Пепиньерка

               
      
Шёл сентябрь 1967 года. Вступающая в свои права осень,  уже начала раскрашивать деревья, внося в  надоевшую зелёную однотонность свои яркие нотки:  жёлтые, оранжевые, малиново-сиреневые и ярко-охристые тона.
Старый техникум стоял в живописном месте на опушке соснового бора в конце посёлка. Лес вплотную подступал к корпусам. С осенними днями он сильно изменился. На тёмном фоне сосен и елей желтые берёзы «загорались» праздничными свечками, зрительно выступая вперёд, а красно-бурые калины на опушке леса  только подчёркивали торжественность и, одновременно, разливающуюся в воздухе тёплую печаль уходящего.
По утрам уже становилось очень свежо. Уже и утренники стали посягать на эту последнюю красоту, и скоро  всё пожухнет и смирится воле заведенных законов природы, отдаст себя во власть зимы.
У Ани начиналась самая настоящая взрослая жизнь.  В июне она успешно окончила техникум, и уже с 1 сентября приступила к работе там же в качестве преподавателя. Конечно, это была редкость, что такой молодой девушке в 18 лет предложили стать преподавателем в одном из двух десятков средне-специальных учебных заведений министерства Лесного хозяйства.
Когда-то, ещё до революции, вот таких молоденьких девушек, только что окончивших закрытое  учебное заведение и  оставленных при нём же для педагогической практики, называли «пепиньерками».
Само слово «пепиньерка» происходит от французского «pepiniere», что означает «питомник». Слово весьма даже приятное и обещающее для молодой особы взращивание её в определенной среде, доведение, так сказать, до взрослого состояния настоящего педагога и преподавателя. Чем-то приблизительно таким было, или, по крайней мере,  должно было бы быть для Ани Кончиц такое её оставление в техникуме для преподавательской работы.  Но, несомненно, времена были другими, и люди тоже, хотя сама идея имела именно такой смысл и несла в своей основе благородное и полезное начало.
Те времена были для техникума особенными. Старый, созданный вскоре после Октябрьской революции, он к 1966 году, когда директором был назначен Иван Петрович Амосов, «состарился», и  не только своими основными фондами, но и преподавательским составом. Почти все преподаватели имели возраст за пятьдесят. А многие преподавали, уже находясь давно на заслуженном отдыхе.
Опыт бесценен, несомненно, но чтение «закостенелых» конспектов, отсутствие новшеств в преподавании было тормозом в развитии. Слабой была и внеклассная работа с молодёжью.  Крайне медленно внедрялись новые технические средства обучения. Техникум во всём требовал реконструкции.
Новых преподавательских сил на горизонте не предвиделось. В тихий, бедный социальной инфраструктурой, провинциальный посёлок никто не хотел ехать и жить здесь в относительной глуши.

 
Иван Петрович Амосов был тогда в возрасте сорока пяти лет. Его в Министерстве лесного хозяйства  считали человеком прогрессивным. Имея высшее образование, он писал книги по лесному хозяйству, создавал всевозможные методические разработки, что было ценно  и для развития отрасли, и особенно для учебных заведений на её базе. В сущности, с целью внесения свежей реконструирующей  струи его и послали в этот техникум.
Иван Петрович приехал на новое рабочее место со своею семьей в четыре человека: женой и двумя детьми-подростками. Жена, Тамара Ильинична, весьма полная женщина, была низенького роста. Чёрные волосы она носила на пробор по центру, укладывая их валиком на затылке. Причёска напоминала плоскую шляпку, и была интересной и своеобразной,хотя ещё больше подчёркивала её рост и полноту. Но характер у неё был  общительный и живой. Дети, мальчик лет тринадцати и девочка лет девяти, были очень похожи на мать. Оба носили очки. Очки в тяжёлой тёмной роговой оправе носила и их мать. Тамара Ильинична по приезду заняла традиционное место всех жён директоров техникума – в библиотеке.
Иван Петрович  был инвалидом, видимо, с  детства. У него была дефектной ступня правой ноги. Ходил, прихрамывая, с палочкой. Среднего роста, смуглый, с карими глазами и мягким  лучистым взглядом, он был интеллигентным, обходительным, но весьма твёрдым в отношении с коллегами. Обладал талантами:  иногда в техникуме на вечерах играл  на пианино. А ещё говорили, что он пишет картины.
Новый директор  вошёл в коллектив техникума в 1966 году, когда Аня перешла на последний третий курс.
Начал он свою деятельность с «омоложения» преподавательского состава. И сделать решил это сначала за счёт выпускников своего же техникума, а уже потом  выпускников ВУЗов лесного хозяйства.
 
