению намечаемого ко вводу объекта – просим поэтому разъяснить свои намерения. Строители отмалчиваются упорно, и только когда до даты «пусковой» несколько дней остаётся – проявляют себя: следует приглашение – к такой-то дате прислать своего представителя для участия в работе рабочей комиссии, оценивающей готовность объекта ко сдаче в эксплуатацию. Представитель (в моём обычно лице) направляется, пишет заключение: по части электроснабжения объект к сдаче не готов, проектные работы по этой части и не начинались. Бумажка эта теряется где-то там средь прочих документов предпусковых, через пару же дней следует другое уже приглашение: прислать представителя для участие в работе гос. комиссии, принимающей объект к эксплуатации. Возмущённый этакой бесцеремонностью электросетевик  командует тогда: отключить рубильник, и вообще объект без электричества оставить. И тут вот и зачинается эпопея-кошмар: вызовы следуют один за другим в горком-райисполком вначале, затем – и в райком КПСС. На совещаниях-заседаниях все дружненько обрушиваются на строптивца-сетевика, обвиняя его во всех грехах: вредитель он, интересы своего города-района ни во что не ставит. Народ наш советский ждёт не дождётся – чтоб ввели в строй объект долгожданный, и ты один только всегда впоперёк становишься, таким-то умником себя выставляешь (мудрее, мол, всех ты). Ну, так сложилось-получилось – не успели строители, не подвели к объекту проектные коммуникации. Так они, вот – гарантийное письмо тебе заготовили с обязательством: недоделки устранены будут в ближайшее время. Так что – включай объект, не вертухайся дальше-то. Иначе – и билет партийный ты сюда вот, на стол ко мне, выложишь.    Всё, сопротивление – сломлено. Акт гос. комиссии подписывается всеми заинтересованными лицами, объект включается «по времянке» - и потом в течение многих лет (иногда – и десятилетий) половину времени объект «без света» прозябает («времянка» ведь по сути своей к длительной эксплуатации не предназначена).    Строители же гарантий своих не выполняют никогда (и попыток даже таких не предпринимают). На требования, на воззвания к совести да долгу гражданскому они на фактическое положение дел ссылаются: с момента подписания акта гос. комиссии объект считается строительством законченным, финансирование его Стройбанком закрывается – и какие-либо дополнительные работы оплачиваться не будут. Так за какие шиши, спрашивается, мы стараться-то будем – вопрошают строители. Уж тут – тупик, уж тут мы, рыцари-строители доблестные, «умываем руки». Теперь уж вы, владельцы объекта, выкручивайтесь – как можете да знаете.    За два, например, десятилетия, в течение которых мне довелось «контактировать»-сражаться со строителями, скопилась у нас пухлая папка с легковесными этими «гарантийными обязательствами. И ни разу (ни разу!) за всё это время строители попыток даже не делали – направленных на выполнение обязательств своих. И порядок такой (вернее – антипорядок) широко распространён был: и на все коммуникации жизнеобеспечивающие, и на транспортные артерии, на благоустройство территорий прилегающих. Кроме электроснабжения тут – и тепловодоснабжение, и отопление, и канализация, и связь. И ведь все участники эпопей таких кошмарных как-то уж и притерпелись, уж считали – так оно и быть должно.    Иногда же поступки фигурантов действ таких и в анекдотические формы выливались – свидетелем одного такого эпизода (и даже – участником невольным) и я однажды оказался.                