Пыльная дорога лениво петляла по выжженной зноем степи.
Повороты, ухабы, жухлая трава на обочинах… любопытные суслики, готовые при малейшей опасности нырнуть в свои норки – всё, как тридцать два года назад, когда в душный весёлый сентябрь первокурсников мединститута прислали в совхоз убирать картошку.
Зачем она едет?
Говорят – «было, и быльём поросло». А у неё ведь – и не было. Так… сверкнуло чем-то неясным, согрело мимолётным теплом – и улетело неизвестно куда.
…Я уплываю, и время несёт меня
С края на край.
С берега к берегу, с отмели к отмели,
Друг мой, прощай…*
Показались деревья, значит – скоро посёлок. Разросся, наверное, за столько-то лет. Интересно, цветут ли высокие мальвы у дома хозяйки, к которой тогда поселили их с Соней? Да и жива ли она сама?
Они с Соней всего пару дней поработали в поле, и их перевели на кухню помогать поварихе.
Хозяйка будила ни свет ни заря: «Девочки, скоро рассвет», а возвращались они уже в сумерках: пока всё уберут, перемоют посуду, приготовят, что нужно, на утро…
В последний перед отъездом вечер в клуб привезли новый фильм. Они с Соней отпросились у поварихи пораньше, но всё равно прибежали перед самым началом.
– Ну, вот, – Соня обречённо махнула рукой на стоящий поодаль автобус, – придётся стоять: курсанты приехали.
Иногда над посёлком раздавался грохот: в нескольких километрах на север раскинулся учебный аэродром, где проходили лётную практику курсанты военного училища.
Погас свет, по экрану поплыли титры, и нежный голос негромко запел:
Ветер ли старое имя развеял,
Нет мне дороги в мой брошенный край…
Кто-то осторожно дотронулся до её руки:
– Девушка, садитесь.
– А вы?
– Я постою.
Фильм закончился, все направились к выходу, и она с удивлением поняла, что идёт словно в прозрачном коконе: незнакомые сильные руки охраняли её от толпы.
– И как вам кино? – спросила Соня. – Мне понравилось, но не пойму: как эти взрослые могут быть такими тупыми? А если парень позвоночник сломал?
Она что-то ответила – наверное, невпопад, потому что Соня понимающе хмыкнула и отошла, оставив её с высоким темноволосым курсантом.
– Оскар! – крикнули из автобуса. – Поторопись!
Парень вытащил из кармана ручку и смятый синий билетик:
– Как тебе позвонить?
Она продиктовала номер.
– Я обязательно позвоню. Жди, хорошо?
***
Она ждала.
Она жила ожиданием.
Спешила домой после лекций, замирала при каждом звонке и разочарованно уходила к себе, если звонили не ей.
Только с Соней делилась она сначала надеждой, потом удивлением, а потом и обидой.
– Он просто потерял тот билетик, – успокаивала подруга. – Ты что, никогда ничего не теряешь?
– Теряю. Но, Соня, он ведь знает, где я учусь! Хотел бы – нашёл.
А время летело.
Она закончила институт, встретила хорошего парня, вышла за него замуж и давно забыла о зелёных, цвета надежды, или жёлтых – обиды – снах.
***
Вчера позвонила Соня. Дети, работа, то, сё… и неожиданно:
– Помнишь наш весёлый сентябрь? Как котлы начищали, гору посуды перемывали, картошку бесконечную чистили? Помнишь?
– Да, но…
– И посёлок помнишь? И старый погост?
– Да зачем мне какой-то погост? Соня, ты можешь толком сказать, в чём дело?
– Вчера ко мне на приём пришла женщина. Болезней – целый букет! Ты мою теорию знаешь: всё от стрессов. Слово за слово, и она рассказала, что тридцать два года назад погиб её единственный сын: что-то случилось с самолётом, на котором он и инструктор выполняли учебный полёт.
– Очень жаль. Но при чём тут погост и посёлок? Подожди… Соня! Боже мой…
***
…Ветер ли старое имя развеял,
Нет мне дороги в мой брошенный край.
Если увидеть пытаешься издали,
Не разглядишь меня, не разглядишь меня
Друг мой, прощай…
Она остановила машину, взяла букет белых гвоздик и медленно подошла к высокому обелиску.
Две выцветшие фотографии, два имени, и одно из них – Оскар.
Подняла голову и долго смотрела, как в безоблачном синем небе тает огромная буква О: белое кружево самолётного следа.
-------------
* Песня из кинофильма «Вам и не снилось». Слова Рабиндраната Тагора.