Ближе к государственным экзаменам преподавателю литературы Сергею Ивановичу  Ларичеву  было поручено подобрать кандидатуры для преподавательской работы. По роду своей деятельности, он знал всех девушек по дикции, и ему с учётом этого не представляло труда назвать способных из числа хорошо успевающих. Выбор его пал на Аню Кончиц. Он подошёл к ней с переговорами по поводу того, чтобы остаться   в техникуме в качестве преподавателя.
Сергей Иванович, высокий сухопарый еврей в годах, с длинным носом, узким лицом и бесформенным ртом, был не красавец. Он носил очки. Ходил как-то странно, слегка наклонившись вбок и одновременно вперёд, словно кланяясь всем встречным. Казалось, что правая часть его тела всегда хотела забежать вперёд.
Аня была одной из его любимиц, которых он выделял. Таким девушкам – способным, имеющим ораторские задатки, он отдавал всегда и во всем предпочтение.
Но было связано с ней и другое.
Родители Ани незадолго до этого заочно окончили этот же техникум. У них  установились с  Ларичевым дружеские отношения. И мама Ани,  желающая устроить дочери судьбу, положила явный запрет на её желание поступать в художественное училище, решительно заявив, что Ане вся стать учиться там, где учились и они.
Так Аня попала на вступительные экзамены в этот техникум, от их города всего в часе езды на электричке. С нею поехала поступать и подруга Света. Было это по окончании 8 классов. Аня часто вспоминает те времена, глядя  на свою  фотографию в 15 лет, с которой смотрит в полупрофиль красивая девушка с нежной улыбкой и с длинными светлыми волнистыми волосами, рассыпавшимися по плечам. 
Закончено 8 классов.  Отец болен. Закупорка внутренних вен. Уже была одна операция – ампутировали левую ногу. Начинает болеть вторая. Отцу грозит новая операция. Он, скорее всего, будет на инвалидности и не сможет работать. В семье финансовые трудности. Да, не дожидаясь окончания десяти классов, надо уже  думать о профессии в жизни, о стабильном самостоятельном  заработке. Умом Аня понимала мать. Ведь судьба и заработок художника не стабильны. И она  молча согласилась, позднее жалея об этом всю свою жизнь.
Первым был экзамен по литературе – сочинение. Принимала экзамены комиссия во главе с Ларичевым. 
После экзамена Сергей Иванович сам нашёл Аню  в вестибюле техникума. Он сказал, что бегло прочитал её сочинение, и ничего, кроме двойки, комиссия ей поставить не может. У девушки навернулись на глаза слёзы. В школе никогда не писала сочинений на два, а тут…. Но Ларичев  тут же смягчился и пригласил её  почему-то к себе домой. Ане было не понятно зачем это надо,сердце заволновалось, но сказано было строго. Она помнила как мать говорила, что этот человек должен помочь, если что-то пойдёт не так. И поэтому Аня не испугалась, хотя и испытала неловкость.
Приведя Аню к себе домой, Сергей Иванович вынул её сочинение, всё исправленное красным с жирной и очень большой двойкой. Взглянув на неё,девушка готова была расплакаться. Но преподаватель стал её торопить, усаживая за стол. Он заставил  переписать весь текст  без ошибок, а затем забрал работу. Потом  принёс конфеты и чай.  Но у Ани всё плыло перед глазами. Было совсем не до чая и не до конфет. Было ужасно стыдно!
 