В то лето район наш электросетевой сезон золотопромывочный завершил успешно – срывов в энергообеспечении предприятий горнодобывающих допущено не было. Но, понятное дело, доставались-то успехи эти ценой немалой (меня вот, как руководителя, к концу сезона, что называется – ветром уже качало, измотался – вконец). И директор предприятия смилостивился, в виде поощрения – отдых мне предложил. У нас же, в Министерстве энергетики, возможности для этого всегда имелись: постоянно кто-то и где-то болтался без дела по поводам каким-то надуманным – то с целью взаимопроверки, то с целью обмена опытом, то – для повышения квалификации (и ещё чёрт-те чего – всего и не упомнишь). Вот директор, связавшись с вышестоящим управлением, с Магаданом, позвонил потом мне, предложил – выписывай себе две командировки: одну – в г. Минск, в Главк «Белглавэнерго», по обмену опытом – дней на десяток. И вторую – в г. Челябинск, на месяц уже – на курсы повышения квалификации ИТР.                Обрадованный безмерно – скоренько оформил командировки, полетел. В Минске отыскал здание, где размещался Главк «Белглавэнерго», обратился в нужный кабинет. Симпатичная дамочка, там восседающая, выписала мне сразу бумажечку – направление в гостиницу ведомственную, командировочное удостоверение отметила: в графе «дата прибытия» число проставила, в «дата убытия» - ничего не вписала (сам я потом проставлю – как мне удобнее будет). На том свою миссию посчитала исполненной, как я дальше убедился – «обмен опытом» на этом и заканчивался (каждый из прибывающих своими какими-то делами занимался). Но я нарушил традицию, заявил: я, и действительно, хотел бы опытом обменяться с местными кабельщиками (известно было, что в Минске сохранились ещё и довоенные кабельные электросети – немцы при оккупации не все их уничтожили потому, что документы по ним надёжно спрятаны были). Дамочка хоть и удивилась – но вынуждена была на звонки телефонные расстараться, отправила меня в поход по кабинетам. В третьем только кабинете нашёлся человечек нужный, после переговоров предварительных телефонных вручил мне бумажечку с адресом. Там я контору обнаружил – управление кабельного электросетевого района, познакомился тут же с коллегой-начальником – и определился в ученичество (чем и занят был во все дни последующие).    Гостиница ведомственная оказалась обычным жилым домом, именовавшимся в те времена: «общежитие для малосемейных». Квартирки (на две семьи каждая) так выглядели: коридорчик на входе, налево и направо в жилые комнаты двери. Прямо – ещё две двери: в кухоньку крохотную да в сан.узел совмещенный. В такую квартирку меня и вселили, пару дней в одиночестве обитал – а там и соседа в ту же комнату добавили. Появился он раненько утром – познакомились накоротке. Крупный такой мужичина – из Киева командированный, помоложе несколько меня. На вид – типичнейший, стандартный «гарний хлопец»: брюнет жгучий, чубастый да усастый (обнаружился бы «оселедец» под шляпой – на запорожца бы смахивал доброкачественного). Статью отменной наделён, внешность впечатляющая – таких в обиходе «дамскими любимцами» рекомендуют (при встрече с таким-то любая дамочка «бальзаковского» возраста тут же примеривается – как бы удобнее на спину опрокинуться). Перебросились мы с ним парой слов, разбежались пока (оба – в делах).    Вечером только вернулся я в общежитие – тут же и сосед объявился. И не один – в сопровождении дамочки некоей. Сразу от входа закружился он вокруг неё, залебезил: пальтишко с неё снимает бережно, шарфик помогает разматывать, что-то там поправляет-одёргивает в туалете (как предлог – чтоб руками по телу пройтись). То-есть – явно и откровенно обхаживает дамочку. Чем меня и удивил: по сравнению с ним, эффектнейшим самцом человечьей породы, дамочка та выглядела – ну как невзрачненькая куропаточка серенькая рядом с фазаном роскошно-многоцветно-хвостастым. Внешность у дамы – ну самая что ни на есть заурядная. Обычно-то у женщин недостаток чего-либо другим равноценным компенсируется: ежели на вид неброска – так фигуркой отменной обладает, и этого нет – так глазки поблескивают так-то призывно и обещающе, или – походочка сама сексуальные позывы провоцирует. А тут – мать-природа уж напрочь обделила человечка: личико из тех, что глянешь – и забудешь тут же (будто – на пустое место взглянул). Первичные признаки половые – почти отсутствуют (никаких-таких изгибов, взор мужской воспламеняющих). Фигуры – ну никакой (тоща не в меру, сутуловата ещё). То-есть для такого-то красавца – уж никак не объект вожделения (это, будто: из пушки – да по воробьям палить). Так почему ж это, почему он так-то увивается вокруг неё, в глазки так и заглядывает. Загадка – пока.    