В голову лезут разные мысли, память подкидывает сцены прошлого, которые накрывают беззастенчивой ностальгией... На душе становится тягуче-тоскливо, но в то же время разливается некое спокойствие. И перед глазами проносятся отрывки и изображения, все вперемешку: собственное прошлое, мечты, какие-то картинки-воспоминания из книг... Это все глушит, как сверхновая, бьет по перепонкам и раздирает изнутри, выжигает напалмом, оставляя пустоту-пустоту-пустоту, которую может заполнить только человек, только тепло и уверенность в следующей минуте, секунде, мгновении.
Страшнее всего, когда этот человек есть. Может быть. Маячит на границе, периферии зрения, как некий приговор.
Под кожей растекаются Ледовитые, опустошаются Детройты и вырастают ядерно-ядреные грибы-взрывы, что предупреждают, нашептывают: "Не ныряй в этот омут, не делай шаг, не... Просто не. Потому что потом будет больно, потом личный апокалипсис над диафрагмой будет захватывать все большие и большие территории, потому что... Просто живи. Живи, пока можешь".
На цыпочках, вороватой украдкой, на грязных мягких лапах в сознание проникают мысли о том, что стоит попробовать, стоит дать этому миру еще один шанс и позволить себе
влю...
Впрочем, падать в Бездну не впервой, и каждый последующий раз дается все легче и легче, оставляя после себя все меньше способности чувствовать что-либо вообще. Так может, стоит в последний, напалмом опустошающий и контрольный, раз позволить себе
...биться.
Биться за счастье, хотя бы за попытку найти его в ком-то... или... чем-то?
Сделать шаг вперед, ощутить ударившую в лицо безнадежность и усталость может каждый, но каждый ли может сдержать слово, что больше не позволит себе подобного? Оказывается, не.