Домой она вернулась расстроенная. Всё рассказала матери, которая ко всему отнеслась просто, только и сказав: «Слава Богу! Какой он молодец!»  Аня подумала, что, скорее всего, это касается «не Бога», а Ларичева. Значит, действительно между ними всё было оговорено заранее.
Но, тогда эта история на этом не закончилась.
Подруга Света, тоже написавшая на два,  обладала другим характером и не дюжинной предприимчивостью. Когда  в аудитории объявили результаты: ей «2», а Ане  «4», то она сразу возмутилась  на всю аудиторию:
- « А почему это Кончиц «4», а мне «2», когда я всё списала с неё слово в слово?» 
И не то чтобы довод был слишком убедительно-возмутительный, а скорее всего реплика застала  Сергея Ивановича врасплох..    А Аня была поражена своей подруге, такому её изворотливому уму. На её месте она не нашлась бы, что и сказать,  и смирилась бы с действительностью. Но только не Света!
Тогда из-за неё всем, написавшим на «два»,  Сергей Иванович  дал возможность пересдачи.  Инцидент был исчерпан. Света написала тоже на «4». Так они остались  учиться вместе.
Но после окончания техникума Свете не предложили остаться работать, и она должна была уехать далеко на север в Архангельскую область. А Аня, по настоянию мамы, получив предложение остаться в техникуме, никому до последнего момента не говорила об этом. По распределению ей тоже надо было ехать в Архангельскую область. И когда Света узнала обо всём в самый последний момент, то была и удивлена, и расстроена. Аня успокоила её, сказав, что всё равно они  должны были ехать в разные леспромхозы, и вряд ли бы виделись часто. Но не это расстроило Свету. Она никогда не любила быть второй. Если не первой, то хотя бы наравне.


Ивана Петровича Амосова Аня впервые увидела близко
в его кабинете, куда её привёл Ларичев, как кандидатуру на молодого преподавателя. Это было ещё до выпускного вечера.
Аня вошла робко. Сзади суетился Ларичев, подталкивая её вперёд. Иван Петрович, ответив на приветствие Ани, просиял лицом, очень приветливо приняв её. Улыбка, какая-то светлая и дружеская, была ему к лицу. Она немного скрасила замешательство Ани, внутри которой  всё было натянуто до предела. Она переживала и робела.
Но, успокаивая себя, убеждала, что ничего особенного не происходит, обычные смотрины. Но она боялась вопросов, боялась, что ответит что-то не так или лишнее. Аня ещё не обрела уверенности в себе в только  начинающейся для неё взрослой жизни.
Иван Петрович одобрил её кандидатуру. Он уже не один раз видел эту девушку выступающей на вечерах. Аню трудно было не заметить.

На выпускном вечере Аня выглядела невестой. В белом платье, с пышной прической и отведенными назад вьющимися волосами, она была похожа на актрису кино Аллу Ларионову, весьма известную в те времена. Ростом была не высокая, немного полненькая. Мечтательные серо-зелёные глаза и пухлые губы делали её облик обворожительным. По сформировавшейся фигуре она была девушкой, а в душе совсем ещё девочка-подросток.
Вручая диплом, Амосов широко улыбался ей, искрясь белоснежной улыбкой так, словно праздник был у него…. «Мудрый» и всевидящий  преподавательский коллектив быстро заметил это.

Так  Аня стала работать в техникуме в среде того преподавательского состава, в котором ещё буквально вчера она была ученицей.

Лето прошло быстро. А с 1 сентября она  уже приступила к работе. Все группы с преподавателями уехали в колхоз на месяц-полтора, а Ане, как новенькой, дали пока работу лаборантки. Она занималась в это время  оформительством под руководством самого Ивана Петровича. В совместном сотрудничестве он был требователен к ней. Если его что-то не устраивало в результатах её работы, то он делал замечания, и даже заставлял переделывать.

Новый директор  – новые порядки.
Не всем была по вкусу требовательность Амосова. Преподаватели, конечно, все были разные. Более прогрессивные следили  за развитием лесного хозяйства  и повышали свой уровень знаний. Но были и такие, что весь урок проводили сидя за столом и диктуя с конспекта материал. Многие в прошлом когда-то имели практику на предприятиях. Но это было много лет назад.
Классное руководство сводилось в основном к поддержанию дисциплины и  повышению уровня успеваемости. Иногда проводились лаконичные и не совсем интересные тематические вечера, вечера к праздничным датам.
Требование новизны, применения на уроках технических средств обучения, оживления работы с молодёжью, создание новых методических разработок и т.п. было уже не всем преподавателям по плечу, согласно их возраста. Поэтому кто-то всё новое воспринимал с грустью, заговаривал уйти с работы и, объявляя об этом вслух, наблюдал реакцию. Жаль было потерять весомый дополнительный заработок к пенсии, когда работа была практически рядом с домом, и не так трудна. А кто-то воспринимал  новшества и будущие изменения агрессивно, просто из-за страха перед неизвестностью и возможными трудностями, но проявлял возмущение незаметно. Настало не ординарное и не простое для преподавательского коллектива время.
Новые кадры не прибывали, и никто старый коллектив особо, до появления нового директора, не трогал. Появление Амосова, разговоры в «колуарах» о нём, его  характере, новшествах, которые он хотел воплотить в жизнь, создали  атмосферу напряженности. А кое-где чиркали и искры агрессивности.
Вот в это не простое время и начала работать Аня, бывшая выпускница, хорошенькая и миловидная, но совсем не опытная ни в жизни, ни в своей работе. Новоиспеченная «пепиньерка», как называл её один из старейших преподавателей техникума С.И.Ларичев, по складу характера была робка, застенчива, хотя и могла не плохо выступать, дикламировать. Держалась она внешне стойко, а внутри всё вибрировало до дрожи, до перехвата дыхания. Материал для уроков она не могла брать из опыта работы, т.к. не имела ни дня стажа.
В этом отношении принятие её на работу сразу по окончании техникума было чистым экспериментом, не лишенным экзекуции. Что это было? Прихоть Амосова, желание кому-то доказать, что вот они - новые кадры – растут, принимайте! Но никто в коллективе не усомнился в том, что эта почти девочка на сегодня по сравнению со всеми ими – ничто, ну, в крайнем случае, совершенно не нЕчто новое и прогрессивное. Лишь внешне хороша!   А вот тут-то было и заложено «взрывное устройство», готовое ударить по виновнику этой всей новизны, а именно по Амосову.