Но устроились они за столом, бумажки разложили, беседу зачали – всё, и скоренько, разъяснилось. Оказалось: где-то там, в «верхах» заоблачных, решено было между столицами республиканскими, Киевом да Минском, проложить кабель связи. В качестве «заказчика» тут выступило наше Министерство энергетики(??). В качестве «ген. подрядчика» выступило украинское строй. управление (имеющее в качестве «суб. подрядчика» и белорусскую какую-то строительную организацию). Работы будто бы к завершению приблизились, объект готовили к сдаче – как обычно к 7-му ноября, к годовщине очередной события знаменательного (а сцена описываемая имела место в последних уже числах октября). Как обычно, создана была так называемая «рабочая комиссия»  - для подтверждения готовности объекта к сдаче и выявления-фиксации возможных недоделок. Так вот сосед мой и дамочка эта приглашенная – и являлись этой самой «рабочей комиссией»: он как представитель управления-подрядчика (по должности он – начальник участка этого управления), она – как представитель заказчика: москвичка, инженер одного из отделов Министерства энергетики, специально командированная для участия в комиссии сей. И вот теперь они, бумажки разложивши, жаркие дебаты развернули, высказывая –каждый – мнения свои о фактической стороне дела.    А так как я к тому времени имел громаднейший уже опыт участия в комиссиях подобных – то скоро смог вникнуть и в суть разногласий, и в основу позиций каждой из сторон. Всю трассу (кабель, естественно, прокладывался в подземном варианте) они уже проехали-обследовали, перечисление недоделок-недочётов и мелких, и посущественней которые – несколько листков исписанных заняли. И выяснили самое провально-главное:  на некоторых участках (протяженностью, кажись, в несколько десятков километров) кабель и вообще ещё не проложен, даже и трасса для него не подготовлена. Эти вот участки и являлись камнем преткновения: москвичка-инженерша предполагала пункт этот главным определить и вписать в акт пунктом первым – при этом с точным адресом: на таких-то участках, меж такими-то пикетами, протяженностью столько-то километров трасса кабельная вообще отсутствует. . Мачо-киевлянин же предлагал пункт этот поместить в конце акта, и в редакции обезличенной (так, например: «На отдельных участках не закончены общестроительные работы»). Первыми же пунктами пустить мелкие всяческие недоделки (уже насчитали их около 150-ти пунктов – и ещё кое-что он подсказывал), для которых усилий особых не потребуется (где-то там двери покрасить надо, где-то бирочки навешать, надписи нанести). И работы эти уже велись, ещё пара дней – и около сотни недоделок устранены будут. И каждый теперь горячо отстаивал свою точку зрения, пробазарили они часа с два (при этом мужичок, рядом и тесно присевши, любой возможностью пользовался – контакт чтоб «телесный» установить: то за ручку её подержит, то – погладит-коснётся где-то). А у дамочки, похоже, прямо-таки кровь вскипает при этом. Но – держится, разошлись – ни о чём не договорившись.    Следующий день они провели, местные какие-то организации посещая, к вечеру опять в нашей комнате обосновались. И опять – по кругу – тот же вопрос неразрешимый гонять принялись. И уж тут, в качестве свидетеля невольного оказавшись, до конца, до донышка, понял я москвичку ту. Будь я на её месте – я бы так поступил (что сам-то и практиковал в подобных случаях): написал бы кратенькую бумажку, отправил в строй.