Итак, с 1974 года, началась моя сельская жизнь. В этот период времени я страстно увлекся рыбалкой и охотой. Летом, на утренней зорьке, любил я с удочкой посидеть у озера и, натаскав с десяток жирных карасей и карпиков, возвращаться домой по росистой траве.
А осенью и зимой, закинув рюкзак и ружье за плечи, любил побродить по охотничьим просторам ставропольской степи. Это время особенно привлекало меня охотой на зайца-русака. Сезон охоты на зайца и лису открывался в середине ноября и длился до конца календарного года.
Осенью, по чернотропу, когда снег еще не лег на поля, найти этого зверька и поднять с лежки под выстрел баывает необычайно сложно. Но найти его все-таки можно. В этом я убедился, когда стал внимательно изучать повадки зайца. С осени, когда появляются всходы озимых, он держится вблизи этих полей. Пасется на зеленях, но в лежку, как правило, на эти поля не уходит, а ложится, на вспаханной под пары земле. Еще, как я заметил, сырой дождливой погодой уходит он на лежку в лесополосы или на целинные земли с обильными зарослями травы и бурьяна.
Но вот выпал снег. Найти зайца по следу легко, только тропить (т.е. идти по следу) надо умело. Для этого надо прежде всего найти тот след зайца, который ведет его в лежку после ночной кормежки, ведь на снегу бывает натоптано множество следов. Вот поэтому охотник должен быть внимательным, чтобы разобраться, где заяц выходит с поля на лежку, а для этого надо уметь «читать» следы.
Не раз доводилось мне выслеживать зайца по снегу. Выходил я обычно на охоту не раньше девяти часов утра. Давно заметил, что ранним утром заяц еще «плотно» не улегся в лежке, поэтому, чуткий к каждому шороху и звуку, поднимается далеко от охотника, не подпуская его на выстрел. Кроме того я старался выходить по пушистому, «бесшумному» снегу. Ведь по насту охота, как правило, не бывает удачной. Звук скрипящего снега, далеко поднимает зверя.
Но найти след, выходящий на лежку, еще полдела. Ведь надо подойти так близко к лежке, чтобы охота завершилась успешно. Прежде чем уйти в лежку, заяц делает петли, и в этих петлях надо разобраться. А что такое заячья петля?
Расскажу, как я впервые разобрался в этом. Итак, я шел по «теплому» следу (это отпечаток следа, еще не успевший подмерзнуть и покрыться ледяной коркой). Прошел достаточно большое расстояние, как вдруг заметил, что след оборвался. Приглядевшись внимательно, заметил, что след стал двойным. Вернулся к тому месту, откуда начался двойной след. Еще раз осмотрел место и увидел след от длинного прыжка метрах в двух от начала двойного следа, затем еще — прыжок. Хитер «косой»,- подумал я.
Снимаю с предохранителя ружьё и, стараюсь идти бесшумно, против ветра. Медленно иду вдоль следа. Я хоть и ожидал поднять «косого», но выскочил он все-таки неожиданно, почти из под ног. Зарылся в сугроб глубоко хитрюга. Вскинув ружье, прицелился и, соблюдая упреждение с учетом расстояния, выстрелил. Вот и закончилась моя первая охота на зайца. С той поры прошло немало времени.
Охотники, с которыми я был знаком, часто говорили, что мне везет в охоте на этого зверя, но согласиться с этим я не мог, и потому щедро делился с ними своим охотничьим опытом.
В то время моей охоты на зайца редко можно было встретить охотников в степи. Дело в том, что местные жители (русские, ногайцы, даргинцы, калмыки) держали на своих подворьях огромное, по моим понятиям, домашнее хозяйство: птицу, кроликов, овец, лошадей, коров, поэтому они не видели и не понимали необходимости в добыче дичи в процессе охоты.
Кстати, по этой причине мне не раз приходилось при выходе на охоту прятать ружье под полы куртки, чтобы мой сердобольный сосед Анатолий не затащил меня к себе на подворье. А дело было вот в чем. Однажды, в начале сезона охоты на зайца, я выходил из дома с ружьем на плече. Увидев своего соседа, который колол дрова, я поприветствовал его и направился было в степь, но не тут-то было. Анатолий решительно остановил меня и, воткнув топор в пенек, пригласил меня, как он заверил, на пару минут к себе во двор.
«Послушай, Константиныч, опять ты собрался степь топтать, да за зайцем гоняться? Иди сюда, — он подвел меня к клеткам, где сидело около сотни кроликов, — вот, выбирай любого, — повел он рукой вдоль клеток, — мне больно смотреть на тебя, как ты ноги свои убиваешь, бери любого. Какой тебе нравится?». Стал ему объяснять, что охота — это спорт и, что иду я охотиться на зайца не ради добычи мяса (хотя кривил душой) и, что кролика не возьму.
«Не рассказывай мне свои охотничьи байки, — прервал меня сосед, — ведь знаю, что в холодильнике у тебя мышь повесилась от голода, разве не так?». Тут поймал он кролика, ударил его по ушам и, вынув из кармана складной нож, стал быстро разделывать, не переставая разговаривать со мной. Не прошло и десяти минут, как тушка была готова.
«Константиныч, если не возьмешь,- я тебя не знаю и тогда,- ко мне не подходи!», — заявил он категорично. Что мне оставалось делать? Пришлось взять, но, когда я собрался уходить, он остановил: «Погоди чуток!». Анатолий засунул руку куда-то меж тюками сена и вытащил бутылку с темно-красной жидкостью: «Сам сделал, попробуй и оцени, «сухач» настоящий не то, что у Ивана, ну, который через дорогу живет».
Пришлось «продигустировать» двести граммов сухого вина. Куда уж тут на охоту идти? С Анатолием мы «тепло» распрощались. Я пошел домой, а он — колоть дрова. Вот по этой причине приходилось прятать ружьё под полой куртки от соседа.