 
Ане дали на первое время небольшое количество часов по предмету статистика, забрав эти часы у Полины Петровны Смирновой, тихой, малословной женщины. Довольна она была или нет – никто и не спросил, а она тоже промолчала, словно понимала, что значит так надо.  А ещё Аню назначили заведующей производственной практикой. Это конечно не вызывало ни у кого возмущения, т.к. по роду деятельности человеку на этой должности надо было колесить по леспромхозам и лесхозам Тверской области с целью проверки хода практики, быта и всего, что было связано с пребыванием учащихся на предприятиях, с написанием отчётов. Период практики носил сезонный характер, и ездить приходилось весной. А преподавание распределялось на остальное время, за исключением всего лета, когда шли межкурсовые каникулы. На все эти летние месяцы начислялись отпускные, а это была приличная всегда сумма, т.к. к ней причислялись и деньги за переработку часов сверх нормы.
Первое время места для Ани, как для зав. производственной практикой в каком-либо кабинете не нашлось, и она сидела в углу большой учительской за отдельным столиком, где были все её бумаги, методички и документы по практике. Аня любила, когда шли уроки и в учительской было тихо. На переменах  заходили преподаватели, вели разговоры. На Аню обычно мало кто обращал внимания.

Однажды во время урока в учительскую зашёл Сергей Иванович Ларичев и учительница немецкого языка  Александра Ивановна. Аня, увлеченная своим, совершенно не слушала их разговора. И через некоторое время они ушли.
А потом разразился скандал. Зав. учебной частью  Юрий Алексеевич вызвал Ларичева и предъявил ему претензию, смысл которой выражался в следующем: ему стало известно, что Ларичев резко и критично высказывался о работе его и директора техникума. Позднее досталось и Александре Ивановне. Оба преподавателя, конечно же подумали, что завучу об их разговоре  доложила именно Аня. Ведь больше никого в учительской не было!
Весть о таком поступке бывшей ученицы облетела в один миг весь преподавательский коллектив. Заходя в кабинет на переменах, они косо глядели на неё, а некоторые даже перестали здороваться, и даже Сергей Иванович.  А преподаватель математики Ольга Алексеевна прямо в глаза Ане бросила обидные слова:   
 - « Не ожидала я от тебя этого! Как не стыдно! Мы ведь тебя учили. Какая же ты оказалась не благодарная! »
Аня сильно переживала. Находиться в учительской на переменах стало невыносимо. Но она терпела.
Зная это, не вытерпел именно  сам заведующий учебной частью Юрий Алексеевич. Он был ещё достаточно молодым и энергичным человеком за тридцать. Вызвав Аню к себе в кабинет, он начал издалека.
- Как работа Анна Владимировна? Всё ли ладится?
- Да, всё нормально, Юрий Алексеевич, - смутилась Аня от внимания к её персоне.
- А как в коллективе?  Не обижают?
- Нет! Всё хорошо.
Аня и в правду, терпеть терпела, но особого отчёта себе о происходящем сделать не могла. Её мучил только один вопрос. Если не я, то кто же доложил об их разговоре Юрию Алексеевичу?
Сергей Иванович Ларичев, возмущаясь в адрес Ани, даже не глядел в её сторону и не здоровался.  Поэтому все мысли Ани склонялись к Александре Ивановне. Неужели она всё рассказала  завучу?    Ведь та  не перестала здороваться, хотя и относилась к ней  холодно.
И тут Юрий Алексеевич, перестав играть с Аней в вопросы, сказал:
- Почему Вы, Анна Владимировна, умалчиваете тот факт, что Вас обвиняют в передаче мне разговора между Сергеем Ивановичем и Александрой Ивановной? О чем они тогда говорили? Вы помните?
- Нет, Юрий Алексеевич, я действительно не помню, т.к. была увлечена своей работой.
- Анна Владимировна, а Вы тогда в учительской больше никого не заметили? Может быть кто-то зашёл и вышел? Ну, буквально на минуту.
Аня ответила, что не видела никого.
И Юрий Алексеевич открыл тайну:
- А ведь туда во время их разговора заходила Галина Алексеевна Нестерова. Она и передала тут же мне весь их разговор.