управление-подрядчик (с копиями в органы вышестоящие). Текст простой: «Предъявляемый к сдаче объект строительством не закончен. Впредь предлагаем  вызывать наших представителей только после окончания всех строительно-монтажных работ». И – всё: вокзал-поезд, ту-ту – и в Москву с докладом руководству. И инженерша всё это отличнейше понимала – а вот собраться, на поступок твёрдый решиться – ну никак она не могла. Почему – и тоже понятным было: с её-то внешностью на вниманье мужское никак она не могла рассчитывать (как, похоже, и всегда в таких случаях страдала она жесточайше в прошлые все годы). И вот – единственный (вероятно – и последний, ей уж около 40-ка годиков-то) раз в жизни вокруг неё закружился-захороводился такой-то красавец-мужчина. Предел всех мечтаний, аж сердчишко замирает – на него взглядывая (так и тянет, так и подволакивает в страсть окунуться, как поэтесса выразилась: «..вечный призыв – окончательно пасть»). Неземные блаженства в объятьях его представляются. Но..  Но хоть и хочется – но и колется, как говорится. Цена-то, цена – чересчур высокой представляется: через долг служебный нагло переступить надо, может быть – и с ростом карьерным распрощаться. Потому – колебанья, потому разлад душевный, нерешительность (и не уезжала – но и не уступала).                Для него же (посвятил он меня в проблемы свои) решалось тут многое. Отправляя его в командировку, начальник главка условие поставил: ежели привозит он акт этой вот комиссии с нужным текстом – тут же он переведен будет на должность главного инженера строй. управления (недавно освободившуюся). Потому стимул тут – налицо, уж старался жеребчик – изо всех сил. Но пока – без успеха, и этот вечер ничем закончился.                Ушла инженерша, разговорились мы с ним. Что ж это вы – спрашиваю – так-то хреново сработали (хоть как-то нужно бы пробросить кабель). Он говорит: так в том-то и загвоздка, что и пробрасывать-то нечего – исчезли куда-то барабаны с кабелем. Руководство у нас дважды менялось, отчётность вся запуталась, хватились теперь – а кабеля-то и нетути. С завода на наши запросы ответили – всё необходимое количество они отгрузили нам (что документами соответственными подкрепляется). И у нас всё заприходовано, а куда запропало – то Бог весть, следы затерялись. И выход у нас один теперь: получить акт рабочей комиссии с нужным текстом. А уж дальше будут действовать вышестояшие органы партийно-хозяйственные, уж они никак не допустят, чтоб соц. обязательства двух республик не были выполнены к Великому Октябрю (а ввод этого кабеля в работу – отдельным пунктом – значится в обязательствах обеих республик). Поближе к 7-му ноября организуем мы гос. комиссию, как приложение к акту рабочей комиссии – мы письмо гарантийное приложим (мол, из 150-ти пунктов-замечаний – 110 устранены уже. Остальное – гарантируем исполнить в течение ближайших недель). В государственную комиссию делегируются чины крупные, всякие там акты-бумажки перечитывать – ниже достоинства ихнего. И уж они-то учтут: праздник ведь завтра, премии-награды нам ведь вручать будут за выполнение соц. обязательств повышенных. Потому и прикрикнут парт. руководители на тех, что чином поменьше: а ну-ка без базара лишнего, ставьте свои подписи-закорючки – да печати пришлёпывайте. И – в зал, там уж столы для банкета накрыты. На этом – и всё, объект будет считаться строительством законченным, с себя  мы свалим его (а уж дальше пусть заказчик, Министерство ваше, разбирается там, выкручивается – как может).    Всё уж тут не раз опробовано, всё – ясно. Но, вот – осечка с этой дамочкой получается. Упёрлась – и ни в какую. Я уж и общупал-облапал её всю – а никак, не хочет она наедине со мной остаться (точку, так сказать, поставить). Но и не уезжает, уже – надежда. Завтра на последний натиск решусь, поглядим – что-то выйдет. Чувырло такое-то, страшней атомной войны на рожу – а всё что-то выпендривается, неприступность изображает. Но ништо, доберусь-таки, доберусь до самого.. ну..  этого самого – не будь я хохол упрямый. Доберусь!   С тем сосед, успокоившись, и спать завалился.    На другой день я только-только на отдых послеобеденный настроился – помешал сосед. Расстроенный, обозлённый – аж плюётся от разочарованья. Ну никак с инженершей не складывается, и он теперь только на мою помощь надеется. Взывая к солидарности мужской, предлагает: давай-ка мы тебя именинником объявим на сегодня. На торжество скромное – и её пригласим (авось удасться подпоить её – да и юбку задрать). Что ж – говорю – с меня не убудет – действуй.    Припасли мы к вечеру пару бутылок коньяка да портвейна бутылку, закусочку кое-какую сообразили. Сосед немножко отлил портвейна из бутылки – а туда коньяку влил (чтоб позабористей было. Говорит: она, похоже, редко спиртное употребляект, потому и не поймёт по вкусу – что «с добавкой» винцо).    Зазвал он вечером инженершу к столику накрытому. Поздравили меня, чокнулись дружненько стаканчиками (в «походных» условиях – уж и не до бокалов). Гостья наша зажеманничала было вначале – чуть только пригубила посудинку. Но уж тут я расстарался: мол, не дело – именинника оскорблять, пить во здравие – до дна положено. Выпила – и расслабилась чуть, дальше уж наравне с нами тосты сопровождала (надеясь, вероятно, на слабость – в градусах-то – «портвейна» своего). Кавалер же её – рядом пристроился, так и жмётся, и жмётся к ней. Она же, как я примечать стал, как бы и со страхом на него взирала (как на опасное нечто – но неизбежное). Он же очарованье своё внешнее стремился и устным творчеством подтвердить – так и исходил остроумием, искрился прямо-таки. Собеседница ж – млела заметно, уж и не замечала будто – что рука его блудливо шарить начинает в местах самых неподходящих (в смысле приличий).    И ещё я приметил – не утратила дама наша, оказывается, способности смущаться. По ходу монолога своего кавалер её, чтоб истоки неотразимости своей обосновать, так сказать – рассказ озвучил, подтверждающий – с юных ещё лет пользовался он успехом у противоположного пола. И что он, подростком ещё будучи, как-то зазвал к себе девчушку-ровесницу – и взялся разъяснить ей разницу между козявом и козявочкой. При этом в подробности он погрузился – как именно проходил процесс познавательный. И тут, на удивленье, собеседница наша совсем даже по-девчоночьи закраснелась (до такого-то возраста удалось ей сохранить способность этакую. Уж тут – феноменом даже припахивать стало). Но постепенно смущенье проходить стало, взамен – странность проявилась: по мере опьянения отчуждение необъяснимое стало проявляться, отодвигалась уже она от поклонника назойливого (руку его дерзающую – резко отбросила). Не то ведь ожидалось, забеспокоился соблазнитель, ещё раз стаканчики срочно наполнил. При этом жестом малозаметным мне показал – исчезни, мол, на время (о чём мы заранее и договаривались). Я бутылку недопитую коньячную прибрал со стола, озаботился вслух: мол, не рассчитали мы, досрочно напитки свои прикончили. И, как виновник торжества, отправлюсь-ка я на добычу (авось – и добуду где-то нужное).    Поднялся я, курточку только снял с вешалки – и дама тут наша вскочила, тоже за пальто ухватилась, на плечи даже набросила. Говорит: всё – и я ухожу, недопустимо уж я захмелела.                Так что, неужель – неудача? Вскочил и её кавалер, не даёт ей и пальто застегнуть: ручки её в свои ручищи зажал, целовать принялся попеременно. Меня бы, как свидетеля, не было – и на колени бы он упал. Потому я – за дверь скоренько. Спустился на первый этаж к дежурной, там восседающей, поболтали с ней о разном-прочем. Она мне и посоветовала: спиртное в это время можно только у таксистов добыть (некоторые из них промышляют таким «приработком»).  Что ж – попробуем. Вышел наружу, постоял несколько, покурил. Удача – тут и такси порулило (командировочного-то много народцу в гостинице – потому и такси частенько сюда наведываются). Водитель «сходственным» оказался – сторговались скоренько, получил я бутылку водки (уже мой выход вполне оправданным будет). Ещё покурил, прогулялся вблизи, решил – всё, можно и возвращаться.    