Аня не могла вспомнить этого эпизода. А завуч тогда сказал ей по-дружески:
- Надо уметь защищать себя Анна Владимировна! Люди разные будут в жизни встречаться на пути.
- Но ведь они мои преподаватели! Я буквально вчера сидела за столом перед ними как учащаяся. Да и по возрасту они мне годятся в родители. Мне трудно сказать им в лицо, что они не правы, тем более не раскрыв того, что рассказали Вы мне сейчас. Как мне доказать свою невиновность?
И видимо  Юрий Алексеевич провёл тогда всё-таки какую-то работу в коллективе, потому что климат стал меняться в лучшую сторону. Не отошёл только С.И. Ларичев. Видимо не смог пережить, что так ошибся на виду у всех, несмотря на свой жизненный опыт. Но и извиниться перед Аней он тоже не смог. Это было выше его «достоинства». Он ещё долго  продолжал играть роль обиженного.
Аню  тоже  обидело его неверие, отчуждение и…. слабость. Она уже что-то  начинала понимать в людях.
А в скором времени ей предоставили другое рабочее место, как заведующей производственной практикой, в кабинете вместе с Юрием Алексеевичем.


Не успела Аня  пережить эту историю, как её уже  ждало другое.
В техникуме практиковались открытые уроки. Они объявлялись внезапно. В первый раз в её работе к ней на урок шла в целях контроля  преподаватель бухгалтерского учёта Тамара Сергеевна Кротова. Она слыла строгой, принципиальной, и Аня её очень боялась.
После посещения урока, Тамара Сергеевна осталась с Аней в аудитории, чтобы разобрать ход урока, сделать замечания – дать оценку.  Аня волновалась. Тамара Сергеевна заметила это, и провела разборку урока мягко, корректно, высказав некоторые замечания, но поддержав дух молодого преподавателя заверениями, что так начинали все, а впереди будет только лучше. И Аня успокоилась, оставшись в душе благодарной Тамаре Сергеевне за дружескую поддержку. Она воспрянула духом, и у неё появилось желание добиваться лучшего в своей работе.
А буквально через несколько дней был назначен педсовет. И на этом педсовете выступила Тамара Сергеевна с отчетом о проделанной работе, в т.ч. и о посещении уроков. Говоря об уроке Анны Владимировны, она заключила:
- Преподаватель молодой, абсолютно никакого опыта, оторваться не может от конспекта. Таким не место в техникуме! И о чём думает наше руководство!

Аню словно кто-то облил сверху холодной водой! Тогда, сразу после урока, с нею разговаривала добрая женщина, по-матерински дающая советы, подбадривающая. Сейчас это был шквал возмущения и неприязни. В горле встал ком,  нет, хуже, - там вырос жёсткий стержень из нервов, который перехватывал дыхание. В больших глазах застыли слёзы…. Потом в жизни Аня не раз будет испытывать такое состояние.  Владимир Петрович Журбин, сидящий впереди, словно затылком почувствовав её состояние, повернулся и сказал:
- Плюнь ты на её, ну их всех!......
Но Аня не могла…. Только бы не разрыдаться, не опозориться перед всеми…. Надо вытерпеть! И это «вытерпеть» было сейчас самым главным.
Слово взял Иван Петрович Амосов. Он резко высказался о рутинности и застое в коллективе, о необходимости вливания в состав преподавателей свежих сил.  Да, сказал он, пора начать делиться и часами, и деньгами ради дела. Причина непринятия только одна – это размеры часовых ставок, а значит зарплата. Да, прибывающие молодые будут отнимать у старых преподавателей часть работы, что для последних весьма не желательно. Это и есть единственная причина недовольств и неприязни. Он отметил, что, несмотря на эти недовольства, процесс обновления будет продолжаться, что скоро прибудут ещё 2 молодые девушки: одна, закончившая институт, а вторая студентка второго курса института, которая ради работы в техникуме переводится на заочное отделение. Хотят ли некоторые или нет, но «подвинуться» придётся, и придётся учить молодых, передавая свой опыт. Это они, молодые, будут ходить к ним на уроки и учиться, если будет конечно чему….  После речи Амосова наступила тишина. Педсовет на этом закончился.


Шло время. Кажется, что трудные времена понемногу стали уходить в прошлое.
Разговор с завучем Юрием Алексеевичем о том, что надо себя защищать, не прошёл для Ани бесследно, как и поддержка Амосова на педсовете.  Она стала увереннее в себе, категоричнее в суждениях. Всё чаще высказывала своё мнение, вступала в разговоры. Оказался полезным и постоянный контакт с Юрием Алексеевичем на работе.
А что касается конспекта на уроках, то после того злополучного педсовета, буквально на следующее занятие Аня просто оставила его дома. Но статистика такой предмет, что часто надо было показывать материал в виде таблиц на доске. Она выучивала и эти таблицы наизусть, и очень редко пользовалась записями. Составила себе целую программу книг, которые надо было прочитать для подготовки по предмету. И со временем с большим интересом читала Карла Маркса, Ленина и другую специальную научно-популярную и методическую литературу. Аня даже почувствовала со временем интерес и уважение к предмету. Да, без этих цифр, обработанных и сгруппированных, нельзя было многое увидеть в жизни, сравнить и проанализировать. Цифры, преподнесенные особо, могли стать основой иллюзии или даже обмана, как в жизни, так и в политике. Истину и ложь могли они преподнести убедительно в равной степени! Но знать их возможности использования в своих целях, в своей работе, в своих доказательствах  - это было интересно для Ани. А ещё Ане очень нравилось передавать то, что знает она сама, другим.

В техникум в ближайшее время действительно стали пребывать новые молодые девушки. Сначала Люба, которая перешла с очного отделения  на заочное ради работы в техникуме. Потом приехала Аня, закончившая Лесотехническую академию. А со временем поступили и другие:  Кривченко, Гусева, Красовская.

Во многом, отдушиной для Ани в её работе была работа с молодёжью. Контактная, любящая что-то придумывать и жить интересно, да просто молодая, она нашла отклик в душах своих учащихся, в основном девушек, т.к. на профессии плановиков, бухгалтеров шли в основном они. Аня быстро поняла, что имеет способности к режиссуре: составлению программ вечеров, сценариев, легко подбирает материал, выискивает артистические способности в коллективе. Её группы из года в год выделялись проводимыми на «отлично» «Огоньками», которые тогда были в моде, праздничными вечерами. Свободная от семьи, она много уделяла времени разработке выступлений, репетициям, костюмам, декорациям. В техникуме в то время вообще  как-то оживилась внеклассная работа, т.к. и другие появившиеся молодые преподаватели старались не отставать. Среди молодых преподавателей не было распрей, жили дружно.