Дверь номера открыл неспешно, вошёл в коридорчик нашей «фатеры». Свет горит в коридорчике, внимание обратил сразу – дверь на кухоньку приоткрыта, и будто – шевеленье там какое-то ощущается. Свет и туда проникает, заглянул – и скоро, на цыпочках, назад. Картина там впечатляющая проявилась: усадил хлопец на край стола даму свою, штанишки с неё предварительно спустивши (так-то они неэстетично болтаются на одной ноге теперь). Сам перед ней – стоя утвердился, преподаёт ей урок добротного, по-хохлачьи основательного, секса (только задница его голая ритмично посверкивает). Оченно старается, усилия – оцениваются полной мерой (свидетельство тому – повизгивания её скромно-тихенькие). Она так в пальто и осталась, он – в пиджаке (штаны только спустил). Сценка выглядела – презабавнейше.    Так, всё ясно: крепость осады не выдержала, пала, сдалась на милость победителя. Но боролась, похоже, до конца она: вишь – в коридорчик даже вышла. А уж на дальнейшее, на несколько шагов, чтоб в коридоре уже общем оказаться – решимости, выходит, и не достало уже. Пошла было, пошла – да не туда ноженьки повели, в обратную сторону. Плоть-таки победила, что нами – и верно – и предполагалось.    Потихонечку я в комнату проник, посидел чуть, стаканчик ещё пропустил (на сон, так сказать, грядущий). Укладываться было начал, ещё и свет не успел выключить – а вот и они, собутыльники мои, явились. И дамочка уж теперь – сама покорность: пальтишко сняла по его команде, и – за стол. И они по стаканчику приняли, укладываться начали – уж теперь как бы и по-семейному, с шуточками-прибауточками его попутными.                Утром я поздненько проснулся (спешить-то мне некуда – на отдыхе). Соседи исчезли уже – но в комнате порядок наведен, прибрано всё аккуратненько (хозяйка, вишь, появилась). Отправился я по своим делам, вернулся ближе к вечеру – а тут же и сосед мой нарисовался (довольнёхонький, улыбается, как кот после сметаны – только что усы не облизывает). Даже и не раздеваясь – портфель свой достал, свои бумажки-вещички стал прибирать. Говорю:      - Сияешь ты, братец, как грош новенький. Что – удача?      - Да ещё какая!  Подписала, сучка!  Всё подписала. Как надо – подписала. Выходит, член-то мой самым убедительным аргументом оказался. Пришлось, конечно, и расстараться, полностью выложиться. Но, ведь – стимул был, успех – налицо. А я-то, дурень, соловьём всё до этого разливался, языком только трепал. Но, вишь, хватился – во-время. И уж теперь – всё, можно считать – главный я уже инженер строй. управления, можешь и поздравить (и твоя тут доля в успехе есть). Я сейчас как раз на поезд успеваю, и прямо завтра мы действовать начнём – гос. комиссию организовывать на 5-е ноября. На шестое понадёжней бы было – но тут суета начнётся предпраздничная, не до того всем будет. А мы к комиссии той и письмо гарантийное убедительное подготовим. С тем актом, что на руках сейчас у меня – всё освещено будет в нужном свете. Уж тут подписей мы добьёмся, свалим все заботы на ваше Министерство – и пусть потом разбираются. Уж тут мы – «на коне», как говорится. Так что – адью, сосед. Будь здоров!    Подхватил он портфельчик свой, исчез. А часика через два – стук робкий в дверь. Инженерша этак-то стеснительно вошла, огляделась – и забеспокоилась. Спрашивает: а где он? Так он – отвечаю – в пути уже, в сторону родного Киева перемещается. Ох да ах, да как же, да почему – залопотала она нечто неразборчивое: мы ведь, мол, не все ещё вопросы обговорили. Похоже – я говорю – с вопросами-то всё уж покончено, теперь черёд пришёл ответов с твоей стороны (про себя ж погрубее подумал, по-простонародному: про…ла ты, девка, всю кабельную трассу). А теперь может и возмездие заслуженное воспоследовать. Но вслух, конечно же, словеса  пусть и справедливые – попридержал я (не след человека добивать – в горе когда он). Посидели, повздыхали (и я – сочувственно). Я хотел было за стол её пригласить, продолжить чтоб вчерашнее – с тем же исходом предположительным. Но во-время остановился – опыт жизненный восстал. Вдруг, думаю, с горя-то решиться она на крайность (что случается иногда с женщинами), после возлияний надо будет «к делу» переходить – а вот это-то и пугает меня. Ведь такие-то красавцы-самцы, как сосед мой бывший, очень бывают неразборчивы в сексуальных связях, потому после них можно и предосудительный некий «подарок» получить – с которым тут же и к венерологу бежать придётся. Ну уж – нет, без риска, старик, без риска – промолчал я. Откланялась она вскоре, исчезла – больше уж я её и не встречал.    И уж чем эта история, типичная для тех дней, закончилась – то Бог весть. Но, исходя из опытов своих печальных – всё так и будет, как тот гарний хлопец наметил: свалят они-таки все заботы на наше Министерство, и какой-нибудь эксплуатационник, от возмущенья под грузом проблем задыхаясь, будет исправлять недочёты все (уж тут я ему сочувствую – самому неоднократно приходилось оказываться в качестве такого вот «козла отпущения»). Я уж, например, уж и удивляться перестал – сталкиваясь с «фокусами» подобными. После того особенно, как мне (в начале ещё моей деятельности в электросетях)  пришлось замешанным быть в авантюру некую (из-за отсутствия опыта надлежащего). Тогда в эксплуатацию была принята ЛЭП-10 кв. – а по трассе её предполагаемой только колышки сиротливо торчали (обозначающие места установки опор будущих). И ничего – сошло всё с рук, скатилось – как с гуся вода.                Что ж поделаешь – времена были такие.    Хотя, ежели здраво-то рассудить, почему – «были»? Они и сейчас таковыми «заковыристыми» являются. И даже – похлеще ещё (то цветочки только были, ягодки же и отдельные, и кистями целыми – теперь вот созрели). Сейчас эра меркантелизма утверждается (где всё – только на пользе практической основывается).    Ранее все действа, мною тут описанные, целью имели хоть и выгоды кое-какие материальные (в виде тощеньких рублишек, к зар. плате добавляющихся в виде премий) – но в основном позывы тут иными были: кому – прославиться хоть как-то хочется в своём кругу, почётом окружиться. Кому – на месте своём закрепиться-утвердиться. А сейчас то же, те же приёмы мошеннические – но уж с другой целью, явно обозначаемой и единственной: уволочь побольше, украсть. И в размерах-масштабах, нашим-то «комбинаторам» и не снившихся. И раньше, конечно же, неравенство в доходах наблюдалось. Простой пример: выйдя на пенсию и готовясь к отъезду с Чукотки, вещишки я контейнером отправлял, оценили его в мор. порту в семь тысяч рублей. А тут же контейнер сдавал и бывший первый секретарь Чаунского райкома КПСС (вышибли его из кресла удобно-тёпленького: даже на этой дорлжности, где интеллект требовался самый зачаточный – не смог он закрепиться). Так вот его контейнер оценили уже в семьдесят тысяч рублей. Ну, пусть разница и в десять раз – но сами-то суммы для нынешних времён кажутся смешными просто-напросто (теперь ведь счёт уворованного только на миллионы-миллиарды ведётся). И ведь торгуют-воруют не мелочами какими-то, нет – а» кусками» целыми государства самого. И ничего, притерпелись – и сходит всем с рук, уж и обыдённым становится.    Время нынешнее осмысливая да с прошлым сравнивая (что нам, старикам, свойственно изначально), попробовать можно, составить-изобразить как бы график, где отмечается нарастание всяческих мерзостей и житейских, и общественно-значимых, и околовластных. Так вот кривая на этом графике будет  всё вверх да вверх взлетать (даже пугающее ощущение появляется – к бесконечности она стремится). А вот дождёмся ли мы (или – следующее поколение) «обвала», чтоб кривая вниз поползла – на этот вопрос, кажись, ответа нет ни у кого из ныне живущих. Тут одно только сказать можно: поживём – увидим (тут – и вся «философия» нынешняя).                - х – х – х – х – х – х –х –х –х-