Но, я хочу вернуться в начало работы Ани, потому что параллельно всем этим событиям исподволь развивалось ещё одно, оставившее в её памяти след.
Уже на второй год её работы она  поняла, что вокруг неё  витает паутина из сплетен. В ту пору был моден сериал «Анжелика и Король». Все с упоением смотрели его, часто обсуждая между собой, особенно женщины.   
Секретарша директора техникума, Софья Николаевна, как-то приветствуя  её, вошедшую к ней в секретарскую, бросила восторженно:
- Ну, ты прямо как Анжелика!
Аня знала, что смотрится не плохо, но не совсем поняла при чем тут она?  А Софью Николаевну  «будоражило» оказывается следующее. Она недвусмысленно спросила, как Аня относится к Ивану Петровичу?  Та  покраснела, поняв, что  имеется ввиду, и  уверила, что ничего не испытывает к нему, кроме чувств благодарности за помощь в работе.
Но старая сплетница не унималась, заверяя, что краска на  лице Ани о многом говорит. В старом посёлке с его стоячей провинциальной и скучной жизнью, как в болоте, наверное, не хватало её раскатистого  « КВА»......   И оно, это «КВА», полетело, захватив, по крайней мере, весь техникум, весь преподавательский состав.  Со временем Аня стала наблюдать на себе снова интригующие взгляды, словно, как и когда-то, все хотели понять: «А правда ли это?»
С каждым заходом Ани в секретарскую по тем или иным вопросам Софья Николаевна внушала ей, что Иван  Петрович не равнодушен к ней, что выдаёт себя и взглядом при виде её, и поведением, уделяя ей больше внимания, чем другим. А как смотрит!
Сама Аня, свободная от подобного анализа, не чувствовала ничего такого и близко….
Конечно, всё можно было считать «продуктом» фантазии скучающей старой секретарши, начитанной любовных романов и жаждущей их продолжения в серой обыденности жизни.
- Ах, ты так похожа на Анжелику, а он на Жофрея…. И эта его хромота! Какое совпадение!
И со временем, охваченная внушенным любопытством, Аня  невольно стала бросать на Амосова свои взгляды, ища подтверждения сказанного  Софьей Николаевной. И иногда ей стало казаться, что Софья Николаевна не так уж и не права.

А время шло. Вот Ане уже двадцать лет. Работа, порою по 10 часов в день, полностью поглощала её. Солидности прибавлялось. Жила она одиноко. Подруг не было. Каждый год по-прежнему ей поручали классное руководство. И она с упоением вела эту работу, проявляя себя в полной мере. 
И со временем она стала всё более убеждаться, что нравится Ивану Петровичу. Повзрослела.  Изменился не только её внешний облик, но и взгляд. В нём появилась женская игринка, проба первых сил... нечто эгоистичное, таящее в себе кокетливый женский вопрос:  «Ну и как я?»   Иногда и она ловила, как эхо, его ответный взгляд в виде смущения.  А однажды, слегка позволив себе в своём кокетстве что-то лишнее, она увидела на его лице растерянность, быстро перешедшую в злость на самого себя. И с этого момента она поняла, что наступают трудные времена.....
То же самое думал и он.
Софья Николаевна зорким оком следила за каждым движением, словом, поступком и Ани, и Ивана Петровича.
Тревогой разливались эти её взгляды и мысли  в душе Ани. Она понимала, что в этом коллективе плохое может распространяться более чем просто быстро. 
Возможно… Всё конечно могло быть возможным……
Но не при тех обстоятельствах, когда жизнь Ани текла в своем юном русле. Слишком велика была разница в годах, более чем в 25 лет. Слишком порядочным человеком был и Иван Петрович Амосов. И ничего кроме боли это чувство и сплетни, охватившие техникум и возможно дошедшие до его жены, ему не принесли. Они были как две разные страницы одной книги. Вроде бы и  жили в одном и том же времени, и могли коснуться друг друга рукой, но слишком были удалены и разделены одновременно. И судьба на каждой из этих страниц начертала своё, совершенно индивидуальное. Надо было бы совершить что-то очень неординарное, что бы их объединить....

 
Шёл 1970 год. Аня по-прежнему работала в техникуме. В мае  вернулся из армии парень, с которым она дружила всего несколько месяцев в 1968 году, а потом два года переписывалась.  И вот все узнали, что она собирается выходить за него замуж. 
Почти в то же время, как-то внезапно стало известно, что и И.П. Амосов с семьей собирается уезжать, покидает их коллектив. Новое его место работы было где-то в Подмосковье. А к ним ехал новый директор. Его никто не знал. Говорили одно: не педагог, но хороший хозяйственник. А техникуму надо было думать теперь о реконструкциях, о строительстве, короче, об обновлении основных фондов. Методической работой должен был заняться молодой, набравшийся уже опыта, Юрий Алексеевич. Его ставили на должность зам. директора по учебной части.

Амосовы уехали. Сникла в скуке буден и Софья Николаевна, бессменная секретарша, перестав досаждать Ане своими наблюдениями и заключениями.


Кончался 1971 год. В конце декабря  в техникуме традиционно проводили  Новогодний Огонёк. И вдруг кто-то объявил, что приехал Иван Петрович Амосов.
Аня  была в это время в учительской, когда туда влетела её подруга  Люба.  Они дружили и делились сокровенным. Аня не раз ночевала у неё на частной квартире на окраине посёлка. Люба во всём откровенничала с ней. Была у Любы когда-то большая любовь, которая закончилась плачевно. Парень её был ярко, по-цыгански красив, но простой рабочий, не желавший учиться дальше. После почти года интимной связи, когда Люба предложила оформить брак, он ответил грубо , но откровенно, что ему такая умная жена не нужна. И они расстались.  Познав мужчину, Люба не стала отказывать себе в любовных удовольствиях и дальше. И она делилась своими секретами с наивной и не искушенной в таких делах Аней.Но летом этого года и Аня вышла замуж.
Вбежав в учительскую, Люба возбужденно объявила:
- Ты его видела? Он приехал! Он из-за тебя приехал!
- Кто приехал?
- Амосов! Представь, перед самым Новым годом!
- Ну и почему из-за меня?
- Боже мой, какая ты всё-таки наивная! Все говорят! Из-за тебя! И только ты одна ничего не видишь и не понимаешь!
Аня теперь уже понимала всё. И встречу эту она восприняла с трепетом... А в центре этого букета трепета гордо высился цветок женского эгоизма.... «Из-за меня!» – брызгами фейерверков вспыхивали в сознании слова.
Эту отвратительную, торжествующую маску эгоизма  Аня не сумела снять, когда вслед за словами Любы в преподавательскую вошёл Иван Петрович. Его взгляд сразу остановился на Ане. Он понял по замешательству девушек, что речь шла скорее всего о нём.
- Здравствуйте! 
Люба отпрянула в сторону, а затем тихо вышла , оставив их наедине.
-  Как  дела Анна Владимировна? Что нового в Вашей жизни?    
И тут же сам констатировал то, что , волновало его больше всего.
- Слышал, замуж вышли?
- Да.
- Поздравляю. Надеюсь, что Вы счастливы?-
- Да, мой муж очень хороший человек... Из нашего города.

Что-то было не так.  И суть не в скупом обмене информацией, а в той натяжке, с которой происходил диалог. В его взгляде было какое-то разочарование, словно сказочная принцесса не оправдала надежд... Да, не было в нём той прежней мальчишеской восторженности.  И  Аню это задело. 
- А я вот уже скоро уезжаю, - сказал он.
- А почему так быстро? Вы, кажется, только что приехали?
- Дела!  Рад был Вас видеть! Всего Вам доброго! Будьте счастливы!
- Спасибо! И Вам всего доброго Иван Петрович!
Резко повернувшись, словно решив для себя всё и навсегда, он вышел. И больше они уже не увиделись никогда.  Вот и закончилась одна из побочных серий  «Анжелики и Короля» с подачи старой секретарши Софьи Николаевны.

Аня осталась в учительской одна и всё ещё смотрела на закрытую за ним дверь, когда резко распахнув её, снова «влетела» Люба:
- Уезжает! А ведь приехал! Приехал только посмотреть на тебя... и всё! Это из-за того, что ты вышла замуж.
Аня молчала. А что можно было сделать для него в этой ситуации? Догнать на виду у всех, пожалеть, спросить как дела и чем живёт, доволен ли своею жизнью на новом месте?
Нет, конечно. Аня и тогда ещё не созрела до такой очень тонкой и драматичной ситуации. И ничем она ему помочь не смогла.


                ************************

Прошло много лет. И когда она  вспоминает прошлое, начало своего вступления во взрослую жизнь, она с теплотой думает о своих учениках, о творческой работе с ними, об овладении наукой преподавания. Закончился период пребывания в  «pepiniere». Выйдя замуж, и проработав в техникуме ещё года два после этого события, она уехала с мужем в другой город. И всё это осталось в её жизни позади.
Но она вспоминает о том времени, как о богатом эмоциями и жизненным опытом периоде в своей жизни. Она вспоминает и о Иване Петровиче Амосове как  об умном и интеллигентном руководителе, как о человеке, который, видимо, действительно полюбил её. И эта любовь оставила в её душе нежную грусть.
Если бы её спросили:  « Ты столько вынесла там обид, столько там было растрачено нервов? Ты их простила?» 
Она бы ответила, не сомневаясь: «Да!  Они все бесконечно были мне дороги! Я всех их часто вспоминаю. Ведь это были мои учителя, которые мне годились в отцы и матери. Да, начало было трудным. Но, проработав там семь лет, со мною расставались с неохотой, отговаривали и просили остаться. Наверное я, как «пепиньерка»,  выдержала там какой-то жизненный экзамен……